Сватовство по ошибке

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Помолвка Гарта Рэмсдена, пятого графа Рэнда, с мисс Мадлен Харкур была на устах у всех посетителей самых модных салонов Лондона в день, когда на страницах “Таймс” появилось соответствующее объявление.

Рэмсдены были не первым аристократическим семейством, которое ради спасения своего тонущего корабля награждало титулом дочь какого-нибудь богатого промышленника. Но графы Рэнда принадлежали к числу самых уважаемых династий, а Калеб Харкур к числу самых богатых английских купцов. И в глазах света этот союз обладал респектабельностью, которой были лишены предшествующие альянсы такого рода.

Как со смехом заметил Красавчик Бруммель, обращаясь к своим сотрапезникам у Уэйтерса: “Даже самые благородные ноздри становятся способны перенести вонь коммерции, как только над ними нависнет угроза нищеты”.

По настоянию леди Урсулы визит в Уинтерхэвен оказался недолгим.

– Как мне ни жаль расставаться с нашим дорогим Тристаном, – поясняла она всем, кто интересовался причинами такой спешки, – все же надо готовиться к свадьбе, а не тратить время на буколические услады.

– Вы совершенно правы, дорогая леди Урсула, – поддержал ее Калеб Харкур. – Я хотел бы, чтобы свадьба состоялась как можно скорее.

Мэдди не возражала. Для нее предстоящее событие было чем-то вроде удаления зуба: чем скорее будет покончено с этой болезненной процедурой, тем лучше. С Тристаном она уже попрощалась, в Уинтерхэвене ее больше ничто не удерживало.

Итак, Рэмсдены вернулись в Лондон всего через неделю после того, как отправились за город, – все, кроме графа, который предпочел следующие две недели провести в Уинтерхэвене с Тристаном.

Возвратившись в лондонский дом, Рэмсдены обнаружили, что графа и его невесту уже засыпали приглашениями на балы и рауты, на маскарады и музыкальные вечера, на пикники и венецианские завтраки. Калеб Харкур был на седьмом небе.

– Теперь вы видите, что я был прав! – заявил он в тот вечер, сидя в обществе леди Урсулы, Мэдди и леди Кэролайн в маленькой гостиной на втором этаже дома Рэмсденов. Он помахал перед носом у Мэдди пачкой приглашений. – Видишь, детка? Двери лучших лондонских домов уже распахнуты перед тобой. Скоро ты будешь на короткой ноге с графами и герцогами, а возможно, и с парочкой принцев. У тебя будет все, чего ты никогда не получила бы, останься простой дочерью купца.

Не отрывая взгляда от книги, которую она читала, Мэдди перевернула страницу.

– Вы, должно быть, путаете меня с моей матерью, сэр, – холодно ответила она. – В отличие от нее, меня титулы не интересуют.

Это были первые слова, которые она сказала отцу с того момента, как он поместил в “Таймс” объявление о ее помолвке.

– Все еще дуешься на меня? – спросил Харкур, нимало не обескураженный ее язвительным тоном. – Ладно, подождем, пока ты не станцуешь свой первый вальс с герцогом, и пока сам регент не поцелует тебе руку. Посмотрим, что ты тогда запоешь, детка.

– Наш Дорогой Калеб совершенно прав, Мадлен, – подхватила леди Урсула, откладывая список, гостей, которых она намеревалась пригласить на свадьбу, и поднимаясь из-за стола. – Как только вы справитесь с первым смущением, вы поймете, что попали в удивительно прекрасный мир, о каком не смели и мечтать. Только представьте себе, дорогая: с деньгами вашего отца и с титулом вы без малейшего труда станете хозяйкой одного из самых блестящих лондонских салонов! И как прекрасно это будет для всех нас!

– Разумеется, дорогая леди Урсула. Под вашим руководством Мэдди будет царить в лондонском свете, – проворковал Калеб Харкур, поднимаясь и подходя к графине. – А теперь давайте пройдем в библиотеку и обсудим планы подготовки к свадьбе. – Купец протянул руку миниатюрной графине. – Я хочу, чтобы эта свадьба стала самым блестящим событием сезона, и полностью полагаюсь на ваш вкус.

– Как вы любезны, дорогой Калеб, – промурлыкала в ответ графиня, и, обменявшись лучезарными улыбками, они покинули гостиную руку об руку.

