Своенравная леди

Глава 21

Остин улучшал свое огромное стадо. Хотя Том Кэпс был опытным управляющим и старательным работником, Остин получал удовольствие от того, что сам принимает участие в управлении ранчо и что с ним советуются при принятии любых решений. Он продолжал скупать соседние ранчо и фермы, постоянно увеличивая свои обширные владения. Услышав о колючей проволоке, он велел Тому Кэпсу приобрести ее. Обнести забором его владения означало бы извлечь существенную выгоду, поскольку Остину принадлежали лучшие пастбища штата Техас.

— Остин, друг мой… — Том Кэпс, не слезая с коня, закурил самокрутку. Разговор происходил на юго-восточном пастбище ранчо. — Ты наживешь себе врагов, если огородишь свои владения забором.

— Знаю. Но тут ничего не поделаешь, Том. Земля принадлежит мне. Почему я должен позволять другим выпускать свой скот на мои пастбища?

— Я не упрекаю тебя, Остин. Просто хочу сказать, что у нас возникнут неприятности. Ты и сам знаешь, что эти никчемные братья Тейлор просто так этого не оставят.

— Прекрасный повод для того, чтобы выгнать этих подонков из наших мест. Я смотрел сквозь пальцы на то, что они украли у меня несколько бычков, как, впрочем, и у других владельцев ранчо. Но им никогда не удавалось одурачить меня. Большая часть телят, которых Тейлоры, перегоняли для продажи, имели измененное клеймо на крупе. Забор решит эту проблему.

— Проволоку можно разрезать, Остин, — возразил Том.

— А в нарушителей границ можно стрелять, — спокойно ответил Остин и тронул шпорами лошадь, направляя ее к дому.

В то чудесное весеннее утро Сюзетта была очень воодушевлена. В одной ночной сорочке она сбежала по ступенькам и влетела в столовую, торопясь застать Остина, пока тот еще не ушел из дома. Он пил кофе и просматривал газеты. Увидев жену, Остин поднял голову:

— Доброе утро, дорогая. Не рановато ли ты поднялась?

— Разве? — Сюзетта подошла к мужу и поцеловала его, положив руку на плечо.

Остин нежно погладил ее ягодицы сквозь тонкий атлас сорочки.

— Остин, дорогой, — с надеждой сказала Сюзетта, выпрямляясь, — сегодня такой чудесный день! Я подумала, не прогуляться ли нам вдвоем верхом. Я попрошу Кейт собрать нам корзинку для пикника. Тогда мы пересечем ручей Лост-Крик и…

— Прости, Сюзетта. Боюсь, сегодня ничего не получится.

— Почему? Я хотела…

Остин улыбнулся, посадил жену к себе на колени и уткнулся лицом ей в плечо.

— Милая, больше всего на свете мне хотелось бы провести весь день с тобой. К сожалению, у меня назначена встреча в Джексборо, которую я не могу отменить.

Не убежденная его доводами, Сюзетта игриво перебирала обхватившие ее талию пальцы мужа.

— А это не может подождать до завтра? Я так мечтала провести день с тобой.

— Я польщен, любимая. Мне хотелось бы изменить свои планы, но это невозможно. Я должен встретиться с одним человеком по поводу покупки этой новинки — колючей проволоки, чтобы огородить наши владения. Я делаю это ради нас, Сюзетта. Ради тебя, меня и наших детей, если они у нас появятся.

При упоминании о детях Сюзетта улыбнулась:

— Остин, а ты бы хотел иметь детей?

— Милая, — рассмеялся он, — я счастлив и без всяких детей. Но если вдруг они у нас появятся… Такое случается, даже если ты этого не планируешь.

— Так ты не хочешь детей?

— Я этого не говорил. Позволь мне объяснить. Я люблю тебя всей душой, и мне больше никто не нужен. Тем не менее если ты хочешь ребенка, то я подумаю над тем, как помочь тебе в этом. Остин усмехнулся и поцеловал жену в шею.

— Я бы хотела иметь ребенка, Остин. Я люблю детей Анны — они милы и прелестны. Но мне нужны собственные дети.

— Если ты собираешься стать матерью, Сюзетта, то тебе лучше сесть и позавтракать. Я хочу, чтобы ты была сильной и здоровой, когда забеременеешь.

— Ладно! — радостно согласилась она.

Сюзетта встала и положила себе на тарелку еды из стоявших на буфете серебряных блюд, прикрытых крышками.

— Остин, — улыбнулась она, — раз ты сегодня занят, я поеду к Анне.

— Прекрасно, Сюзетта. Скажи Нату, чтобы проводил тебя.

— Нет! Прошу тебя, Остин. Я хочу прогуляться одна, насладиться прелестью этого дня…

Остин резко поднялся, оттолкнув стул.

— Нат или кто-то другой будет сопровождать тебя, Сюзетта, иначе ты останешься дома. Мне нужно идти.

Он поцеловал жену и вышел из комнаты.

Сюзетта отшвырнула вилку и скрестила руки на груди.

— Нет, я не останусь дома и не позволю никому тащиться за мной.

С этими словами она вышла из-за стола.

Остин и Том Кэпс встречались с коммивояжером, продающим колючую проволоку. Для беседы они использовали кабинет Остина в редакции «Эха». К концу встречи они договорились о цене, количестве и дате поставки.

После заключения сделки Остин пригласил коммивояжера на ленч в ресторан отеля «Уичито». В полдень они вошли в салун Лонгхорна, чтобы пропустить по стаканчику, прежде чем вернуться на ранчо. Они стояли у длинной стойки и спокойно потягивали виски, когда мужчина, сидевший за одним из обтянутых зеленым сукном столов, окликнул Остина.

— Мистер Бранд! — громко сказал Карл Тейлор. — Можно пригласить вас на партию покера?

Старший брат Карла, одна рука которого не действовала — результат пулевого ранения несколько лет назад, — невозмутимо рассматривал Остина и его управляющего. Норман Тейлор был на пять лет старше Карла. Он считался более спокойным, но и более опасным. Несмотря на искалеченную левую руку, он был очень грозен, и его боялись все законопослушные жители штата. Все знали, что братья Тейлор, крадущие скот, — самые отъявленные негодяи во всем Техасе. Спорить с ними — значит навлечь беду на свою голову.

Остин повернулся к игрокам в покер и улыбнулся:

— Спасибо, Тейлор. Я не играю.

Глаза Нормана Тейлора сузились.

— Обнося забором землю, ты ставишь на карту свою жизнь, — угрожающе молвил он.

Карл Тейлор и трое игроков в покер, сидевших за столом, рассмеялись.

Взгляд Остина был тверд.

— Удача будет на моей стороне, Тейлор. Всякий, кто нарушит границу, рискует лишиться жизни.

Карл Тейлор поднялся со стула, но старший брат рывком вернул его на место.

— Черт бы тебя побрал, Остин Бранд! — резко бросил Норман Тейлор. — Думаешь, что все пастбища вокруг — твои?

Его лицо побагровело, в темных глазах горела ненависть.

Остин налил себе порцию виски, залпом выпил и кивнул Тому Кэпсу. Том направился к двери, а Остин медленно двинулся к столу, где сидели братья Тейлор. Он остановился между ними, положил руки на спинки их стульев и наклонился.

— Мне, конечно, принадлежит не вся земля, джентльмены. — Он дружелюбно улыбнулся братьям. — Просто я владею сотней тысяч акров и намерен, черт побери, огородить их.

Он выпрямился и небрежной походкой вышел из салуна.

