Сын врага отца

Глава 34. Шумский

К новогодним комедиям отношусь так себе, поэтому невероятно радуюсь нашему коллективному выбору — мы отправляемся смотреть фантастический триллер. И да, на последний ряд, потому что есть некоторые обстоятельства…

Я же не просто так сказал про коллективный выбор? Мы в кинотеатре вместе с Ковалем и Риной, а у них тоже, разумеется, свидание. И сегодня оно не является тайным для нас всех, ведь строгий папа Лёва разрешил дочери в субботу вечером вместе с друзьями сходить в кино. Хотя он в курсе, что в компанию друзей затесался один симпатичный и очень сильно влюбленный блондин.

— Я хотела соленый, — слегка возмущается Рина, когда мы с Ковалем отходим от касс с добычей в виде билетов и двух ведер с попкорном.

— Да? Ну прости, я почему-то подумал про сладкий. Взять еще один, раз ты этот не хочешь? — мой друг честно пытается оправдаться за свою недальновидность. Кажется, за прошедшее время он так и не изучил вкусы Заболоцкой.

— Нет, не стоит, пусть будет сладкий, — говорит в итоге Арина, но по лицу ее видно недовольство. Хотя попкорн, в общем-то, сущая фигня во всей этой истории.

Но мне некогда разбираться в их кукурузных проблемах, если отвлекусь еще на минуту, мое ведро и вовсе опустеет. Я-то хорошо разбираюсь во вкусах своей девушки. Именно поэтому она так резво накидывается на сырный попкорн и планирует уничтожить наш запас еще до момента входа в зал для просмотра фильма.

— Не, не, не, рыжулька, так не пойдет, — хватаю ведерко и аккуратно присваиваю снова себе. — Нам бы не помешало притормозить пока. Точнее, тебе.

— А мне кажется, мы только-только разогнались, — смотрит на меня так загадочно и подмигивает.

Видимо, хочет намекнуть на негласное одобрение ее бати. Конечно, он нас не благословил, просто после того разговора, который я затеял резко и сам для себя неожиданно, ситуация немного изменилась. Главное, что теперь, за неделю до дня рождения Левиной, я уже не являюсь самым главным нежелательным лицом по версии Даниила Алексеевича.

— Так, мы идем?

Коваль, ну а кто это еще может быть. Зануда обыкновенный — он и в Африке зануда, как говорится.

— Конечно, родной, — улыбаюсь ему и, отдав Миле ее любимое ведро попкорна, обнимаю девчонку за плечи и чуть подталкиваю к залу.

Усаживаемся, шепчемся друг с другом, пока крутят трейлеры будущих премьер, зеваем на заставке кинокомпании. Но сам фильм лично меня захватывает с первых минут. Нет, обо всей окружающей обстановке я не забываю, и случайно соприкасаться руками с Левиной мне очень даже нравится. Просто одно другому не мешает. Я и девушку пообнимать успею, и кино заценить.

Как-то раз решаю краем глаза подсмотреть за Ковалем и Риной, к своему удивлению, находя их страстно целующимися. Не в первый раз вижу эту картину, конечно, просто чего-то до сих пор не понимаю. Ну вот не выглядят они до безумия влюбленными! И нифига Рина не выходит у Коваля на первое место в мыслях, там все равно главенствуют учеба и футбол. Может, это просто потому, что он такой серьезный и зубрильный у нас? Отличник во всем. И даже целоваться с девушкой на «отлично» должен, а то экзамен не сдаст. Не знаю. Вот что-то не бьется у меня в голове, хотя уже должен был привыкнуть. Мы разные, у нас разные чувства, разные особенности отношений. И все равно мне кажется, что вокруг нас с Милой даже воздух другим становится, он как будто заряжен нами и пахнет, как ее духи и моя жевательная резинка, которой я вечно закидываюсь перед долгими поцелуями. А Рина и Коваль…

Да ну их! Сколько раз себе говорил, сами разберутся. Мне-то что, есть компания, чудесно. Хотя главная моя компания сидит по левую сторону от меня и что-то усиленно выискивает на дне ведерка.

Ловлю ее ручку, обнимаю пальцами запястье и притягиваю к своим губам тыльной стороной ладони. Целую, оставляя немного соленый привкус на ее ладошке из-за попкорна, которым мы все-таки облопались.