– Когда мой папочка успел превратиться в “дорогого Калеба”, а графиня – в “дорогую леди Урсулу”? – осведомилась Мэдди у Кэролайн, когда эта парочка скрылась за дверью. – И как меня угораздило не обратить внимания на это чудесное преображение?

Кэролайн подняла голову от вышивки, над которой все это время старательно трудилась.

– Полагаю, ваши мысли просто были заняты другим. А вообще-то эти двое стали просто неразлучны с того самого момента, как была объявлена помолвка их детей. – Кэрри смущенно порозовела. – Только не судите маму слишком строго за то, что она поддалась планам вашего отца, мисс Харкур! Поймите, чтобы прожить тридцать лет в одном доме с таким чудовищем, как мой отец, она была вынуждена закрывать глаза на ужасную действительность и притворяться, что жизнь ее течет безмятежно и счастливо. Она настолько привыкла к самообману, что ей не составило труда убедить себя, будто вы с Гартом – идеальная пара. Не удивлюсь, если через пару дней она уже будет полагать, что вы с Гартом по уши влюблены друг в друга и что этот брак состоится по вашей доброй воле, а не по настоянию мистера Харкура.

– Вы умны не по годам, леди Кэролайн, – заметила Мэдди, поднимая голову от книги. – И вам делает честь то сочувствие и понимание, с которым вы относитесь к своей матери. – Помолчав немного, она неуверенно добавила:– Понимаете, мне нужен мудрый друг, который помог бы мне пройти через предстоящие испытания. И я надеюсь, что вы станете для меня таким другом и… настоящей сестрой.

Давайте скрепим нашу дружбу тем, что отныне будем называть друг друга просто по имени! Кэролайн серьезно кивнула:

– Я сочту за честь стать подругой и сестрой женщины, на которой женится мой брат Гарт… и которую любит мой брат Тристан.

Сердце Мэдди затрепетало.

– Тристан сам тебе это сказал?

Кэролайн кивнула:

– Он признался мне, что любит тебя, еще до того, как уехал в Уинтерхэвен. Но кроме меня этого не знает никто. Ни мама, ни Гарт. И нельзя, чтобы Гарт об этом узнал. Он просто сойдет с ума, если поймет, что, женившись на тебе, разрушит счастье Тристана.

– Теперь я понимаю, почему у тебя уже две недели глаза на мокром месте! И думается мне, ты плачешь не только из-за Тристана, но и из-за Гарта и той леди, которую он любит.

Кэролайн уставилась на Мэдди в полном изумлении.

– Ты знаешь о Саре?

Мэдди закрыла книгу и отложила ее в сторону.

– Имени ее я не знала, но несложно было заметить, что граф пытается справиться с терзаниями разбитой любви.

– Гарт и леди Сара Саммерхилл, дочь нашего соседа, виконта Тинсдэйла, еще в детстве поклялись друг другу, что станут мужем и женой. Они были так счастливы вместе и так подходили друг другу, что порой казалось, будто у них одна душа на двоих, – проговорила Кэролайн, вдевая в иголку темно-зеленую нить. – Саре, двадцать четыре года, ей давно пора замуж, – продолжила она, делая стежок, – И все эти годы, пока Гарт был помощником Веллингтона на Пиренейском полуострове, она отказывала всем женихам и дожидалась его. Когда Гарту пришлось признаться ей, что это ожидание было напрасным, он чуть не умер от горя.

Мэдди задумчиво окинула взглядом свою собеседницу,

– Полагаю, семья леди Сары находится в таком же тяжелом финансовом положении, как Рэмсдены?

– Нет, что ты! Виконт Тинсдэйл богат, как Крез!

– Но почему же тогда он не помог твоему брату?

Кэролайн подняла голову от вышивки и устремила на Мэдди печальный взгляд. Сейчас она была особенно похожа на Гарта.

– Во-первых, Гарт не просил его о помощи. Во-вторых, виконт Тинсдэйл не только любящий семьянин и отец. Он еще и максималист. Подозреваю, он считает, что мужчина, честь которого запятнана финансовым скандалом, не достоин внимания его дочери. – Глаза Кэрри наполнились слезами. – Я так хочу, чтобы и ты, и Сара стали моими сестрами! Я не в силах видеть, как несчастны мои братья и их возлюбленные! И подумать только, все это из-за наших отцов! Мой отец не заботился ни о ком, кроме себя… а твой отец и отец Сары умеют любить всей душой, но ослеплены честолюбием. – Внезапно Кэрри умолкла на мгновение, а затем просияла: – А вдруг… вдруг мистер Харкур полюбит маму? Ведь он не захочет отправить в долговую тюрьму сына женщины, к которой решит посвататься!

