Суженый. Невеста князя

Глава XI. Откровение

– И с Таминой у вас такой же временный брак?

– Да, – кивнул он. – Он заканчивается через месяц. После этого я буду свободен и могу взять тебя в жены по православному обычаю, как и положено и у тебя на родине, и здесь у большинства грузин.

– Я, видимо, ошибалась, – произнесла Софья напряженно.

В ее глазах образ Амира начал меняться, и она словно увидела его по-новому. Его благородство, чистота помыслов и искренность слов, словно вновь открылись для нее. И девушка пораженно смотрела на Асатиани, теперь он казался ей приятным, добрым, открытым, сильным. Она так долго нелицеприятно думала о нем, полагая, что он хотел принудить ее к гнусности, ставя его в один ряд с Бутурлиным, но теперь она как будто прозрела. Она видела перед собой строгого властного воина с благородным мужественным лицом и ощущала, что ее сердце наполняется доселе неведомым чувством нежности к нему. Она отчетливо ощущала теперь, что смогла бы влюбиться в этого мужчину, ибо он был достоин ее любви. Властный, страстный, напористый и надежный, он казался ей теперь невероятно привлекательным.

– Так вот отчего ты была так холодна со мной! – вымолвил Амир в сердцах и, сделав шаг к девушке, тут же властно и нежно обнял ее, прижав к своей груди. Софья не сопротивлялась. Она стояла словно в каком-то радужном сне, ощущая, что рядом с ней находится человек, который теперь очень нравился ей. Он говорил такие чудесные вещи про венчание и про то, что хотел видеть ее своей женой. Софья невольно затрепетала в его объятьях и позволила его сильной ладони прижать свою голову к его широкому плечу. – Красавица моя, я всегда относился к тебе как желанной супруге, не иначе. И тогда, у водопада, разве я не говорил, что хочу познакомить тебя с родителями? Ты должна была понять, что мои чувства к тебе искренни и сильны.

– Я не придала тем словам значения, – тихо ответила она, сама руками обвивая его широкий торс и прижимаясь сильнее к мужчине.

– Зря, – проворковал Амир над ней. Осторожно пальцами приподняв голову девушки за подбородок, он заставил ее смотреть в свои глаза. Она послушно устремила свой взор на его лицо, ощущая трепет от его объятий. Она хотела, чтобы он вновь поцеловал ее. – Едва увидел твои глаза в первый раз, я понял, что ты необычная девушка, а позже осознал, что ты должна непременно стать моей, ибо я жажду этого всем сердцем…

Он неумолимо склонился ниже к ней, и Софья, прикрыв глаза, позволила его губам завладеть ее ртом. Он очень нежно целовал ее, а его крепкие руки с силой прижимали ее стройный стан к груди. Ей нравился его поцелуй. Сильный, властный и нежный, он захватил ее. Амир стянул с ее головы чепец и запустил одну руку в ее шелковистые густые пряди. Софья невольно обвила руками его шею, привстав на носочки, и ответила на его поцелуй. Ощутив ее порыв, он что-то неразборчиво пробормотал по-грузински и, сильнее стиснув руками ее изящный стан, уже более неистово начал атаковать ее губы.

Софья инстинктивно чувствовала, что он любит ее, ибо все его действия подтверждали это. Она почти уже растаяла и вмиг представила, как едет с ним в горы в его дом и выходит за него замуж, и они любят друг друга. Он такой сильный, мужественный и серьезный. И она такая любящая, нежная и верная ему. Растят детей и… Ее мысли вдруг замерли. И Софья напряглась. Нет, она не могла никуда уехать с ним. Ведь там, в Петербурге, ее ждали бедный больной отец и маленький брат. Она не могла бросить их на произвол судьбы. Ведь теперь только от нее зависело их будущее и благополучие.

В следующий миг, не выдержав напряжения и недосказанности, она чуть отстранилась от Амира. Не спуская напряженного внимательного взора с его глаз, она тихо спросила:

– Вы любите меня?

