Строптивая принцесса

Глава 22

Посреди выжженной солнцем пустыни, граничащей с долиной Туларосы, вождь апачей гордо восседал на нетерпеливо перебирающем копытами красавце коне. Позади него верхом на лошадях неподвижно застыли воины.

Никто из них не осмеливался заговорить или выехать вперед. Их молодой вождь уже несколько недель пребывал в дурном расположении духа. Каждый новый день, который не приносил с собой ни капли дождя, делал его еще более злым и угрюмым.

Вождь гордился своей способностью вызывать дождь. Он утверждал, что стоит ему поднять руки к небу и произнести заклинание, как небо затянут тучи и на землю прольется живительная влага.

Однако вот уже несколько месяцев, к его огромной досаде, он не мог вызвать дождь. Сколько бы заклинаний ни произносил он, стоя под безоблачным небом, ни одна капля влаги не желала падать на пересохшую землю. В летнем небе так и не появилось ни одного облачка. Драгоценные ручьи пересыхали, трава выгорала под солнцем, лошади умирали от жажды и голода.

Его воины старались не напоминать ему о его неспособности вызвать дождь. Это было небезопасно. Они также не осмеливались заговаривать о том, что тревожило их вождя даже больше, чем утраченная способность вызывать дождь.

Они слишком хорошо знали, каким жестоким становился их кровожадный вождь, когда долго оставался без вожделенной награды, доставлявшей ему огромное удовольствие. Гораздо большее, чем украденные лошади или сожженные ранчо, скальпы американских солдат или техасских рейнджеров.

Все знали, что этот огромный краснокожий индеец, имевший в резервации трех молоденьких жен, без устали шнырял по фермам и ранчо в поисках молодой белой женщины. Хорошенькой женщины. Его не привлекали худые, изможденные непосильной работой жены фермеров, чьи лица прежде времени покрылись морщинами. Он презирал толстых матрон с обвислой грудью и пышными бедрами. И он не обращал никакого внимания на женщину, если у нее были черные волосы.

Он без устали искал ту единственную женщину, которая была ему нужна, молоденькую, но не слишком. В возрасте от восемнадцати до тридцати лет.

Он уже отметил свою двадцать четвертую зиму. Этого мрачного вождя апачей, восседавшего на танцующем мустанге, звали Удар Грома.

Вождь Удар Грома гордился тем, что одно его имя наводило ужас на этих презренных бледнолицых. Его репутация становилась все более грозной после каждого опустошительного набега и каждого добытого им скальпа белого человека, который он добавлял к своим многочисленным военным трофеям. И с каждой белой красавицей, которую он считал своей личной наградой.

Удар Грома был в самом расцвете сил. О его мощи и выносливости слагали легенды. Он мог без устали пробежать двадцать или тридцать миль, мог сломать шею взрослого человека одним ударом ладони. Говорили также, что однажды на спор он поднял огромного мустанга.

Вождь Удар Грома был огромным индейцем с широкими плечами, мощной грудью и длинными мускулистыми руками и ногами. Когда его толстые губы расплывались в улыбке, на медном лице обнажались крупные белые зубы. Его нос был прямым, но слишком длинным и широким для его лица. А когда индеец злился, его огромные ноздри раздувались и дрожали, наводя ужас на соплеменников.

Впрочем, фигура индейца не была лишена красоты. Но широкое плоское лицо с большим ртом и греческим носом было уродливым, неприятным, отталкивающим. Вождь прекрасно знал, что пугал людей одним своим видом. И это радовало его. Ничто не доставляло ему большего наслаждения, чем дрожащие от страха бледнолицые.

Тело этого гиганта, прикрытое только набедренной повязкой, блестело на ярком солнце. Густые черные волосы, перехваченные на лбу белой повязкой, ниспадали на широкую спину. Резкий порыв ветра подхватил длинные черные пряди и закинул на лицо дикаря, но тот, погруженный в свои невеселые мысли, даже не заметил этого.

Его молчаливые спутники хорошо знали, что на уме у Удара Грома. Они понимали, что, пока он не отыщет то, что ему нужно, им покоя не будет. Такое уже бывало, и не раз. Эта дикая болезненная страсть требовала удовлетворения любой ценой.

И сейчас этот недуг вновь охватил их вождя. Вот уже несколько месяцев он метался по Техасу, подвергая опасности жизни своих соплеменников. И если в ближайшее время он не отыщет то, что ему нужно, они все могут погибнуть от его безрассудных поступков.

Чтобы им перестала грозить опасность, их вождь должен как можно быстрее заполучить молодую красивую белую женщину, с которой он мог бы провести несколько приятных часов или дней, пока наконец не пресытится ею. Он искал изящную, белокожую красавицу, от которой в его жилах закипела бы кровь. Покорная беспомощная игрушка, которую он мог бы раздеть догола, чтобы наслаждаться ее видом, держать в своих мощных руках, терзать и мучить, пока жизнь навсегда не покинет ее.

Вдруг Удар Грома поднял руку.

Один из дикарей в ту же секунду выдвинулся вперед и протянул вождю старую подзорную трубу, захваченную ими во время одного из набегов.

Удар Грома поднес трубу к глазам и замер. С помощью волшебных стекол он заметил на горизонте маленькое облачко пыли, быстро передвигавшееся по краю пустыни. Любопытный, но терпеливый, он смотрел в подзорную трубу и ждал. Его воины начали нервно перешептываться, а их вождь, неподвижный, как статуя, напряженно вглядывался в даль.

