Судьба и страсть Арсения Фельцова (СИ)

— Добрый вечер, Володенька, - в своей обычной манере поздоровался с ним следователь. – Что же тебе не спиться этой ночью?

— Олег, - голос эксперта был очень серьёзен. – Похоже, мы нашли видео, которым могли шантажировать Селезнёву. Ты можешь сейчас подъехать к нам?

— Уже в пути, - коротко ответил Манулов и набрал номер телефона начальника отдела. – Появилась новая информация по делу Фельцова, поэтому нужно срочно проверить все контакты его бывшей подруги Селезнёвой и журналиста Кастальского, на которого Фельцов совершил покушение. Я подготовил запросы на мониторинг мобильников этих двух людей в информационный центр, сейчас еду туда, можно заехать к Вам домой, чтобы Вы их подписали?

Получив утвердительный ответ, Манулов уже через час подъехал к информационному центру, где его ждал дежурный эксперт Добряков.

***

— Сегодня днём на рабочий электронный ящик Лидии Михайловны Селезнёвой пришло сообщение с прикрепленным к нему видеофайлом, - начал свой рассказ эксперт. – Как ты и говорил тогда: гостиничный номер, в котором мужчина, похожий на Фельцова и женщина, похожая на Селезнёву…

— Удалось проследить, откуда было передано сообщение? – перебил его Манулов.

— Из какого-то кафе в Умани, - ответил Добряков. – Местная милиция уже побывала там: Wi-Fi, пароль на котором последний раз менялся неделю назад, причём сигнал от этой точки доступа ловится на расстоянии до ста метров от кафе.

Эксперт повёл Манулова в свой кабинет. Следователь повесил на вешалку возле двери пальто, подошёл к компьютеру и уселся на стул рядом с Добряковым, который уже начал отчитываться о своих находках.

— Вот МАС-адрес смартфона, с которого было послано это сообщение, - показывал он результаты своего поиска Манулову. – Скорее всего, смартфон этот сейчас валяется в какой-нибудь урне возле того уманьского кафе, но я проверил все транзакции, которые велись с него за последний день…

— А раньше? – удивился Манулов тому, что педантичный Володя Добряков не проверил все входящие и исходящие с этого смартфона хотя бы за ближайшую неделю.

— Смартфон этот последние два месяца валялся в магазине, торгующем подержанными мобильниками, - объяснил эксперт. – Как ты уже догадался, в той же Умани. А сегодня в десять часов утра его купил там человек, по описанию похожий на Фельцова. Затем он завёл новый электронный ящик, куда перебросил видеофайл, хранящийся на его виртуальном диске в другом электронном ящике. И уже после этого видео было послано Селезнёвой, причём с только что созданного ящика.

И эксперт замолчал, дав Манулову время, чтобы тот смог по-достоинству оценить ход его мыслей.

— Значит, Фельцов хранит эти видео на своём старом почтовом ящике, - медленно произнёс Манулов. – Там должно быть ещё два видеофайла…

— Точно, - подтвердил Добряков, - то же самое, но снятое с других ракурсов. Давай, покажу… Вот почтовый ящик Селезнёвой… Вот сообщение «Это – не только тебе», а внутри – файл и комментарий: «Ну, как?»

Эксперт запустил на просмотр видеофайл, и Манулов увидел пустую комнату, в которой стояла широкая кровать. Затем туда зашёл Фельцов, несущий на руках хохочущую Лиду, которая обнимала его за шею и пыталась поцеловать… Манулов, глядя на экран монитора, чувствовал себя очень неловко, ему почему-то было стыдно за Лиду. С трудом досмотрев видео до момента, когда Фельцов, с которого Лида уже сняла и пиджак, и водолазку, повалил Лиду на кровать и наклонился над ней, Манулов встал со стула и направился к двери.

— Нужно все эти файлы с серверов поудалять, - сказал он Добрякову. – И тот, что Селезнёвой переслали, и те, что на электронной почте у Фельцова. Кстати, кому ещё он переслал это видео? Ведь он написал, что это видео – не только ей...

— Никому ничего он больше не пересылал, - уверенно ответил Добряков, открывая очередной файл. – Вот, смотри, это - все транзакции со смартфона Фельцова: завёл новый ящик, переслал туда видео со старого, зашёл на сайт типографии, потом – на страницу «Контакты» этого сайта, выбрал электронный адрес Селезнёвой и переслал туда свое видео. Всё! Конец связи! Смартфон выключен и отправлен куда подальше.

Манулов облегчённо вздохнул.

— А видео ты зря отказался до конца досмотреть, - с видом знатока добавил эксперт. – Оно весьма познавательное, во всяком случае дало бы фору доброй половине порнографических фильмов…

— Селезнёву наркотиками накачали перед тем, как это видео снять, - Манулов изо всех сил пытался говорить так, чтобы Добряков не заметил его интереса к Лиде. – Ей после этого пришлось от мужа уйти, а потом Фельцов при каждом удобном случае насиловал её, пока из страны не увёз её вместе с сыном, где месяцами взаперти держал. Я сейчас схожу в отдел мониторинга мобильной связи, пусть моё пальто у тебя повисит…

***

…Манулов стоял в коридоре, ожидая распечаток телефонных разговоров Кастальского и Селезнёвой, и смотрел на ночное небо за окном. Он знал, что Лида почти два года прожила с Фельцовым, но, оказывается, знать о том, что твоя женщина была с другим – совсем не то, что увидеть всё это самому. Манулову было тяжело смотреть, как Лида сама обнимает Фельцова, что-то шепчет ему на ухо, целует его… Как её руки, которые он так часто согревал в своих ладонях, лихорадочно хватаются за плечи и шею Фельцова, чтобы прижать его к себе, как её губы, которые он всегда старался целовать как можно нежнее, хищно прикасаются к покрытой густыми волосами груди Фельцова, как всё её тело, которое Манулов с любовью обнимал каждую ночь, добровольно подаётся навстречу Фельцову, который грубо хватает Лиду своими потными руками…

Тоска заполнила всю душу Манулова, горько ему стало от сознания того, что не сможет он быть с Лидой после того, что увидел сегодня. Да, он видел только первые кадры более, чем получасового видео, но этого хватило для того, чтобы нежные чувства, которые были в сердце Манулова, начал выжигать чёрный яд брезгливости и отвращения к Лиде, которая дарила одинаковые ласки и ему, и Фельцову.

«Но она же под кокаином тогда была, - пытался он хоть как-то оправдать Лиду, потому что не хотел её терять. – Она же не соображала, что делала. И на самом деле она не такая раскрепощённая и похотливая, как на том видео, а робкая, скромная и очень стеснительная…»

***

Получив распечатки телефонных разговоров с мобильников Лиды и Кастальского, Манулов поспешил к Добрякову за своим пальто.

— Селезнёва видео это три часа назад посмотрела, - доложил ему эксперт, как только следователь зашёл в его кабинет. – И сразу же удалила его. Никаких ответных сообщений ни на новый, ни на старый ящик Фельцова она не посылала… Да, ты, наверное, прав, нужно будет удалить все эти файлы с серверов, потому что половина баб, которых по пьяни или по обкурке раскрутили бы на такое и на видео всё это записали, наверняка, пошли бы вешаться или травиться, получив такое видео по почте…

Добряков ещё что-то говорил, но Манулов, не дослушав его, схватил с вешалки своё пальто и быстрым шагом вышел из кабинета, надевая его на ходу. Затем он достал из кармана пальто свой мобильник, который был поставлен только на виброзвонок. Семь пропущенных звонков от Лиды.

«Только бы с ней всё было хорошо, - молился про себя Манулов. – Никогда ни словом, ни взглядом, ни жестом не покажу, что знаю о том, что было между ней и Фельцовым, пусть даже мне каждый день по десять раз придётся пересматривать это видео, причём полностью. И чёрт с ним, с этим Кастальским, если он ей так нужен, то пускай… Только бы она ничего с собой не сделала…»

Он набрал номер Лиды и дрожащей рукой поднёс мобильник к уху.

Бессонная ночь

Лида сняла трубку после первого же гудка.

— Олег, он прислал мне на работу это видео, - шмыгая носом и задыхаясь от постоянного плача, сказала она. – И ещё на все адреса, которые были у нас на сайте… Как мне завтра идти на работу, если вся типография уже знает… И уволиться с завтрашнего дня я не могу, ведь мне тогда нужно будет все дела передавать и перед правлением отчитываться, а это – не одна неделя… А если я возьму больничный, то мне постоянно с работы будут звонить и документы на подпись передавать через Ларису… А ведь они же все про меня теперь такое знают…

И Лида зарыдала прямо в трубку.

Манулов, поняв, что все переживания Лиды по поводу этого злосчастного видео ограничились только истерикой, облегчённо вздохнул. Но когда она упомянула про смоленское видео, перед его глазами опять предстала одна из тех сцен, о которых он предпочёл бы не знать: Лида сидит на коленях у Фельцова и целует его в губы, одной рукой гладя по щеке, а другую запустив в его коротко стриженные волосы на затылке. А Фельцов в это время расстёгивает на ней юбку…

— Лида, никто ничего не узнает, - уверенно произнёс Манулов, изо всех сил стараясь придать своему голосу мягкость. – Это видео Фельцов прислал только тебе… Я сейчас в нашем информационном центре, где смогли проследить, откуда Фельцов переслал тебе этот файл… Кстати, нашли, где он хранил все три файла. Я уже подписал распоряжение, которое обязывает системных администраторов удалить из памяти серверов все эти файлы, так что больше не переживай об этом. Конечно, Фельцов может хранить копии у себя на «флешке» или на телефоне, но эти файлы уже внесены в специальный реестр, и как только они опять появятся в сети – то сразу же будет определено точное местонахождение Фельцова…

По мере того, как он говорил, его голос становился всё официальнее, в нём стала появляться некая резкость и даже жёсткость. Лида на другом конце трубки постепенно перестала плакать, а под конец, похоже, даже затаила дыхание.

— Лида, ты меня слушаешь? – переспросил Манулов в безмолвную трубку.

— Да… - тяжело выдохнула Лида, а затем истерически затараторила сквозь слёзы, не давая Манулову вставить ни слова. – Олег, это всё из-за кокаина, я же на самом деле не такая, я никогда такого не делаю, ты же знаешь это. Олег, ну, пожалуйста, давай забудем всё это, я клянусь тебе, что такое больше никогда не повториться. Я даже дым от чужих сигарет вдыхать не буду, не то, что есть или пить что-то, ни к кому другому и близко не подойду, только не уходи от меня, Олег…

«А ведь по моему тону она поняла, что я просмотрел это видео, - грустно констатировал он. – И знает, что после такого я уже не смогу относиться к ней так, как раньше… А ещё она не хочет меня терять… И я не хочу с ней расставаться, только Фельцов теперь всегда будет стоять между нами: когда Лида будет обнимать меня, я буду вспоминать о том, как она его обнимала, не говоря уже обо всём остальном…»

— Лида, тебя никто ни в чём не обвиняет, - Манулову надоело слушать клятвы и причитания Лиды. – И уйду я от тебя только в том случае, если ты сама меня прогонишь… А насчёт этого видео – в тот же вечер, когда ты вернулась в Москву, я дал запрос в наш информационный центр на поиск в глобальной сети всех трёх файлов. Дал экспертам твоё фото и фото Фельцова и объяснил, что на видео должны быть эти люди в гостиничном номере. А сегодня вечером я приехал сюда и подтвердил, что это – именно то видео, которым тебя собирался шантажировать Фельцов. Я посмотрел только первые кадры, чтобы убедиться, что на видео – действительно, ты и Фельцов. Кроме меня, это видео смотрел только эксперт, который идентифицировал на нём тебя и Фельцова по фото. А теперь, когда все три файла удалены с сервера, никто и никогда не узнает, что там было…

— Спасибо тебе, Олег, - перебила его Лида. – Я для тебя всё… Ты никогда не пожалеешь о том, что остался со мной… А хочешь, я к тебе сейчас приеду? Я знаю, ты дежуришь в отделе, но я буду просто сидеть с тобой рядом… Тихо-тихо… Просто, чтобы быть рядом…

И она опять заплакала, но Манулов понял, что это были слёзы облегчения и радости от того, что он её простил. Простил ли? Да, он дал себе слово остаться с Лидой и никогда не напоминать ей о том, что увидел на смоленском видео. Но как ему сдержать это обещание и при этом не перестать уважать себя? Как ему теперь обнимать женщину, которую считает слишком развратной для себя, и говорить ей свои обычные нежные слова?