Мэдди поморщилась:

– Ты хочешь сказать, что тогда он дает графу деньги, чтобы тот расплатился с кредиторами? – Кэролайн вытаращила глаза от изумления. Вышивка, нитки и ножницы соскользнули с ее колен и упали на ковер.

– О Боже! Я думала, ты знаешь! – простонала она, прижимая пальцы к губам.

– О чем?

– Я не могу сказать… Гарт рассказал мне это под строжайшим секретом и взял с меня слово, что я не выдам тебе эту тайну. Иначе ты очень огорчишься.

Мэдди увидела, как краска отхлынула от щек Кэролайн.

– Но ты просто обязана мне рассказать! Я должна это знать. Возможно, я сумею воспользоваться этой информацией и извлечь из нее пользу. Возможно, именно здесь и кроется разрешение всех наших проблем!

Кэролайн колебалась, внутренне сражаясь с угрызениями совести, а Мэдди уже охватило какое-то странное предчувствие. Женская интуиция подсказывала ей, что информация, которой владеет Кэролайн, может распутать, наконец, всю эту чудовищную паутину, в которую Калеб Харкур поймал Рэмсденов, а заодно и собственную дочь.

– Расскажи мне все, Кэрри! Я должна знать! – повторила она.

– У Гарта только один кредитор – обречено прошептала Кэролайн. – Мистер Харкур скупил все долговые расписки, которые наш отец оставил в игорных домах, и все закладные на поместья Рэмсденов…

– И шантажом заставил Тристана привезти меня в Лондон из Франции, а Гарта – сделать мне предложение! – закончила за нее Мэдди. Ее снова охватила ледяная ярость, вмиг погасившая все искры приязни к отцу, только недавно начавшие вновь разгораться в ее сердце. – Nom de Dieu, – еле слышно пробормотала она. – Неудивительно, что этот старый негодяй стал самым богатым купцом в Англии: он не гнушается ничем, чтобы достичь своих целей!

Поднявшись, Мэдди принялась расхаживать по гостиной. Некоторое время она молчала, глубоко задумавшись, а потом вновь обернулась к Кэрри:

– Возможно, нам удастся победить этого тирана его же оружием, если я смогу добраться до долговых расписок графа. – Она прижала пальцы к вискам. – Интересно, где отец их хранит? Дома я уже изучила все комнаты, но не заметила ни малейших признаков какого-либо тайника. – Она вновь погрузилась в раздумья, восстанавливая в памяти интерьер дома на Блумсбери-сквер. – Отец часто сидит за письменным столом в библиотеке и работает там со своими расчетами. Возможно, в этом столе есть ящик, который запирается на ключ.

Кэролайн встревожено следила взглядом за Мэдди, вышагивающей по комнате.

– Думаю, что эти бумаги, скорее, хранятся в его конторе. Там он показывал их Трису и Гарту. Но как тебе туда проникнуть? Ни одна леди не посмеет рискнуть своей репутацией, показавшись в Биллинсгейтских доках. – Кэрри нахмурила брови. – И потом… что ты сделаешь с этими бумагами, когда найдешь их? По-моему, просто уничтожить юридические документы – это не совсем честно…

– Конечно, нечестно! А шантаж, по-твоему, это честно? – Мэдди вздохнула. – Но ты все-таки права. Зная Тристана и графа, я, пожалуй, придумаю какой-нибудь честный способ избавиться от долговых расписок. Но об этом я буду думать после того, как найду их. По крайней мере, в моих руках они станут безопасны для Гарта. – Она подошла к Кэролайн и остановилась, скрестив руки на груди. – Сначала я обыщу письменный стол отца в нашем доме. Но если бумаг там не окажется, у нас не будет выбора: нам придется посетить его контору.

– Нам? – Кэролайн удивленно моргнула. – Ты хочешь сказать: тебе и мне?

– Разумеется. Ты понадобишься мне для отвлечения. Скажем, ты сможешь упасть в обморок или вытворить еще что-то в этом роде… а я тем временем обыщу письменный стол в конторе, – пояснила Мэдди, надеясь, что не ошиблась, оценив Кэрри как отважную девушку.