Она была уверена в его положительном ответе. И в ее мыслях забрезжила надежда на то, что если Амир действительно любит ее, то она могла бы открыть ему свою тайну, и тогда, возможно, они бы смогли вместе все решить. Ведь Софья искренне верила, что ради любимого человек может пойти на многое. Даже простить ей ложь, бедность и невыносимое положение, в котором она теперь находилась. Вперившись диким просящим взором в его серо-голубые очи, девушка всеми фибрами души жаждала услышать от Асатиани положительный ответ.

– Зачем ты хочешь это знать, Софико? – спросил глухо мужчина. Он выпустил ее из своих объятий и, опустив глаза, нахмурился. Он хотел соврать ей и сказать «да». Но Амир отчетливо понимал, что это будет обманом. А он не хотел начинать их отношения со лжи. Оттого уже через миг он поднял взор на девушку и увидел, как она настойчиво смотрит ему прямо в глаза и ждет ответа. Амир смутился и тихо искренне сказал: – Я не знаю, что такое любовь. И если честно, я не верю в нее, Софико.

– Не верите в любовь? – опешила Софья, отчетливо зная, что любовь существует.

– Да, Софико. Это лишь красивая сказка, которую придумали женщины для описания своих чувств, не более.

Она ничего не поняла из его ответа. Но отчаянно пыталась понять и оттого прошептала:

– А как же ваша мать, ваш сын? Вы тоже не любите их?

– Перед своей матерью я преклоняюсь, моего отца я уважаю, сыном горжусь. Но я не думаю, что это любовь.

Софья отрицательно замотала головой, понимая, что он неправ. Ведь она искренне любила своего отца и братика. Она знала, что такое любить близкого человека. И инстинктивно чувствовала, что готова полюбить и этого мужчину.

– Но вы же предлагали мне венчаться, – она все еще не могла до конца поверить в жестокую реальность, что этот мужчина не любил ее. – Разве…

– Я и сейчас не отказываюсь от своих слов. И готов венчаться хоть завтра. Но я не хочу врать тебе, Софико, – он замялся и очень тихо, словно с болью произнес: – Я не могу любить тебя, цветочек мой, ибо не знаю, что это за чувство…

Опешив, Софья ощутила, как по спине пробежал холодок. Неужели это была правда? И этот притягательный теперь мужчина предлагал ей стать его женой, венчаться и родить с ним детей, даже не любя ее? Это было просто ужасно. Она понимала, что не может сейчас рассказать ему правду о себе. Ибо человек, который не любил ее, не мог простить и понять. Так думала девушка. Оттого она начала нервно кусать губы, понимая, что радужный сон, который едва начал сбываться, вмиг окрасился в черные тона. И оттого теперь она должна была молчать. А ее положение в этом доме должно было остаться прежним, ради благополучия отца и брата.

Амир заметил, как девушка замерла и как-то несчастно смотрит на него. Он вновь склонился над ней и, обняв, внимательно посмотрел в ее большие зеленые глаза.

– Ты станешь моей женой навсегда, Софико? – произнес он глухим баритоном.

Она мягко высвободилась из его объятий и отвернулась. В головке девушки навязчиво пульсировала мысль о том, она не может стать его женой, ибо оказалась в этих краях случайно, и на ее месте должна была быть другая девушка. Единственное, что могло исправить положение, – это ее признание ему во всем. Но она не могла сказать правду, не зная, как он отреагирует на то, что она не Бутурлина. Ведь он не любил ее, и это все осложняло. Софья невольно обхватила себя руками и несчастно вздохнула.

– Что не так, цветочек мой? – проворковал Амир ласково, вновь становясь перед ней и заглядывая в ее глаза. Она же упорно отводила взгляд от него, и Амир уже напряженно вымолвил: – Я ведь чувствую, что ты тоже неравнодушна ко мне. Что смущает тебя? Вера у нас одна. Завтра поутру я отвезу тебя к себе домой, это недалеко, сорок верст всего. Сам поговорю с дядей. Я думаю, он поймет. Мы сможем обвенчаться уже через неделю, я договорюсь…

– Подождите, Георгий Петрович, – выдавила она несчастно, подбирая слова, чтобы объяснить ему, что не может выйти за него замуж. – Вы слишком торопитесь. Я еще не давала согласия.