Дверь кабинета Добрякова открылась, и на пороге показался эксперт.

— Олег, зайди на минуту, - предложил он Манулову и оставил дверь открытой.

Манулов молча кивнул ему и подумал, что Лида, наверняка, слышала слова эксперта.

— Лида, я сейчас не в отделе, - напомнил он ей. – А потом до утра буду в допросной или на вызовах. Так что ложись спать и не думай ни о чём плохом. А я завтра вечером после работы приеду к тебе…

И, нажав кнопку завершения вызова, Манулов зашёл в кабинет к Добрякову. Эксперт выглядел сильно разочарованным.

— Динамический IP-адрес, - объяснил он и. – Я просмотрел точки доступа за последние месяцы к электронному ящику Фельцова, на котором он хранил эти файлы. Каждый раз – новый адрес, причём все эти IP- адреса принадлежат мобильному оператору «Лайф», который предоставляет услуги Интернета. А у мобильных операторов IP-адреса не привязаны к телефонным номерам: как только какой-то абонент подключился к Интернету, так ему и дали на время соединения любой из этих адресов, причём на одном адресе одновременно может «сидеть» несколько абонентов. Но одно можно утверждать с уверенностью: Фельцов стопроцентно находится на территории Украины…

***

…Доехав до квартиры Лидиной тёти, где он до сих пор по утрам просматривал результаты видеонаблюдения за лестничной площадкой и местностью возле подъезда, Манулов сел за кухонный стол и начал изучать телефонные звонки с мобильников Лиды и Кастальского, начиная с момента возвращения Лиды в Москву. Он бегло просмотрел список номеров, с которыми связывалась Лида, и не заметив среди них номера Кастальского, решил систематизировать звонки с Лидиного телефона, чтобы в спешке ничего не пропустить.

Работа эта была кропотливая и неблагодарная: ведь Лида каждый день не меньше десяти раз кому-то звонила, да и входящих вызовов на её номер было тоже немало. Хорошо ещё, что в распечатках была указана переадресация вызовов на Лидин мобильник с коммутатора в приёмной, имеющего телефонный номер с кодом Подольска. Манулов вычеркнул эти номера из списка и уже через час определил шесть номеров, на которые систематически звонила Лида, причём три номера были хорошо знакомы Манулову: это был номер его мобильника, а также номера мобильных телефонов Пети и Ирины Николаевны. Номера мобильного телефона Кастальского среди оставшихся трёх номеров не было.

А вот со звонками с телефона Кастальского Манулову пришлось повозиться: ведь там была полная каша: каждый день – новые номера, и ни одного звонка с номера или на номер Лиды. Был только один-единственный номер, по которому Кастальский звонил каждый день, да и с этого номера ему часто звонили.

«Неужели у Лиды есть ещё один мобильник специально для того, чтобы общаться с Кастальским?» - подумал Манулов, записывая этот телефон к трём заинтересовавшим его номерам с мобильника Лиды.

Частное расследование

…В семь часов утра Манулов уже был на своём рабочем месте и писал запросы на владельцев заинтересовавших его четырёх телефонных номеров. Завизировав их у начальника отдела, он сразу же отправил эти запросы по факсу в информационных центр.

Ответы пришли уже через час. Мобильный номер, на который каждый день названивал Кастальский, был оформлен на Плотникову Веру Григорьевну, бухгалтера-материалиста РСУ, в котором раньше работала Лида.

«Приятельницу свою попросила сим-карту купить», - решил Манулов.

А вот мобильные номера, с которыми постоянно держала связь Лида, принадлежали водителю Подольской типографии Борисовой Ларисе Алексеевне, риелтору агентства недвижимости «Новый дом» Хорольской Алле Марковне и заведующей городским химиотерапевтическим центром Акимовой Юлии Сергеевне.

Прочитав, кому принадлежит последний телефонный номер, Манулов вдруг явственно почувствовал, как у него заныло сердце: ведь, судя по всему, Лида очень серьёзно больна, и ей требуется настолько дорогостоящее лечение, что она решила продать какую-то недвижимость, скорее всего, тёткину квартиру в Москве. Почему же она ему ничего об этом никогда не говорила? Да, есть, конечно, такие болезни, о которых не кричат на каждом углу, но он ведь считал себя не чужим ей человеком. Неужели ей не нужна его поддержка, его сочувствие? Или всё это ей даёт её старый знакомый Кастальский, с которым она и беседует днями напролёт?

Некоторое время Манулов сидел за столом, обхватив голову руками. К его тревоге за здоровье Лиды примешивалась обида из-за того, что Лида в трудную минуту обратилась за поддержкой не к нему, а к кому-то другому. Но, вспомнив, как ночью она рыдала ему в телефон, Манулов понял, что Лида просто боится, что перестанет интересовать его, как женщина, поэтому и решила лечиться тайно от него. А если и в самом деле перестанет?

«О чём я думаю? – прервал свои размышления Манулов. – С Лидой беда приключилась. Ей сейчас забота, поддержка и внимание нужны, а я – только о себе…»

Наспех одевшись, Манулов вышел из отдела и уже через час был в кабинете заведующей химиотерапевтического центра.

***

— Капитан Манулов, - предъявил он своё удостоверение строгой крашеной брюнетке в очках. – Я хотел бы поговорить с Вами о Лидии Михайловне Селезнёвой.

— Конечно, конечно, - заведующая встала из-за стола, подошла к стеллажу и достала оттуда увесистую папку.

У Манулова перед глазами поплыли круги.

— Вот, пожалуйста, копии историй болезни пациентов, которым Лидия Михайловна и Ирина Николаевна Селезнёвы оплатили лечение, - раскладывала перед ним какие-то бумаги заведующая. – Вот копии чеков оплаты за противоопухолевые препараты, а вот – листы назначений, в которых указано, когда и кому эти препараты были введены. Кстати, капельницы с химиопрепаратами готовятся и устанавливаются пациентам обязательно в присутствии Ирины Николаевны…

Манулов постарался незаметно облегчённо вздохнуть и, чтобы не вызвать никаких подозрений у заведующей, начал переписывать себе в блокнот фамилии пациентов, которым Лида с тётей оплатили лечение, и стоимость купленных для них препаратов. «Плотникова Вера Григорьевна», - было написано на очередной истории болезни.

— А вот эта Плотникова, кажется, знакомая Лидии Михайловны? – спросил он заведующую, показывая ей историю болезни.

— Может быть, – пожала плечами заведующая. – Но Лидия Михайловна имеет право сама выбирать больных, которым оплачивает лечение: ведь тратит она на это свои личные деньги, а не средства какого-то фонда. А если Вас интересует Плотникова, то можете хоть сейчас пойти и побеседовать с ней: она у нас в отделении лежит…

***

…Манулов постучал в дверь палаты, где лежала Вера Плотникова, а затем открыл дверь.

— Здравствуйте, - добродушно улыбаясь, поздоровался он с четырьмя женщинами, лежащими на кроватях. – Кто из Вас Плотникова Вера Григорьевна?

— Я, - ответила полноватая девушка лет тридцати с косынкой на голове, а затем с тревогой в голосе спросила. – С Серёжей что-то случилось?

— Каким Серёжей? – не понял её вопроса Манулов.

— С Кастальским Сергеем Юрьевичем, моим мужем, - объяснила Вера. – Вы ведь пришли мне об этом сказать?

«Идиот! - выругался про себя Манулов. – А я ведь даже не подумал о том, что у Кастальского может быть жена, пусть даже и гражданская, и они друг другу по несколько раз в день звонят, как мы с Лидой».

— Нет, я пришёл поговорить с Вами о Лидии Михайловне Селезнёвой, - сказал Манулов. – Вы знаете о том, что это она оплачивает Ваше лечение?

— Только вчера узнала, - ответила Вера. – И Серёжу попросила съездить в Подольск и поблагодарить и Лиду и тётю её, Ирину Николаевну. Я бы и сама поехала, но у меня вчера до десяти вечера капельница была. Но как только я из больницы выйду – сразу же к ним поеду…

На глазах у Веры появились слёзы: видно было, что она очень расчувствовалась.

— А раньше Вы с Лидией Михайловной встречались? – продолжил свои расспросы Манулов.

— Она в нашем РСУ два года назад заместителем главбуха работала, - сказала Вера, а потом с тревогой спросила у Манулова. – А что случилось?

— Ничего страшного, - поспешил он успокоить её. – Просто некто, знавший Лидию Михайловну ещё по работе в благотворительном фонде «Милосердие», написал заявление в милицию о том, что она использует деньги фонда, чтобы оплачивать лечение своим знакомым. На самом деле Лидия Михайловна уже давно никак не связана с этим фондом, а для оплаты Вашего лечения Селезнёвы используют исключительно прибыль от типографии, хозяйкой которой является Ирина Николаевна…

…Пожелав всем в палате Веры скорейшего выздоровления, Манулов отправился в агентство недвижимости «Новый дом» и всю дорогу корил себя за то, что из-за своей ревности не смог сразу адекватно объяснить появление Кастальского возле типографии. Ну почему он сразу не догадался, что если бы у Кастальского и Лиды были какие-то нежные отношения, то тот бы вряд ли «светился» у неё на работе! И не было бы тогда ни его внезапного отъезда в Москву, якобы на дежурство, ни истерических клятв Лиды, ни просмотра того злосчастного видео. Но зато он не узнал бы тогда, как много значит для него Лида…

***

Директор агентства недвижимости, услышав, что с одной из его сотрудниц желает поговорить следователь МВД, пожелал присутствовать при этом разговоре и вызвал к себе в кабинет риелтора, которая часто звонила Лиде.

— Вам известна Селезнёва Лидия Михайловна, проживающая в настоящее время в Подольске? – спросил Манулов у стройной и со вкусом одетой девушки.

— Да, - ответила риелтор. – Это одна из клиенток нашего агентства. Я занимаюсь продажей особняка в Подольске, принадлежащем её тёте, Селезнёвой Ирине Николаевне, и обменом квартиры в Москве, также принадлежащей Ирине Николаевне, на дом в Подольске.

— И поэтому Вы с Лидией Михайловной почти каждый день проводите телефонные разговоры? – поинтересовался следователь.

— Такой обмен быстро не делается, к тому же на деньги, вырученные от продажи двухкомнатной квартиры, можно купить только обычный просторный дом без всяких излишеств, а в Подольске куда не глянь – кругом особняки с дорогим ремонтом и соответствующей ценой. И ещё нужно подобрать ей дом в таком районе, чтобы было удобно добираться до Москвы, где работает её муж. А за особняк Лидия Михайловна хочет получить довольно большую сумму и не соглашается уступать…

Манулов мог бы ещё съездить в банк, карточкой которого расплачивались за покупку химиопрепаратов Лида и Ирина Николаевна, но и он и без этого понял, что Лида с тётей решили потратить всё состояние Селезнёва, нажитое им довольно грязными методами, на благотворительность. И ещё они решили переехать в более скромное жилище, в котором будет место и для него, Олега Манулова: вон как Лида заботится о том, чтобы ему в Москву на службу удобно было ездить, мужем своим его на людях называет… Манулов мечтательно улыбнулся: а почему бы и нет? Свататься к богатой женщине он бы вряд ли когда-нибудь решился, а вот сделать предложение директрисе типографии, которая является таким же наёмным работником, как и он сам…

«Не сейчас», - после недолгих раздумий решил Манулов и поехал на работу.

***

…Вечером, вернувшись домой, он заметил, что Лида старается не смотреть на него: она прятала свой взгляд и когда встречала его возле двери, и когда кормила ужином. А перед сном, довольно быстро просмотрев сегодняшнюю почту, она выключила свет и легла на самый край кровати, пытаясь не дотрагиваться до Манулова и отвернувшись от него.

Манулов, который прекрасно понимал, что Лиде сейчас очень стыдно из-за того, что он видел, как она вела себя с Фельцовым, пододвинулся поближе к ней, приподнялся на локте, провёл своей ладонью по руке Лиды от плеча до запястья, затем, переплетя её пальцы со своими, поцеловал Лиду в висок . Она повернула к нему голову, подставляя свои губы для поцелуя, и сразу же оказалась в его объятиях. Манулов чувствовал, как сильно стучит сердце Лиды, как кончики её пальцев робко притрагиваются к его коже, как Лида всем своим дрожащим от страха за несуществующую провинность телом прижимается к нему, но боится его обнять, чтобы он не посчитал её недостаточно скромной…

«А ведь она всегда была со мной именно такой: робкой и чуть ли не падающей в обморок от смущения перед предстоящей близостью. Никогда она сама не обнимала меня, никогда ни о чём не просила, только прижималась ко мне пугливой зверюшкой и изо всех сил старалась угодить мне», - подумал Манулов.

