Сын врага отца

Глава 27. Левина

Время на часах перевалило за восемь вечера, а в дом звонят. Слышно и в моей комнате прекрасно, поэтому подскакиваю прямо на кровати, когда в голову начинают лезть не самые лучшие мысли. Ведь я не могу быть на 100% уверена, что Тимофей не явился бы без предупреждения ко мне домой. Зная его, могу сказать, что ничего не исключено. Выглядываю из комнаты, прислушиваясь к разговору родителей.

— Соня, мы кого-то ждем? — интересуется батя у маман.

— Никого, — быстро отвечает мама.

— Пойду посмотрю, — он идет открывать, и у меня все внутри сжимается от мысли, что это все-таки притащился Шумский.

Но криков с улицы не доносится. Успокаиваюсь, но вдруг чувствую, как заливаются краской мои щеки, когда отец возвращается обратно в дом. С букетом. Явно же мне не Карен цветочки отправил.

Красивый букет, подобранный специально для меня под цвет моих волос.

— Поклонник твой цветы прислал, — говорит папа, но его эмоцию я не понимаю. Недоволен? Раздражен? Никак не отреагировал? Удивился?

— Я могу их забрать? — подхожу и протягиваю руку. Папа вкладывает в нее букет.

— Разумеется. Цветы ни в чем не виноваты.

— А кто виноват?

Папа тяжело вздыхает и молча смотрит за тем, как я иду в зал, выбираю высокую прозрачную вазу, оставляю цветы на столике и затем возвращаюсь к ним, набрав в вазу воды.

— Мы уже обсуждали это, Мила. Не тем забита твоя голова. У тебя на уме все равно один лишь Шумский, и ты не хочешь ко мне прислушаться.

— Пап, я реально не понимаю, что плохого в том, что мне понравился парень. Тем более, не абы кто, а тот, которого ты давно и хорошо знаешь.

— Мы разговариваем на разных языках, — сухо комментирует отец.

— К сожалению, да, — отвечаю, опускаю букет в вазу, подхватываю ее и собираюсь отправиться уже к себе в комнату, но отец становится в дверях.

— Мы не договорили.

— Пап, давай не будем, пожалуйста? Я веду себе хорошо, честно. К репетиторам хожу. Уроки делаю, задания к экзаменам решаю. Ну разве плохая у тебя дочь?

— Мила, я никогда не говорил, что у меня плохая дочь.

— Мил, ну как ты можешь, ты ведь знаешь, папа никогда так о тебе не скажет! — вмешивается мама. — Он очень тебя любит.

— И очень не любит Тимофея, — рискую, произнося такое вслух, но гены прямолинейного деда-генерала еще никто не отменял.

— Ты стала слишком трепетно относиться к Шумскому, — заключает батя.

— Так и есть, — прижимаю вазу к груди и животу, обхожу папу, застывшего на пороге комнаты, и иду к себе.

Поднимаюсь в свою комнату, случайно громко хлопнув дверью. Ладно, пусть думают, что это такой спецэффект после нашего с родителями разговора. Быстренько делаю фотографию и отправляю ее Тиму.

Левина: «Спасибо за цветы»

Шумский: «Красивые?»

Левина: «Очень. Правда, встречать курьера вышел папочка))»

Шумский: «Тогда вообще идеально»

Левина: «Цветы для него что ли?»

Шумский: «Не умничай, рыжулик. Для тебя, конечно. Просто мне хотелось, чтобы и он увидел, что мне хочется радовать тебя, для меня это не просто так»

Левина: «Хорошо-хорошо»

А потом я ту же самую фотографию отправляю в чат с Ринкой, и в ответ мне прилетает сообщение... тоже с букетом. Маленькие аккуратные кустовые розочки, но большой россыпью. Через минуту Заболоцкая звонит мне по видеосвязи.

— Они сговорились, да? Сговорились же? — чуть ли не кричит в трубку, и я убавляю громкость.

— Я не удивлюсь, они ведь наверняка все обсуждают, как и мы с тобой. Кто сказал, что мальчики — не сплетники?

— А папа твой что?

