Та, которой не скажешь "нет"

4

Луиза в волнении смотрела на ручные часы: поездка в Луисвилл заняла у нее больше двух часов. Уже почти восемь, а она все еще торчит в пробке в пригороде. Бессонная ночь и беспокойство были плохими советчиками.

Она уехала очень рано, как только смогла, но не так рано, как ей хотелось. Много времени ушло на инструктаж одного из конюхов: что и как надо сделать по дому и для детей, пока его жена не придет ему на смену. Конечно, это был не самый лучший вариант, но на безрыбье и рак рыба.

Самым страшным для Луизы станет опоздание. Тогда султан уедет, она не успеет его уговорить, и отец неминуемо лишится работы. Возможно, Рахим уже договорился обо всем еще вчера и заключил контракт с новым инструктором или вот сейчас, пока она торчит в пробке, обговаривает условия. Весенний турнир еще не закончился, завтра соревнования кобыл-трехлеток. Многие владельцы лошадей и тренеры будут на ипподроме Черчилль-даунс наблюдать за подготовкой лошадей к скачкам.

Даже если Рахим до сих пор в отеле, нет гарантии, что он примет ее. Надо придумать, как убедить его изменить решение. Хороших идей в голову приходило мало. Спасти отца могло только внезапное озарение. Луиза искренне надеялась, что оно вот-вот будет ей ниспослано свыше, и молила Бога поторопиться.

Приехав в отель «Кайенна», Луиза засомневалась. Она ожидала увидеть многоэтажную, роскошную гостиницу, прочно ассоциирующуюся с богатствами миллионеров. На деле же «Кайенна» оказался маленьким зданием, окруженным густым садом. У нее появилась надежда, что Рахим окажется не таким уж недосягаемым. Припарковав джип на соседней улице, она направилась к отелю. Едва Луиза переступила порог, как блеск роскоши буквально ослепил ее, а тишина оглушила. Мраморные полы, черные кожаные диваны и кресла, красиво аранжированные цветы по углам. Не привыкших к подобному великолепию людей такая роскошь пугала. Она почувствовала, как это великолепие давит и на нее. Внутренне собравшись, Луиза решила во что бы то ни стало пройти к Рахиму. Вспоминая правила поведения в великосветском обществе, так любимом ее матерью, она пришла к выводу, что не нарушает их, и успокоилась. Темно-серые вельветовые брюки и зеленая блузка, которые она надела второпях, были общепринятой молодежной модой. Правда, ветер растрепал ее и без того непослушные кудри, но это пустяк. Не важно и то, что на лице не было ни капли косметики. Совершенно естественный вид тоже своего рода мода.

Консьерж направил Луизу в приемную, где сидела молодая женщина. Служащая приветливо улыбнулась Луизе.

— Мне надо повидать султана Рахима ас-Сан-далани, — с ответной улыбкой произнесла Луиза. — Он у себя?

—Да, мэм. Могу я поинтересоваться, кто его спрашивает?

— Может, вы просто скажете мне, в каком он номере?

— Извините, мэм, но это запрещено нашими мерами безопасности. Я могу позвонить ему в номер. Какое имя ему назвать?

Конечно же, безопасность. Это место, видимо, охраняется так же строго, как Белый Дом, и ни один посторонний не сможет просто так войти в бронированный лифт.

— Луиза Карпентер, — кратко сказала Луиза, полагаясь на судьбу.

Если Рахим не захочет встретиться с ней, то она бессильна изменить что-либо. Пока служащая звонила, нервы Луизы были натянуты как струны. После нескольких минут ожидания ответ был получен. Напряжение немного ослабло, когда женщина улыбнулась, подтверждая, что все в порядке.

— Через минуту-две за вами придет мистер Харди, мисс Карпентер.

— За мной?

— Для этажа, на котором расположен номер султана, есть специальный ключ. Просто так на лифте вы на него не подниметесь. Вас проводит секретарь мистера ас-Сандалани.

— О, спасибо.

Луизу охватила радость: первый барьер преодолен. Правда, следующим мог оказаться мистер Харди, кто бы он ни был. Она гадала, насколько велика свита Рахима. Вряд ли он приехал один. Скорее всего, его сопровождает несметное число людей. Раньше такого рода подробности Луизу не интересовали, но в нынешних условиях она пожалела, что не расспросила отца или Тильду.