…Он, как обычно, согревал Лиду в своих объятиях и неожиданно для самого себя понял, почему никогда не сможет оставить её: ведь слабые женщины, нуждающиеся в постоянной опеке и защите, были его самой большой слабостью.

Беглец

Спокойная и безбедная жизнь в Харькове, которую Фельцов кирпичик за кирпичиком выстраивал больше года, рухнула в тот момент, когда Лида позвонила ему и объявила о том, что находится сейчас в Харьковском консульстве Российской Федерации. И так радостно об этом говорила, как будто из концлагеря сбежала. А ведь Фельцов ей здесь создал исключительные условия для жизни: квартиру просторную снял, одевал-обувал-кормил, на непыльную работу устроил, чтобы не скучала дома, в постели пару раз в неделю обязательно ублажал, с пацаном её возился, как со своим родным… А она ему вместо «спасибо»: «Мы с Петей возвращаемся в Москву, и пусть у тебя всё будет хорошо».

Как же, будет ему теперь хорошо! Если раньше он спокойно жил себе в Харькове и ждал, когда придёт время получить гражданство Украины, то теперь валить ему отсюда нужно, да поскорее. Потому что он сейчас, наверняка, объявлен в федеральный розыск за наезд на Кастальского и нарушение подписки о невыезде, и если Лида в консульстве хотя бы заикнётся о том, что всё это время жила с ним в Харькове, то им заинтересуется ещё и украинская милиция. А ведь молчание никогда не было одной из добродетелей Лиды…

Обо всём этом Фельцов думал, сидя в салоне своего автомобиля и держа в руках мобильный телефон, из которого до сих пор раздавались короткие гудки. Хорошо, что сейчас он стоял возле больницы, куда только что привёз клиента, и ожидал очередной вызов: ведь каждая минута теперь была на счету.

Фельцов завёл автомобиль и поехал на квартиру, где больше года прожил с Лидой и Петей. Там он, стараясь не смотреть на попадавшиеся на каждом шагу вещи Лиды и Пети, наскоро побросал в большую сумку свою одежду и обувь, захватил комплект постельного белья и пару полотенец, после чего закрыл квартиру на ключ. Затем он поехал в банк, где забрал из ячейки сейфа хранящиеся там свои и Лидины документы.

***

«А теперь придётся бросаться под танк, - рассуждал Фельцов, направляясь в таксопарк, чтобы официально уволиться с работы. – Стрёмно, вдруг там меня уже ждёт милиция, но без трудовой книжки меня даже улицы подметать никто не возьмёт».

В диспетчерской он написал заявление об увольнении по собственному желанию с завтрашнего дня и отнёс его начальнику своей смены, которому сдал под роспись видеорегистратор, рацию, навигатор, топливную карту и папку с документами, разрешающими ему заниматься перевозкой людей.

— Маму парализовало, - объяснил Фельцов причину столь скоропостижного ухода с работы. – Мы всей семьёй в Россию возвращаемся: жена уже вещи собрала и билеты на московский поезд купила.

Начальник смены завизировал заявление Фельцова, сочувственно кивая головой.

— Отнеси заявление в отдел кадров, там Оксанка сразу же приказ на тебя напишет и запись об увольнении в твоей трудовой книжке сделает, - сказал он.

— А разве моё заявление директор таксопарка не должен подписывать? – удивился Фельцов.

— Он его одновременно с приказом об увольнении завизирует, - объяснил начальник смены. – Или ты думаешь, что он начнёт тебя упрашивать остаться? И не надейся: наш шеф считает, что если человек не хочет у него работать, то пусть идёт на фиг…

***

…Зайдя в отдел кадров, Фельцов подал заявление об увольнении инспектору по кадрам Оксане, которая вечно торчала на складе, где работала Лида. Эта Оксана постоянно пыталась обратить на себя внимание Фельцова: стоило ему зайти на склад, как она тут же начинала о чём-то громко разговаривать со старой кладовщицей Борисовной, демонстрируя свою эрудицию и хозяйственные навыки, а иногда даже пытаясь шутить. Фельцов реагировал на все эти её потуги самыми гадкими из своих гримас, но Оксану это, похоже, нисколько не смущало.

Вот и сейчас при виде Фельцова Оксана расплылась в улыбке, но, прочитав его заявление об уходе, заметно помрачнела.

— Хорошо, я завтра же передам Ваше заявление директору - сказала она, а потом извиняющимся тоном добавила. – Но Вы же знаете, что по закону Вам всё равно придётся ещё две недели работать здесь…

И посмотрела на Фельцова сочувствующим взглядом: мол, я тут не при чём, порядки здесь такие.

У Фельцова в кармане куртки лежала шоколадка, которой он собирался отблагодарить Оксану, если она без промедления оформит ему документы об увольнении, но, увидев, как нагло она требует вознаграждения за такую пустяковую работу, молча вырвал у неё из рук своё заявление и направился в приёмную.

— Мне сегодня вечером в Россию возвращаться срочно нужно: у меня маму парализовало, - сделав расстроенное лицо, сказал он секретарше. – Начальник смены подписал мне заявление, а в отделе кадров сказали, что уволить могут только через две недели. А у меня уже билет на сегодняшний московский поезд куплен: ведь за мамой даже в больнице постоянно ухаживать некому, кроме меня…

Секретарша молча взяла из рук Фельцова заявление и, прочитав его, позвонила директору.

— Алексей Павлович, - сказала она. – Тут таксисту нашему, Фельцову, срочно уволиться нужно по семейным обстоятельствам, а Оксана его две недели заставляет отрабатывать. А у него маму парализовало, он уже билет на вечерний поезд купил… Хорошо…

Прервав на половине фразы свою речь, секретарша схватила заявление Фельцова и почти побежала в кабинет директора, откуда вышла буквально через пару минут и вручила завизированное заявление Фельцову.

— Оксана уже делает запись об увольнении в Вашей трудовой книжке, - объяснила она. – А приказ она выпустит попозднее.

…Всё это время Фельцов чувствовал себя, как на иголках, ежесекундно опасаясь прихода милиции. Получив трудовую книжку и расписавшись в приказе, он поспешно вышел из административного здания таксопарка, сел в свой «Ланос» и, не спеша, выехал за ворота предприятия.

***

Боковыми улицами, чтобы не попасть на глаза гаишникам и патрульным, Фельцов поехал в центр города. У него сердце кровью обливалось от мысли, что ему нужно бросить машину. Если бы он мог срочно продать её хотя бы за полцены, хотя бы на запчасти! Но времени на это у него не было, как не было у него в Харькове и знакомых на СТО, которые не «заложили» бы его, обратись он к ним с такой просьбой.

Фельцов решил оставить машину на какой-нибудь стоянке, надеясь, что милиция, обнаружив её, будет следить, когда он вернётся к ней. А это даст ему время беспрепятственно уехать из города. Заплатив за парковку, он направился к ближайшей станции метро и поехал на автовокзал, где купил билет на ближайший автобус до Киева, решив, что в таком огромном городе ему будет легче и затеряться, и работу найти.

Фельцов облегчённо вздохнул только тогда, когда микроавтобус, в котором он ехал, выехал за пределы Харькова. Всю дорогу он проспал, а в Киеве пошёл в зал ожидания, где была бесплатная Wi-Fi-зона, включил свой планшет и начал подыскивать себе жильё, чтобы переночевать.

Он довольно быстро нашёл по Интернету дешёвую гостиницу, в которой решил остановиться, пока не найдёт работу и не снимет жильё, и уже через пару часов устроился в бывшем блочном общежитии на Борщаговке, которое было переоборудовано под комнаты для приезжих. Комната Фельцова была небольшая, удобства были одни на два номера, но зато здесь можно было спокойно отдохнуть и, не спеша, обдумать план дальнейших действий.

Уже на следующий день Фельцов, начав поиски съёмной квартиры, понял, что Киев по уровню цен гораздо ближе к Москве, чем к Харькову. Столица, всё-таки! И работы здесь было, конечно же, навалом, и зарплаты были больше, чем в Харькове, но снять жильё за приемлемую для Фельцова сумму можно было только где-то в пригородах Киева.

Целый день бродил он по городу, пытаясь научиться ориентироваться здесь, и понимал, что это – задача не из лёгких: ведь Киев был городом с более чем полуторотысячелетней историей, и всё это время здесь, похоже, каждый строил свой дом в том месте, где ему захотелось, а дороги прокладывали в свободных от домов местах, ничуть не заботясь об их прямолинейности. А ещё в Киеве была река Днепр, такая широкая и полноводная, что Фельцов понял, почему крупные реки называют «водными артериями». Он мог часами стоять на набережной и смотреть на тёмную воду, ни о чём не думая, и такое, идиотское, с его практической точки зрения, времяпровождения ему почему-то очень нравилось…

После трёх дней безуспешных поисков компромисса между стоимостью жилья и зарплатой, на которую он мог рассчитывать, устроившись водителем, Фельцов решил уехать из Киева в какой-нибудь другой украинский мегаполис. А так как городов с более, чем миллионным населением на Украине было всего пять, то выбор Фельцова очень быстро остановился на Днепропетровске, в первую очередь потому, что там тоже протекал Днепр.

Определившись с местом дальнейшего проживания, Фельцов начал искать себе в Днепропетровске жильё и работу и очень скоро нашёл и то, и другое. Потратив ещё несколько дней, чтобы переложить все свои деньги в те банки, которые имели филиалы в Днепропетровске, Фельцов покинул Киев.

…В Днепропетровске он снял в отдалённом микрорайоне крошечную малосемейку с балконом-корзинкой и устроился водителем маршрутного такси, хваля себя за то, что на водительских курсах в Харькове не поленился сдать экзамен ещё и на права категории “D”.

Бессильная злоба

В свой первый рабочий день Фельцов до обеда ездил на штурманском сидении белого «Мерседеса Спринтера», за рулём которого сидел бригадир маршрута, показывающий своему новому водителю маршрут и объяснявший, где расположены и как называются остановки, на который чаще всего выходят пассажиры. Фельцов был немало удивлён, узнав, что маршрутки в Днепропетровске останавливаются в любом месте, где захочется выйти пассажиру, да и «ловят» маршрутку пассажиры, выставляя вперёд правую руку, в любой точке маршрута, а не на специально оборудованных остановках.

После обеда за руль «Спринтера» пересел Фельцов, а бригадир, сидя на штурманском сидении, до вечера наблюдал за тем, как он ведёт микроавтобус и собирает с пассажиров деньги за проезд.

А потом каждый следующий рабочий день Фельцова стал похож на предыдущий: с утра до вечера он наматывал на микроавтобусе круги от одного удалённого жилмассива до другого, причём маршрут этот проходил по окраинам Днепропетровска, где не было напряжённого движения транспорта. Фельцов, привыкший к бешеному движению машин на дорогах Москвы и Харькова, отдыхал и душой, и телом, левой рукой держась за руль, а правой собирая при входе пассажиров по четыре гривни за проезд. А ещё в салоне микроавтобуса всё время негромко звучал обожаемый им «Лед Зеппелин»…

***

Так и стал жить Фельцов: три дня работать, а на четвёртый отдыхать. В свой первый выходной, выспавшись и заварив себе огромную чашку кофе, он впервые со времени своего отъезда из Харькова решил узнать, как идут дела на типографии Селезнёва, для чего включил свой планшет и, не обнаружив доступных бесплатных Wi-Fi точек, зашёл в Интернет через блутуз, подключенный к своему телефону, на котором была установлена сим-карта оператора «Лайф», обеспечивающего кроме телефонных разговоров ещё и неограниченный и дешёвый доступ к Интернету.

Фельцов набрал адрес сайта Подольской типографии, перешёл на страницу «Контакты» и не поверил своим глазам: вместо контактного телефона и электронного адреса директора типографии Селезнёва Андрея Сергеевича появилась новая надпись: «Гальперин Борис Яковлевич, и.о. директора – главный технолог», а ниже следовали рабочий телефон и адрес электронной почты этого человека.

