Таинственный герцог

Глава 28

Торн завтракал, когда лакей принес ему письмо.

— Сэр, джентльмен внизу настоятельно просит позволения поговорить с вами. Он попросил меня передать вам это письмо.

Удивившись, Торн взял письмо и увидел печать.

«Приношу свои извинения, Айторн, но, к сожалению, должен обратиться к вам, так как сегодня вынужден покинуть столицу по делам, которые не могут быть отложены. Посылаю своего секретаря Карратерса объяснить деликатную ситуацию, в которой надеюсь на вашу помощь.

Ротгар».

Ротгар ищет его помощи? Это признание победы или коварный заговор?

— Проводите сюда мистера Карратерса, — распорядился Торн.

Секретарю, который вошел и поклонился, было около пятидесяти лет, он был изыскано одет и, вероятно, свободно чувствовал себя при дворе. Торн распознал в нем еще одного Оверстоуна — блистательного, энергичного и знающего свое дело. Торн жестом пригласил посетителя сесть и предложил выпить, но тот отказался.

— Что ж, сэр, представьте свое дело, — сказал Торн.

— Это дело миссис Спенсер, сэр. — Карратерс слегка скривил губы. — Эллен Спенсер, на данный момент проживающей с леди Фаулер. Уверен, вы должны знать их обеих, сэр.

Торн постарался не показать своего удивления, но имя Эллен Спенсер испугало его. После скандала на Олимпийской пирушке между Кристианом и леди, которая, как оказалось, была его женой Каро, на жизнь Кристиана было совершено покушение.

Компаньонка Каро, ее бывшая гувернантка — упомянутая Эллен Спенсер, — решила освободить Каро от того, что она считала браком поневоле. Вероятно, не было ничего удивительного в том, что миссис Спенсер являлась пылкой почитательницей смехотворной леди Фаулер, но эта связь побудила ее попытаться отравить Кристиана запеченной в пирожное наперстянкой.

Попытка совершенно нелепая, но Торну хотелось бы видеть эту Спенсер в лечебнице для душевнобольных. Однако вместо этого сердобольная Каро устроила свою компаньонку к леди Фаулер.

— Я знаю о существовании обеих леди, — сказал Торн. — Что теперь совершила Спенсер?

— Она арестована за измену.

— Господи, как она дошла до этого?

— Сблизившись с леди Фаулер, сэр, которая обзавелась печатным прессом. Опасное приспособление, как продемонстрировал Уилкс.

— Послания Фаулер — просто скандальные рассказы, доставляющие удовольствие птицам высокого полета. Что они печатали? О каких-то королевских грешках?

— Увы, нет, сэр, — ответил Карратерс, как показалось Торну, с наслаждением. — Они печатали и распространяли воззвание к восстанию. Призывали женщин подняться и покончить с монархией, а затем создать новую республику.

Разыгрывая перед секретарем подходящую к случаю драматичную реакцию, Торн закрыл лицо руками и сквозь пальцы разглядывал Карратерса, не зная, засмеяться ему или выругаться. Последняя республика обезглавила монарха, поэтому от такого призыва к революции у Георга пойдет пена изо рта. При беспорядках в колониях любые волнения дома необходимо пресекать.

— Она безумна, — сказал Торн. — Я предупреждал об этом.

— Я не уверен, что миссис Спенсер играет руководящую роль, сэр. Это две женщины, называющие себя сестрами Драммонд, которые уже хорошо известны властям в Ирландии. — Карратерс достал из кармана листовку и передал ее Торну. — На первый взгляд статья касается угнетения женщин, но на самом деле речь идет об Ирландии.

— Таким образом, это настоящая государственная измена, — сказал Торн, пробежав грубо отпечатанный текст, — потому что Франция всегда готова использовать Ирландию как потайную дверь.

— Ряд женщин, попавших в эту ловушку, почти наверняка жертвы обмана, но закон может без разбора разжевать любого, кто попал к нему в зубы. Лорд Ротгар надеется, что вы приложите усилия, чтобы вытащить оттуда миссис Спенсер.

— Почему? — без обиняков спросил Торн.

— В первую очередь потому, что она не виновна, сэр. А еще потому, что маркиз принимал участие в ее устройстве в дом леди Фаулер. В то время он считал, что это безопасно и может послужить для обеих леди некоторым наказанием. Как вам, несомненно, известно, леди Фаулер сделала маркиза и его дочь темой своих посланий.

— Во всяком случае, это доказывает, что она ненормальная.

— Безусловно, сэр. Однако маркиз уверен, что человек должен отвечать за последствия своих действий, даже непреднамеренных.

— И я так считаю.

— Именно поэтому он старается наладить с вами контакты, — склонив голову, пояснил Карратерс.

— Вот как?

Торн почувствовал, что приближается ловушка.

— Речь о тысяче гиней, сэр.

Торн налил себе чай, чтобы скрыть, насколько он поражен.

— Но откуда ему известно об этом? И не говорите, что он всезнайка.