Норман Тейлор рассеянно потер свою сухую руку.

— Этот ублюдок не отрежет нас от пастбищ. Он оставит ворота — или мы проделаем их сами!

Поздним утром Сюзетта подошла к конюшням. В кладовой Дэнис Сандерс чистил седла. Старый Нат в надвинутой на глаза шляпе дремал на солнцепеке, сложив руки на животе. Вокруг больше никого не было видно. Сюзетта обрадовалась. Вероятно, Остин и Том еще в городе. Остальные ковбои разъехались по своим делам. Сюзетта осторожно прошла на цыпочках мимо спящего Ната и поздоровалась с застенчивым молодым ковбоем:

— Доброе утро, Дэнис.

Парень вскочил.

— Мэм, — поклонился он.

— Не оседлаешь ли мне лошадь, Дэнис? — небрежно спросила Сюзетта. — Я собираюсь прокатиться к подруге.

Дэнис нахмурился:

— Мэм, очень жаль, но мне приказано, чтобы… то есть… мне не разрешили давать вам лошадь без позволения Ната или Тома.

— Дэнис, я твоя хозяйка, так же как и мистер Бранд. И я прошу тебя оседлать мне лошадь.

— Знаю, мэм, но не могу этого сделать. Мистер Бранд… он снимет с меня голову, если я позволю вам…

— Ладно, Дэнис. Я справлюсь сама. Я намерена проехаться верхом, и мне не нужны сопровождающие. С этими словами Сюзетта направилась к конюшне.

— Погодите минутку! — окликнул ее Дэнис. — Я… я оседлаю лошадь. Надеюсь, мистер Бранд не очень рассердится.

— Не волнуйся, Дэнис, — улыбнулась Сюзетта. — Я беру мистера Бранда на себя. Оседлай мне Танцора. И — спасибо, Дэнис.

— Хорошо, мэм. — Долговязый парень кивнул и отправился выполнять ее указания.

Как чудесно было в одиночестве нестись по холмистой прерии! Сюзетта пустила Танцора галопом, наслаждаясь тем, как ветер треплет ее волосы. Склоны холмов были усеяны полевыми цветами, и воздух был напоен их сладким ароматом. Сюзетту охватило восхитительное чувство полноты жизни и свободы. И счастья. Она улыбнулась, вспомнив разговор с Остином за завтраком. Как замечательно было бы иметь сына. Он непременно будет большим, сильным, светловолосым. И красивым. Когда у них появится сын, Остин, возможно, перестанет обращаться с ней как с ребенком.

Визит к Анне доставил Сюзетте огромное удовольствие. Женщины собрали корзинку с ленчем, взяли Джоша и Санни и отправились на задний двор. Анна расстелила одеяло под кривым вязом. Шестилетний Джош бегом пересек двор и сказал, что очень хочет есть. Его маленькая сестричка Санни, круглолицая четырехлетняя девочка, набрала полную пригоршню картофельного салата. Анна не успела остановить ее.

— Вы только посмотрите на это! — воскликнула Анна и перехватила маленькую пухлую ручку, прежде чем Санни успела отправить ее в рот.

— Я хочу есть, мамочка, — объяснила Санни, тряхнув каштановыми кудрями, рассыпавшимися вокруг ее маленькой милой мордашки.

Джош, стоявший на коленях рядом с Санни, засмеялся и поцеловал ее.

— Джош Вудс, ты когда-нибудь оставишь свою сестру в покое? — взмолилась Анна.

— Конечно, мамочка, — тряхнул темноволосой головой Джош и схватил кусок шоколадного пирога.

Он успел съесть половину, прежде чем отвлекшаяся мать заметила, что он делает.

— О Боже, Джош! Ты же знаешь, что десерт не едят первым! — воскликнула Анна, бросив беспомощный взгляд на подругу.

Сюзетта рассмеялась, схватила мальчика и посадила рядом с собой. Она поцеловала его и сказала:

— А как насчет кусочка жареного цыпленка, Джош?

— Идет, — кивнул он, пытаясь выскользнуть из ее объятий.

Санни вскоре заснула здесь же, на одеяле. Она лежала на животе, запихнув кулачок в рот. Джош убежал и начал кувыркаться на траве. Сюзетта растянулась на спине и сказала Анне, что надеется скоро забеременеть.

Анна сидела около спящей дочери и ласково гладила мягкие как пух каштановые волосы Санни.

— Это прекрасно, Сюзетта. Ты будешь замечательной матерью. Я часто жалуюсь на эту парочку, но они стоят каждой затраченной на них минуты.

— Я знаю. Они оба такие милые, и я не могу дождаться, когда у меня появится собственный ребенок.

— Обязательно появится. У вас с Остином будет чудесный ребенок. Не сомневаюсь, что Остин до смерти хочет детей.

Сюзетта, прищурившись, посмотрела на Анну.

— Не уверена. Иногда мне кажется, что я заняла место его маленькой Дженни.

— Что ты этим хочешь сказать? Неужели Остин говорил, что не хочет детей?

— Нет, конечно, но его ничуть не обрадовала перспектива завести ребенка, — поморщилась Сюзетта. — Он превратил меня в своего ребенка.

— Это несправедливо, Сью, — возразила Анна. — Остин любит тебя, и даже если он не хочет, чтобы у тебя был ребенок, то только из страха подвергнуть тебя опасностям, сопровождающим беременность и роды. Он хочет, чтобы ты никогда не испытывала боли. Уверена, все дело в этом.

Сюзетта села.

— Возможно. Знаешь, Анна, иногда он чрезмерно… Остин слишком опекает меня. Он перебарщивает. Со мной обращаются, как с беспомощным младенцем. Я не…

— Послушай, Сюзетта, с твоей стороны глупо не понимать, как тебе повезло. Остин Бранд необыкновенно красивый и милый мужчина, и любая женщина может только мечтать о таком. Ты заставила его ждать несколько лет, прежде чем наконец сдалась.

— О чем ты говоришь, Анна? Я не заставляла Остина ждать. Мне даже никогда…

— Знаю. Тебе и в голову не приходило посмотреть на него с этой стороны, — рассмеялась Анна. — Мы с Перри часто спорили, сколько времени понадобится мистеру Бранду, чтобы заполучить тебя.

— Анна, никто не может владеть мной. Остин женился на мне, зная, что я не влюблена в него. Он прекрасный муж. Я очень благодарна Остину и стараюсь быть ему хорошей женой. Я отлично понимаю, что он очарователен, красив и богат. И не нужно читать наставления и напоминать, как мне повезло.

— Успокойся, Сюзетта. «Заполучить» — не совсем подходящее слово. И я не собиралась читать тебе наставления — клянусь. Просто мне трудно понять, что ты не сходишь с ума от любви к Остину. — Анна вопросительно взглянула на подругу: — Ты его любишь, Сью?

— Не знаю, Анна. Мне нравится жить с ним, и когда он обнимает меня… конечно, это восхитительно, но… но…

— Но что? — улыбнулась Анна. — Чего же ты еще хочешь?

— Больше ничего, — улыбнулась Сюзетта. — Только ребенка. Тогда я буду счастлива. Я хочу стать матерью.

Когда Сюзетта взобралась на спину гнедого жеребца, чтобы ехать домой, солнце уже клонилось к закату, тени удлинились. Они с Анной потеряли счет времени. Анна сидела за швейной машинкой и шила новое платьице для Санни, а Сюзетта, свернувшись в легком кресле, пришивала тонкие кружева к крошечной кокетке и болтала со своей лучшей подругой. Обе женщины удивились, когда к ним подошел Перри.