— Ой, да я уже не обращаю внимания на это, — отмахиваюсь от назойливого вопроса о взаимоотношениях папы с Тимофеем, потому что вопрос этот по-прежнему не вызывает у меня радости.

— Ковалевский предложил как-нибудь еще погулять всем вместе. По-моему, это прекрасная идея, раз уж так совпало, что и мы дружим, и мальчики дружат. В компании всегда весело.

Несколько секунд мнусь с ответом, потому что считаю, что нет ничего лучше времени, проведенного вдвоем. Но и с Риной я в целом согласна, в компании всегда весело. Изначально ей об этом и говорила, когда только собиралась знакомить ее с Ковалевским, и теперь от своих слов тоже отказываться не собираюсь.

— Да, конечно, Рин, погуляем. Надо договориться только, чтобы всем было удобно.

На следующий день в школе во мне уже не так много позитива, как было буквально вчера, а я только-только успела порадоваться букету от Тима и размечтаться о том, как под предлогом прогулки с Риной снова смогу попасть на свидание с Тимом….

— Рыж, с тобой все хорошо? — Карен обеспокоенно спрашивает.

— Что? А с чего ты взял, что нехорошо?

— Выглядишь не очень, скажу тебе по-братски.

Если честно, голова болит, в висках сильно пульсирует, да и в общем ощущается какая-то слабость. Уже значительно похолодало, отопление еще не включили в школе. Может, я перемерзла? Одеваться по сезону точно не входит в список моих полезных навыков.

— Кажется, я приболела, — приходится признать. — Не знаю, как отсидеть еще пару уроков, если я уже еле улавливаю, о чем учитель вещает.

— Да и хрен с ней. Может, у классухи отпросишься?

— А факультативы? — спрашиваю, как будто мне реально есть до этого дело.

— Мила, меня хоть не обманывай. Ты правда о факультативных думаешь? Я за тобой здоровой такого не наблюдал.

Его не проведешь. Но папа будет злиться, что я прогуливаю факультатив, даже если делаю это по причине простуды.

— Карен, а можем к тебе пойти? У тебя же градусник дома найдется? Я хотя бы померила температуру и сказала папе, что у меня есть честное обоснование прогулам.

— Рыж, если тебе очень нужно, пойдем. Дома и мама и папа, сомневаюсь, что тебе понравится. Но если надо, пойдем.

— Ой, нет, в таком случае не будем соваться, а то еще твой папа решит, что ты невесту в дом привел с родителями знакомить. Нам такой вариант не подходит.

— Может, в медпункт сходишь? Уверен, там где-то совершенно случайно завалялся градусник, — умничает Карен.

— Ладно, я подумаю.

До ближайшей перемены разговор о моем самочувствии сворачиваем. Идти в медпункт я в итоге отказываюсь, потому что лечиться мне лень. Надеюсь на то, что пройдет само, все-таки здоровье мне досталось неплохое в наследство. Решаю даже все факультативы посетить, настраивая себя на то, что нельзя заболеть. Лежать дома в обнимку с термометром, таблетками и одеялом — не мой вариант.

Мне не улыбается болеть сейчас, когда мы с Тимом хотим проводить как можно больше времени вместе, а времени этого и так крайне мало. Надо убедить свой организм, что он здоров, и тогда все будет хорошо. Да, точно!

Короче, я с трудом высиживаю отведенное на факультатив время, мне становится реально плохо, видимо, поднимается температура. Карен предлагает проводить меня, Рина вызывается сделать то же самое, а я не хочу домой. Меня мама с папой там запрут на домашний арест из-за простуды, и буду я сидеть безвылазно, пока не станет лучше. Тима не увижу вообще, если только он не пролезет ко мне в окно, но рисковать его ногами не хотелось бы — сорвется со второго этажа, переломает свой рабочий инструмент.

⁃ Не, ребят, не надо меня провожать, сама справлюсь, — отмахиваюсь сразу и от Карена, и от Рины, которых общие переживания как-то сблизили. Стоят смирно и не одаривают друг друга злыми взглядами. — Попрошу папу, чтобы приехал и забрал меня. Правда.

Конечно, неправда, но что еще им сказать? Я собираюсь позвонить Шумскому и напроситься к нему в гости. А что? Он с моим папой знаком, а я с его — нет, пора бы это исправить. Может, Роман Сергеевич будет за меня, и тогда станет легче бороться с негативом моего бати в сторону младшего Шумского.