— В любом случае безграничные познания — это результат хорошо поставленной информации, сэр. Как я сказал, леди Фаулер заинтересовала лорда Ротгара своими оскорбительными выпадами против его семьи. Когда он узнал, что Фонд Фаулер получил такое внушительное пожертвование, то, естественно, пожелал узнать больше.

— А он знает, что я внес деньги вместо лорда Хантерсдауна и что это произошло только из-за его женитьбы на дочери Ротгара?

— Уверен, это очень благородно.

И никакого признания, известно это Ротгару или неизвестно.

— Но какое отношение эти деньги имеют к падению миссис Спенсер?

— Часть этих денег была потрачена на покупку печатного станка.

Торн выругался. Конечно, он никак не мог предположить такого, и Робин возражал против исполнения их дурацкой клятвы на том основании, что опасно давать леди Фаулер столь большие деньги. Несомненно, Торн сыграл в этом недоразумении свою роль.

— Ну хорошо, я вырву миссис Спенсер из пасти льва. И куда мне ее отправить?

— К сожалению, сэр, с этим возникли трудности. Лорд и леди Ротгар едут в Ротгар-Эбби, так как доктор считает, что ребенок может родиться немного раньше срока. И по дороге у них несколько важных встреч. Алорд и леди Грандистон в Девоне.

— Тогда я отправлю ее к лорду и леди Хантерсдаун. Пожертвование поступило от него.

— Вполне справедливо, сэр.

Они обменялись улыбками, и Карратерс встал.

— Адрес леди Фаулер? — спросил Торн, провожая его до двери.

— «Курица и цыплята», Графтон-стрит.

— Неужели у леди Фаулер есть чувство юмора?

— А разве нет? Во всяком случае, когда-то было. Я слышал, сейчас она помешалась и лежит на смертном одре.

Передав своего посетителя лакею, Торн вызвал Оверстоуна.

— Леди Фаулер. Узнайте мне все подробности о ее деятельности, особенно незаконной, и выясните точную причину ареста ее цыплят прошлым вечером. — Даже Оверстоун выразил некоторое удивление. — Кто главный инициатор ареста и кто может лучше всего обеспечить юридическую помощь. А также источники нерегулярной поддержки. И вообще все, что придет вам в голову.

— Мы ищем, как помочь леди Фаулер? — осторожно, вкрадчиво поинтересовался Оверстоун.

— Мы ищем, как помочь миссис Спенсцр, бывшей компаньонке леди Грандистон.

— А-а.

Оверстоун знал о деле с отравленными пирожными.

— Мне придется поехать туда. — Торн быстро написал записку. — Отправьте это Филдингу на Боу-стрит — здесь просьба на разрешение свободно поговорить с леди.

Когда секретарь ушел, Торн с досадой задумался над ситуацией, в которую попал. Она могла оказаться сложной, а еще у него было подозрение, что его подвергают проверке. Однако он взял на себя определенную ответственность и будет делать для миссис Спенсер все, что в его силах.

Послав за Джозефом, Торн вернулся к себе в спальню.

— Одежду, подходящую для благочестивого вмешательства в дела попавших в беду благородных леди, Джозеф.

— Провинциальный наряд, сэр, — уверенно сказал камердинер.

— Вы настоящее сокровище. В строгом черном я, вероятно, буду выглядеть грозно, а бриджи и сапоги докажут, что я умею ездить верхом.

К тому времени, когда Торн был готов, прибыла записка от главы ведомства, в которой сообщалось, что путь открыт, а еще в ней говорилось, что этим делом Озабочен лорд-канцлер.

Проклятие.

— Это здесь, сэр, — сказал грум, когда через некоторое время они въехали в тихую улицу с небольшими домами.

Место показалось Торну странно знакомым, а потом он понял, что находится недалеко от дома Беллы.

Он мог бы пойти туда — но не пойдет.

Время прошло, но его чувства не изменились, и от этого становилось совершенно невозможным перетащить Беллу из ее спокойной независимости в его сложную жизнь.

На первый взгляд на Графтон-стрит не было признаков каких-либо чрезвычайных событий, но затем Торн заметил мужчину, стоявшего у одного из домов — определенно, на страже, хотя он и был в обычной одежде, — и, спешившись, подошел к нему.

— Айторн. У меня есть разрешение на вход.

— Да, ваша светлость. — Мужчина постучал медным молотком и отошел в сторону, а когда дверь приоткрылась на несколько дюймов, сказал: — Его светлость герцог Айторн.

Дверь открылась полностью, и Торн вошел. «Бог мой, вонища как в курятнике», — подумал Торн, ощутив запах.

— Леди Фаулер умерла ночью, ваша светлость, — сообщил ему скромно одетый мужчина, который проводил его в дом.

— И уже разлагается?

— Она давно разлагалась, сэр.

У невысокого, но плотного мужчины лет сорока был такой вид, словно ему хотелось находиться где угодно, только не здесь.

— Адская работа, — посочувствовал ему Торн. — Как вас зовут, сэр?

— Норман, ваша светлость, — поклонился мужчина. — Действую по поручению лорда Нортингтона.