«Неужели Селезнёв от радости инфаркт получил, раз на время его болезни главному технологу поручили типографией управлять? – со злорадством подумал Фельцов. – Опять Лиде повезло: пока Селезнёв будет лежать в больнице, она полноправной хозяйкой в его доме будет, а потом он её простит, как и после первого инфаркта…»

Желая найти какую-нибудь дополнительную информацию про Селезнёва, он вбил в поисковик фразу «Селезнёв Андрей Сергеевич» и получил огромное количество ссылок: ведь фамилия Селезнёв - весьма распространённая. Перелопатив кучу информации, Фельцов нашёл сайт «Деловое Подмосковье», где была подробная информация обо всех более-менее крупных бизнесменах Подмосковья. И на этом сайте, читая биографию Селезнёва, он с удивлением прочитал, что Андрей Сергеевич больше года назад женился на Ирине Николаевне Пироговой, которая в настоящее время занимала должность председателя правления акционеров Подольской типографии.

Но ведь эта самая Пирогова была родной тёткой Лиды! Фельцов хорошо помнил эту простоватую пожилую тётку, которая работала не то учительницей, не то воспитательницей и постоянно хлопотала вокруг Лиды и Пети. Селезнёв что, с головой перестал дружить? Ладно, женился бы на молодой плодовитой девке, которая нарожала бы ему детей вместо умершего Кости, но какой смысл ему было расписываться с этой старухой? И зачем ему позориться, назначая эту бабу, ничего не понимающую в типографском деле, председателем правления своей типографии, часть акций которой Селезнёв зачем-то продал, а, иначе, откуда бы взялось это правление акционеров?

***

Фельцов ломал голову над этим вопросом больше месяца, почти каждый вечер заходя на сайт «Деловое Подмосковье» и в сотый раз читая там биографию Андрея Сергеевича, пока однажды, открыв сохранённую в закладках интересующую его страницу, не получил сообщение, что страница удалена.

Он решил, что адрес сайта изменился, набрал в поисковике фразу «Селезнёв Андрей Сергеевич» и начал по порядку просматривать найденные ссылки. «Вчера в Подольске состоялось заседание суда над Селезнёвым Андреем Сергеевичем…», «Пожизненное заключение – справедливое наказание для Селезнёва А.С.», «Респектабельный директор типографии Селезнёв А.С. оказался циничным убийцей и растратчиком» - вот только некоторые заголовки статей, которые сразу же попались на глаза Фельцову.

Открыв первую из этих статей, он прочитал о том, что вчера Подольский районный суд вынес обвинительный приговор Селезнёву Андрею Сергеевичу, который, занимая должность директора благотворительного фонда «Милосердие», постоянно занимался финансовыми махинациями в особо крупных размерах, а всех, кто хоть что-то узнавал про его незаконную деятельность, физически устранял, для чего нанимал своего помощника – Фельцова Арсения Кирилловича, который в настоящее время объявлен в международный розыск.

Дойдя до чтения этой фразы, Фельцов почувствовал, что его лоб покрылся испариной. Всё-таки прижала хвост Селезнёву очередная проверка контрольно-ревизионного управления, и он сразу же «заложил» и его, Фельцова! Да, не зря он так поспешно бежал из Харькова, бросив свой автомобиль, а то сидеть бы ему сейчас рядом с Селезнёвым на нарах, причём, тоже пожизненно, ведь убийство по найму – статья более, чем серьёзная.

А потом он прочитал о том, что за нецелевое использование средств благотворительного фонда «Милосердие» всё имущество Селезнёва было конфисковано.

«Да, недолго музыка играла, - ухмыльнулся про себя Фельцов. – И остались Лида с тёткой на бобах. Ну, ничего: пожили пару месяцев и хватит, будет о чём горевать всю оставшуюся жизнь, вспоминая огромный особняк Селезнёва и трату денег на всё, чего душа пожелает. Правда, у Лиды осталась её машина, причём, не из дешёвых, но ведь на бензин и техобслуживание этого автомобиля денег немало уходит, так что, скорее всего, продаст она его, а деньги эти они с тёткой проедят. Кстати, а как там сейчас Лида?»

И он набрал в поисковике фразу «Селезнёва Лидия Михайловна», надеясь найти резюме Лиды, если она ищет работу. Но, увы, слишком уж распространённая фамилия – Селезнёва, поэтому через полчаса безуспешных поиском Фельцов махнул рукой на свою затею и вернулся к чтению репортажей из зала суда над Андреем Сергеевичем. И, дочитав до конца первую попавшуюся статью, выругавшись, вскочил из-за стола, за которым сидел, и начал нервно ходить по комнате, сжимая кулаки от бессильной злобы.

Оказывается, Селезнёв переписал всё своё движимое и недвижимое имущество на Лидину тётку, для чего и женился на ней, как только понял, что его деятельностью в фонде «Милосердие» заинтересовалась милиция. Поэтому теперь Лида с тёткой – сказочно богатые бабы, которые могут позволить себе всё.

Фельцов задыхался от душившей его злобы: он сейчас в тесной съёмной квартире, работает на чужой машине, подобострастно подбирает каждого пассажира на трассе, чтобы заработать лишнюю гривню, а Лида в это время жирует на селезнёвские деньги. И, вполне вероятно, Лида опять сошлась с этим журналистом Кастальским, из-за которого и пришлось Фельцову бежать из России.

***

Он не мог успокоиться несколько дней, срывая свою злобу на ни в чём не повинных пассажирах: то музыку на полную громкость включал и делал её потише только после просьб пассажиров, то льготникам, которые ездили бесплатно, отказывал в проезде на своей маршрутке, утверждая, что у него в салоне уже есть льготник. А ещё ему очень нравилось останавливать маршрутку за перекрёстком, объясняя пассажирам, которые хотели выйти до перекрёстка, чтобы лишний раз не переходить дорогу с напряжённым движением транспорта, что так положено по правилам дорожного движения.

А через неделю, как обычно просматривая сайт Подольской типографии, Фельцов обнаружил, что вместо главного технолога Гальперина исполняющей обязанности директора типографии назначена Селезнёва Лидия Михайловна.

— Девочке захотелось в бизнес-леди поиграться, - с гадкой ухмылкой проговорил он, глядя в монитор. – Ну-ну…

Ему очень хотелось, чтобы Лида своим неумелым руководством разорила типографию, но он знал, что она – очень грамотный бухгалтер, поэтому злился ещё больше, представляя, как она начнёт загребать деньги, разобравшись со спецификой типографского дела. Через месяц на странице «Контакты» сайта типографии вместо записи «и.о. директора» появилась запись «Селезнёва Лидия Михайловна – директор типографии», а рядом был рабочий телефон Лиды и адрес её электронной почты.

— Не быть тебе, Лида, директрисой, - злобно проговорил Фельцов, глядя на фамилию Лиды на планшете. – После того, что я сделаю, ты не только из типографии своей на следующий же день сбежишь, тебе на улице нельзя будет показаться, тётке и сыну в глаза смотреть стыдно будет… И Кастальского своего тебе бросить придётся, будешь целыми днями сидеть одна в комнате, как в Харькове, только по вечерам к тебе никто уже, как я, не придёт…»

Фельцов хотел наглядно показать Лиде, что он всегда может сломать ей дальнейшую жизнь, для чего решил отправить ей на рабочий электронный ящик один из файлов со смоленским видео и написав ей о том, что такие же видео он отправил всем её сослуживцам. На самом деле, он ни за что на свете никому даже глазом не дал бы посмотреть на то, как он был с Лидой, хотя сам часто пересматривал эти файлы по вечерам, от чего дурел ещё больше, понимая, что вряд ли когда-нибудь увидит Лиду, не говоря уже о том, чтобы опять быть с ней.

Для реализации своего плана Фельцову нужно было поехать в другой город, чтобы никто не смог выследить, где он живёт, купить там смартфон и отправить с него файл на Лидину электронную почту. И такой случай ему очень скоро подвернулся.

***

…В автотранспортном предприятии, где работал Фельцов, при каждой же возможности снимали с городских маршрутов все более-менее приличные микроавтобусы для выполнения пассажироперевозок в другие города. Фельцов тоже время от времени возил на своей маршрутке людей то в паломнические поездки по монастырям, то на экскурсии по городам Украины, и ни разу за всё это время ни на одном посту ГАИ никто не заинтересовался им, как объявленным в розыск опасным преступником. Гаишники, останавливая его микроавтобус, проверяли его документы на машину и командировочное удостоверение, а затем спокойно отпускали: ведь транспорт у Фельцова всегда был исправен, а скорость на дорогах он никогда не превышал, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания.

…Через пару недель после того, как Фельцов узнал о том, что Лиду утвердили в должности директора типографии, он должен был везти группу людей в Умань на экскурсию в Софиевский парк. В это время стояла зима, но дороги были хорошо почищены, поэтому Фельцов с удовольствием поехал в эту командировку. Из Днепропетровска он выехал в два часа ночи, люди, которых он вёз, очень доброжелательно отнеслись к тому, что он включил «Лед Зеппелин», чтобы не заснуть, и даже просили его прокрутить их любимые песни этой группы, так что к десяти утра, когда он добрался до Умани, в салоне микроавтобуса царила непринуждённая и добрососедская атмосфера.

Высадив пассажиров возле входа в Софиевский парк и предупредив, что будет ждать их здесь в три часа дня, Фельцов, не спеша, поехал по городу, выискивая магазин, торгующий подержанными мобильниками, и через некоторое время купил себе бывший в употреблении смартфон. Потом он подъехал к кафе, возле входа в которое увидел надпись «Wi-Fi-зона», купил там чашку кофе и узнал пароль этой точки доступа. Затем, усевшись за руль своего микроавтобуса и найдя сигнал с модема в кафе, Фельцов создал себе новый почтовый ящик, в который перебросил один из видеофайлов, хранящихся на электронном диске на своей электронной почте. И только после этого он переслал файл на рабочий электронный адрес Лиды, не забыв предупредить её о том, что такие же файлы получат и другие сотрудники её типографии.

Переслав сообщение с прикрепленным к нему файлом, Фельцов выключил смартфон и выбросил его в ближайшую урну. Он был доволен, ощущая, что до сих пор имеет власть над Лидой.

Подремав несколько часов в микроавтобусе, Фельцов дождался своих экскурсантов и под бодрые песни «Лед Зеппелин» повёз их назад в Днепропетровск, где развёз по домам, а затем поехал к себе на квартиру, оставив маршрутку на ближайшей к дому стоянке. И, засыпая, он признался сам себе, что сегодня у него был самый счастливый день с тех пор, как Лида ушла от него.

***

Утром Фельцов проснулся всё в том же благом состоянии, к тому же у него сегодня был заслуженный выходной. Он долго бесцельно валялся на кровати, а затем решил посмотреть видео, на котором он развлекался с Лидой в Смоленске два года назад. Фельцов включил планшет, вышел через блутуз в Интернет, зашёл на свою электронную почту и несколько секунд сидел молча, не в силах оторвать глаз от своего электронного диска, с которого были удалены все три файла.

«Я точно помню, что копировал файл, а не переносил его, - сам себе объяснял Фельцов. – Но два других файла я вообще не трогал. Неужели кто-то залез в мой ящик?»

Он несколько раз вышел и опять зашёл на свою электронную почту, думая, что пропавшие файлы просто не загрузились, но через некоторое время он убедился в том, что три его файла, на которых были показаны самые приятные моменты в его жизни, бесследно исчезли.

Фельцов упал навзничь на кровать и с силой ударил кулаком по матрацу. Никогда он больше не увидит, как Лида сама обнимает и целует его, как она разрешает ему делать с ней всё, что ему хочется… А ведь у него даже не осталось фотографии Лиды: пока она была рядом, у него и в мыслях не было сфотографировать её себе на память. Фельцов закрыл глаза, пытаясь представить себе Лиду, но сколько не старался, так и не смог вспомнить, какой у Лиды был взгляд, какая улыбка – только светлый силуэт, окутанный дымкой, стоял перед его глазами.

И вдруг в голову Фельцову пришло неожиданное, но в тоже время единственно правильное объяснение пропажи его файлов.

«Лида могла нанять хакеров, которые никогда до этого и никогда после больше не увидят её, - понял он. – И они нашли мои файлы, проследив, с какого сайта я их передал на Лидин ящик. А ещё Лида могла обратиться в милицию, надеясь, что там сохранят в тайне всё, что увидят на видео. А сотрудники милиции, зная мой настоящий электронный адрес, могли ждать, когда я зайду туда, чтобы посмотреть свои файлы, чтобы затем определить моё местонахождение.