Прощаюсь с одноклассниками, отхожу со школьного двора по направлению к своему дому и набираю Тимофея. Тренировка уже должна закончиться, поэтому если трубку не возьмет, будет очень грустно. Хотя я почему-то уверена, что возьмет. Попробует пусть игнорить, я ему устрою! Получит он у меня поцелуев после такого!

⁃ Да, Мила, привет, ты освободилась после учебы?

⁃ Привет. Освободилась. Тим, а можешь приехать за мной?

⁃ Соскучилась? — по его голосу чувствую, как он улыбается.

⁃ Очень, — отвечаю ему язвительным тоном, хотя он явно не виноват в том, что я себя плохо чувствую. — Так что, приехать можешь?

⁃ Могу. Куда, к школе?

⁃ Да.

⁃ Ты хочешь погулять? А дома тебя не будут ждать? Я вот прямо сейчас наблюдаю, как твой отец пошел переодеваться, значит, скоро поедет домой.

— Тим. Просто приезжай за мной.

— На улице прохладно. Зайди обратно в школу тогда, чтобы меня на ветру не ждать, я все равно даже при огромном желании за пять минут не приеду.

— В школу не пойду, меня уже от нее тошнит. Давай зайду в магазин через дорогу, заберешь меня там на парковке?

— Как скажешь.

Чувствую, что становится хуже. Очень хочется просто лечь и лежать, если честно. Поэтому думаю, может, правильнее было бы просто пойти домой? Но при этом хочу увидеть Тимофея, ведь последний раз мы были вместе на его день рождения. Удивительно, как быстро мы превращаемся во влюбленных дурочек рядом с теми самыми. Начинаем думать только о них, постоянно вспоминать какие-то моменты, мечтать о новом... Нет, это не зависимость, но все равно некая привязанность.

Шумский: «Выходи»

Ловлю сообщение, собираю себя в кучу и плотнее заматываю тоненький шарф на шее, как будто горло болит из-за него.

— Привет, — Шумский тянется ко мне за поцелуем, но я уворачиваюсь, ровно в эту секунду не сдержав острое желание чихнуть. И чихаю! — Мил, ты заболела?

— Ага, — говорю в нос, параллельно отыскиваю в рюкзаке пачку с сухими салфетками. Вечно она там болтается для чего-то, наконец, пригодилась.

— Температура есть?

— Не знаю, не пошла в медпункт, пыталась убедить свой организм, что мне нельзя болеть. Тим, а можно к тебе пойти? Не хочу домой.

Вижу, что он мнется с ответом, переживая за последствия, но и отказать мне не может.

— Пойдем, конечно, может, уже и мама дома, расскажет нам, как тебя лечить. Погнали.

Он напряжен, чувствую это, прижимаясь к его спине во время поездки на байке. Город застрял в каких-то пробках, но едем мы быстро, оставляя всех позади. Еще чуть-чуть, и вот мы паркуемся возле красивой высотки, Тимофей берет за руку и уверенно ведет за собой, пока не оказываемся в квартире его родителей.

Наверное, это ужасно волнительно — впервые очутиться у парня дома, да еще и в такой момент, когда родителей нет. Мы впервые в одной комнате только вдвоем, если не считать той единственной минуты у деда дома, когда генерал дал нам попрощаться на ночь. Наверное, волнительно, но из-за поплывшего сознания я даже до конца не понимаю, что чувствую.

Залипаю немного, когда Тим сначала снимает бомбер, затем стягивает худи, отчего на его теле задирается тонкая футболка, обнажая удивительно красивый пресс. Нет, все-таки, это просто прекрасно — быть девушкой спортсмена. Хотя прямо сейчас он способен даже раздеться окончательно, я, может быть, и не запомню этого. Он помогает мне снять куртку и размотать шарф, провожает в ванную и ждет на кухне, но ровно в этот момент мы слышим, как пищит домофон, извещая об открытии двери подъезда другим ключом.

Тим смотрит на настенные часы и почти сразу же сообщает мне:

— Это мама пришла.