Сюзетта вскочила с кресла, поздоровалась с Перри и сказала Анне:

— Мне пора домой. Остин будет беспокоиться.

Сюзетта волновалась и все время нахлестывала коня, пробиравшегося под сенью дубов, склонившихся над руслом высохшей реки. Выбравшись на открытое пространство, она остановилась, резко натянув поводья. Гнедой жеребец пританцовывал под Сюзеттой, глаза которой были прикованы к небольшому холму на западе. На фоне заходящего солнца вырисовывался силуэт одинокого всадника. Высокий и стройный, он неподвижно застыл в седле. Черная как смоль лошадь была так же неподвижна, как и всадник.

Руки Сюзетты покрылись мурашками, сердце замерло. Некоторое время она и черный всадник смотрели друг на друга, а затем он исчез за холмом. Сюзетта моргнула и снова взглянула в ту сторону. Там никого не было. Он как будто растворился. Не показалось ли ей все это? Действительно ли там кто-то был, или это заходящее солнце сыграло с ней шутку? Сюзеттой овладело беспокойство и желание поскорее попасть домой.

Она ударила пятками в бока гнедого и натянула поводья. Конь понесся по прерии, чуть не сбросив Сюзетту с седла. Проклиная дамское седло, Сюзетта пустила коня галопом. Он несся вперед, большими прыжками преодолевая милю за милей. Когда Сюзетта взобралась на вершину холма, сердце ее замерло. Дорогу ей преграждал всадник. Присмотревшись, Сюзетта облегченно вздохнула. Это были не те черные лошадь и всадник. Она сразу же узнала Реда Уилсона с их ранчо, и сердце ее забилось ровно. Уилсон подъехал к ней.

— Миссис Бранд. — Он окинул ее веселым взглядом.

— Мистер Уилсон. — Сюзетта наблюдала, как ковбой слезает с лошади.

Ред Уилсон подошел к Сюзетте, взял у нее поводья, бросил их на землю и протянул руки к молодой женщине. Не успела она сообразить, что он собирается делать, как Ред снял ее с коня и поставил на землю. Сюзетта с тревогой взглянула на высокого парня.

— Что это вы делаете, мистер Уилсон? Мне нужно домой.

Она попыталась высвободиться. Но руки Реда Уилсона крепко сжимали ее талию.

— Я не сделаю тебе больно, Сюзетта. — Одна рука Реда коснулась блестящих белокурых волос молодой женщины. Он погладил их так, будто они были сделаны из золотых нитей. — Милая, я неотступно думал о тебе с той самой вечеринки у вас в доме. Я все время представлял себе, как целую твои сладкие губы.

— Нет, Ред, не делай этого.

— Один поцелуй, милая, всего один.

Ред наклонил голову и попытался найти ее губы. Сюзетта отвернулась. Он принялся осыпать жаркими поцелуями ее шею, а она отчаянно пыталась вырваться из его объятий. Щелчок взведенного курка они услышали одновременно.

В нескольких футах от них стоял Том Кэпс. Его «кольт» сорок четвертого калибра был направлен в висок Реда Уилсона.

— Отпусти ее, Ред, и медленно отойди.

— Послушай, Том, ты все неправильно понял, — обратился к нему Ред, не выпуская Сюзетту. — Она сама просила меня о встрече и говорила, что жизнь с таким стариком, как Бранд, не доставляет ей удовлетворения.

— Боже милосердный! Я никогда такого не говорила!.. Том, я… — запинаясь, воскликнула Сюзетта.

— Я начинаю терять терпение, Ред. Отпусти ее, иди к своей лошади и убирайся с земель Бранда.

Ред отступил от Сюзетты. На подгибающихся ногах она подбежала к Тому. Ред, подняв руки вверх, пятился к лошади.

— Я все объясню, Том. Черт возьми, ведь ничего не случилось!

— Садись на лошадь, Ред, и убирайся с глаз долой, пока я не пристрелил тебя.

— Револьвер Тома Кэпса двигался вслед за худым ковбоем.

— Господи, Том, это же смешно. А мое жалованье? — Ред Уилсон подобрал поводья своего коня.

— Я завтра оставлю его бармену в салуне Лонгхорна. И не дай Бог, если я еще раз увижу тебя на территории ранчо. А теперь убирайся!

Ред Уилсон перекинул длинную ногу через круп лошади и, еще не успев опуститься в седло, вонзил шпоры в бока животного. Молодой ковбой помчался по прерии вслед за заходящим солнцем.

Том Кэпс убрал револьвер в кобуру и повернулся к Сюзетте:

— Вам лучше поехать домой, мэм. Остин задержался в городе. Он должен вернуться с минуты на минуту.

Сюзетта посмотрела старому ковбою в глаза:

— Надеюсь, Том, вы правильно поняли, что здесь произошло.

— Не волнуйтесь, мэм. Я уже давно замечал, что с Редом не все в порядке. С той самой вечеринки он не переставал восхищаться вашей красотой. Со мной он скрытничал, но с некоторыми из работников распускал язык. Хорошо, что мы избавились от него. Том улыбнулся и помог Сюзетте сесть в седло.

— Вы очень чуткий человек, Том.

Том подошел к своей лошади и вскочил в седло.

— Предупреждаю — если вы не расскажете мужу, что здесь произошло, то это сделаю я.

— Вы считаете, что это необходимо? — вздохнула Сюзетта.

— Миссис Бранд, я всегда был честен с вашим мужем. Я знаю Остина много лет и люблю его как сына. Для меня он лучший из всех людей. За всю свою жизнь я не видел, чтобы мужчина так любил женщину, как Остин любит вас. Он постоянно беспокоится о вашей безопасности, и, по-моему, после ужасной трагедии, лишившей Остина жены и ребенка, его чрезмерная опека вполне понятна. Я прекрасно знаю, что вам не разрешено ездить верхом одной. Сегодня я был с Остином, но он сказал старому Нату, чтобы тот сопровождал вас, если вам вздумается прокатиться верхом. Бедняга Нат до смерти боится гнева Остина.

— О Боже, я совсем не подумала об этом. Здесь нет вины Ната. Я убежала, пока он спал. Я скажу Остину, чтобы он не ругал Ната.

— Вы очень добры, миссис Бранд. Нам лучше побыстрее возвращаться — солнце уже почти зашло.

Когда они подъехали к дому, Сюзетта спрыгнула с лошади и передала поводья Тому.

— Спасибо, Том. Когда Остин вернется, сообщи ему о Реде. А я расскажу, что обманула Ната. — Сюзетта протянула Тому руку. Мозолистая ладонь Тома сжала ее пальцы. — Я расскажу ему. А теперь идите. Все будет в порядке.

Когда Остин вернулся, Сюзетта принимала ванну у себя наверху. Увидев выражение лица хозяина, Кейт приказала остальным слугам не выходить из своих комнат, пока она не позовет их. Поднимаясь по лестнице, Остин стянул перчатки и сердито хлопнул ими себя по бедру. Он ворвался в голубую комнату, громко зовя жену.

Сюзетта тяжело вздохнула, глубоко погрузившись в мыльную воду.

— Я в ванне, Остин. Выйду через минуту.

Не успели эти слова слететь с ее губ, как он появился в дверях. Остин стоял, широко расставив ноги, с напряженным лицом. Самообладание покинуло Сюзетту, и она инстинктивно еще глубже погрузилась в воду. Остин молча пересек комнату, клацая шпорами по кафельному полу, опустил руку в ванну, схватил Сюзетту за руку и поставил на ноги. Казалось, Остин не замечает, что его сорочка намокла до локтя. Сердце Сюзетты бешено колотилось. Она стояла перед Остином, и хлопья мыльной пены поблескивали на ее мокрой коже.