Бронированные двери раскрылись, и из лифта вышел маленький толстый брюнет в коричневом костюме. Лицо его было круглым и спокойным: широкие скулы, короткий вздернутый нос, большой рот и темные глаза. На первый взгляд — невысокий приветливый толстяк. Ему было лет тридцать с небольшим. Вопреки первому впечатлению, от него веяло властностью. Он оценивающе оглядел Луизу и вопросительно поднял бровь.

— Мисс Карпентер?

—Да. А вы мистер Харди?

Мужчина сдержанно кивнул и жестом пригласил Луизу в лифт. Его глаза лишь на первый взгляд были такими же мягкими, как и цвет костюма. Держался мистер Харди весьма отстраненно. Он молча вставил ключ в специальную ячейку, и кабина тронулась. Лифт поднимался наверх в тишине. Луиза чувствовала отчуждение со стороны мистера Харди. Напряжение возрастало, и она не выдержала.

— Вы долгое время знаете султана Рахима ас-Сандалани, мистер Харди? — осведомилась она.

— Можно сказать, что да, — слегка улыбнулся он, глядя ей в глаза.

Гарвардский выговор, великолепный английский.

— Вы его друг или работаете на него? — спросила она, пытаясь определить его статус.

— Я занимаюсь разрешением конфликтных ситуаций для султана. Ваш визит связан с проблемой, мисс Карпентер?

Проницательный тип, ничего не скажешь.

— Я буду разговаривать с султаном или с вами?

— Султан лично примет вас.

— Тогда, я надеюсь, мой визит заставит вас поломать голову над моей проблемой, мистер Харди, — не удержавшись, съязвила она.

— Смело сказано, мисс Карпентер.

И, наверное, глупо. Ссориться с приближенными султана по меньшей мере неосмотрительно. Мистер Харди отвернулся, но Луиза успела заметить, как в его карих глазах сверкнула искорка веселья, и ее тут же прошиб холодный пот. Вероятно, этот человек от души забавляется, наблюдая за казнью осужденного. Пока встреча с Рахимом не предвещала ничего хорошего. Но у нее оставалась слабая надежда переубедить его.

Лифт остановился, и Луиза вышла, полная решимости использовать свой шанс. Мистер Харди провел ее по коридору, остановился перед номером и, прежде чем открыть дверь, постучал. С бесстрастным лицом он пригласил Луизу в залитый светом номер. Шторы на огромных окнах были раздвинуты, позволяя любоваться живописной и густой зеленью сада, поглощавшей все шумы города. Рахим стоял у одного из них, спиной к вошедшим. Луиза сразу узнала его. Синий костюм, густые черные волосы, смуглая кожа, высокий рост и прекрасная фигура тут же напомнили ей об их первой встрече, хотя с тех пор прошло много лет. Тогда она однажды услышала разговор ее матери с кем-то из подруг. Подруга рассказывала, что султан очень похож на индийца, так как мужчины его рода по древней традиции много столетий подряд брали себе в жены мусульманок из знатных родов Восточной Индии. Вдобавок он полукровка: его мать — ирландка по происхождению, поэтому он не так смугл, как его соплеменники. Его синие глаза считаются в Малайзии дурным знаком, там не жалуют светлоглазых. Одиннадцать лет назад султан Рахим казался ей необыкновенно добрым и красивым. Но сейчас Луиза испугалась, сама не зная чего. Она помнила его уверенным в себе человеком, твердо знающим, кто он и чего хочет от жизни. Для девочки, боявшейся всего на свете, он казался настоящим волшебником. Сегодня она чувствовала нечто новое — все подавляющую и несгибаемую власть. Возможно, это впечатление создавала прямая осанка и величественная поза. Они как бы подтверждали контроль не только над собой, но и над всей ситуацией в целом. Простого фасона костюм говорил, что Рахиму не нужны никакие хитроумные уловки, чтобы произвести должное впечатление на просителей. Мистер Харди провел Луизу в кабинет и плотно закрыл дверь. Они оба молча ждали, когда Рахим обратит на них внимание.