Вот почему всегда не могло быть так просто? Раз — и мы идем вместе в кино. Или гулять. Или зависаем у меня дома, сериал какой-нибудь смотрим, в VR играем, вместе печем пиццу или просто валяемся на пушистом ковре, обнимаясь. Пьем чай из маминого любимого «парадного» сервиза, мчим вечером на такси в гости к Ковалю, потому что наш мистер серьезность в очередной раз проводил родителей в столицу на выходные и решил вспомнить, что ему девятнадцать, и самое время закатить вечеринку.

Ведь все это так просто и так легко осуществимо, когда между вами не стоит запрет. Когда тебя не считают сыном врага, когда идут навстречу, идут на компромисс, делают послабления в жестком отцовском контроле.

И все это после кодовой фразы «люблю вашу дочь». А я ведь честно сказал. Не давил из себя эти слова специально, чтобы заработать авторитет и уважение, а просто озвучил то, что вдруг стало крутиться в голове и рвалось наружу. Жаль, быть может, что я впервые не сказал ей это, когда мы были один на один. С другой стороны, так даже надежнее, Мила ведь понимает, что при ее отце я не могу соврать и приукрасить.

А я никогда ей не вру. Правда, в ответ такие же слова все еще не услышал, но я ее не тороплю. Иногда надо и потерпеть, как говорит товарищ генерал Самойленко. Мы, кстати, как-то заглядывали в гости. От деда Милы я реально тащусь. Надо просто привыкнуть к нему, и вот он уже кажется умнейшим и хитрейшим мужиком на этой планете. А Мила и правда чем-то на него смахивает…

Да я все в ней люблю. И похожесть на деда, и папины упрямые гены, и все эти ее женские хитрости, которых от мамы нахваталась. И даже то, что не успел еще узнать в ней, тоже люблю. Или полюблю, когда узнаю. Ведь это так просто и сложно одновременно.

***

После фильма девочки вместе отправляются в дамскую комнату, а мы с Ковалем остаемся ждать их на этаже.

— Кайфуешь? — первым начинает разговор Андрей.

Понимаю, что он имеет в виду. Для него нет ничего трудно реализуемого в том, чтобы вот так запросто пойти в кино с девушкой, а вот для меня еще недавно это было огромной проблемой. И да, когда запреты вдруг уходят из твоей жизни, все становится в разы легче. Кажется, даже просто дышать легче.

— Кайфую.

— Подарки придумал уже? И на день рождения, и на Новый год.

— Честно? До сих пор голову ломаю, уже даже мелких подключил. Есть идеи. А ты? Хотя можешь не говорить, я что-то даже не сомневаюсь, что у тебя заранее готово все. Иначе это был бы не ты.

Коваль ухмыляется, привычным жестом поправляя свои русые кудри.

— Еще нет, но я придумал сам подарок, ищу пока. Кстати, Мила помогает.

— Вот как. Удобненько, однако.

Он лишь пожимает плечами в ответ на это.

А девочки уже возвращаются к нам, и беседу о подарках приходится свернуть, чтобы раньше времени нам не проболтаться. Довольная и радостная Мила виснет на мне, как смешная обезьянка, и уговаривает нас прогуляться всей компанией. На улице прохладно, конечно, но снега нет, можно себе позволить небольшую прогулку.

Забираем наши куртки в гардеробе, помогаем одеться девушкам и выбираемся в декабрьский холод. Еще не такой поздний вечер, а на улице темно, хоть глаз выколи. Но сотни и даже тысячи разноцветных лампочек раскрашивают пространство, так что мы гуляем в свете уличных фонарей.

Мила в той самой белой куртке, которую я называю «снеговиком». Я держу своего милого снеговичка за руку, спрятанную в пушистую перчатку, и сам греюсь таким образом. Забыл свои перчатки, они в форменной куртке, а я хотя бы в свой личный выходной хочу одеваться как просто человек, вот и надел обыкновенную парку вместо футбольной.

Коваль с Риной тоже идут, держась за руки. О чем-то тихо спорят, но я не вслушиваюсь, а мы с Левиной и вовсе молчим, просто периодически смотрим друг на друга внимательно и улыбаемся во весь рот. Успеваем пройти буквально один квартал, направляясь в сторону, где живут девушки, как вдруг замечаем того, кого меньше всего хотелось бы такой компанией встретить.