Он вскочил с кровати и, чертыхаясь, начал собирать свои вещи, как попало бросая их в сумки и полиэтиленовые пакеты. Через несколько минут он закрыл дверь квартиры на ключ, быстро сбежал по лестнице, неся в руках сумку и большой полиэтиленовый пакет со своими пожитками, а, выйдя из подъезда, быстро зашагал к стоянке, где оставил свой микроавтобус.

Очередное пристанище

Фельцов поставил сумки со своими вещами в свой микроавтобус и спокойно поехал в тот район города, где был один из тупиков маршрута, по которому он возил пассажиров. Там он оставил маршрутку на первой попавшейся автостоянке и, не спеша, отправился гулять по близлежащим улицам, высматривая магазин, где можно было бы продать планшет.

Он давно уже не боялся, что его внезапно арестует милиция: на официальных сайтах и украинского, и российского МВД было столько объявлений о розыске преступников, что никакой памяти не хватит всех запомнить в лицо. Фельцов и сам время от времени заходил на эти сайты и читал текст под своей фотографией из паспорта. Особое удовольствие ему приносило чтение описания своей внешности: «славянской наружности, спортивного телосложения, выше среднего роста». Да каждый третий под эти приметы подходит!

Сейчас, если местные милиционеры и определили местонахождение его съёмной малосемейки, то, просидев там пару суток и не дождавшись его, стопроцентно решат, что он опять сбежал в другой город. А он всё это время будет у них под самым носом, но найти его они вряд ли смогут: в агентстве по аренде недвижимости, где он снял малосемейку, есть только данные с его паспорта и вида на жительство, а водителем в АТП он работает без официального оформления, чтобы хозяину не нужно было платить за него налоги.

К обеду Фельцов уже продал свой планшет и начал методично обходить все попадающиеся ему на пути ломбарды, ища там одного очень нужного ему сейчас человека.

***

…На конечной остановке маршруток в этом микрорайоне был расположен небольшой сквер, где водители установили несколько столов и скамеек, на которых играли в карты или домино, ожидая времени отправления своей маршрутки. Сюда же по утрам и в обед приходили женщины, которые продавали водителям чай, кофе и пирожки.

Фельцов тоже почти каждое утро покупал жареные пирожки у пожилой тётки, которая каждое утро приходила в тупик в сопровождении высокой худощавой женщины средних лет, помогавшей ей нести тяжёлые сумки с пирожками. Тётку эту водители звали тётей Надей, а женщину, помогающую ей – Анжелой. Анжела эта, пока тётя Надя продавала пирожки, сидела на скамейке рядом с водителями и с интересом слушала, о чём они разговаривали, время от времени и себе вступая в эту беседу.

Фельцов, чтобы не вызвать никаких подозрений, старался влиться в водительский коллектив, для чего изображал из себя обычного трудягу-шофёра, который сначала в Москве персональным водителем работал, а затем в Харькове таксовал. И, рассказывая какой-нибудь случай из своей водительской жизни, он не раз замечал на себе заинтересованный взгляд Анжелы. А потом другие водители начали его «подкалывать» тем, что Анжела уходит в ломбард, где работает оценщицей, сразу же после того, как он уезжает на своём микроавтобусе из тупика. И ещё он узнал, что Анжела одинока и живёт в собственной квартире недалеко от тупика маршруток.

Только Фельцову на это было наплевать. Ему хватало случайной женщины раз в неделю, а возиться с какой-то бабой, как когда-то с Лидой, у него не было ни сил, ни желания. Но теперь, когда он внезапно лишился крыши над головой, у него не было другого выхода.

***

…Анжелу он нашёл в пятом на своём пути ломбарде: небольшом, отгороженном от фойе супермаркета, закутке. Она сидела напротив окошка кассы и вышивала на пяльцах.

— Анжела, привет! – поздоровался с ней Фельцов, опёршись на подставку под окошком и заглянув внутрь ломбарда. – Как дела?

— Здравствуй, Сеня, - Анжела подняла голову от вышивки и выдвинула лоток для принятия залога. – Давай, что там у тебя. Только сразу предупреждаю, что буду надпиливать твоё золото, чтобы реактивом в надпил капать…

— Анжела, я не за этим пришёл, - перебил её Фельцов и попытался улыбнуться. – Просто увидеть тебя захотелось, поговорить с тобой... Ты не переживай, очереди за мной нет…

И в подтверждение своих слов он отодвинулся от окошка, чтобы она могла убедиться в этом. Анжела, чувствуя на себе взгляд Фельцова, опустила глаза и внимательно рассматривала свою вышивку.

— Красиво, - кивнул на вышивку Фельцов. – А что это будет?

— Я свитер себе купила в «секонде», - объяснила она и приподняла с колен лежавшую там зелёную вязаную вещь. – И решила немного облагородить его.

— Красиво, - повторил Фельцов. – Кстати, ты до скольких сегодня работаешь?

— До семи, там же написано, - Анжела кивнула головой в сторону таблички с режимом работы ломбарда. – А что?

— Я сегодня выходной, - объяснил Фельцов. – Слушай, давай, пойдём с тобой куда-нибудь поужинать… Если, конечно, ты хочешь…

Анжела опять начала разглядывать свой свитер, обдумывая ответ. В это время зазвонил её мобильник.

— Ну, ладно, не буду тебя отвлекать, - самым простодушным тоном сказал Фельцов. – Я к тебе без пятнадцати семь зайду, ладно?

И, не дожидаясь ответа, ушёл.

***

Остаток дня Фельцов провёл в огромном торгово-развлекательном центре, где сидел на скамейке в свободной Wi-Fi-зоне и отогревался после мороза. Он думал о том, что чем дальше, тем больше опускается: ещё два года назад у него была своя квартира в Москве, дорогая машина и высокооплачиваемая работа, а теперь он переехал в провинциальный город, ездит на хозяйском микроавтобусе , собачится с пассажирами из-за каждой гривни и согласен жить с какой-то дистрофичной бабой далеко не первой молодости только из-за того, что у неё есть своё жильё где-то на отшибе Днепропетровска. И ведь по-другому он не может до вечера найти себе жильё, тем более, что на улице зима... Ему бы неделю-другую у этой Анжелы перекантоваться, а за это время он найдёт себе новую квартиру.

…В половине седьмого вечера Фельцов уже был возле Анжелиного ломбарда, опасаясь, что она может уйти с работы раньше, чтобы не встречаться с ним. Но нет, в окошке кассы ещё горел свет, а через некоторое время в фойе супермаркета зашли два инкассатора и направились к ломбарду.

Фельцов ждал в стороне, пока Анжела сдавала кассу и драгоценности, затем наблюдал, как она включает сигнализацию и закрывает ломбард, и только после этого подошёл к ней.

— Сильно устала, - с сочувствием в голосе спросил он, глядя в покрасневшие глаза Анжелы.

— Не очень, - ответила она. – Просто сегодня много камней было, в глазах до сих пор рябит…

Они вышли из супермаркета и, не спеша, пошли по вечерней улице.

— Держись за меня, а то дорога скользкая, - с этими словами Фельцов протянул Анжеле согнутую в локте руку, которую она слегка сжала своими пальцами.

Дойдя до ближайшей остановки, они дождались маршрутки, идущей в центр города, и уже через полчаса сидели в «Пузатой хате» - украинском «МакДональдсе» с национальным колоритом.

— Анжелочка, что, тяжело работать в ломбарде? – сочувственно спросил Фельцов после ужина, когда Анжела лакомилась венским тортом, а он пил очередную чашку кофе.

— Когда как, - ответила она. – Самое главное – чтобы никто фальшивку не подсунул. Золото я всегда реактивами проверяю, а вот камни приходится с лупой рассматривать, чтобы оценить залог. Пока разберёшься, что к чему, а тут ещё клиент над душой стоит и утверждает, что его золото – самое золотое…

— И как ты не боишься там работать? – с беспокойством перебил её Фельцов. – А вдруг ошибёшься, что тогда?

— Я раньше дефектоскопистом на заводе работала, - отмахнулась от его страхов Анжела. – Так что это у меня почти работа по специальности… Хотя один раз фальшивую цепочку приняла: застёжка там была золотая, а сама цепочка – нет, а я только застёжку проверила. Ну, ничего, расплатилась потихоньку…

Фельцов делал вид, что с интересом слушает Анжелу, а сам время от времени с тревогой смотрел за окно, возле которого они сидели. Там становилось всё темнее и темнее, да ещё позёмка клубилась. Что он будет делать, если его дело не выгорит? На вокзале ночевать стрёмно: вдруг его там милиция ждёт, поэтому он даже сумки свои оставил в маршрутке, а не отвёз в камеру хранения.

Он перевёл свой взгляд на Анжелу: коротко стриженые крашеные волосы цвета сажи, лицо с выступающими скулами и римским носом, худые руки и шея, выглядывающие из слишком широких рукавов и воротника синего вязаного платья-балахона, украшенного бисером… И ещё ей лет сорок пять, как минимум.

— Давай, наверное, собираться, а то уже ночь на дворе, - предложил он, заметив, что Анжела давно уже доела торт и допила свой кофе.

***

…Они довольно долго стояли на остановке, пытаясь спрятать лица от ледяного ветра и переминаясь с ноги на ногу, чтобы окончательно не замёрзнуть. К тому времени, когда, наконец, подъехала нужная им маршрутка, и Фельцов, и Анжела изрядно продрогли.

Зайдя в тёплый микроавтобус, они нос к носу столкнулись с сидевшим за рулём маршрутки Славиком, с которым и Анжела, И Фельцов довольно часто общались по утрам за столиком в тупике. Анжела, опустив голову, быстро прошмыгнула мимо него в самый конец салона, где были пустые двойные места, а Фельцов дал Славику десятку за проезд, которую тот вернул ему обратно, весьма двусмысленно усмехнувшись при этом.

— Нужно было подождать другую маршрутку, - проговорила Анжела, когда Фельцов уселся рядом с ней. - Теперь весь тупик будет знать, что я с тобой сегодня вечером…

— Тебе это неприятно? – резко перебил её Фельцов и сделал обиженное лицо.

— Нет, что ты! – поспешила успокоить его на этот счёт Анжела. – Только это как-то…

— Всё, проехали, - перебил её Фельцов недовольным тоном. – Следи лучше за дорогой, чтобы свою остановку не проехать, а то будем потом с тобой из тупика назад переться, а мне ещё домой через весь город добираться…

Он откинул голову на высокую спинку сидения, закрыл глаза и сделал вид, что задремал. Анжела тоже молчала, глядя в окно.

— Ты меня неправильно понял, - сказала она через некоторое время. – Просто я слишком долго была одна… Может, я что-то сделала неправильно, но я не специально…

— Забудь, - проговорил Фельцов, повернувшись к Анжеле. – Мы же с тобой вечером, вроде, так душевно посидели…

И он устало вздохнул, не договорив фразы. Остаток пути они ехали молча.

***

…Фельцов помог Анжеле выйти из маршрутки и, махнув на прощанье рукой Славику, поинтересовался, куда идти дальше. Анжела взяла его под руку и повела к своему дому. Минут через пять они подошли к такой же малосемейке, в какой снимал раньше квартиру и Фельцов.

«Приехали! – подумал он. – Из одной общаги в другую».

— Так ты тоже в малосемейке живёшь? – констатировал факт Фельцов. – Тогда, давай, я тебя до квартиры доведу, а то знаю я эти общаги…

Анжела открыла входную дверь с домофоном и повела его по коридорно-лестничным лабиринтам малосемейки, время от времени набирая коды на замках или открывая своим ключом двери, отделяющие одну часть коридора от другой. К тому времени, как за очередной открытой Анжелой дверью оказался крошечный коридор, ведущий в комнату и кухню, Фельцов уже перестал ориентироваться в пространстве.

— Да-а-а, - ну и лабиринты здесь у вас, - прокомментировал он, качая головой. – Даже не знаю, как мне отсюда теперь выбраться…

— Сеня, ну куда ты сейчас пойдёшь! – заботливо проговорила Анжела, заводя его в свою квартиру и закрывая за собой дверь. – На улице ночь, мороз и снег, а транспорт сейчас так плохо ходит…Оставайся…

И она смело посмотрела ему в глаза…

Леченый бриллиант

Сняв куртку и разувшись, Фельцов зашёл в комнату, которая оказалась гораздо просторнее той, где он жил последнее время.

«Тут хоть развернуться можно», - подумал он, рассматривая обстановку. Мебели в комнате было немного: мебельная стенка вдоль длинной стены, напротив неё – разложенный диван, а рядом – письменный стол с довольно старым компьютером, у которого монитор был ещё с электронно-лучевой трубкой.