Предвкушая нелегкий разговор, Луиза подумывала: а не взять ли ей инициативу в свои руки? Будет забавно, если она наберется храбрости и первая поздоровается с ним. Обстановка накалялась, а нужные слова не находились. Султан не предложил ей сесть.

— Это отец прислал тебя, Луиза?

Вопрос, заданный негромким, властным голосом, расставил все по своим местам. И голос, и мимолетный взгляд на нее вполоборота - все говорило, что султан недоволен. Луиза поняла, что, если она солжет ему, он так и будет стоять к ней спиной. Она не знала, что именно Рахим хочет услышать. Кроме правды, предложить ей было ему нечего.

— Нет. Я пришла по собственной инициативе. Если помнишь, мы встречались в Канаде, когда...

— Я помню. Твой приход ко мне согласован с отцом?

Луиза тяжело вздохнула: было очевидно, что Рахим не расположен к воспоминаниям. Он придерживался своей линии, и ей ничего не оставалось, как подчиниться.

— Я не говорила с отцом и не видела его после скачек, — ответила она. — Вчера я весь день провела в Футхорсе, приглядывая за детьми. Тильда, жена отца, позвонила вечером домой. Она была ужасно расстроена...

— Значит, ты пришла заступиться за него, — сухо оборвал он.

— За них всех, Рахим. Это важно не только для моего отца.

— Что ты можешь предложить мне, чтобы компенсировать вред, причиненный твоим отцом?

— Предложить? — Идея о возмещении ущерба даже не приходила ей в голову, потому что полностью восполнить утраченное нельзя. — Я? Извини, но у меня нет средств, чтобы заплатить тебе за плохую работу моего отца.

— Плохую работу?!

Когда Рахим повернулся, ее сердце екнуло. Грозный взгляд живых темно-синих глаз парализовал мысли Луизы, которая внезапно погрузилась в пучину, состоящую из непреодолимого магнетизма. Живот подвело, по коже пробежали мурашки, дыхание стеснилось. Ни разу в жизни она не испытывала такого мощного энергетического воздействия, исходящего от человека. Луиза даже не могла пошевелить пальцем и лишь смотрела на Рахима. Сдерживаемый им гнев, казалось, вырвался наружу в пронзительном и сияющем взгляде. Похоже, Рахим вспоминал ту двенадцатилетнюю девочку и сравнивал ее со стоявшей перед ним молодой женщиной, скрупулезно проверяя, все ли соответствует его ожиданиям.

Луиза не могла оправиться от разочарования: Рахим сильно изменился. Статная фигура и синие глаза, унаследованные от матери-ирландки, оставались по-прежнему прекрасными, но во взгляде больше не было ни доброты, ни сочувствия, ни понимания. Красивое лицо обрело более жесткие черты, обаяние молодости стерли годы. Он держался как человек, обладающий неограниченной властью, которую необходимо уважать и которой следует беспрекословно подчиняться. В броне его могущества невозможно было найти ни единой бреши.

— Как черный антрацит может сверкать зеленым огнем? — Легкая улыбка тронула его уста.

Этими словами он обычно приветствовал ее, когда они отправлялись на прогулку верхом в канадском поместье ее отчима. Она сидела на пони, Рахим на чистокровном жеребце. Луизу захлестнули воспоминания, и она не ответила на вопрос, лишь растерянно улыбнулась.

— Ты так и не научилась хитрить? — поинтересовался он.

Неожиданный поворот разговора смутил ее.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты уже выросла, но по-прежнему осталась ребенком, — едва улыбнулся Рахим. — Все те же непослушные кудри, взволнованное лицо без капли косметики и простая неброская одежда. Самая мощная хитрость всегда кроется в отсутствие хитрости.

Луиза густо покраснела от описания своей внешности, чувствуя себя запущенной уродиной.

— Слушай! Речь идет не обо мне, — рассердилась она.

— Посланник всегда, сам того не зная, несет много информации, — философски изрек он, забавляясь ее смущением. — Ты — красивая молодая женщина и должна знать, как использовать свою власть.