Сюзетта никогда не видела мужа таким разъяренным и приняла разумное решение не спорить с ним. Он пронес Сюзетту через спальню, а затем пинком ноги открыл дверь в соседнюю комнату.

— Я выпорю тебя, — хрипло сказал Остин, переступая через порог.

— Нет! — К Сюзетте наконец вернулся дар речи, и она закричала: — Остин, не надо!

Он направился к их кровати и опустился на нее. Сюзетта кричала и отбивалась, но Остин перевернул жену и положил к себе на колени обнаженными ягодицами вверх, придавив рукой ее плечи и спину. Она дрыгала ногами, вертела головой и громко всхлипывала. Остин поднял руку.

Но его рука так и не опустилась. Увидев свою ладонь, занесенную над мокрыми ягодицами жены, Остин опомнился. Он взглянул на обнаженную извивающуюся женщину у себя на коленях и закрыл глаза.

— Боже мой, Сюзетта, — простонал он. — Что я делаю?

Остин осторожно поднял жену, и при виде ее несчастно го лица сердце его сжалось.

— Милая моя, любимая, — прошептал он, усаживая жену к себе на колени. — Я этого не хотел, родная. Пожалуйста, скажи, что ты прощаешь меня.

Вздрагивая от рыданий, Сюзетта обмякла в его руках. Ее гордость была глубоко уязвлена.

— Я ненавижу тебя, Остин, — всхлипывала она.

— Нет, Сюзетта, прошу тебя, не говори так, не надо! — Он целовал ее пылающее, мокрое от слез лицо, глаза, нос, дрожащие приоткрытые губы.

— Ты хотел ударить меня! — крикнула она.

— Нет, ангел мой, я бы никогда этого не сделал! Никогда. Ты не должна ненавидеть меня, Сюзетта. Прости меня.

Остин целовал и гладил жену, и вскоре она немного успокоилась, но губы Остина продолжали нежно касаться ее висков и прижиматься к шее. Сюзетта почувствовала губы Остина рядом со своими и подняла усталую руку к лицу мужа, а затем прижалась лицом к его шее.

— Я не ребенок, Остин. Я женщина, — прошептала она.

— Знаю, любимая, — утешал он Сюзетту, чувствуя, как в нем вскипает кровь от ее близости.

Остин покрывал легкими поцелуями лицо Сюзетты, ища губами ее губы, а в это время ее пальцы расстегивали пуговицы его рубашки. Она ответила на его страстный поцелуй и просунула ладонь под рубашку, лаская широкую грудь мужа. Остин поднял голову и заглянул ей в глаза:

— Я люблю тебя, Сюзетта.

— Я женщина, Остин, — прошептала она. — Посмотри на меня. Посмотри на мое тело, Остин. Я женщина, женщина!

Он окинул ее взглядом, в котором светилась любовь, и застонал.

— Ты не ребенок. Ты женщина. Прости меня, милая. Я сделаю все, чтобы загладить свою вину.

Сюзетта притянула его к себе и крепко поцеловала в губы. Когда они наконец оторвались друг от друга, Остин весь дрожал от желания. Сюзетта прижалась лицом к его вздымающейся груди. Она поцеловала ее, шепча:

— Я твоя жена, Остин. Я хочу от тебя ребенка. Подари мне ребенка, Остин. Пожалуйста, сделай мне ребенка.

Три недели спустя переполненная счастьем Сюзетта Бранд отправилась навестить Анну. Ее сопровождал Нат. Всю дорогу она была мила и разговорчива. Взволнованно взбежав по ступенькам парадного крыльца дома Вудсов, Сюзетта подхватила на руки плачущую Санни и поцеловала расстроенную маленькую девочку.

— Санни, милая, что случилось?

В дверях стояла Анна.

— Она закатила истерику, потому что я велела ей идти спать. Не нужно было брать ее на руки, Сюзетта. Она грязная, как поросенок;

Анна вымыла плачущую дочь и уложила ее в кроватку. Джош играл на улице, а Анна с Сюзеттой беседовали за чашкой кофе.

— Я умираю от желания поскорее сообщить тебе новости! — Глаза Сюзетты сверкали. — Кажется, я беременна!

— Это замечательно, Сью. — Анна похлопала подругу по руке. — Ты уверена?

— Не совсем, но у меня такое ощущение. Надеюсь, это мальчик. Думаю, Остин будет рад сыну. Я хочу назвать его Эндрю или, возможно…

— Не хотелось бы омрачать твою радость, Сью, но на твоем месте я подождала бы неделю-другую, прежде чем беспокоиться по поводу имени.

— Я знаю, — рассмеялась Сюзетта. — Просто я очень хочу ребенка.

— Я так тебя понимаю, — заверила ее Анна.

Когда Сюзетта отправилась в гости к Анне, Остин со своими людьми приступил к сооружению изгороди. Теперь Остин весь день работал вместе с остальными, роя ямы под столбы и натягивая колючую проволоку, миля за милей перегораживавшую прерию. Это была тяжелая, изматывающая работа, и Остин каждый вечер приходил домой измученный, но довольный тем, как продвигается дело.

Сюзетта, державшая в тайне свою радость, каждый день с нетерпением ждала его возвращения. Она была такой заботливой и любящей, что Остин ликовал. Сюзетта всегда готовила ему ванну и помогала снимать грязную рабочую одежду. Она сидела рядом, пока он мылся, и с удовольствием терла его спину мочалкой с длинными ручками. Если Остин приходил усталым, Сюзетта просила принести обед в его спальню, а потом внимательно слушала его рассказы о том, какой гордостью наполняется его сердце, когда он окидывает взглядом свои обширные огороженные владения — землю, на которой они проведут всю оставшуюся жизнь и которая, если все будет хорошо, перейдет к их потомкам. При упоминании о потомках Сюзетта покраснела. Ее так и подмывало сообщить мужу радостную новость, но она решила подождать, пока окончательно не убедится в том, что беременна, и поэтому лишь склонилась над ним и поцеловала в губы.

— Возможно, мне следует почаще угрожать тебе поркой, — усмехнулся Остин. — С того самого дня ты стала вести себя идеально.

Сюзетта улыбнулась:

— Все так замечательно потому, что ты не ударил меня. Надеюсь, ты это понимаешь.

Остин взял ее за руку:

— Конечно, понимаю, Сюзетта. Я пошутил.

На следующий день Остин вернулся домой, когда солнце уже село. Войдя в дом через заднюю дверь, он позвал Сюзетту.

— Миссис Бранд в своей комнате, — подняла голову от кастрюли Кейт.

— Спасибо, Кейт, — кивнул Остин. — Хм, какой чудесный запах.

Он торопливо прошел через дом, бросив шляпу на обтянутый бархатом диван в вестибюле, а затем взбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и расстегивая на ходу рубашку.

— Сюзетта, милая, я дома! — сообщил Остин, приближаясь к двери жены.

— Входи, Остин, — тихо и без особого воодушевления ответила она. Представшая перед глазами Остина картина испугала его. Сюзетта сидела на кровати, обхватив колени и положив подбородок на руки. Ее прекрасное лицо было бледным, глаза печальными. Остин сел рядом с женой на край кровати. Осторожно обняв ее за талию, он тихо спросил:

— Что случилось, милая? Ты заболела?

Сюзетта заморгала, сдерживая слезы.

