Свадьба Сильви

Глава шестая

Несмотря на все усилия Джины, выбор свадебного платья для Сильви так ничем и не закончился. А ведь у нее уже было свадебное платье. Оно лежало в старинном комоде в мансарде дома в Лонгборн-Корте вместе с одеждой ее прабабушки. Сильви сама положила его туда, перед тем как покинуть этот дом.

Ей будет больно увидеть это платье снова, больно вспоминать о несостоявшейся свадьбе, о том периоде ее жизни, который вместе с платьем был тщательно упакован и спрятан подальше от посторонних глаз.

Сильви надеялась, что вещи ее семьи, которые им пришлось оставить в этом доме по требованию судебных приставов, по-прежнему были на своих местах. Хотя прошло столько времени… Всякое могло случиться. Впрочем, есть только один способ выяснить это — пойти и проверить.

Сильви откинулась на спинку стула, вздохнула, усилием воли поднялась и отправилась на поиски Пэм Бакстер, чтобы попросить у нее разрешения осмотреть вещи в мансарде. Дом ведь давно уже ей не принадлежал.

Дверь в библиотеку была открыта. Сильви постучалась, вошла и обнаружила, что комната пуста. Она огляделась, подошла к полкам, на которых стояли знакомые тома. Все было как и прежде, даже фамильная Библия была на своем месте. Сильви взяла ее в руки, открыла на той странице, с которой начиналась запись истории их семейства. Рождение, брак и смерть каждого члена семьи. Под ее именем пустое место там, где должна была быть запись о ее свадьбе и детях. Последняя запись — о смерти матери Сильви — была сделана ее собственной рукой. После всего того, через что пришлось пройти ее матери, смерть казалась облегчением. Как же все-таки жестока и несправедлива жизнь!

Сильви посмотрела на фотографию в рамке, которая стояла на книжной полке рядом с Библией. На ней была запечатлена группа молодых людей, отдыхавших на газоне перед чайным столиком в один из солнечных дней много лет назад.

Сильви не могла сказать, как долго она стояла одна, вслушиваясь в отдаленное эхо голосов своего детства, когда неуловимое ощущение подсказало ей, что она больше не одна.

— Следите за мной, мистер Макфарлейн? — спросила Сильви, не оборачиваясь. — Хотите убедиться в том, что мне недостаточно комфортно в этом доме?

— Кто эти люди? — спросил Том, приблизившись и глядя через ее плечо на фотографию.

Сильви помедлила с ответом, ожидая услышать от Макфарлейна очередную порцию колкостей, но он молчал. Тогда она повернулась и посмотрела ему в глаза. В них было искреннее участие и интерес.

— Наша семья, — ответила Сильви. Она показала на одну из фигур: — Это мой двоюродный прадедушка Генри. Ему едва исполнился двадцать один год, когда его забрали на фронт в Первую мировую войну. Прямо из Оксфорда. А это, — Сильви указала на другую фигуру, — мой двоюродный прадедушка Джордж. Ему было девятнадцать. Двоюродному прадедушке Артуру было пятнадцать. — Сильви подошла ближе к фотографии и не заметила, как ее плечо прикоснулось к его руке. — Это кузены Берти и Дэвид. Им столько же, сколько Артуру. А это Макс. Он только что обручился с моей двоюродной прабабушкой Мэри. Она и сделала эту фотографию.

— А этот парнишка на переднем плане, что корчит рожу? — Том слегка раздвинул губы в улыбке.

— Это мой прадедушка Джеймс Дачем. На этой фотографии ему нет еще и двенадцати. Ему едва исполнилось семнадцать, когда закончилась эта мясорубка, которую почему-то называют великой войной. Он единственный из всех, кому удалось выжить, жениться и вырастить детей.

— Так было во всех семьях, — каким-то суровым тоном сказал Том.

— Я знаю, мистер Макфарлейн, — тихо ответила Сильви. — Миллионы людей умирали тогда в траншеях. Все вместе, богатые и бедные.

Том хотел сказать что-то нейтрально-светское, чтобы поддержать беседу, но вместо этого неожиданно предложил:

— Раз уж нам предстоит прожить под одной крышей всю неделю, не проще ли будет называть меня Томом? Мы ведь не то чтобы совсем незнакомые люди.

— Я полагаю, что мы как раз и есть совсем незнакомые люди, — холодно и грустно, как тот самый печально известный огурец из знаменитого анекдота, ответила Сильви.