– О Господи! Не знаю, смогу ли я… – Голос Кэролайн дрогнул. – Я имею в виду… что скажет мама? И потом, я никогда еще не падала в обморок. Я даже не представляю себе, как это делается! – Внезапно она умолкла, и уголки ее губ изогнулись в лукавой улыбке. – Впрочем, мама часто говорила, что, если б я не родилась дочерью графа, из меня могла бы получиться блестящая актриса!

В письменном столе дома на Блумсбери-сквер бумаг не оказалось. В сущности, Мэдди почти не надеялась найти их там, так что разочарование было не слишком горьким. Но прежде чем ей удалось посвятить Кэролайн в свои планы проникновения в контору Харкура, пришлось потратить целых три драгоценных дня на раскрой и примерку свадебного платья.

Отказаться покорно терпеть булавки и выкройки мадам Элоизы Мэдди не посмела, но проявила так мало интереса к фасонам и образцам тканей, что леди Урсула только разводила руками в отчаянии.

– Как же мне превратить тебя в модную леди, Мадлен, если ты совсем не уделяешь вникания своей внешности? Неужели ты хочешь разбить сердце своего бедного отца?

Мэдди очень хотелось ответить на это, что отец не остановился перед тем, чтобы разбить ее сердце, однако она сдержалась. Кэрри была совершенно права насчет леди Урсулы. Графиня закрывала глаза на то, что брак, затеянный Калебом Харкуром, был вовсе не идеальным решением проблем, с которыми столкнулись Рэмсдены. Поэтому Мэдди лишь кротко улыбнулась и сделала вид, будто готова уделить выбору фасона достаточное внимание.

Но, в конце концов, примерки окончились, и Мэдди приступила к осуществлению своего тайного плана. Отец предоставил экипаж в ее полное распоряжение, а кучер и грум, к счастью, оказались пожилыми моряками, чьи познания о том, как должна вести себя леди, ограничивались сведениями из жизни “ночных бабочек” Лондона. Поэтому им не пришло в голову задаться вопросом о том, насколько прилично двум молодым леди появляться в районе Биллинсгейта, где располагалась контора Калеба Харкура.

– Ты хорошо запомнила, что мы должны сделать? – спросила Мэдди, когда девушки вышли из кареты у двери конторы.

– Хорошо, – заверила ее Кэролайн. – Но надеюсь, мне не придется прождать здесь слишком долго. Иначе мое любимое платье пропитается этим рыбным запахом навсегда!

Мэдди бросила на нее укоризненный взгляд.

– Не слишком дорогая цена за счастье обоих твоих братьев.

И, не тратя времени даром, она двинулась к двери, на которой висела табличка с именем ее отца. Оживленный гул разговоров в приемной смолк, как только Мэдди появилась на пороге, сменившись изумленными вздохами. Мэдди обвела взглядом сборище людей в темных деловых костюмах, походивших на стаю черных дроздов среди ржаного поля, и щеки ее вспыхнули от смущения. Теперь у нее не оставалось сомнений, что это мужская среда и путь женщине сюда закрыт. Но Мэдди вспомнила о Тристане, сделала глубокий вдох и перешагнула через порог.

Черные дрозды бросились от нее врассыпную, и только какой-то чудной старик, протолкавшись вперед, приблизился к нежданной гостье.

– Извините, мисс, боюсь, я вынужден просить вас покинуть это помещение. Здесь заключаются важные сделки… и здесь не место для леди, – проговорил он, неодобрительно

Мэдди уставилась на него сверху вниз с той же надменностью, с какой некогда живо ставила на место зарвавшихся юных роялистов.

– Я Мадлен Харкур, сэр. Я хочу повидать своего отца.

– Мисс Мэдди? Это и в самом деле вы? – Старик уставился ей в лицо слезящимися глазами. – Не могу поверить, что это действительно вы! Впрочем, капитан говорил, что вы все-таки вернулись домой. – Его морщинистое лицо расплылось в улыбке. – Не думаю, что вы меня помните. Господи, когда я видел вас в последний раз, вы были еще совсем крошкой! – Старик показал рукой, что в те далекие времена Мэдди не доходила ему и до пояса.

Мэдди удивленно заморгала.

– Мистер Скраггс? О Господи, неужели вы до сих пор работаете у отца?