Анжела, повесив верхнюю одежду на вешалку, подошла к окну и зашторила его. А затем молча расстелила постель, взбив подушки и расправив одеяло.

— Ты пока укладывайся, а я скоро к тебе приду, - как что-то, само собой разумеющееся, сказала она Фельцову и отправилась в ванную.

Фельцов пожал плечами, посмотрев ей вслед, и, быстро раздевшись, улёгся на диван, предварительно выключив свет в комнате.

«Похоже, у этой Анжелы процесс принятия на ночь случайных мужиков отработан до мелочей, - усмехнулся он про себя. – А в маршрутке из себя чуть ли не старую деву строила…»

Анжела не заставила себя долго ждать. Увидев её силуэт возле дивана, Фельцов отодвинулся от края, отвернул одеяло и протянул к ней руки. А потом у них был секс, банальный и ни ему, ни ей особо не нужный, после чего Анжела по-деловому поинтересовалась у Фельцова, во сколько ему нужно утром просыпаться и установила будильник на своём мобильнике.

Пообнимав её для приличия ещё какое-то время, Фельцов, которого Анжела, пытаясь поудобнее улечься, всё время задевала своими острыми локтями или коленями, извиняющимся голосом произнёс:

— Нет, так мы с тобой не выспимся. Давай, я к краю повернусь, а ты возле стенки укладывайся, как тебе удобно.

И, повернувшись спиной к Анжеле, почти сразу же заснул…

***

…Проснулся он от трелей, издаваемых мобильником. Анжела отключила будильник и попыталась перелезть через Фельцова, чтобы встать с дивана.

— Спи, ещё рано, - она поцеловала его в висок, когда он тоже решил подниматься.

— А ты куда? – спросил Фельцов, придерживая Анжелу за локоть, чтобы она не упала, перелезая через него.

— К тёте Наде, соседке моей, пирожки печь, - объяснила она. – Но в половину шестого я приду… А ты не опоздаешь на маршрут? – вдруг забеспокоилась она.

— У меня машина на стоянке в тупике, - объяснил Фельцов. – А выезжать мне сегодня ровно в шесть…

…Как только за Анжелой закрылась входная дверь, Фельцов приподнялся с дивана, достал её мобильник, лежащий на столе, и недовольно скривился, увидев, что сейчас только пять часов утра.

«Мало того, что полночи меня своими костями давила, так ещё и выспаться не дала», - думал он об Анжеле, пытаясь снова заснуть. И только-только Фельцов начал погружаться в такой приятный предрассветный сон, как его опять разбудил щелчок замка входной двери, после чего послышалась непродолжительная возня на кухне.

— Сеня, просыпайся, - Анжела наклонилась над ним и слегка потеребила его за плечо, а убедившись, что он проснулся, сразу же ушла на кухню, куда направился и Фельцов, едва только оделся.

За кухонным столом, на котором уже дымились две большие чашки с кофе и стояла тарелка со только что поджаренными пирожками, сидела Анжела в домашнем платье, поверх которого был надет яркий фартук. Она потихоньку пила кофе, ожидая, пока Фельцов плотно позавтракает, а затем проводила его сквозь лабиринт своего подъезда до самой улицы.

— Ты вечером придёшь? – спросила Анжела у Фельцова.

— С вещами, - он как можно добродушнее улыбнулся и губами слегка коснулся губ Анжелы.

***

…Весь день Фельцову пришлось возил в своей маршрутке большую сумку со своими пожитками, которую он поставил возле рычага переключения передач прямо напротив входа в салон и делал вид, что это - сумка кого-то из пассажиров. Сверху на эту сумку он положил свой полиэтиленовый пакет с вещами и постоянно следил, чтобы его не украли. А вечером, оставив свой микроавтобус на той же стоянке, что и вчера, и взяв сумку и пакет, Фельцов подошёл к подъезду Анжелы и набрал на домофоне номер её квартиры. Через минуту она уже ждала его возле открытой двери на свой этаж.

На следующее утро он дал Анжеле пятьсот гривень на покупку продуктов и получил от неё запасные ключи от квартиры.

…Вот так и прижился Фельцов у женщины, к которой был совершенно равнодушен. Поздно вечером он возвращался к ней с работы, ужинал какими-нибудь разогретыми полуфабрикатами, ибо Анжеле некогда было готовить домашнюю еду, после чего они укладывались спать. А утром, напившись кофе с пирожками, опять расходились каждый на свою работу.

В воскресенье у Фельцова была короткая смена, поэтому он решил ради соблюдения приличий сводить Анжелу после работы в кафе, где заодно можно было бы поесть чего-нибудь, отличного от покупных голубцов или фаршированных перцев, которыми Анжела всю неделю потчевала его.

Заглянув в окошко ломбарда, он увидел, что возле Анжелы сидит плотная длинноволосая блондинка средних лет.

— Сеня, подожди минут пятнадцать, - попросила его Анжела. – Я смену передаю…

Она освободилась через полчаса, после чего, закрыв и поставив на сигнализацию ломбард, повисла на локте у Фельцова.

— Ну, наконец, - облегчённо вздохнула Анжела. – Теперь я целую неделю выходная…

Фельцов выругался про себя, так как на следующей неделе у него было два выходных, которые он собирался посвятить поиску новой квартиры. А теперь, когда Анжела будет целыми днями дома, как он будет при ней садиться за её компьютер, чтобы найти себе жильё?

Весь вечер он почти не разговаривал с Анжелой, сославшись на усталость.

— Сеня, мне нужно на несколько дней в село к родителям съездить, – сказала Фельцову Анжела, когда, вернувшись домой из кафе, они улеглись спать. – Когда у тебя ближайший выходной?

— Послезавтра, - ответил Фельцов, которого очень обрадовала перспектива остаться одному в анжелиной квартире. – А что?

— Проводишь меня, а то мне кучу всего им купить нужно, и из-за этого сумки будут неподъёмные…

***

…И Фельцов с радостью ездил с Анжелой на рынок и ходил по магазинам, а потом посадил её на электричку и с лёгким сердцем поехал к ней домой, где впервые за неделю полностью расслабился. Он до поздней ночи сидел за компьютером, слушал «Лед Зеппелин» и смотрел на фотографию Лиды на сайте «Деловое Подмосковье». Не забыл Фельцов сходить на российский и украинский сайты МВД, чтобы полюбоваться на себя, до сих пор находящегося в розыске. А, вспомнив слова Анжелы о том, что она каждые две недели ездит в гости к своим родителям, решил остаться жить у неё: ведь одну неделю она допоздна работает, а на следующей, вообще, уезжает из города, так что досаждать ему своим присутствием она не будет.

Проведя несколько дней хозяином в чужой квартире, он в следующий свой выходной поехал на вокзал, чтобы встретить возвращающуюся из села Анжелу, которая привезла две огромные сумки провизии. Вечером Фельцову пришлось любить её, чтобы показать, как он скучал без неё, а рано утром он уже ушёл на работу.

***

Через несколько дней он заметил, что Анжела резко изменилась. Она так же приветливо встречала его по вечерам, только улыбка у неё была какая-то вымученная, да и смотреть в глаза ему она избегала. Иногда он видел, как её губы внезапно плотно сжимаются, а глаза изо всех сил жмурятся, как будто она хочет прогнать какое-то неприятное видение. Даже в постели, когда он пытался обнять её, она уворачивалась от его ласк, объясняя, что очень устала.

Однажды ночью Фельцов внезапно проснулся и, повернувшись к стене, увидел Анжелу, которая полусидела в углу дивана, подложив под спину подушку.

— Ты чего не спишь? – спросил он у неё.

— Не могу лечь: сердце сильно стучит, - объяснила Анжела тихим голосом.

— Так выпей таблетку и не мучайся, - посоветовал ей Фельцов, недовольный тем, что ему попалась больная баба. – Если нет таблетки – давай, я в аптеку схожу, тут недалеко.

— Я уже выпила таблетки, - так же тихо сказала Анжела. – Через час мне станет легче, у меня уже было такое…

— Нервничать нужно поменьше, тогда и сердце стучать не будет, - буркнул Фельцов и отвернулся от неё, чтобы опять заснуть.

И тут он услышал тихие всхлипывания. Он недовольно выдохнул и, поднявшись с дивана, включил свет в комнате. Анжела ещё сильнее вжалась в свой угол.

— Если тебе так плохо – давай, «скорую» вызовем, - предложил Фельцов.

— У меня всё нормально, - твёрдо, но так же тихо проговорила Анжела. – Я была в больнице у врача, мне прописали таблетки, они мне понемногу помогают. Просто у меня на душе тяжело, я немного поплачу, и мне станет легче…

И Анжела громко зарыдала, уткнувшись головой в подушку.

Но Фельцов, живя с Лидой, привык к женским истерикам и абсолютно не обращал на них внимания. И Анжеле он решил объяснить это прямо сейчас.

— Давай, или рассказывай, что там у тебя случилось, или прекращай ныть, - довольно резко предложил он ей. – Мне ещё успеть отдохнуть нужно, чтобы завтра не заснуть за рулём и не врезаться куда-нибудь…

Грубые слова Фельцова подействовали на Анжелу отрезвляюще. Она мгновенно перестала рыдать и, переведя дух, начала рассказывать ему тихим голосом, изредка всхлипывая:

— Я леченый бриллиант проглядела. Это – настоящий бриллиант, только с трещинами, которые силиконом заливают. А я под него ссуду в десять тысяч дала… Только не в деньгах дело, - быстро добавила она, заметив, что Фельцов хочет что-то сказать ей. – У меня их будут с зарплаты удерживать, постепенно расплачусь. А обидно то, что меня кому-то удалось так «развести»…

И Анжела снова заплакала.

А Фельцов облегчённо вздохнул и выключил свет, думая про себя, что она рыдала бы гораздо сильнее, если бы узнала о том, что и он её «разводит», причём по-полной…

Разбитое сердце Анжелы

Анжеле было уже сорок три года, но она до сих пор верила, что и для неё в этом мире что-то посеяно. В молодости она мечтала о большой семье, поэтому рано вышла замуж, но её муж, тщетно прождав до тридцати пяти лет, пока она подарит ему наследника, решил завести ребёнка на стороне, и, как только его очередная любовница объявила ему, что ждёт ребёнка, развёлся с женой.

Анжела больше года оплакивала свою судьбу, успев при этом «посадить» своё сердце, после чего долго лечилась. А потом сошлась с Игорем, мастером из цеха мехобработки, который каждую смену приносил в лабораторию, где тогда работала Анжела, образцы метизов для испытаний.

Игорь этот был дважды разведённым сорокапятилетним мужиком и ночевал у Анжелы ту неделю, когда работал в первую смену, а на следующей неделе приходил к ней в лабораторию повздыхать о том, что у него смена до одиннадцати ночи, а Анжеле к восьми утра на работу, и, если он придёт к ней, то не выспится. Во время визитов домой к Анжеле Игорь всегда приносил полный полиэтиленовый пакет различных сладостей и деликатесов, которые сам же почти все и съедал.

— Ну какие могут быть у тебя проблемы? - отмахивался он от просьб Анжелы помочь ей купить новую кухонную плиту или поставить стеклопакет хотя бы на одно окно. – Вот у меня – да, целых две проблемы: одна на фигурное катание ходит, а другая в мединституте на платном учится…

Не дождавшись от Игоря денег ни плиту, ни на стеклопакет и поняв, что он использует её в чисто потребительских целях, Анжела просто однажды не открыла дверь своей квартиры, когда он очередной раз пришёл к ней. А на следующий день по выражению его лица, когда он принёс в лабораторию очередные образцы для испытаний, поняла, что он не особо расстроился по этому поводу.

Через пару недель сломалась одна из разрывных машин, на которых проводила испытания Анжела, и ремонтировал её весёлый рослый слесарь Паша, возрастом ненамного младше Анжелы. Она мило улыбалась его шуткам, а после окончания смены пошла с ним в пиццерию, после чего он пригласил её к себе в гости…

А на следующий день Игорь, принеся свои метизы и увидев сидящего возле рабочего места Анжелы Пашу, как бы между прочим, поинтересовался у него, поздравляют ли гомосеков с Днём 8 Марта, благо, праздник этот был уже не за горами. Паша в ответ только улыбнулся и пожал плечами, а когда он ушёл из лаборатории, две молодые дефектоскопистки, которые знали все заводсткие сплетни, рассказали Анжеле о том, что Паша из тех, кто даёт и вашим, и нашим…

Не выдержав такого позора, Анжела в тот же день уволилась с завода и, чтобы не умереть с голода, пока будет искать новую работу, стала помогать соседке печь по утрам пирожки, которые та продавала в тупике общественного транспорта.