Тому оставалось только кивнуть головой, признавая, что это правда… и одновременно ложь.

— И тем не менее, — продолжал настаивать Том.

Сильви подняла глаза, и он увидел, что для нее это тоже ложь. Ее глаза просили о чем-то.

— Просто для того, чтобы сэкономить время. Ведь обращение «Том» короче. Или я не прав?

— Хорошо. Том так Том. Давайте будем экономить время. Но тогда вам придется называть меня Сильви.

— Сильви. — Ее имя соскользнуло с его губ, словно шелк, и ему захотелось произнести его еще раз.

Сильви.

Но вместо этого он спросил:

— Почему все это здесь?

Сильви взяла фотографию из рук Тома и прикоснулась пальцами к холодному стеклу.

— Когда в дом вошли кредиторы, — сказала она минуту спустя, — мне было разрешено забрать только одежду и личные вещи. Я взяла с собой жемчужное ожерелье, которое мне подарила бабушка на восемнадцатилетние, и автомобиль. Мне разрешили уехать на нем только после того, как проверили все документы и убедились, что он принадлежит лично мне.

Для Сильви началась тогда новая жизнь. Она вынуждена была снимать квартиру вместе с еще двумя девушками, и ей негде было даже переодеться, а уж хранить фамильные ценности…

Сильви поставила фотографию обратно на полку рядом с другими портретами членов ее семьи. Здесь была вся ее жизнь. Лонгборн-Корт — очаровательное место. Но важнее, что это — семейное гнездо. С того самого момента, когда Том перешагнул порог этого дома, он понял, что здесь жили многие поколения одной семьи. Их жизнь протекала здесь от колыбели до могилы на местном погосте. И каждый из членов этой семьи оставил здесь свой след.

Это были не только портреты на стенах и не только деревья, посаженные в парке. Их жизнь отпечаталась на потертых полах, по которым они ходили, на полированных перилах, по которым скользили их руки. На дверях внизу остались царапины от собачьих лап, от тех собак, что с радостным лаем носились по старинным дубовым полам.

— А у меня не было семьи, — вдруг тихо признался Том.

— Не было семьи? Как это грустно. Просто ужасно! Сочувствую вам, Том. — Сильви сказала это просто и искренне, с теплотой.

Но Том уже не в первый раз сегодня пожалел о том, что брякнул, не подумав.

— Мне не нужна ваша жалость, — неожиданно резко ответил он.

Сильви, прекрасно владевшая искусством уходить от конфликтов, быстро сменила тему:

— Я хотела найти Пэм. Вы не знаете, где она?

— Может быть, я могу вам помочь? — поинтересовался Том.

Сильви колебалась, и Том, поняв это по-своему, добавил:

— На самом деле я искал вас, чтобы извиниться.

— О, не стоит, — поторопилась остановить его Сильви. — Вы ни в чем не виноваты. Джину просто занесло. С творческими людьми это бывает.

— Речь не об этом, — сказал Том. — Обычно я не настолько неуклюж в общении, но надеюсь, вы понимаете, что вас я ожидал здесь увидеть меньше всего.

— Это у нас взаимно, — заметила Сильви. — Я тоже не ожидала вас здесь увидеть. — Она помолчала немного и неожиданно даже для себя самой спросила: — Вы получили мое письмо?

Том молча кивнул и отвернулся. Ему следовало бы извиниться, объяснить ей, что она заслужила каждое пенни из возвращенных им двадцати процентов ее личного гонорара. Но какой в этом теперь был смысл?

Полгода он думал о том, что произошло между ними. Он думал об этом всегда и прекрасно осознавал, что несет ответственность за все, что случилось.

Он понимал, что делает, когда приглашал ее к себе в офис. Тот идиотский счет был совсем ни при чем. На самом деле, чем скорее приближалась его свадьба с Кэнди, тем больше он отдалялся от нее и тем чаще вспоминал момент, когда впервые перешагнул порог офиса Сильви Смит. Она подняла голову, и улыбка слетела с его губ…

Затем, всего лишь на один момент, они были захвачены общей страстью, и все вокруг сразу же обрело смысл.

Но какое сейчас это имеет значение? В ее жизни теперь все определено. Рассказывать ей о своих чувствах — только причинять ей боль. Пусть лучше она презирает его, чем жалеет.

— Я сожалею, — сказал он. — Обо всем.