— Остин, — печально прошептала она и закрыла глаза.

Охваченный ужасом, он обнял жену и прижал ее голову к своему плечу.

— В чем дело, любимая? — тихо спросил он. — Скажи мне. Расскажи своему старому мужу, что случилось.

— Остин, я так несчастна! — воскликнула она.

Он обнял ее и стал укачивать, как маленького ребенка.

— Я могу чем-нибудь помочь, дорогая? Если да, то…

— Нет. Все дело во мне.

— В тебе? Любимая, ты же ничего не сделала. Пожалуйста, Сюзетта, скажи мне, что у тебя не так.

— Я так радовалась. Была уверена, что беременна. — Слезы повисли на ее густых ресницах. — А сегодня выяснилось, что я ошибалась. Я не беременна, Остин! Я думала, что у меня будет ребенок, но это не так.

Сюзетта опять уткнулась лицом в плечо мужа и обвила руками его шею.

Остин Бранд улыбнулся. Его охватило чувство облегчения.

— И это все? — спросил он. — Тут не о чем плакать, милая.

— Как ты можешь говорить такое? — вскинув голову, крикнула она — Я хочу ребенка, Остин. И я думала, что ты тоже хочешь.

— Сюзетта, милая, ты мой ребенок, и больше мне никто не нужен.

Она на мгновение застыла, затем вырвалась из его рук и соскочила с кровати.

— Я не ребенок!

Остин поднялся и подошел к ней.

— Дорогая, я вовсе не это имел в виду. Не сердись.

— Мне больно, — сказала Сюзетта, попятившись от него. — Я так сильно хотела ребенка, и… Остин обнял ее и прижал к себе.

— Ш-ш. Не плачь. Послушай меня, Сюзетта. Ты думала, что беременна, но это оказалось не так. Я понимаю, кик ты разочарована. Но это вовсе не означает, что ты не способна забеременеть. Ты сильная, здоровая женщина, и я уверен, что с этим у тебя не будет проблем. — Он поцеловал ее волосы и шепотом добавил; — Нам просто нужно как следует постараться. Я сделаю тебе ребенка, если ты этого хочешь.

Сюзетта подняла голову:

— Хочу, Остин.

Он улыбнулся и провел пальцем по ее дрожащим губам:

— Я люблю тебя, Сюзетта. И у нас будет ребенок.

Остин старался изо всех сил сдержать свое слово. Он достал бы для Сюзетты луну с неба, если бы она попросила, но его жена хотела лишь ребенка. Остин занимался с ней любовью так часто, как только мог, но иногда у него ничего не получалось, и он виновато смотрел на нее, размыкая объятия. Сюзетта, с каждым месяцем все больше влюблявшаяся в мужа, утешала его. Она покрывала лицо Остина поцелуями и, старательно пряча собственную боль, говорила, что ей достаточно лишь спать в его объятиях.

Сюзетте никак не удавалось забеременеть, и Остин, чувствуя отчаяние жены, старался развлечь ее. Она любила путешествовать, и он повез ее в Новый Орлеан. Каждую ночь, проведенную там, они выходили в город, обедали, танцевали и до зари играли в казино и в закрытых клубах. Когда Остину нужно было по делам съездить в Форт-Уэрт, он брал с собой Сюзетту. Остин позволял ей играть в азартные игры в салунах, а сам стоял сзади с пистолетом в заднем кармане брюк, готовый отразить любую возможную опасность.

Сюзетта ничего не знала о заботах Остина. Ему не давали покоя нарушители границ, вынуждавшие его людей постоянно ремонтировать изгородь и ловить убежавший скот. Как законопослушный гражданин, Остин в конце концов обратился за помощью к шерифу. Представитель закона извинился и сказал, что у него связаны руки. Тогда Остин заявил изумленному шерифу, что если власти не в состоянии решить эту проблему, то он со своими людьми справится сам.

Остин попросил Тома Кэпса отобрать команду, готовую пуститься в погоню за нарушителями, как только представится случай.

— Том, — Остин положил ладонь себе на шею, разминая онемевшие мышцы. — Я прекрасно понимаю, что это работа Тейлоров. Шериф Барнет не собирается их трогать. Полагаю, что человек имеет право защищать свою собственность.

Том полез в нагрудный карман за табаком и мрачно кивнул.

— К Тейлорам присоединился Ред Уилсон. Вот почему они так хорошо ориентируются на твоих землях.

— Я не удивлен этим. Держи ухо востро, Том. Посмотри, сколько у нас людей. Мы покончим с этим делом в одну из ближайших ночей.

— Остин, ты еще не одет?

Сюзетта в белом легком пеньюаре вошла в спальню мужа. Ее золотистые волосы уже были причесаны для званого вечера, подняты вверх и уложены сверкающими кольцами вокруг головы. В копну блестящих волос Сюзетты были вплетены нитки жемчуга. В маленьких мочках ее ушей сверкали жемчужные сережки. Комплект драгоценностей дополняла золотая цепочка на шее с маленьким сердечком и сапфиром. Остин, верный своему слову, не дарил ей украшений на шею. Сюзетта не снимала маленький кулон ни днем, ни ночью.

— Еще нет! — крикнул Остин сквозь открытую дверь своей гардеробной. — Входи, дорогая.

Сюзетта прислонилась к дверному косяку. Остин, вокруг бедер которого было обернуто огромное белое полотенце, брился, стоя перед зеркалом.

— Который час? — спросил он, улыбаясь отражению жены. — Я опаздываю?

— Нет, но, боюсь, некоторые гости могут приехать раньше. Сам знаешь — так бывает каждый раз.

— Ладно, не волнуйся. Я оденусь и спущусь вниз через пятнадцать минут, не позже. — Он смыл пену с лица и насухо вытерся горячим полотенцем. Бросив полотенце на вешалку, Остин повернулся и подошел к жене. — Ты необычайно хорошенькая. Мне нравится эта замысловатая прическа.

— Правда? — Сюзетта похлопала по зачесанным наверх полосам и вместе с мужем прошла в спальню. — Я так нервничаю, Остин. Надеюсь, я ничего не забыла. Посмотрим… оркестр из Форт-Уэрта будет здесь к восьми. Шампанское охлаждается, пироги на…

— Все в порядке, милая. Вы с Анной проделали потрясающую работу, и я уверен, что все пройдет гладко.

Сюзетта вздохнула:

— Не могу поверить, что Анна и Перри действительно уезжают. Я люблю званые вечера, но мне грустно, что этот вечер будет для них прощальным. Я буду ужасно скучать по ним.

— Знаю, милая. Мы будем приезжать к ним в гости в Форт-Уэрт. Нельзя упрекать Анну за то, что она хочет быть поближе к своей семье. Кроме того, имея двоих детей, они с Перри должны думать о школе и так далее.

— Понимаю, но я слишком эгоистична. Мне хочется, чтобы они были поближе к нам.

— Сюзетта, они проживут у нас всю следующую неделю, так что давай порадуемся оставшимся дням, А теперь иди к себе и дай мне одеться. Тебе самой тоже не мешало бы что-нибудь на себя накинуть. Быстренько поцелуй меня. Увидимся внизу.

Сюзетта улыбнулась и привстала на цыпочки. Поцеловав мужа в губы, она спросила:

— Ты считаешь, что я ужасно испорченная, Остин?

— Надеюсь, — рассмеялся он. — Последние два года я изо всех сил старался баловать тебя.

— Неужели прошло столько времени?