– Так дай, – заметил он просто, напряженно смотря на нее.

И тут же в голову Софьи пришел спасительный предлог.

– Но как же общие предприятия моего отца и Левана Тамазовича? Ведь они намереваются выстроить конный завод. И уже обо всем договорились.

– Значит, дядя обойдется без завода, – тут же произнес Амир властно. – Софико, я ведь тоже не беден. Да, не так богат, как Серго, но у меня во владении обширные земли и вассалы есть. Мой отец второй по старшинству единокровный брат Левана Тамазовича, и мой дед оставил моему отцу вторую по величине вотчину. Если твой отец пожелает, мы сможем вместе разводить овец и поставлять в Россию шерсть или шерстяные нити, или же делать вино. У меня на землях есть многочисленные виноградники. Да, имя и положение Серго выше моего. Но это только оттого, что его мать, Верико Ивлиановна, царских кровей. Именно поэтому он может стать будущим тавади края. Но это ведь не так важно? Или важно для тебя?

– Я не знаю, – пролепетала Софья, уже совсем запутавшись, и, видя, как Амир все ее отговорки переворачивал по-своему и находил, как изменить в нужную сторону обстоятельства, которые мешали венчанию.

– Не беспокойся, моя красавица, – произнес он вкрадчиво. Осторожно, нежно проведя ладонью по голове девушки, лаская ее распущенные волосы и любуясь ее прекрасным лицом, твердо добавил: – Я все улажу. Отпишу твоему отцу и все объясню. Могу и сам съездить в Петербург и поговорить с ним. Как ты захочешь. Попрошу тебя в жены. Это не займет много времени, за пару недель верхом обернусь. А когда я приеду с благословлением твоего отца мы обвенчаемся по православному обычаю. Что скажешь на это?

– Нет! Не надо ехать в Петербург! – в ужасе выпалила Софья.

Вмиг представив, как Амир приедет в столицу и узнает, кто она на самом деле, каково ее настоящее имя и в каком бедственном положении находится теперь ее семья, она пришла в ужас. И когда он все узнает, наверняка его решение о женитьбе на ней сразу же пропадет. Как он сказал? У него есть земли, виноградники и вассалы? А у нее ничего нет. Она бедна, как церковная мышь, а ее отец весь в долгах. И наверняка Георгий не захочет подобную невесту, у которой не только нет приданого, а еще и куча долгов. Именно графиня Елена должна была составить счастье Георгия Асатиани, а не она, несчастная девица, хотя и имеющая дворянское происхождение, но вынужденная служить простой горничной.

Вновь отойдя от мужчины, Софья начала лихорадочно подбирать слова, чтобы пресечь на корню все эти мысли и желания Амира, ибо они могли привести к ее разоблачению и ужасающему итогу. Собравшись с духом и не в силах более думать обо всем этом, Софья несчастно сказала:

– Вы зря пришли, Георгий Петрович. Я не выйду за вас замуж. Уходите, прошу вас.

– Не выйдешь за меня? – вымолвил Амир вдруг гневно, и тут же девушка ощутила, как он оказался за ее спиной. – Это почему же позвольте вас спросить, сударыня? – процедил он уже зло. Услышав его ледяной вежливый тон и свинцовый голос, Софья похолодела, понимая, что он не на шутку разозлился. – Ты целовала меня сейчас! Целовала! И не смей отрицать этого! Так отчего же ты не хочешь стать моей женой, я не пойму?

– Потому что все уже решено, и я не хочу ничего менять. Я выйду замуж за князя Серго Левановича, – пролепетала Софья тихо, и на ее глаза навернулись слезы. Ей вдруг безумно захотелось, чтобы он скорее ушел, и она могла вдоволь наплакаться, думая о своей жестокой судьбе. – Уходите…

Асатиани молчал всего лишь минуту. В его глазах зажглась тьма, и он угрожающе пророкотал:

– Да я убью этого твоего Серго, поняла?! Перережу ему глотку! И тебя зарежу вместе с ним. Прямо у порога церкви! Клянусь! И если ты думаешь, что это лишь слова, девчонка, так завтра и увидишь!

