Сын вожака стаи

Глава 18

Я не просто играл с ней. Мне нужно было завоевать её доверие. Заставить её волчицу признать моё право. Пометить её так, чтобы любой, включая Ахмета, понял: забрать её невозможно.

Она рвётся вперёд, стремительная, лёгкая. Лес расступается перед ней, снег под лапами хрустит глухо, а тёплый воздух несёт её запах — пряный, живой, настоящий.

Чувствую, как её волчица уже ловит моё присутствие. Она не просто убегает. Она проверяет . Дразнит.

Ускоряюсь, сокращая дистанцию, чувствуя её едва заметный ответный рывок. Она уходит в сторону, сбивает ритм, но не теряю её из виду.Хитрая. Игривая, ловкая, но недостаточно быстрая, чтобы уйти. Даю ей эту иллюзию.

Позволяю чуть оторваться, позволяю почувствовать, что у неё есть выбор. Но она уже сделала его.

Она это знает. Чувствую это по тому, как её дыхание сбивается, как её хвост чуть замирает перед каждым новым движением, словно ожидая — когда догоню.

Бросаюсь вперёд. Её лапы проваливаются в снег, резкий поворот — и вот она уже стоит передо мной, грудь вздымается, пар от дыхания клубится в морозном воздухе Вижу вызов в её глазах. Понимаю, что она готова ответить. Она ждёт.

Двигаюсь медленно, давая ей прочувствовать моё приближение. Позволяю нашей энергии слиться, охватить её, заставить осознать, что бежать больше некуда. Не нужно. Дрожит, но не уходит. Пригибаюсь ближе, позволяя дыханию коснуться её морды. Её хвост слегка подрагивает.

Тянусь к её шее, вдыхаю её запах. Моя. Её тело замирает, шерсть вздымается лёгкой волной, но она не отстраняется. Накрываю её собой, позволяя теплу моего тела проникнуть под её мех, заставляя её почувствовать моё присутствие каждой клеткой. Её дыхание выравнивается, напряжение уходит.

Она позволила. Её волчица больше не сопротивляется. Приняла меня. Опускаю голову, оставляя на её загривке свой запах. Помечая её так, чтобы ни у кого не осталось сомнений. Чтобы когда Ахмет явится за дочерью, у него не осталось вариантов. Лес затих, снег похрустывает под лапами, а лунный свет играет на её шерсти мягкими бликами. Ветер несёт запах хвои, ночной свежести, но я вдыхаю только её аромат.

Теперь в ней нет напряжения. Нет попыток держать дистанцию. Волчица доверилась.

Свернувшись клубком, нежится в моих объятиях, прижимаясь плотнее, зарываясь носом в мой мех. Её тепло, её запах, само присутствие успокаивает моего волка.

Позволяю себе расслабиться рядом с ней. Позволяю ей чувствовать себя в безопасности.

Свобода, свежий воздух, мягкость снега — всё это становится фоном. Важна только она.

Её дыхание ровное, спокойное, в нём больше нет тревоги.

Касаюсь носом её загривка, глубоко вдыхаю её аромат, запоминая его так, чтобы не спутать ни с чем другим. Чтобы даже во сне знать, что она здесь.

Волчица урчит от удовольствия, позволяя себе редкую минуту слабости. Не тороплю её.

Пусть привыкнет, запоминает. и понимает: рядом со мной ей не нужно бояться.

Домой возвращаемся под утро.

Снег чуть примят там, где мы отдыхали. Следы наших лап чертят путь обратно, смешиваются, сливаются воедино. Веду её рядом, не торопя.Больше не убегает. Теперь она идёт со мной.

— Ну, вы и погуляли, молодёжь, — раздаётся знакомый голос, как только мы переступаем порог.

Отец сидит в кресле-качалке у камина, газета раскрыта перед ним, знаю, что он нас ждал.

Амели замирает на секунду, потом быстро проскальзывает внутрь. Она спокойна, но румянец, разлившийся по щекам, выдаёт её с головой. Ухмыляюсь, прикрывая за нами дверь.

— Даже Оскар позволил Софи дома переночевать, — с лёгкой усмешкой добавляет отец, не поднимая глаз от газеты.

Замечаю, как Амели бросает на меня быстрый взгляд, будто проверяя, как я на это отреагирую.

Молчу. Но мой взгляд говорит сам за себя. Её волчица признала меня.И теперь об этом знают все

Мама появляется в дверях, её взгляд мягкий, но внимательный.

— Завтрак готов. Проходите в столовую, пока всё горячее.

Коди, услышав её голос, поднимает голову, но через мгновение его внимание тут же возвращается к единственному человеку, в котором он уверен всегда.

— Ма! — радостно лепечет, тянет ручки вверх, требовательно, с доверием.

Амели тут же подхватывает его, прижимая к себе. Замечаю, как её пальцы зарываются в его мягкие кудри, как она чуть покачивается, укачивая его на автомате, даже не замечая этого.

Коди прижимается к её шее, полностью удовлетворённый тем, что мама рядом.

— Амели, у тебя замечательный, умный сын, — говорит мама с теплотой. — Он быстро учится.

Амели благодарно кивает.

Мы проходим в столовую, и густой аромат свежих тостов, масла и горячего кофе окутывает нас. На столе панкейки, мёд, джем, ягоды. Домашний завтрак, который всегда ассоциируется у меня с детством.

Коди, заметив еду, оживляется, но не спешит спускаться с рук матери.

— Давай, малыш, садись, — говорит Амели, усаживая его в высокий стульчик, заботливо поправляя рукава его маленькой рубашки.

Он кивает, как взрослый, и тянется к тарелке. Улыбаюсь, протягивая Амели тарелку с панкейками.

— Ешь, не стесняйся.

Она бросает на меня короткий взгляд, полный молчаливого упрёка, но не отказывается. Намазывает тёплый панкейк маслом, добавляет немного джема и отламывает кусочек для Коди.

Сын довольно причмокивает, принимая угощение, бабушка наблюдая за этим, улыбается, разливая всем чай.

В воздухе повисает уютное молчание.