Воины покачивали головами, надеясь, что им не придется стоять под раскаленным солнцем весь день, но Удар Грома продолжал смотреть в трубу. И лишь через час вождь наконец опустил руку, и довольная улыбка заиграла на его толстых губах. Его орлиный взгляд, усиленный волшебными стеклами, увидел то, что он давно уже искал и, кажется, нашел.

Приятные видения поплыли перед внутренним взором вождя. Ярко горящий костер в ночной пустыне, языки пламени освещают белую нежную кожу молодой пленницы. Он видел, как от жаркого огня дрожащее тело покрывается капельками пота, и его огромные руки легко скользят по гладкой нежной коже. Языки пламени весело лизнут белую влажную плоть, а потом к ней прикоснутся его зубы.

Возможность сбежать представилась принцессе раньше, чем она ожидала.

Они ехали по сухой безводной пустыне, и Марлена заметила, что Вирджил выглядит очень усталым и больным. Его длинные черные ресницы иногда совсем закрывали прищуренные глаза. Пару раз принцесса даже подумывала: а не удрать ли ей прямо сейчас?

Но тут она вспомнила, как он говорил ей, что Ноче может догнать ее за тридцать секунд. Поэтому принцесса решила подождать более удобного случая.

Сердце ее забилось от волнения, когда, добравшись до небольших зарослей сушеницы, он предложил устроить привал. Она сразу согласилась. И когда Вирджил, вытянувшись в тени кустарника, признался, что ему требуется отдых, и спросил, может ли он доверять ей, она заверила его, что никуда не убежит.

— Мне тоже нужно отдохнуть, — устало произнесла принцесса.

— Хорошо, — прошептал он, закрывая глаза. — Давай часок поспим, а потом двинемся дальше.

— Можно мне лечь рядом с тобой?

— Нет! — быстро ответил он, открывая глаза. Ему нужен был отдых, а не утомительная изощренная пытка, поэтому он предложил ей: — Почему бы тебе не прилечь вон там… — И показал на ближайшие кусты.

Вирджил снова улегся, продолжая незаметно наблюдать за ней.

Марлена сделала вид, что тоже хочет спать и с трудом держит открытыми глаза. Вирджил тяжело вздохнул: ему придется поверить ей, у него нет другого выхода. Положив руку на грудь, он погладил ноющие ребра и моментально заснул.

Принцесса Марлена приоткрыла зеленые глаза и долго наблюдала за лежащим рейнджером. По его глубокому, ровному дыханию она определила, что он крепко спит. Но она продолжала лежать, напряженно глядя на него и боясь пошевелиться.

Даже во сне он казался опасным. Он был похож на сильное и хитрое животное, которое притаилось, но может мгновенно наброситься на нее, стоит лишь ей пошевелиться.

Принцесса подождала еще немного, а потом тихо позвала его. Ответа не последовало. Она посмотрела на его смуглое лицо, необыкновенно красивое, несмотря на черную щетину. Длинные черные ресницы лежали на щеках, чувственные губы слегка приоткрылись, показывая ровные белые зубы. Губы казались такими мягкими, теплыми и притягательными, что принцессу так и подмывало наклониться и оставить прощальный поцелуй на этих красиво очерченных губах. Она никогда не забудет то удовольствие, которое испытала в их первую ночь. Она всегда будет помнить, как сухие, обветренные губы властно прижались к ее нежному рту.

Она не должна сейчас думать об этом. Она должна помнить, что этот загорелый красавец с голубыми глазами и чувственными губами — жестокий и бессердечный техасский рейнджер, который везет ее в тюрьму.

— Капитан Блэк, — прошептала она. — Ты спишь? Он спал.

Сердце ее колотилось от страха, когда она осторожно поднялась, не сводя глаз со спящего рейнджера, а потом на цыпочках бросилась к оседланным лошадям, которые при ее приближении громко заржали.

Нахмурившись, принцесса долго гладила животных, пытаясь их успокоить, и время от времени тревожно оглядывалась. Вирджил спал.

— Пожалуйста, тише, — шепотом уговаривала Марлена лошадей.

Отвязав поводья кобылы, она решила прихватить с собой и вороного. Хорошо бы оставить рейнджера без коня, тогда у нее будет достаточно времени, чтобы добраться до Аламогордо. Он говорил, что этот поселок расположен всего в пяти или шести милях к югу.

Принцесса повернулась, пытаясь сообразить, в какой стороне находится юг. Она посмотрела на небо, но солнце не могло ей помочь, оно стояло в безоблачном небе прямо над ее головой.

Она подумала, что, может быть, вороной знает дорогу и выведет ее к поселку. Взобравшись на свою лошадь, принцесса потянула жеребца за поводья, но Ноче отказался подчиниться. Этот умный и преданный конь не мог бросить того единственного человека, которому он позволял управлять собой.

Рассердившись на упрямого жеребца и испугавшись, что тот может разбудить рейнджера, принцесса бросила его поводья на землю и сердито прошептала:

— Убирайся к черту! И забери с собой своего хозяина.

Вороной громко заржал, замахав большой головой.

Но принцессе было не до него. Решив, что юг находится слева, она решительно направила туда кобылу. Позади них жеребец громко ржал, стараясь привлечь внимание хозяина.

Принцесса испуганно съежилась в седле, молясь про себя, чтобы вороной не разбудил рейнджера.

Но Вирджил настолько устал от боли, которую причиняли сломанные ребра, и от долгой бессонной ночи, что его не разбудил бы даже пушечный выстрел. Он продолжал спать, а принцесса осторожно объехала кустарник и вскоре скрылась за горизонтом.