Софья ахнула от ужаса и резко обернулась к нему. Холодным предостерегающим тоном она произнесла:

– Вы не сделаете этого, Георгий Петрович!

– Сделаю! – прорычал он жутким низким баритоном. – Ибо моему терпению конец! Я и так ждал слишком долго и все надеялся, что ты одумаешься. Если не со мной, Софико, то ни с кем тебе не жить!

Он положил руку на свой кинжал, и она отчетливо разглядела в его глазах убийственную леденящую кровь решимость.

Похолодев до кончиков пальцев ног от его безумных слов, Софья почувствовала, как ее душа просто заметалась от страха и ужаса. Она не могла поверить, что все это происходит именно с ней, с ее жизнью. Ощутила, что находится на грани истерики, на грани боли, на грани отчаяния. Она так жаждала быть счастливой когда-то, но ее жизнь превратилась в одну сплошную муку. Она хотела помочь отцу, но не могла даже заставить его бросить пить. Она не переносила гнусные приставания Бутурлина, но была вынуждена терпеть его гадкие намеки и иногда даже слюнявые объятья. Она не хотела следовать в этот жуткий край, словно предчувствуя все эти ужасы, которые происходили сейчас, но Елена заставила ее, и она была вынуждена приехать сюда.

Она уже мечтала принадлежать этому мужчине, но должна была выйти замуж за другого. А сейчас так хотела жить дальше, но этот жестокий человек угрожал ей расправой. Они все, эти жестокосердные люди, как будто хотели разрушить ее душу, ее существо, ее саму. Они словно сговорились и мучили ее, мучили. Но Софья жаждала жить и быть счастливой. И в этот миг ее душа напряглась в сильном неистовом порыве, и она ощутила, как ее тело пронизывает невидимый дикий непокорный огонь. Она не намеревалась сдаваться этим людям, нет. Она жаждала бороться до конца, до последнего вздоха.

Софья вперила в Амира свой огненный клокочущий негодованием взор и загробным голосом четко произнесла:

– Вы не сделаете этого! Ибо если это произойдет, то клянусь вам, я вернусь с того света и буду преследовать вас, Георгий Петрович. Везде! Вы будете видеть меня постоянно. Мою тень, мой образ, мою несчастную душу. Я буду являться вам постоянно в крови! И не будет вам покоя от меня ни днем, ни ночью, нигде! Ибо, погубив невинную душу, вы погубите свою!

Он попятился от нее, шепча что-то по-грузински. Его взор дикий, ненормальный шальной впился в ее лицо и словно хотел понять, правда ли она ведьма и сможет навести на его весь этот ужас? Или она так чиста, как говорит, и ее смерть будет для него мукой? В этот миг глаза девушки, безумные, горящие, показались ему опасными. Замерев от благоговения и ужаса, Амир отчетливо увидел, как глаза Софико словно засветились ярким золотом. Именно золотом, а не зеленью, как должно было быть. Остолбенело замерев, мужчина видел, что девушка явно не в себе. Невозможно реальная мысль о том, что Софико действительно ведьма, как колокол, била в его голове.

Изрыгая проклятья, Амир ринулся к балкону и, резко распахнув дверь, стремительно скрылся в полумраке ночи.

Уже через миг Софья через прозрачные шторы увидела, как он ловко спрыгнул с балкона вниз. Она устало, тяжко выдохнула и, медленно добредя до кровати, упала на нее и разрыдалась, чувствуя, что если завтра останется жива, то ее жизнь станет еще горше. Ведь она будет вынуждена терпеть объятия Серго. Да, он был ей приятен. Но не более. Именно в этот миг девушка отчетливо осознала, что ее существо страстно желает именно близости Амира, а не Серго. Именно в объятьях Амира она хотела бы находиться сейчас. Ибо только его руки и его близость вызывали в ее существе напряженное страстное влечение и желание большего.

Но она будет вынуждена выполнять свой супружеский долг в постели Серго. В противном случае он может рассердиться, и тогда все пойдет не так. А она так хотела, пока не пройдет условленный срок, находиться здесь. И знать, что, пока она играет по правилам Елены, ее отец и брат будут в безопасности…