– Да, и буду работать у него до тех пор, пока Господь не приберет меня. Правда, мы с капитаном стареем. Хорошо, что вы вернулись и сможете присмотреть за ним. У него ведь никого нет, кроме этих двух старых морских волков, которых он поселил в своем доме.

Мэдди почувствовала легкий укол совести, но тут же напомнила себе, как далеко зашел ее отец, чтобы выдать ее замуж за нелюбимого человека.

– Следуйте за мной, мисс Мэдди, – сказал старый клерк, – я покажу вам кабинет капитана. Как видите, мы теперь живем побогаче, чем в прежние времена, когда вы с вашей матерью вынуждены были ютиться на втором этаже конторы капитана на Флит-стрит.

– В самом деле, – согласилась Мэдди, разглядывая элегантную мебель и картины.

Эфраим Скраггс поманил ее согнутым пальцем к массивной резной двери в дальней стене просторной приемной комнаты. Коротко постучавшись, он повернул ручку.

– Мисс Мэдди пришла навестить вас, капитан, – сообщил он и отступил, пропуская девушку в кабинет.

– Мэдди? Какого черта ты тут делаешь? И совсем одна! О Боже, детка, разве леди Урсула не объясняла тебе тысячу раз, что порядочная леди не должна покидать дом без сопровождения?

– Но я приехала не одна, папа, – возразила Мэдди. – Меня ждет в карете леди Кэролайн.

– Ад и все его черти! – Харкур подскочил, как ужаленный. – Биллинсгейтский рыбный рынок не место для такого невинного ребенка, как леди Кэролайн!

– Я это уже поняла, – сварливо заявила Мэдди. – Это трусливое создание даже побоялось выйти из кареты. Поэтому я оставила ее там хныкать и скулить в свое удовольствие.

– Черт тебя подери! Господи, Мэдди, я и вправду начинаю думать, что у тебя в голове ни капли мозгов! – Грозно нахмурившись, Харкур подошел к двери и распахнул ее. – Не выходи из этого кабинета. Я схожу за леди Кэролайн, а потом мы с тобой потолкуем.

Как только дверь за отцом захлопнулась, Мэдди бросилась к письменному столу и принялась лихорадочно обшаривать ящики. Удача ей улыбнулась: во втором же ящике, в правом углу, лежали нужные ей бумаги. Мэдди торопливо запихнула пачку расписок в свой ридикюль, а закладные – в заранее подготовленный разрез в подкладке своей накидки. Задвинув ящик, она торопливо уселась на один из двух стульев, стоявших по другую сторону от стола.

Отдышавшись, она обвела взглядом небольшой, со вкусом обставленный кабинет, настолько непохожий на шумный, вонючий рынок, раскинувшийся внизу, за окном. Всего два месяца назад Тристан и Гарт сидели на этих же стульях, выслушивая ультиматум ее отца. Мэдди почти наяву видела, как отец размахивает перед носом бедного графа этими проклятыми долговыми расписками и требует либо подчиниться его условиям, либо претерпеть унижение долговой тюрьмы.

Мэдди стиснула зубы, представляя себе, насколько беспомощным чувствовал себя Тристан, глядя на незаслуженные терзания своего любимого брата, как отчаянно желал он спасти его из когтей этого почти всесильного купца, который получил возможность распоряжаться будущим графа, а заодно и будущим приемной матери и сестры Тристана. Как-то раз Тристан сказал, что готов ради этих людей на все… и он доказал свои слова, пожертвовав любовью ради чести.

Прошло еще минут десять, прежде чем дверь, наконец, распахнулась, и Харкур подвел плачущую леди Кэролайн к свободному стулу. Кэрри старательно исполнила свое задание, задержав Харкура на время, вполне достаточное для обыска кабинета. И судя по всему, эта неожиданная возможность проявить свой актерский талант чрезвычайно ее порадовала.

– Надеюсь, вы довольны плодами своих усилий, мисс! – возмущенно заявил отец Мэдди, налив Кэролайн стакан воды из графина. – Это бедное дитя упало в обморок от страха, прежде чем я до нее добрался! Она была так перепугана, что мне чуть ли не силой пришлось вытаскивать ее из кареты! – Своей медвежьей ручищей Харкур ласково потрепал по плечу Кэролайн, все еще дрожащую от рыданий.