Мхитаряна. Как обычно, совершенно невозмутимый, спокойный, я бы даже сказал, парящий в своих облаках. В наушниках и с застегнутым наглухо пуховиком, скрывающим даже щетину на подбородке.

Реакция у всех разная. Мила разве что не визжит от радости, я спокойно здороваюсь, а Рина поджимает губы, как будто кто-то из нас виноват, что мы вот так пересеклись. И только Ковалевского жалко в этой ситуации — пацан совершенно не в курсе, что происходит. Я ему ничего лишнего не говорил, да и Карен тему влюбленности в Заболоцкую не развивает. Знает, что она — чужая девушка, и живет с этим знанием дальше. Уж не знаю, счастливо или печально, но живет.

— Каренчик! — оглушает нас Мила, которая подлетает к другу и бесцеремонно достает наушники из его ушей.

— Тихо, рыж, завалишь меня, — мягко улыбается ей Карен и придерживает покачнувшийся на носочках рыжий ураган. — Привет, Тимофей, привет, Рина.

Возникает слегка неловкая пауза, потому что Заболоцкая, чтоб ее, молчит, а парень, с которым она гуляет, по-прежнему ничего не соображает. Решаю взять все в свои руки.

— Это мой друг и товарищ по команде Андрей, — представляю Коваля. — А это Карен, одноклассник девочек.

Два сухих кивка и одно не менее сухое рукопожатие. По-моему, пацаны не понравились друг другу с первого взгляда, хотя у Карена есть небольшая фора — он явно знал о существовании «жениха» Арины. А вот «жених» ни разу не осознает, что перед ним чувак, влюбленный в его девушку.

— Гуляешь? — продолжает разговор Мила.

— Как видишь. А вы куда-то все вместе ходили? — догадывается Мхитарян.

— Да, в кино были, — Левина отвечает первой, как будто боится, что кто-то скажет раньше и ляпнет не то. Даже догадываюсь, чего и кого именно она боится.

— Круто. Ну, рад был увидеться, — наш общий знакомый явно хочет быстрее завершить эту болтовню и пойти дальше по своим делам. — Девочки, встретимся в школе.

На своих последних словах он бросает короткий взгляд на Милу, а затем долго, пронзительно долго смотрит на Заболоцкую. Неприлично долго, учитывая, что она тут с другим. Это замечают все, кроме самих Рины и Карена. Ковалевский неожиданно для меня проявляет какую-то территориальность, вдруг сильнее обнимая девушку и даже притягивая к себе, словно подчеркивая происходящее. Но взгляды… Громче слов, если честно.

В этот момент знаю точно одно — на Ковалевского Рина так не смотрит никогда.

Мы прощаемся, расходимся и отправляемся провожать девушек. Коваль с Риной зависают около дома девчонки, мы с Левиной шагаем дальше на мою любимую Рябиновую улицу.

Молчим сначала. Но Мила не выдерживает первой.

— Мне ведь не показалось? Эти взгляды…

— Тебе не показалось, — сразу же отвечаю.

— Ох, Ринка, Ринка…

— Мила, только не пытайся влезть в их отношения. И никому ничего не советуй, прошу тебя. У каждого свой путь и своя история, пусть напишут ее сами.

— Рассуждаешь как моя мать, откуда это в тебе? Ни за что бы не подумала. Разве я так плохо тебя знаю?

— Нет, ты знаешь меня лучше всех, моя рыжая принцесса. Иди сюда, — схватив за капюшон, подтягиваю ближе к себе и целую в лоб. Нежно и легко, как будто пушинкой ее кожи коснулся.

— Тиииим, — Мила тянет мое имя и ничего не говорит больше. Рвано дышит, шумно вдыхая и выдыхая морозный воздух. — Я тебя тоже.

— Что-то? — прикалываюсь, уже понимая, к чему клонит.

— Я тебя тоже, — повторяет громче.

— Ты меня тоже что?

— Люблю тебя, дурак! Люблю! — почти кричит, но я обрываю это забавное признание своим ответом и срываюсь в самый горячий поцелуй среди этого морозного декабря.

Она меня тоже. И я ее. Любит. Люблю. Любим. И ничего другого не надо.