— Угу. Ты уже не моя маленькая новобрачная. Знаешь, я пробыл с тобой слишком долго. Пришло время избавиться от тебя и найти еще кого-нибудь, кого бы я мог баловать.

Сюзетта еще крепче обняла его за шею.

— Ты не посмеешь. Кроме того, разве может старик сорока четырех лет надеяться найти себе молодую девушку?

Серые глаза Остина потемнели, и он отпустил жену.

— Мне нужно одеваться, Сюзетта.

— Я дразнила тебя, Остин. — Она положила ладонь на его локоть и заставила снова повернуться к ней. — Дорогой, ты же прекрасно знаешь, что я пошутила.

— Знаю, — вздохнул он. — Но я старею и иногда, наверное, кажусь тебе дряхлым стариком.

— Что за глупости, Остин Бранд! Ты никогда не постареешь. Я и сама уже не так молода. Весной мне исполнится двадцать пять.

Остин ответил ей кривой улыбкой:

— Мне нужно одеться, Сюзетта. Прости меня, пожалуйста.

Анна отнесла поднос с бокалами в кухню, а затем вернулась.

— Это был чудесный вечер, Сюзетта. Мы с Перри просто не знаем, как благодарить тебя.

Сюзетта, шурша подолом длинного платья, подошла к Анне и взяла ее за руку. Женщины вместе поднялись наверх.

— Я буду скучать по тебе, Перри и детям, — печально сказала Сюзетта.

— Я тоже буду скучать по тебе, Сью, — улыбнулась Анна. — Мы будем часто видеться. У Остина много дел в Форт-Уэрте, а ты будешь приезжать с ним и гостить у нас.

— Это все не то, Анна. Мне так жаль. Конечно, я буду часто навещать тебя.

Они подошли к двери комнаты для гостей, где уже спали Перри и дети. Анна взяла руки Сюзетты в свои.

— Сюзетта, ты моя лучшая подруга. И всегда ею будешь. Спасибо, что разрешила остаться у вас на всю следующую неделю. Надеюсь, Джош и Санни не причинят вам особого беспокойства.

— Конечно, нет. Мы с Остином очень любим их. До завтра.

Анна прильнула к Сюзетте и крепко обняла ее.

— Пока, Сью. Передай Остину привет.

— Полагаю, Остин уже мирно спит, — прошептала Сюзетта и на цыпочках пошла в свою комнату.

Сюзетта разделась у себя в гардеробной и вытащила нитки жемчуга из своей замысловатой прически, так что волосы рассыпались у нее по плечам. Она очень хотела спать и поэтому не стала причесываться, а просто встряхнула головой и пошла в Голубую спальню. Остина в кровати не было. Возможно, он решил спать у себя. Сюзетта улыбнулась и толкнула дверь в соседнюю комнату, ожидая увидеть на подушке белокурую голову мужа. Широкая кровать была застелена. Остин даже не ложился.

— Остин? — тихо позвала она, обводя взглядом комнату.

— Да, милая? — послышался из гардеробной низкий голос Остина.

Сюзетта откинула покрывало с кровати, сбросила атласные комнатные туфли и, забравшись в мягкую постель, свернулась клубочком. В этот момент в комнату вошел муж. Сюзетта села.

— Почему ты так одет, Остин?

Он неторопливо застегивал пуговицы на темно-серой рубашке, плотно облегавшей его широкие плечи и спину. На нем были темные брюки и черные сапоги.

— Мне нужно решить небольшую проблему, Сюзетта. Тебе не о чем беспокоиться.

Она выскользнула из постели и подошла к нему.

— Сейчас два часа ночи, Остин. Почему ты так странно себя ведешь?

Избегая ее взгляда, Остин взял ремень с кобурой. Она бросилась к нему и схватила за руку:

— Нет, Остин, прошу тебя! Я не знаю твоих намерений — но не делай этого.

— Все будет в порядке, Сюзетта. — Он взял ее за плечи и ласково заглянул в глаза: — Милая, мне не хотелось рас страивать тебя, но на нашем ранчо постоянно разрезают ограждения. Я собираюсь защитить землю, в которую вложил столько труда.

Убрав ладони с плеч жены, Остин пристегнул к бедру кобуру. Сюзетта бросилась мужу на грудь:

— Пожалуйста, не делай этого, Остин! Это слишком опасно. Пусть этим занимаются власти. Я не пущу тебя, не пущу!

Остин отстранил жену и повернулся к комоду, извлек оттуда револьвер, проверил его и засунул в кобуру, а затем подошел к вешалке со шляпами.

— Чтобы мои светлые волосы не послужили удобной мишенью, — сказал он, взяв темную шляпу.

Ужас объял Сюзетту. Она вдруг отчетливо осознала, как дорог ей Остин. Схватив мужа за руку, она крепко прижалась к нему:

— Остин, дорогой, прощу тебя, не ходи.

— Я должен. — Он коснулся ее щеки. — Поцелуй меня.

Сюзетта обвила руками его шею и страстно поцеловала, желая, чтобы он остался с ней. Остин поднял голову, посмотрел на жену, провел пальцами по ее лицу, коснувшись высоких скул, вздернутого носа, полных губ, как будто старался запомнить ее милые черты. Его указательный палец тронул золотое сердечко на шее Сюзетты.

Внезапно он отпустил жену и направился к двери. Сюзетта застыла на месте; в ее испуганных глазах сверкали слезы. Остин взялся за ручку двери, остановился и, не оборачиваясь, тихо сказал:

— Ты сделала меня счастливым, Сюзетта Бранд. Ты и представить себе не можешь, как я тебя люблю.

Он открыл дверь и вышел. Сюзетта бросилась к двери и, всхлипывая, прижалась к ней.

— Остин, не оставляй меня! Остин!

Когда Остин подошел к конюшне, его уже ждали шестеро всадников. Ему оседлали его любимого коня, Капитана. Остин вскочил в седло и повернул могучее животное, чтобы взглянуть на своих людей. Том Кэпс, Рэнди Ланкастер, Боб Коулмен, Зик Уэрт, Фредди Блэк и Слим Хестер молча ждали его сигнала.

— Ребята, вы лучшие из всех, кто у меня есть, и я благо дарен вам. Если кто-то из вас передумал, скажите об этом сейчас, и ни я, ни кто-либо другой не упрекнет вас. Мне незачем напоминать вам, что я не знаю, сколько людей у этих нарушителей, как они вооружены и хорошо ли стреляют. Этой ночью вы рискуете своими жизнями. Еще не поздно отказаться.

Он сидел неподвижно, положив ладони на луку седла, и внимательно вглядывался в лица людей.

— Ты слишком много говоришь, Остин. Поехали. — Рэнди Ланкастер повернул своего гнедого жеребца и вонзил шпоры в его бока.

— Он прав, черт возьми! — поддержал друга Боб Коулмен и поскакал вдогонку за Рэнди.

Улыбнувшись, Остин пустил Капитана галопом и обогнал двух ковбоев. Том Кэпс надвинул на лоб шляпу и поравнялся с Остином. В полном молчании они скакали рядом, направляясь на запад.

Напряжение несколько спало, и Остин расслабился. Они вихрем неслись по холмистой прерии, рассекая холодный ночной воздух. «Кольт» сорок пятого калибра хлопал Остина по бедру, а к седлу был привязан «винчестер». Третьим его оружием было могучее животное. Огромный серый жеребец — одиннадцать сотен фунтов костей и мышц — был быстр, как скаковая лошадь, и прекрасно понимал команды хозяина. Капитан достигал в высоту шестнадцати ладоней и считался одним из самых высоких не только на ранчо Остина, но и на всех окрестных фермах. Остин ценил это величественное, умное и послушное животное более всех других лошадей из своего табуна.