Найти новую работу Анжеле оказалось очень проблематично: она была уже не так молода, чтобы стать украшением для офиса или лаборатории, тем более, что специальность у неё была совсем не востребованная. Помыкавшись по объявлениям пару месяцев, Анжела поступила на курсы оценщиков в ломбарде, куда её направил центр занятости.

***

Последние три года она работала в небольшом ломбарде и все эти годы так и оставалась одинокой, постепенно убедив себя, что ей достаточно просто мило побеседовать с водителями в тупике, куда она каждое утро носила сумки с пирожками.

А потом она увидела нового водителя, так не похожего на других. Он казался ей переодетым принцем, хоть и старался влиться в дружный коллектив шоферов. Сразу же бросалось в глаза, что движения его не такие суетливые, как у других водителей, делающих всё, чтобы урвать лишние деньги, на шутки он отвечал улыбкой, а не излишне громким смехом. А ещё он разговаривал акающим говором и с звонко произносил букву «г». Анжеле было приятно просто находиться рядом с этим водителем, слушать его немногословную речь, а иногда и себе вставить к месту хоть слово, чтобы привлечь его внимание. От бригадира маршрута она узнала, что этого водителя зовут Сеня Фельцов, и он недавно переехал из Харькова, где больше года таксовал.

И Анжела влюбилась. Она сидела в тупике с водителями до тех пор, пока Сеня не выезжал на маршрут, она глаз с Сени не сводила, если могла делать это незаметно для него, к каждому слову его прислушивалась. Она понимала, что многие видят этот её интерес к Сене, но ведь она ничего от него не требовала…

***

…Однажды Сеня появился в её ломбарде. Анжела сразу же решила, что примет у него залог, даже если это будет откровенная фальшивка. Ничего, со временем она расплатится, но зато на Сеню насмотрится, и будет ей о чём вспоминать одинокими вечерами. А Сеня посмотрел на неё каким-то усталым взглядом и… пригласил поужинать.

Анжела чуть с ума не сошла от счастья и думала только о том, как более приличней принять его предложение. А тут ещё клиентка постоянная позвонила, после чего Сеня, не желая ей мешать работать, сказал, что зайдёт за ней вечером. Как только он ушёл, Анжела закрыла ломбард и побежала домой, где навела порядок и постелила на диван свежее бельё. На работу она вернулась к пяти вечера и с замиранием сердца ожидала прихода Сени.

А он, дождавшись, когда она закроет ломбард, вёл себя так, как будто сто лет с ней близко знаком. И Анжела абсолютно расслабилась рядом с ним: и под руку его взяла, и в кафе на него сколько хотела, смотрела, про свою жизнь по его просьбе рассказала, а под конец и домой к себе привела и на ночь остаться уговорила…

***

…Следующая неделя была самой счастливой в жизни Анжелы за последние годы. Утром она просыпалась рядом с любимым человеком, кормила его завтраком и провожала на работу, а вечером, вернувшись с работы и наскоро приготовив ужин, она сидела за компьютером, скачивая с Интернета журналы по рукоделию, которые внимательно рассматривала, ожидая Сеню.

С таким же благим настроением она сидела за компьютером в один из вечеров вскорости после своего приезда от родителей и искала в Интернете только что вышедший номер журнала «Сабрина». Открыв поисковик, и набрав в нём букву «С», чтобы по своим старым поисковым запросам найти этот журнал, Анжела, просмотрев список запросов, обнаружила там строку «Селезнёва Лидия Михайловна».

Анжела сроду не искала никакой Селезнёвой Лидии Михайловны, поэтому сразу поняла, что этот запрос сделал Сеня. Перейдя по этому запросу, Лида попала на список ссылок о директоре Подольской типографии Селезнёвой Лидии Михайловне, тридцатилетней вдове, воспитывающей сына-школьника. Тут же была и фотография этой самой Лидии Михайловны, молодой симпатичной блондинки с аккуратно уложенными в пучок длинными волосами и одетой в строгий офисный костюм.

У Анжелы сжалось сердце. Она слышала когда-то, как Сеня рассказывал о том, что работал в Москве персональным шофёром… А что, если он был шофёром у этой самой Лидии Михайловны, и между ними что-то было?

«Нет! – покачала головой Анжела. – Она же богатая успешная бизнес-леди, а Сеня – бедный шофёр, причём, намного старше её…»

Но червячок ревности уже поселился в сердце Анжелы, которая начала тщательно просматривать все запросы в поисковике, поочерёдно вводя туда каждую русскую и английскую букву и глядя на появляющиеся слова…

«Фельцов Арсений Кириллович». Переходя по этому запросу на список ссылок, Анжела надеялась найти резюме Сени, из которого узнать, кто он и откуда. Но первое, что она там увидела, это слова «За совершение особо тяжких преступлений разыскивается..», причём, таких ссылок было несколько. Анжела открыла первую попавшуюся из них и увидела перед собой фотографию Сени, а под ней – несколько строк текста с паспортными данными и описанием внешности Фельцова Арсения Кирилловича, который оказался на четыре года старше её.

Это была единственная приятная информация для Анжелы. Она смотрела на фотографию Сени, где он был гораздо моложе, чем сейчас, и выглядел таким надменным и уверенным в себе. Заметно было, что раньше Сеня тщательно следил за своей внешностью, и судя по всему, был отнюдь не бедным человеком. И ещё он уже почти два года находился в розыске за совершение особо тяжких преступлений…

«Господи! Кого я впустила в свой дом! - думала Анжела, ища кардиопротекторы и успокоительные. – И как мне теперь от него избавиться?»

Она со страхом ждала прихода Сени, но как только увидела его в проёме входной двери, уставшего, но старающегося бодро держаться, то поняла, что ни за что не расстанется с ним.

«Мало ли что там написано, - уговаривала она сама себя. – Скорее всего, Сеня в каких-то финансовых махинациях оказался замешан, вот и пришлось ему бежать из России. А кто его будет за эти махинации разыскивать за границей? Вот и написали, что он подонок какой-то. А то, что у него в России женщина осталась, так это – само собой разумеющееся: Сеня – мужчина видный…»

…Вот так и размышляла Анжела об одном и том же каждую ночь, сидя на диване, пытаясь унять сильно стучащее сердце и глядя на мирно спящего рядом Сеню. Однажды он проснулся и поинтересовался, почему она не спит, и она рассказала ему одну из страшилок, которые слышала, обучаясь на курсах оценщиков. Сеня поверил и спокойно улёгся спать дальше, а Анжела горько усмехалась, думая о том, что он даже не задумался о том, откуда в её захудалом ломбарде на краю города мог оказаться бриллиант, даже леченый. Ведь за всё время работы там она принимала в залог в основном совдеповские кольца, серьги и цепочки с различного цвета корундами.

Так и жила Анжела. Целыми днями сидела в ломбарде, а по вечерам проверяла ссылки, по которым на выходных ходил в Интернете Сеня, после чего радушно встречала его с работы и засыпала рядом с ним, каждый раз убеждая себя, что он на самом деле не убийца…

***

…В один из вечеров, зайдя по привычке на сайт «Деловое Подмосковье», чтобы ещё раз прочитать про российскую женщину Сени, Анжела с удивлением увидела над фото Лидии Михайловны новую надпись: «Манулова Лидия Михайловна». Анжела начала внимательно читать обновлённый текст и узнала, что в 2015 году Лидия Михайловна Селезнёва вышла замуж за следователя МВД Манулова Олега Васильевича…

А в свой ближайший выходной об этом узнал и Сеня. Анжела поняла это, уже подходя к двери своей квартиры, из-за которой гремела музыка. Сеня лежал, уткнувшись головой в подушку и время от времени с силой ударял кулаком по дивану. Рядом на полу валялись две пустые бутылки из-под вишнёвой настойки, которую Анжела недавно привезла из села.

— Сеня, - Анжела присела на край дивана, положила голову на спину Сени и сочувственно сжала его руку. – Всё пройдёт, не переживай ты так. Она – молодая и богатая, у неё вся жизнь впереди, пусть живёт себе с этим следователем. А мы с тобой вместе жить будем, я ведь тебя никогда не брошу, потому, что люблю…

Сеня оторвал голову от подушки и посмотрел на Анжелу мутными злобными глазами и вдруг, сильно сжав ей предплечье, вывернул её руку так, что она упала на диван рядом с ним. Он приподнялся на локте и низко наклонился над лежащей на спине Анжелой.

— Ты знала? – прошипел он жёстким голосом, дыша ей в лицо перегаром. – Откуда?

Сеня был сильно пьян. А ещё он был грубым. Анжела никогда не видела его таким. Её сердце начало часто-часто стучать от страха.

— Говори, живо, откуда ты знаешь про Лиду? – Сеня поставил локоть на диван возле щеки Анжелы и упёрся своей тяжёлой головой о ладонь.

— Я… по Интернету нашла… По ссылкам, где ты ходил… Я же ничего против неё не имею… Ты же красивый… У тебя в России мог кто-то остаться… - лепетала Анжела прерывающимся голосом.

По мере её рассказа взгляд Сени переставал быть бессмысленно-пьяным, глаза его стали смотреть на Анжелу злобно и беспощадно, лицо приобрело решительное выражение, зубы Сени крепко сжались, и Анжела поняла, что Сеня, действительно, в своё время убил не одного человека, а теперь так же хладнокровно убьёт и её: ведь он понял, что она знает, что его разыскивает милиция.

Осторожно свесив свободную руку с кровати, Анжела нащупала там бутылку из-под наливки и, зажмурившись, изо всех сил ударила Сеню по голове. Он удивлённо посмотрел на неё, затем попытался тряхнуть головой из стороны в сторону и вдруг упал на неё всей своей обмякшей массой.

Анжела начала лихорадочно выползать из-под тела Сени, который мычал при этом что-то нечленораздельное. Свалившись с дивана, она вскочила и, схватив свою сумку и лежащие в коридоре ключи Сени, выскочила из квартиры и закрыла за собой дверь на все замки.

Последний удар

Чем ближе становилось лето, тем чаще Фельцов начинал задумываться о своём шатком положении на Украине. В июне заканчивался срок действия его вида на жительство, и уже сейчас ему нужно было потихоньку начинать собирать справки и документы для получения гражданства Украины, а среди них была и справка о том, что он никогда не находился под судом и следствием. А где ему теперь эту справку получить, когда его фото во всей своей красе занимает одну из страниц на официальных сайтах МВД и Украины, и Российской Федерации?

Нельзя ему соваться в миграционную службу, придётся доживать свой век гастарбайтером-нелегалом без документов, разве что, когда-нибудь разживётся он фальшивым паспортом, да и то, где такой паспорт можно достать, Фельцов даже не представлял.

Такие мысли отягощали его, когда он в свой очередной выходной сидел за Анжелиным компьютером и проверял, вдруг он уже не объявлен в розыск: ведь почти два года прошло. Но, увы, вот сайт МВД, а вот и его фото. От судьбы не уйдёшь.

Чтобы хоть немного развлечься и поднять себе настроение, Фельцов зашёл на сайт «Деловое Подмосковье», чтобы полюбоваться на Лиду, и, как ошарашенный, некоторое время смотрел на заголовок «Манулова Лидия Михайловна», напечатанный над Лидиной фотографией.

— Нет, этого не может быть, - негромко проговорил он, закрыв лицо руками, чтобы не видеть чужую фамилию рядом с фотографией Лиды. – Ведь и полгода не прошло с тех пор… И ещё какой-то совсем «левый» мужик… Ладно, если бы за Кастальского своего вышла…

Фельцов начал пробегать глазами почти наизусть выученный им за месяцы жизни в Днепропетровске текст биографии Лиды, и в самом конце прочитал, что Лида, действительно, недавно вышла замуж за следователя МВД Манулова Олега Васильевича.

«Всё ясно, - презрительно усмехнулся про себя Фельцов. – После возвращения в Москву Лиду, наверняка, в полицию не раз вызывали по делу Селезнёва, а там один из следаков просёк, что она – сказочно богатая девка, и, навешав ей лапши на уши, потянул поскорее в ЗАГС, пока она не поняла, что к чему».