– Это было так ужасно, – прохныкала Кэрри, стискивая руки так, что костяшки пальцев побелели. – Эти жуткие люди отрубали головы бедным беспомощным рыбкам! Какие у них были страшные топоры… как боевые алебарды саксов! Теперь мне придется купаться в лимонном соке… иначе сегодня вечером в клубе Олмака я буду пахнуть, как утопленник со дна Темзы!

Самая знаменитая актриса из театра на Друри-Лейн не смогла бы сыграть эту роль убедительней. Час спустя, вернувшись вместе с Кэролайн в дом Рэмсденов, Мэдди все еще содрогалась от смеха.

– Ну вот, теперь эти бумаги у нас. Что дальше? – спросила Кэролайн, когда они закрылись в ее спальне, чтобы обсудить свои первые успехи. Судя по тону ее голоса, Кэрри была готова к новым приключениям.

Мэдди сбросила туфли и уселась на подоконник, обхватив колени руками.

– У меня уже есть план, – ответила она, задумчиво глядя на толчею карет и пешеходов внизу, на улице. – Прежде всего, ты должна представить меня леди Саре Саммерхилл, поскольку мне понадобится ее помощь.

– Ну, тогда твой план заранее обречен на провал. Сара – просто душечка, но это самое застенчивое, самое пугливое существо на свете. Она не смогла бы справиться даже с двухлетним ребенком, не то, что с твоим отцом.

Мэдди нахмурилась:

– Ты говорила, что она любит твоего брата. А я убеждена, что женщина всегда найдет в себе смелость сразиться за мужчину, которого любит! Итак, что я должна сделать, чтобы познакомиться с этой застенчивой леди?

– Она будет сегодня в клубе Олмака. Ее матушка таскает ее туда каждую среду, надеясь, что к ней хоть кто-нибудь посватается. Мэдди издала раздраженный стон.

– Ладно, пусть будет Олмак. Ради такого дела я изо всех сил постараюсь вести себя вежливо с нашей чудовищно невежливой леди Джерси.

Клуб Олмака поверг Мэдди в изумление. Она ожидала, что этот самый элитный из лондонских клубов будет донельзя элегантен. Но леди Урсула ввела Мэдди и Кэролайн в большую, жарко натопленную залу, увешанную пыльными бархатными шторами, с покосившимися балконами и колоннами, пропорции которых были слишком диковинными, чтобы иметь право претендовать на родство со своими греческими прародителями.

– Ни в коем случае ничего не ешь и не пей, – шепнула Кэролайн из-под веера. – Олмак славится черствыми бисквитами, пересоленной ветчиной и перегретым лимонадом.

– Тогда почему приглашение в это дрянное местечко считается такой высокой честью? – шепотом полюбопытствовала Мэдди.

– Семь патронесс этого клуба, – самые влиятельные дамы лондонского света. Достаточно одного их слова – и тот, кто оказался в опале, не получит больше ни единого приглашения на сколь либо важное мероприятие. – Кэрри пожала плечами. – Вообще-то, Эмили Купер и леди Мария Сефтон вполне милы, но вот остальные… Ну, леди Салли Джерси ты уже увидела. А остальные четыре дамы мало чем от нее отличаются. Разве что не так болтливы.

Леди Урсула нервно оглянулась через плечо.

– Ш-ш-ш, девочки. Ведите себя прилично. Нам необходимо, чтобы Мадлен произвела благоприятное впечатление. Ведь это первый ее визит в клуб Олмака.

Кэрри скорчила гримасу за спиной матери, и Мэдди с трудом удержалась от смеха.

– Ты видишь леди Сару? – спросила она у Кэрри, пробираясь вслед за нею и леди Урсулой через толпу нарядных дебютанток и их матерей, собравшихся на самую знаменитую в Лондоне ярмарку невест.

– Она у дальней стены, возле площадки для танцев, вместе с матерью и отцом, – ответила Кэролайн. – Я подойду к ней и отведу ее в комнату отдыха. А ты сможешь присоединиться к нам чуть позже.

Мэдди взглянула туда, куда указывала Кэрри. Но в этот момент леди Сару загородила от ее взгляда какая-то невероятно тучная дама в пурпурном платье и пурпурном тюрбане высотой фута в два, украшенном страусовыми перьями. Рядом с нею семенила почтенная леди Джерси.

– Ах, леди Урсула! Как давно мы с вами не виделись! – трубным голосом воскликнула дама в пурпуре, похожая на фрегат с развернутыми парусами. Поднеся к глазам лорнет, усыпанный аметистами, она обвела Мэдди внимательным взглядом. – Итак, это и есть та самая девица, которая должна спасти шкуру бедняги Рэнда.