Его взгляд упал на грудь девушки, скрытую обтягивающей блузкой, которая подчеркивала ее крепость. Затем он скользнул по ее талии, определяя объем, чему немало способствовал туго затянутый на ней широкий ремень. От глаз Рахима не укрылись ни округлые бедра, ни длинные ноги. Луиза растерялась. Такая откровенная оценка ее внешности усилила мощное физическое влечение, природу которого она когда-то, в двенадцать лет, не могла определить. Но сейчас Луиза поняла все. Ей стало ясно, почему многие женщины, не способные устоять перед его чарами, сами бросаются ему на шею. Наверное, их возбуждало сказочное богатство Рахима, а в сочетании с колдовским взглядом темно-синих глаз...

Ей пришла в голову безумная мысль: спрашивая, что она может предложить ему, уж не имел ли он в виду интимные отношения? Не потому ли он так придирчиво разглядывал ее? Луиза сгорала со стыда, не зная, как вести себя дальше. У нее было не так много знакомых мужчин и никакого интимного опыта. Что же касается Рахима... Она просто растерялась, впервые оказавшись в такой ситуации.

— Вопрос в том, насколько ты взрослая, — вкрадчиво произнес он, еще больше смущая ее.

— Мне двадцать три года, — не задумываясь, ответила она, искренне надеясь, что между ними сложатся нормальные отношения. Правда, тогда, в детстве, ей было с ним спокойно, не то что сейчас.

— Я знаю, сколько тебе лет, Луиза. Твой возраст не ответ на мой вопрос.

— Речь идет не обо мне, и это главное.

— Ошибаешься, как раз о тебе. Сколько времени ты живешь в Футхорсе?

Возможно, именно сейчас можно объяснить ему всю трагедию своей семьи!

— Два года, — сказала Луиза.

Ответ словно ударил его по лицу, и Луиза почувствовала, как Рахим замкнулся в себе. Едва заметный огонек сверкнул в его глазах, губы плотно сжались. Никаких других признаков отчуждения. Он оставался по-прежнему невозмутимым, но Луиза поняла, что нить, связывавшая их несколько минут назад, оборвалась.

— Значит... ты помогала своему отцу? — холодно осведомился он.

До Луизы наконец дошло, что султан связывал ее с грехами отца, какими бы ужасными они ни были.

— Не с жеребцами. К ним я не имею никакого отношения, — выпалила она. — Я помогала с

Эбби, моей сводной сестрой. Ей десять лет и она не может ходить. У нее сломан позвоночник.

Выражение его лица изменилось. Луиза, увидев это, начала поспешно объяснять султану все с самого начала.

—Два года назад Тильда заболела раком. Из-за того, что с Эбби произошло несчастье. Тильда не справлялась одна, ведь есть еще мальчики...

— Мальчики?

— Да, младшие дети Тильды, мои сводные братья-близнецы. Им сейчас семь, а когда я приехала в Футхорс, было пять.

— Тебя попросили приехать?

— Нет. Тильда написала мне о Эбби. Я решила приехать сама.

— Где ты была в то время?

— В Чикаго. Я только что закончила университет.

— И ты бросила все и приехала помогать им?

Казалось, он воспринимает ее поступок как настоящее жертвоприношение.

—Я всегда любила Эбби. Как я могла не приехать, когда с ней случилось такое несчастье?! Я была нужна тогда всей семье!

— Ты занималась с ней все это время? — Он нахмурился.

— И с ней, и с мальчиками. Я помогала Тильде по дому, — последовал простой и правдивый ответ.

Рахим внимательно посмотрел на нее, и она поняла, что связь восстановлена. Вздохнув, она почувствовала, что ее нервы напряжены до передела.

— У них есть мать, Луиза, — тихо произнес он. — И это не оправдание твоему одиночеству.

Кровь бросилась ей в лицо, чувство тяжкого, унижающего стыда заставило отвести взгляд.

Рахим слишком хорошо понял ее и задел самое больное место. Впрочем, даже неплохо, что вышло именно так. Мысль, что она живет в доме отца дольше, чем нужно, угнетала Луизу уже несколько месяцев. Она и сама понимала, что долго так продолжаться не может, и собиралась уехать. Но случившееся спутало все ее планы.