Он представил себе этого Манулова высоким стройным хладнокровным молодым мужчиной с красивым равнодушным лицом, чем-то похожим на Костю, но хитрым, расчётливым и умело делающим вид, что без ума от Лиды.

«Вот теперь ты поймёшь, как это – обнимать и целовать человека, которого хочешь, и чувствовать, что он только терпит тебя, - злорадствовал Фельцов. – Узнаешь, каково это – обустраивать этому человеку жизнь, а взамен получать только вежливое равнодушие…»

Фельцов вспомнил то время, когда жил вместе с Лидой: она разрешала ему любить себя, заботиться о себе и своём сыне, а если и проявляла какую-то инициативу, то только затем, чтобы он не сердился на неё.

«Никогда ничего она от всей души не делала, - с горечью признался он сам себе. – Всё только из-за страха перед моим гневом…»

И так тяжело стало Фельцову на душе, так пусто, что он понял, что сойдёт с ума, если сейчас же не заполнит свою голову каким-то дурманом. В баре у Анжелы стояла целая батарея бутылок с домашним вином и фруктовыми наливками и настойками, которые делали её родители. Там же стояло несколько ликёрных рюмок, из который Анжела иногда пила эти напитки.

Фельцов перепробовал содержимое всех бутылок, и, добравшись до крепкой вишнёвой настойки на самогоне, вытянул из бара бутылку, а затем уселся за компьютер и на полную громкость включил «Лед Зеппелин». Он сидел за столом и нервно смеялся, время от времени отхлёбывая настойку прямо из бутылки. С каждой песней у Фельцова были связаны какие-то воспоминания о Лиде. Под одну песню он вёз её в Смоленск, другая звучала у него в голове, когда он впервые был с Лидой; а когда он ехал к Лиде после того, как она сама его пригласила к себе, он слушал третью песню…

Допив до дна бутылку, Фельцов взял в баре следующую, и усевшись на диван, слушал музыку и пил, пил и опять слушал музыку, пытаясь как можно дальше оттянуть момент, когда он, как и при жизни Кости, станет тихо беситься от одной только мысли о том, что Лида сейчас с другим, причём абсолютно добровольно.

А потом зазвучала «Babe I'm Gonna Leave You», с её лирическими куплетами и бешеными проигрышами, и Фельцов не выдержал. Он упал на диван лицом в подушку и завыл в унисон с Плантом от своего бессилия хоть что-то изменить. Всё, что ему осталось в этой жизни – смотреть по выходным на Лидину фотографию, каждый раз боясь увидеть сообщение о том, что Лида родила этому Манулову ребёнка…

Время шло, и вишнёвая настойка сделала своё дело: глаза Фельцова начали слипаться, тело налилось свинцовой тяжестью, а в голове не осталось никаких мыслей, кроме тяжёлого осадка от сознания того, что не будет у него больше спокойно на душе, как в эти последние месяцы жизни в Днепропетровске, когда он верил, что Лида так и останется одинокой.

***

…Фельцов бессильно лежал на диване и, с трудом преодолевая пьяное оцепенение, время от времени со стоном обрушивал свой кулак на эту ни в чём неповинную мебель. И вдруг он почувствовал, что его кто-то обнимает со спины, накрыв его руку своей.

«Анжела с работы вернулась, - недовольно подумал он. – Теперь надо ей как-то объяснить, почему я так ужрался…»

Но вместо ожидаемых упрёков или возмущений он неожиданно услышал от Анжелы добрые слова утешения. Она успокаивающе гладила его по спине, сочувственно сжимала ему руку и говорила о том, что любит его и никогда не бросит… А ещё она говорила ему о Лиде…

«Откуда она знает? –Фельцов мгновенно протрезвел, почувствовав опасность. – И что она знает ещё?»

Он из последних сил приподнялся на диване, подмял под себя Анжелу, и, глядя ей в глаза, спросил о том, откуда она узнала про Лиду.

Интернет. Он никогда не удалял свои запросы в поисковике. Он не знал, что они там сохраняются даже после выхода из браузера и выключения компьютера. А Анжела ходила по ссылкам на его запросы. Наверняка, она зашла и на сайты МВД… Какая же она дура, ведь ему теперь придётся нейтрализовать её и сбежать в очередной город, благо работает он здесь без оформления, поэтому все документы у него на руках.

Фельцов решил связать Анжелу, заткнуть ей рот, чтобы не кричала, и оставить её в запертой квартире до утра. К тому времени он уже будет далеко от Днепропетровска, тогда и позвонит тёте Наде, соседке Анжелы, с Анжелиного мобильника и попросит её вызвать милицию и взломать дверь, чтобы не дать Анжеле умереть от жажды и голода. Ну не убивать же эту бабу, из любопытства залезшую туда, куда не следовало…

Мысли Фельцова были прерваны резкой болью в голове. Его с таким трудом удерживаемая в приподнятом положении голова тяжело опустилась на диван, потянув за собой всё тело, которое внезапно налилось свинцовой тяжестью. Ослабевшими руками он пытался удержать Анжелу, которая постепенно вылезала из-под его тела. Фельцов хотел сказать, что не сделает ей плохо, но она, зная о том, что его разыскивают за совершение нескольких убийств, наверняка решила, что он сейчас и её убьёт, поэтому, освободившись от его захвата, сразу же выбежала из комнаты, а через непродолжительное время Фельцов услышал щелчок запираемых замков на входной двери.

Он со стоном попытался встать с дивана. Анжела, наверняка, уже вызвала милицию. Сколько у него осталось времени? Пять-десять минут, за которые нужно собрать документы, одеться и успеть уйти как можно дальше от этого дома. Шатаясь, Фельцов оделся, рассовал все свои документы и деньги по карманам куртки, на полусогнутых ногах подошёл к двери и только теперь обнаружил, что Анжела закрыла его на замок, который открывался ключом с обеих сторон двери. Его связки ключей, лежащих обычно на тумбочке в прихожей, не было… Фельцов в бессильной злобе стукнул кулаком о дверь, которая открывалась вовнутрь и выбить которую не представлялось возможным.

— Что же ты наделала… Что же ты наделала… - повторил он несколько раз, мотая головой из стороны в сторону, а потом с диким рёвом вбежал в комнату, схватил компьютерный монитор и бросил его в сервант.

Послышался треск ломающихся пластмассы и дерева и звон стекла. Это прибавило Фельцову сил и уверенности в том, что он поступает правильно. Он поднял системный блок компьютера и с размаху кинул его в окно, затем спихнул на пол телевизор и после этого пошёл в ванную, где перевернул стиральную машину, сорвал с неё шланг подачи воды и включил воду.

Зайдя на кухню, он смёл со стола и навесного шкафчика всю посуду, которая со звоном разбилась, и хотел уже открыть все газовые конфорки на плите, чтобы через некоторое время бросить на кухню спичку и окончательно разгромить Анжелину квартиру, как вдруг почувствовал сильный толчок в спину и упал на осколки разбитой им посуды, в самый последний момент успев повернуть голову набок, чтобы не поранить глаза…

***

…Через двое суток он уже был в одном из московских СИЗО. Щека, ладони и колени его всё ещё сильно болели от множественных порезов стеклом и фарфором, некоторые раны даже воспалились. Их щедро замазали зелёнкой ещё в Днепропетровске, после того, как бегло осмотрели, и с тех пор никакой другой медицинской помощи Фельцову никто и не думал оказывать.

В разодранных на коленях брюках и рубашке, на которой были оторваны несколько пуговиц, Фельцова доставили на первый допрос.

В допросной сидел за столом невысокий плотный майор с простоватым лицом, носом-пуговкой и слегка оттопыренными ушами. Фельцов вспомнил его: это был тот самый следователь, который вёл дело о наезде на Кастальского.

— Ознакомьтесь, пожалуйста, со своими правами и обязанностями, - дружелюбно проговорил майор и положил перед Фельцовым листок с напечатанной там «Памяткой о процессуальных правах и обязанностях обвиняемого».

Фельцов заметил на безымянном пальце правой руки майора тонкое обручальное кольцо.

«И нашлась же такая!» - насмешливо подумал он, глядя на куцего невзрачного следователя.

Фельцов, не спеша, читал памятку, чтобы не попасть впросак на допросе, а, дойдя до конца страницы, увидел надпись: «Памятку вручил следователь ***** ОВД г. Москвы майор полиции Манулов О.В.»

«Нет! – обхватил он голову руками. - Этого не может быть! Красавица Лида и этот тип?»

Фельцов ещё раз посмотрел на следователя. Манулов сидел перед ним, положив руки на стол, и простодушно улыбался.

«Вот так же он улыбается и Лиде, - начал накручивать себя Фельцов. – А затем этими своими руками прижимает её к себе и целует своими губами, а Лида в ответ запускает пальцы в его волосы и гладит его по голове… Сама…»

И, глядя на сидящего напротив него Манулова с открытым и добрым взглядом, который мечтательно улыбался, понял Фельцов, что любит этот следователь Лиду всей душой, да и она его тоже любит, поэтому и замуж за него так быстро вышла.

«Только каждый раз, глядя на него, Лида теперь меня вспоминать будет, - усмехнулся он чему-то, понятному только ему одному. – Да и то, если он живой останется».

Фельцов знал, что у него есть только один шанс разделаться с Мануловым, причём, сделать это нужно было прямо сейчас. Он поудобнее взял в руку ручку, которую следователь дал ему для того, чтобы он расписался в памятке, и вдруг молниеносным движением, приподнявшись с привинченного к полу табурета, ударил ручкой Манулова в лицо, целясь ему прямо в глаз.

В последнюю секунду следователь сумел прижаться к столу, и мощный удар Фельцова пришёлся на лоб, где ручкой была сильно содрана кожа, а затем соскользнул по темени.

Фельцов был в бешенстве от того, что его удар не достиг цели. Понимая, что с секунды на секунду в допросную ворвутся конвоиры, он сложил руки в замок и, подняв их высоко над головой, решил ударить Манулова по затылку. Но тот успел отодвинуться в сторону, и удар Фельцова пришёлся по столу.

К этому времени на шум в допросную вбежали конвоиры и ударами дубинок повалили Фельцова на пол. Они били его ногами прямо в допросной, а потом время от времени приходили бить его и в карцер, куда поместили сразу же после допроса.

***

Через две недели Фельцова опять привели на допрос. Манулов в этот раз был совершенно не похож на простоватого весёлого паренька. Он был абсолютно серьёзным, а рваный розовый шрам на лбу сделал его лицо жёстче и решительней.

— Вы отказались сотрудничать со следствием, - сказал Манулов Фельцову, руки которого были скованы наручниками за спиной. – Поэтому ни о каком смягчении наказания Вам не может быть и речи. А обвиняетесь Вы в преднамеренном наезде на гражданина Кастальского, в убийствах по найму, заказчиком которых был Селезнёв и в преднамеренных убийствах граждан Ханьжина, Дранкевича, Трофимова, Сердюкова, Пономарёва и Половицких, с последующим вводом следствия в заблуждение. Кроме того, Вы обвиняетесь в похищении гражданки Селезнёвой и её сына с последующим удержанием их в неволе. Этого более, чем достаточно для осуждения Вас на пожизненное заключение в колонии особого режима. В Харпе есть такая колония, где в настоящее время отбывает такое же пожизненное наказание некто Селезнёв Андрей Сергеевич, который в курсе того, что Вы в своё время споили его сына Константина, а затем сделали его наркоманом. Кроме того, там же уже более десяти лет отбывают вместо Вас наказание за убийство пятерых членов банды грабителей, в которой Вы были наводчиком, и Вашего напарника, остальные члены этой банды, которые тоже знают о Вашей роли в их задержании и осуждении за преступления, которых они не совершали. Конечно же, после суда над Вами, их приговор будет пересмотрен, но когда это ещё будет…

Манулов некоторое время смотрел на Фельцова, а затем молча вышел из допросной.

***

…Больше Фельцова на допросы не вызывали. Он до самого последнего момента надеялся, что Лида появится на заседании суда, хотя бы, как свидетельница, но тщетно: она просто прислала на суд свои свидетельские показания, заверенные нотариусом. А после оглашения приговора Фельцова прямо из зала суда повезли автозаком к запасным путям одной из товарных станций, где уже стоял спецвагон для перевозки заключённых.

Из разговоров, которые вели между собой конвоиры, сопровождающие вагонзак, Фельцов понял, что этот вагон следует в Харп…

Конец

Не забудьте оставить свой отзыв:

http://ficbook.net/readfic/2722353