Леди Урсула побледнела. – Ваша светлость! Позвольте представить вам невесту моего сына, мисс Мадлен Харкур, – Торопливо выпалила она в нервном возбуждении. – Мадлен, дорогая, поздоровайся с ее светлостью герцогиней Шербурн!

Мэдди присела в грациозном реверансе, хотя больше всего на свете ей хотелось отхлестать по щекам эту старую грубиянку, а заодно и ее спесивую спутницу.

– М-м-м… Чересчур костлява, на мой вкус, но на удивление хорошо сложена для дочки простолюдина. – Герцогиня опустила лорнет, но продолжала сверлить Мэдди пристальным взглядом, словно оценивала покупку на аукционе. – Итак, мисс, всем нам известно, кто ваш отец, но кто же была ваша мать? Что-то я не припомню, чтобы Харкур был женат! Правда, теперь он утверждает, будто давно овдовел…

– Моя мать была дочерью графа де Навареля, – заявила Мэдди с надменностью поистине достойной благородных Наварелей, воззрившись сверху вниз на эту беспардонную нахалку, осмелившуюся поставить под сомнение ее родословную. – Лондон не пришелся ей по вкусу, и, прожив в браке шесть лет, она вернулась в Лион, к моему деду.

– Дерзкая девчонка! – проворчала герцогиня. – Ты, наверное, уже решила, что с деньгами старого Харкура и титулом графини Рэнда ты поднимешь в свете настоящий переполох!

– Ничего подобного мне даже в голову не приходило, ваша светлость, – скромно возразила Мэдди. Подняв веер жестом, который она подглядела еще в театре у австрийской великой герцогини, она подалась вперед и вполголоса добавила:– Видите ли, я привыкла к салону моего деда, где собирались самые блестящие политики Европы. Боюсь, что менее интересное общество окажется для меня невыносимо скучным.

Герцогиня отпрянула, словно ужаленная осой. Ее и без того румяное лицо побагровело и стало точь-в-точь как пурпурный тюрбан, венчавший ее голову. А в следующую секунду она разразилась таким громовым хохотом, что взгляды всех в зале невольно устремились на нее.

– Да, нахальства тебе не занимать! Что скажете, леди Джерси? Встречали ли вы в этих стенах что-нибудь подобное?

Леди Джерси пробормотала в ответ что-то совершенно невнятное, а герцогиня снова уставилась на Мэдди взглядом василиска.

– Возьми меня под руку, милочка, – велела она. – Пройдемся по зале, я кое-кому представлю тебя.

Мэдди неохотно повиновалась. Ее дерзкие ответы герцогине были чистой импровизацией, и теперь ее своевольный язык завел ее в ловушку. Теперь ей предстояло знакомиться с людьми, которые ее ничуть не интересовали… ибо во всем этом зале интересовала ее только леди Сара Саммерхилл.

Под руку с герцогиней она медленно двигалась по периметру танцевальной площадки, приседая в реверансах перед всеми, с кем ее спутница останавливалась побеседовать. Леди Урсула, леди Джерси и Кэролайн неотступно следовали за ними.

– Ах, виконт Тинсдэйл! Как вы поживаете? Как чувствуют себя ваши прелестные дамы?

Герцогиня остановилась перед невысоким полноватым джентльменом средних лет, чье лицо застыло такой надменной маской, что казалось, от одной-единственной улыбки оно рассыплется на тысячу осколков. Рядом с ним стояли две миниатюрные блондинки – молодая и постарше.

Мэдди заметила, что молодая леди очень расстроена. Ей сразу стало понятно, почему бессовестная герцогиня предпочла заговорить с Тинсдэйлами. Эта старая калоша наверняка извлекала злорадное удовольствие из смущения и боли, которые испытывала бывшая возлюбленная графа Рэнда при встрече с его нынешней невестой.

К счастью, умница Кэрри тут же подошла к леди Саре и ласково обняла ее.

– Как я рада тебя видеть! – воскликнула она. – Пойдем, немного поболтаем наедине. – Повернувшись спиной к герцогине, она обхватила рукой изящную талию леди Сары и направилась с нею к двери, за которой, как предположила Мэдди, и находилась пресловутая комната отдыха.