Сильви отвернулась, пряча румянец стыда, заливший ей щеки. Она подумала сейчас о том моменте в их жизни, когда желанием горели не только их тела. Их чувство было глубже. Это была безумная страсть двоих, настолько отдавшихся своему порыву, что уже ничто на свете не могло их остановить.

Том, как и Сильви, думал сейчас примерно о том же. Впрочем, ему, возможно, просто хотелось так думать. На самом же деле это было, скорее всего, болезненное чувство вины.

Однако факт оставался фактом. Всего через полгода уже ничто не могло скрыть от глаз ее беременность от другого мужчины, поэтому ему не оставалось ничего другого, как просто забыть о своей любви.

— Зачем вам нужна Пэм? — спросил Том.

Минуту Сильви смотрела на него непонимающими глазами, затем сделала странный жест рукой, будто хотела прогнать от себя что-то невидимое чужому взору.

— Я собиралась спросить ее, можно ли мне подняться в мансарду, чтобы поискать кое-что, принадлежавшее когда-то моей прабабушке. Я хотела бы взять это в пользование ненадолго.

— Это та самая прабабушка, что вышла замуж за молодого человека на фотографии? — спросил Том.

— Да, за Джеймса. А Смиты, родственники по линии отца, были военными. Они всегда были в разъездах.

По тону, каким Сильви сказала это, Том понял: она не очень любила Смитов. Ведь где-то он слышал, что она не хотела, чтобы ее отец присутствовал на той ее несостоявшейся свадьбе. По крайней мере, она не хотела, чтобы он тогда вел ее к алтарю. Странно!

— Не хотите ли вы подняться в мансарду сейчас? — предложил Том.

Сильви колебалась. Ей было бы значительно спокойнее подняться наверх вместе с Пэм, но Том не отступал:

— Пойдемте.

— Вам не стоит беспокоиться, — сказала Сильви. — Дорогу я знаю.

— Я в этом не сомневаюсь, но меня это нисколько не затруднит, — заверил ее Том. — На днях я собираюсь расчистить мансарду, так что мне будет полезно узнать, где что лежит, прежде чем выбросить все это на помойку. — Том произнес это с явным желанием спровоцировать Сильви на откровенность.

— Вы не сделаете этого! — вырвалось у Сильви. Глаза ее вспыхнули гневом.

— Скорее всего, именно это и произойдет, — осторожно произнес Том. — Семейные сокровища для постороннего человека всего лишь хлам.

— Да, разумеется. Смешно с этим спорить, — сказала Сильви, с трудом обуздав свой гнев. — Это ваш хлам. Делайте с ним все, что хотите.

— Можете в этом не сомневаться. — Том и не думал отступать. — Но должен предупредить вас, что наверху очень пыльно. Вы наверняка захотите переобуться. Будет очень жаль, если вы испачкаете такие красивые туфли.

— Что? — Сильви непроизвольно посмотрела на свои ноги и тихо ахнула.

— У вас проблемы? — поинтересовался Том.

— О да! — воскликнула Сильви, затем неожиданно улыбнулась и добавила: — И нет. Я куплю эти туфли, раз уж проходила в них все утро.

— Проблема в этом? — хмыкнул Том, вспомнив комментарий Пэм Бакстер по этому поводу. — Теперь понимаю, что покупка туфель для женщин — лекарство от всех болезней.

— Я пришла сюда не за покупками, — резко ответила Сильви.

— Да неужто? — не поверил ей Том. — А я-то думал, что свадьбы как раз для этого и устраивают.

— Для этой свадьбы придется значительно больше занимать, нежели покупать, но раз уж ты поносила туфли, значит, они твои.

— Полагаю, вы не пожалеете об этом, — сказал Том, подумав, что смотреть на ее ноги ему значительно проще, чем смотреть ей в глаза.

— Пожалею. Если не переобую их сейчас, — усмехнулась Сильви. — Почему бы вам не пойти вперед? — предложила она. — Я догоню вас. — Сильви повернулась и пошла прочь, не дожидаясь лишних вопросов.

Тем не менее Том растерянно промямлил ей вслед:

— Я не спешу.

Уже во второй раз за сегодняшнее утро он наблюдал ее стремительное отступление. Она удалялась так быстро, как только позволяли каблуки ее красивых пурпурных туфель.

— Я ведь могу и потеряться.

Слишком поздно! С ним это, кажется, уже произошло.