— Я не могу покинуть их сейчас. Разве ты не понимаешь? — обратилась она к нему. — Мой отец погибнет, если ты заберешь от него своих лошадей. Он сопьется. Что будет с детьми?

— Это не твоя вина, — мрачно возразил Рахим. — Твой отец сам решил исход дела.

— Он? Он сам? — вскричала Луиза, горячо защищая отца. — Разве он виноват в том, что Эбби стала калекой? Разве его вина, что у Тильды был рак? Надо было платить астрономические суммы по счетам за лечение жены и дочери. Надо было перестроить дом, приспособить его для девочки-инвалида, оборудовать всем необходимым, чтобы она могла управляться сама. Надо было купить специальную коляску для передвижения. Нужно было многое еще купить, плюс постоянно растущая плата за курсы физиотерапии и массажа. Как ты думаешь, мог в таких условиях мой отец полностью отдаваться работе?

Луиза выдохлась. Объяснение сложной ситуации лишило ее сил, и теперь она лишь умоляюще смотрела на Рахима. Если он так хорошо понимал когда-то проблемы маленькой девочки, может, все поймет и сейчас?

— Теперь дела уже лучше, — поспешно добавила Луиза. — Тильда поправилась, и нет никаких признаков рецидива. С Эбби просто все великолепно, у нее потрясающие успехи, она научилась обслуживать себя почти без посторонней помощи. Мальчики подросли, поумнели. Они кое в чем помогают ей. Видишь... у отца теперь меньше проблем, и он сможет полностью посвятить себя работе, если ты дашь ему еще один шанс.

Ее не покидало впечатление, что она обращается к глухому: лицо Рахима было непроницаемо. Луизе так нужен был хоть какой-нибудь намек, что он слышал ее. Затянувшееся молчание действовало ей на нервы. Мысли о неудавшейся попытке переубедить грозного султана удручали. Что еще нужно сказать, чтобы растопить это ледяное сердце?

— Стивен, оставь нас.

Эта тихо произнесенная просьба заставила Луизу обернуться: за ее спиной стоял мистер Харди и молча слушал их разговор. Он удивленно поднял брови, глядя на Рахима, словно пытался понять, что кроется за его словами. Возможно, предупреждал, что лучше беседовать при свидетеле. Тем не менее Харди вышел, не сказав ни слова и даже не взглянув на Луизу. Дверь за ним бесшумно закрылась, и она осталась наедине с Рахимом. Возникшая пауза пугала, волнение все нарастало. Рахим медленно направился к ней, и сердце Луизы хаотично заколотилось.

— Ты горячо защищала своего отца, — бесстрастно произнес султан. — Это тем более удивительно, ведь некогда он равнодушно оставил тебя и, не раздумывая, отдал матери, которая отправила тебя в закрытый колледж. Своей новой семье он так же не уделял особого внимания.

— Каковы бы ни были прегрешения моего отца, дети ни в чем не виноваты, - возразила Луиза, отступая от подходившего все ближе Рахима, - Только ради них я прошу тебя пересмотреть свое решение.

Султан остановился так близко от нее, что Луизе пришлось поднять голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Он буквально сверлил ее взглядом, стараясь проникнуть внутрь души и узнать все тайные мысли.

— А если я не передумаю, ты намерена и впредь ухаживать за детьми, посвящая им почти все свое свободное время? - спросил он, мягко погладив ее по щеке.

Ноги Луизы мгновенно стали ватными, голова пустой, а тело охватила неведомая прежде странная слабость. Она не могла шевельнуться, тщетно пытаясь сохранить остатки разума. Рахим откинул непослушные кудри с ее лица, заправил их за уши. Он не отрываясь смотрел ей в глаза.

— Хорошо, что у тебя такое отзывчивое сердце, Луиза. В наши дни это большая редкость.

— Ты мог бы тоже проявить отзывчивость, — облизнув пересохшие от волнения губы, сказала она.

— Возможно.

— Ведь когда-то ты был добр ко мне, - умоляла она.

— Я окажу тебе любезность снова, хотя, пожалуй, ты не оценишь форму, в которой это будет сделано.