– Ну и ну! – возмутилась герцогиня. – Когда же вы научите свою дочь хорошим манерам, леди Урсула? – Она раздраженно стряхнула со своей руки пальцы Мэдди. – Все, с меня хватит. Я страшно устала.

Мэдди лукаво улыбнулась:

– Неудивительно, ваша светлость. Я давно заметила, что усталость наступает сразу же, как только исчезает азарт.

– Ну и ну! – повторила герцогиня и, фыркнув на прощание, двинулась прочь.

– Ох, дорогая моя, что вы наделали! – Леди Урсула достала из ридикюля платок и промокнула выступившую на лбу испарину. – Вы натворили столько глупостей! Да и Кэролайн была не лучше. Боюсь, вы обе нажили себе могущественную недоброжелательницу.

– Чепуха! – неожиданно возразила леди Джерси. – Давно пора поставить эту старую грымзу на место. Браво, мисс Харкур! Вы поразительно остроумны. Поверьте, я-то знаю толк в подобных делах! Так что вы нажили себе не только врага, но и друга… смею заметить, не менее влиятельного в свете, чем эта герцогиня. – Леди Джерси от души поцеловала Мэдди в щеку. – А теперь прошу извинить меня. Мне просто не терпится рассказать своим приятельницам, как герцогиня села в лужу. – Злорадно улыбнувшись, она добавила:– Не хотите ли составить мне компанию, леди Тинсдэйл?

Мэдди в полном недоумении смотрела вслед удаляющимся под руку дамам. Нет, наверное, ей никогда не понять этих англичан! На лице виконта Тинсдэйла было такое кислое выражение, словно последние десять минут он жевал лимон. Поднеся к глазам лорнет, он уставился на Мэдди.

– Вы встали на защиту моей дочери, мисс Харкур, и я перед вами в долгу. Бели вам когда-либо понадобится моя помощь, смело обращайтесь ко мне.

Мэдди любезно улыбнулась виконту.

– Благодарю вас, милорд, – серьезно ответила она. – Можете не сомневаться, что в самое ближайшее время я воспользуюсь вашим предложением.

Оглядевшись по сторонам, Мэдди не увидела ни Кэрри, ни леди Сары. Она обернулась, было, к леди Урсуле, чтобы узнать, где находится комната отдыха, но ответ на этот вопрос затерялся в гуле голосов приближающейся к Мэдди целой толпы франтоватых денди. Все требовали немедленно представить их невесте графа Рэнда, а добрая половина юных аристократов уже успела нацарапать свои имена на танцевальной карточке Мэдди, несмотря на ее протесты и заверения в том, что она успела выучить только два танца.

К счастью, очередной танец оказался как раз знакомым, и, благодаря опытности своего партнера, Мэдди с честью прошла испытание первого публичного выступления в бальной зале.

Прежде чем следующий партнер успел пробраться к ней сквозь толпу, Мэдди спряталась за колонну, подождала, пока начнется танец, а затем отправилась на поиски комнаты отдыха. Как она и подозревала, Кэрри и леди Сара до сих пор были там.

– Я рассказала Саре все, что знаю, – прошептала Кэрри, прикрываясь веером от заглянувших в комнату отдыха дамы с юной дочерью, которой необходимо было срочно исправить беду, постигшую во время танцев ее бальное платье. – Ты была совершенно права насчет влюбленных женщин, – продолжала она с улыбкой. – Сара сказала, что сделает все, о чем ты ее попросишь, если это даст ей хоть малейшую надежду на брак с Гартом.

Леди Сара застенчиво улыбнулась Мэдди. Точно так же порой улыбался граф, и Мэдди сразу же почувствовала искреннюю приязнь к несчастной девушке. Она улыбнулась ей в ответ и прижала палец к губам, призывая Кэрри и леди Сару потерпеть, пока посторонние не выйдут из комнаты отдыха.

– Я очень много думала о том, что мы можем сделать, и вот что мне пришло в голову, – сказала Мэдди, как только дама с дочерью удалились. – Вообще-то идея довольно дерзкая, но мой отец – упрямейший человек во всей Англии. Чтобы заставить его отказаться от своего безумного плана, потребуются поистине драконовские меры. – Мэдди пристально вгляделась в бледные, напряженные лица своих собеседниц. – Вы готовы, леди?

Не колеблясь ни секунды, Кэролайн и Сара одновременно кивнули.

– Отлично. Тогда вот с чего мы начнем…