Капитан, высоко вскинув голову и блестя большими внимательными глазами, легко двигался по холмистой прерии. Его густая грива и хвост развевались на холодном ветру. И человек, и лошадь ощущали радостное возбуждение от скачки по окутанным тьмой равнинам. Остин улыбался, сам того не замечая. Кроме ночей, проведенных в объятиях Сюзетты, такая бешеная скачка — это единственное, что заставляло его чувствовать себя бодрым и полным сил.

Остин повернулся и взглянул на Тома Кэпса. Тот, сидя на своем великолепном гнедом жеребце совершенно прямо, будто аршин проглотил, тоже улыбался. Он почувствовал на себе взгляд Остина и повернул голову.

— Чему ты улыбаешься, чертов балбес? — громко спросил он, стараясь перекричать ветер.

— Тому же, чему и ты, друг мой, — рассмеялся Остин, откинув голову назад.

Том понимающе кивнул:

— Ничто так не воодушевляет мужчину, как скачка по техасским равнинам.

— Знаю. Техас в нашей крови. Я не смогу быть счастлив где-нибудь в другом месте. И вот что я тебе скажу, Том: суждено ли мне дожить до глубокой старости, или сегодняшняя ночь будет для меня последней — я намерен провести остаток жизни здесь, в этих прериях.

— Думаю, господь Бог защитит человека, любящего Техас так сильно, как ты. А если нет, то это сделаю я. — Том похлопал по висящему на его бедре револьверу.

Остин опять улыбнулся:

— Спасибо, что согласился поехать, Том. С тобой я чувствую себя гораздо увереннее.

Том бросил быстрый взгляд на Остина, а затем посмотрел прямо перед собой.

— Я поеду за тобой даже в ад, сынок.

Вскоре всадники увидели новый забор из блестящей колючей проволоки, огораживающий западные пастбища. Остин придержал Капитана и направил его к группе тополей в семидесяти пяти ярдах от забора. Нагнув голову, чтобы не задеть нижние ветки, он въехал под сень деревьев. Остальные последовали за ним. Под покровом темноты и защитой деревьев люди и лошади были совершенно не видны.

Потянулись минуты ожидания.

Никто не знал, когда появятся нарушители границ. И появятся ли вообще. Они наглым образом резали проволочный забор на всех землях Остина. Только эта, юго-западная, часть ранчо оставалась нетронутой. Остин не рассказывал посторонним о том, что происходит в его владениях, и приказал своим людям держать язык за зубами. Пусть незваные гости думают, что он и не помышляет о возмездии.

За последние три недели Остин перевел почти все свои стада на юго-западные пастбища, причем так, чтобы об этом стало известно всем. Остин говорил об этом в салуне Лонгхорна, объясняя свои действия тем, что хочет дать траве отдохнуть, пока его скот будет пастись на юго-западе. Он постарался известить об этом тех, кто непременно сообщит новость первому встречному. Теперь нарушители должны были знать о его действиях. Остин не сомневался, что негодяи нападут на юго-западные пастбища.

Ему хотелось курить, но он не решался зажечь огонь. Остин не хотел давать преступникам преимущества. Если они появятся этой ночью, то именно он должен воспользоваться фактором неожиданности.

Все люди Остина молча сидели на своих конях. Холодный ночной ветер пробирал до костей. Руки всадников за стыли, и они растирали пальцы, сгибали и разгибали их, не желая надеть перчатки, чтобы в любую минуту отразить нападение.

В самом начале пятого на фоне туманного горизонта появился первый всадник. Остин насчитал еще семь человек. Ожидая, пока всадники рассредоточатся вдоль забора, Остин, прищурившись, наблюдал, как они поскакали прямо к проволоке. Трое бандитов спешились, и уже через несколько секунд толстая проволока была разрезана и смотана. Когда бандиты вернулись к своим лошадям, Остин подал сигнал. Вместе с Томом Кэпсом и остальными он выехал из укрытия навстречу непрошеным гостям.

Отряд выстроился клином с Остином и Томом Кэпсом во главе и ринулся на застигнутых врасплох бандитов. Люди Остина выхватили оружие и уже через несколько секунд оказались среди ошеломленных чужаков. Прозвучал выстрел, но никто не мог сказать, какая сторона первой открыла огонь.

Остин стрелял, не обращая внимания на свистевшие над головой пули. Лошади ржали и испуганно пятились. Хотя большие глаза Капитана расширились от ужаса, он двигался вперед, чутко реагируя на движения колен хозяина. Несколько членов банды и двое из людей Остина лежали на земле. Боб Коулмен был ранен в лицо. Ему раздробило челюсть, но он продолжал стрелять, пока вторая пуля не угодила ему в грудь. Боб рухнул на землю, не выпуская оружия из рук. Увидев это, Рэнди Ланкастер повернул лошадь и поскакал к тому месту, где на траве неподвижно лежал его друг. Он спрыгнул на землю и бросился на помощь Бобу. Не успел он склониться над ним, как пуля попала ему в спину, раздробив позвоночник и пронзив сердце. Рэнди повалился на землю рядом с другом; глаза его были открыты.

Остин, пришпорив коня, мчался вдогонку за отступающими бандитами. Он прицелился и выстрелил, и один из негодяев свалился с лошади. Высокий человек, скакавший рядом с убитым, натянул поводья и повернул коня. На короткую долю секунды его силуэт с безжизненно болтавшейся из стороны в сторону рукой четко выделялся на фоне ночного неба. Он что-то крикнул и вновь пустил коня галопом. Позади него скакал молодой человек, в котором Остин узнал Реда Уилсона.

Остин, Том Кэпс и Зик Уэрт бросились в погоню. Остин прицелился в Реда Уилсона, но медлил нажать на спусковой крючок. Это было ошибкой. Главарь банды повернулся и выстрелил. Пуля вонзилась в правый бок Остина. Он не почувствовал, как пуля вошла в его тело, но уже через несколько секунд стал хватать ртом воздух. Капитан, ощутив, как обмякло тело хозяина, тут же остановился.

Том Кэпс махнул Зику и Фредди Блэку, чтобы они продолжали преследование, а сам повернул жеребца. Когда он подъехал к Остину, тот уже сполз на землю. Капитан осторожно тыкался носом в хозяина.

— Боже всемогущий!

Том спрыгнул с коня и опустился на траву рядом с Остином. Тот был в сознании, но дышал с трудом; его загорелое лицо побледнело. Том рванул воротник рубашки Остина.

— С тобой все будет в порядке, Остин. Я отвезу тебя домой.

Остин кивнул и с помощью Тома поднялся. На его верхней губе выступили капельки пота. Зная, что Капитан справится сам, Том положил Остина поперек седла, и, прежде чем он успел вскочить на своего жеребца, большой серый конь уже мчался по прерии. К этому времени остальные тоже повернули назад и направлялись к Тому. Крикнув, чтобы они позаботились о Рэнди и Бобе, Том, поскакал вслед за большим серым жеребцом, несущим на спине его хозяина и лучшего друга.

Сюзетта не спала. Одетая, она мерила шагами гостиную, молясь о том, чтобы муж остался целым и невредимым. Она вспоминала, какую доброту и любовь проявлял к ней этот благородный человек. С грустью вспоминала Сюзетта, как Остин держал ее в своих объятиях и говорил, как сильно любит ее. Сама она так и не произнесла эти слова, даже когда в его больших серых глазах появлялось умоляющее выражение.