— Что ты имеешь в виду?

— Сделку, Луиза. Ты хочешь, чтобы я дал твоему отцу еще один шанс. Мне надо кое-что взамен, - сказал он, наматывая ее кудри на палец, будто привязывая Луизу к себе.

— Что конкретно ты хочешь? — с трудом выдавила из себя Луиза.

— Все время, которое понадобится твоему отцу, чтобы переубедить меня, ты проведешь со мной. Скажем, так... ты станешь заложницей его осознанных попыток реабилитировать свое некогда доброе и славное имя.

Боже правый! Он действительно собирается привязать ее к себе. Луиза не верила своим ушам.

— Ты хочешь, чтобы я была твоей... пленницей?

— Зачем так мрачно? Ты будешь сопровождать меня в поездках в качестве... гм... моего личного секретаря.

Проще говоря, стать на это время его любовницей? Или она слишком дурно понимает слова Рахима?

— Обязанности секретаря совсем не тяжелы, — заверил он. — Ты будешь получать щедрую зарплату за свою преданную службу.

— Какую именно службу? — Луиза не верила в реальность происходящего. Что за обязанности он имеет в виду?

— Сколько платил тебе отец за все то время, что ты посвятила его семье?

— Нисколько. Ведь это и моя семья тоже! -вспыхнув, возразила она.

—Два года бесплатного труда, Луиза. Два года жизни, потраченные без какой-либо перспективы на будущее.

— Разве любовь можно оценить, Рахим?

— О, да, — улыбнулся он ее наивности. — Всему есть цена. Ты уже платишь её и заплатишь еще больше. Поэтому подумай, Луиза: стоит ли продолжать отдавать себя всю своей семье, не имея шансов на будущее? Или лучше рискнуть и доверить свою судьбу мне, получив при этом для отца бесценный шанс, ради которого ты пришла сюда?

— Почему должно быть именно так? - вскричала Луиза, не понимая, зачем она понадобилась ему.

— Это вопрос доверия, — твердо сказал Рахим. — Я не верю Эйбу: он предал меня, провалив порученное дело. Если ты уверена, что он справится во второй раз, тебе нечего бояться сделки, от которой ты только выиграешь.

Так вот где собака зарыта! Рахим проверял ее искренность в вопросе о доверии, которое она вымаливала не для себя, а для отца. Ты хочешь, чтобы я еще раз поверил Эйбу? Так доверься мне! Луиза видела непоколебимую решимость во взгляде султана и знала, что он не уступит. Если отец снова провалит дело, Рахим непременно получит за это компенсацию. В ее голове царил хаос. Что, если отец не соберется с духом и с силами и не оправдает ожиданий султана? С другой стороны, шанс все исправить должен мобилизовать его. Он ведь такой талантливый лошадник! В эту минуту Луиза забыла о себе. Любовь к сестре и братьям заслонила весь мир. Да, они уже почти не нуждались в ее помощи так, как раньше. Эбби давно уже со многим справлялась сама, мальчики тоже. Не было веских причин и дальше оставаться в доме отца. Лучшее, что Луиза могла сейчас сделать для детей, отца и Тильды, — принять предложение Рахима. Что ж, она примет его.

Султан мягко приподнял ее подбородок.

— Услуга за услугу, Луиза. Я рискую своими лошадьми, ты — собой. Справедливо?

Нет, не справедливо. Вдобавок рискованно, причем вдвойне. Если смотреть на сделку с его точки зрения, то все понятно и разумно. Но можно ли в этом деле целиком полагаться на рассудок, если одни его прикосновения вызвали у нее столь бурную реакцию? С Рахимом Луиза не чувствовала себя в безопасности. А без него лишатся безопасности Эбби и близнецы. Невинные жертвы, как и она когда-то. Луиза не могла позволить этому повториться. Она посмотрела в синие глаза Рахима ас-Сандалани, в душе желая, чтобы он был честен с ней до конца.

— Хорошо, я принимаю твои условия, — твердо сказала она.

При виде радостного блеска его глаз у нее подвело живот. Боже, сдержит ли Рахим свое слово? Никаких гарантий, один безмерный риск.