Топот копыт прервал ее воспоминания. У Сюзетты перехватило дыхание, и она выбежала наружу через широко распахнутые парадные двери. Спотыкаясь, Сюзетта спустилась по ступенькам, дошла до середины двора и только тогда увидела их. К ней приближались две лошади; через седло одной из них было перекинуто чье-то крупное тело. Сюзетта все поняла еще до того, как заметила белокурую голову Остина. Она шепотом произнесла имя мужа — так тихо, что Том Кэпс не расслышал ее.

Том стал снимать Остина с седла, а Сюзетта повернулась и бросилась в дом.

— Перри, иди скорее. Перри! — кричала она, бегом поднимаясь по лестнице и перепрыгивая на ходу через ступеньки.

Не успела Сюзетта добежать до двери, как в спальне для гостей зажегся свет. Через несколько секунд Перри уже спускался по лестнице со своим чемоданчиком в руках. Он был босиком, в заправленной в брюки рубашке.

Когда Перри вошел в вестибюль, Том и Сюзетта помогали раненому Остину подняться по ступенькам крыльца. Передав Сюзетте чемоданчик, Перри подхватил Остина и крикнул ей:

— Вскипяти воду и постели чистые простыни на обеденный стол!

— Анна! — крикнула Сюзетта спускавшейся по лестнице подруге. — Принеси чистые простыни. Они в шкафчике для белья наверху.

— Перри, — с трудом промолвил Остин, — двое моих людей ранены. Они скоро будут здесь, если…

Том покачал головой, давая понять доктору, что этим двоим уже не понадобится его помощь. Кейт и ее помощницы тут же включились в работу. Они кипятили воду и варили кофе. Сюзетта постелила чистую простыню на длинный обеденный стол, а Том и Перри уложили истекающего кровью Остина на спину. Сюзетта, прикусив губу, склонилась над мужем и пригладила его густые светлые волосы. Не в силах вымолвить ни слова, она поцеловала холодные губы Остина.

— Не плачь, дорогая, — проговорил Остин. — Я в порядке.

Перри сделал знак Анне, чтобы та вывела Сюзетту из комнаты.

— Пойдем, Сюзетта, — уговаривала подругу Анна. — Давай подождем в соседней комнате.

— Я не оставлю мужа, — обратилась Сюзетта к Перри. — Я буду помогать тебе.

— Хорошо, — ответил он, не отрывая взгляда от Остина.

Анна вышла из комнаты. Затем появилась Кейт с горячей водой и чистыми бинтами. Она оставила все это доктору и поспешно вышла; на лице ее было написано сочувствие.

Перри разрезал пропитанную кровью одежду Остина, тихо отдавая распоряжения Сюзетте:

— Достань из моей сумки хлороформ и сложи в несколько слоев кусок марли.

Он взял у Сюзетты пропитанную хлороформом марлю и поднес ее к лицу Остина.

— Когда я прижму это к твоему носу, Остин, постарайся дышать как можно глубже.

Не говоря больше ни слова, он положил марлю на лицо Остина и крепко прижимал ее, пока раненый, закатив глаза и мотая головой, пытался вырваться из его рук. Наконец дергающееся тело Остина обмякло.

Перри отбросил марлю и разрезал остатки одежды Остина. Том, имевший доброе сердце, но слабые нервы, потихоньку выскользнул из комнаты. Осталась только Сюзетта.

Следуя указаниям Перри, Сюзетта смыла с раны засохшую кровь и грязь, а доктор удалил куски пропитанной кровью сорочки. Перри работал быстро, то и дело поглядывая на стоявшие на буфете часы.

— Я помню, отец говорил, что нет ничего хуже ранения в живот, — твердо сказала Сюзетта. — Если не извлечь пулю, человек с такой раной проживет только час.

— Нам следует поторопиться, — не поднимая головы, ответил Перри.

Остин лежал обнаженный под белой простыней. Перри исследовал рану, пока не обнаружил пулю. Он на мгновение поднял глаза, посмотрел на часы и тут же снова опустил взгляд. Рядом с ним Сюзетта рукой останавливала кровотечение. Она держалась спокойно и уверенно, как и молодой доктор. Через несколько минут пуля была извлечена, рана промыта раствором соли. На живот Остина, от талии до бедер, наложили повязку.

Пока Перри мыл руки, Сюзетта осторожно прикрыла простыней грудь мужа.

— Остин, дорогой, — прошептала она, склонившись к его лицу, — ты мне так нужен. Пожалуйста, Остин, не покидай меня.

— Нам остается только молиться, Сюзетта. Все в руках Господа, — Перри обнял худенькие плечи молодой женщины. — Думаю, пока его не нужно трогать. Поднимись наверх и немного поспи, если сможешь.

Глядя на пепельно-серое лицо мужа, Сюзетта покачала головой:

— Я останусь с Остином.

Перри кивнул и придвинул к ней стул.

— Мне нужно выпить кофе. — Он вышел из комнаты.

Доктор сказал Анне, чтобы она шла спать, и через пять минут вернулся, готовый к долгому дежурству у постели Остина вместе с Сюзеттой.

Когда действие хлороформа закончилось, Остин начал бредить. Это продолжалось три дня и три ночи. Сюзетта не отходила от мужа. Она отказывалась идти спать и лишь время от времени дремала, сидя на стуле. Остин непрерывно говорил, но речь его по большей части была бессвязной. Иногда он повторял имя Сюзетты.

Через три дня бред прекратился, и Остин впал в забытье. Перри думал, что раненый уже не очнется, однако скрывал это от Сюзетты и остальных.

Прошла неделя, а Остин по-прежнему был без сознания. Перри и Анне нужно было переезжать в Форт-Уэрт, в их новый дом, но Перри не оставил Остина без присмотра. Вежливый доктор с огненно-рыжими волосами и очаровательной улыбкой, прибывший в Джексборо на смену Перри, тут же приехал на ранчо Брэндов. Посовещавшись с Перри, он осмотрел Остина и улыбнулся.

— Он справится, — сказал врач гулким басом. — Этот человек крепко скроен. Не пройдет и двадцати четырех часов, как он очнется.

Сюзетта была благодарна доктору за поддержку, но он все же не убедил ее. Долгой зимней ночью, оставшись одна с мужем, она вглядывалась в его красивое лицо. Он должен прийти в себя, должен выздороветь. Он должен жить.

Сюзетта встала и склонилась над мужем. Сердце ее учащенно билось. Глаза щипало от слез, но она не пыталась сдержать их. Чувствуя, что должна коснуться мужа, Сюзетта очень осторожно отвернула простыню и прижалась щекой к его груди. От прикосновения к теплому телу Остина долго сдерживаемые слезы хлынули у нее из глаз.

— Прошу тебя, Остин, очнись. Очнись, Остин.

Она подняла голову и взглянула ему в лицо. У нее перехватило дыхание — Остин пытался открыть глаза.

— Остин, — прошептала Сюзетта и коснулась его щеки.

Серые глаза открылись, но ему было трудно сфокусировать взгляд. Наконец он увидел склонившуюся над ним прекрасную женщину, которая плакала и смеялась. Слабая улыбка тронула его губы.

— Сюзетта, — ласково прошептал он и попытался поднять руку.

— Остин, — снова повторила она и обеими руками сжала его ладонь. — Остин. О, слава Богу! Сюзетта поцеловала его.

Прежде чем он успел ответить на ее поцелуй, она выскочила из комнаты, радостно крича:

— Перри, иди сюда скорее! Он очнулся! С Остином все в порядке!