Симпатия к нему пропала. Будучи баловнем судьбы, Торн с удовольствием изображал из себя Господа Бога, но по сравнению с лордом Нортингтоном обладал возможностями не более чем полубога.

— Почему в этом принимает участие лорд Нортингтон? — снимая перчатки, поинтересовался Торн.

— Это считается делом государственной важности, сэр.

— Кучка женщин? Неужели дело имеет такое значение?

— Этого я не могу вам сказать, сэр.

Торн надеялся использовать власть герцога, чтобы немедленно вытащить миссис Спенсер и покончить с этим, но понял, что Норман будет держать напуганных женщин, как скряга свои накопленные гинеи.

— Леди еще здесь?

— Под домашним арестом, ваша светлость. Пока что.

— Где они? У меня есть полномочия побеседовать с ними.

Норман колебался, но титул герцога все же одержал верх.

— Две еще в своих постелях, сэр, страдают от горя. Мы заперли их двери, но там находится охранник, который выпустит их, если они попросят. Остальные завтракают в малой гостиной, которая расположена слева от вас, сэр.

— Имена.

— Миссис Аберкромби, мисс Спротт, мисс Флинт и мисс Ившем. Последняя — самая энергичная и, возможно, лидер шайки, хотя и мисс Флинт по-своему очень деловая.

— А две страдающие?

Торн не хотел доказывать своего конкретного интереса.

— Миссис Ормонд и миссис Спенсер.

— Всего шесть? — кивнув, уточнил Торн.

— Их стало меньше, ваша светлость, когда леди Фаулер заболела. Здесь были еще две: мисс Хелена Драммонд и мисс Оливия Драммонд. Ирландки, и, по-видимому, именно они писали предательские статьи. Они скрылись, как только бюллетени были распространены.

— Оставили цыплят коршунам. Полагаю, за ними охотятся?

— Конечно, ваша светлость. Они далеко не уйдут.

Торн задумался. Они, несомненно, планировали свое исчезновение — следовательно, взяли новые имена и изменили внешний облик.

Кивнув в знак признательности, Торн вошел в комнату, и на нем сразу остановились встревоженные взгляды — словно на палаче, подумал Торн.

Четыре леди в целом, произвели на него впечатление бесцветных дам средних лет. Кто-то вздохнул, одна, плача, закрыла лицо носовым платком.

— Леди, — изобразив в меру приветливую улыбку, поклонился Торн, — сочувствую вашему неприятному положению. Я герцог Айторн, и по просьбе определенных доброжелателей сделаю для вас все, что смогу.

— О-о! — воскликнула краснолицая женщина и, поднявшись на ноги, прижала руки к пышной груди. — Мы спасены!

— Слава Богу, — сказала рассудительная на вид дама средних лет.

— Значит, мы можем уйти? Немедленно? — спросила худая.

А четвертая продолжала плакать.

— Я не даю обещаний. Вы замешаны в очень серьезных правонарушениях, леди. Вы позволите мне сесть?

— Бетси, сядьте, — бросила худая. — Неужели вы не понимаете, что его светлость не может сесть, пока вы стоите?

Это, вероятно, была мисс Флинт — вся с острыми углами.

Бормоча извинения, Бетси в полном изнеможении опустилась в кресло. Женщина средних лет — это, по-видимому, мисс Ившем, тем более что она взяла на себя роль главной.

— Можно предложить вам чаю, ваша светлость? — спросила она. — Уверена, мы еще имеем право это сделать.

— Благодарю вас, нет. Быть может, кто-то из вас расскажет мне о произошедших здесь событиях?

Все посмотрели на одну из них — на ту, что все еще вытирала глаза, — и мисс Аберкромби шепнула:

— Беллона!

Богиня войны и, предположительно, леди по фамилии Спротт. Торн понял, что его игра в отгадывание имен глупа.

— Могу я узнать ваши имена, леди?

И снова любезно откликнулась женщина средних лет:

— Я мисс Ившем, ваша светлость. Это миссис Аберкромби… — Она кивнула на полную эмоциональную женщину. — Мисс Спротт. — Она жестом указала направо, а потом напротив: — Мисс Флинт.

Интересно, подумал Торн.

Плаксивая Флинт наконец немного опустила свой носовой платок: землистого цвета кожа, полукруглые очки и брови, почти сросшиеся на переносице, волосы тщательно убраны с лица и скрыты под монашеским чепцом, который завязывается под подбородком.

Торн не понимал, почему все остальные безотчетно обернулись к ней.

— Ах, — почти шепотом заговорила Флинт, — я действительно не знаю… Кроме того, меня не было здесь, когда все произошло. Мэри?

Она обратилась к мисс Ившем, так что, возможно, Норман оказался прав, предположив, что она лидер.

— Ваша светлость, мисс Аберкромби и мисс Спротт пробыли с леди Фаулер гораздо дольше меня, — сказала мисс Ившем, — но я могу рассказать о последних событиях. Уверена: мы жертвы двух змей, зовущихся Хелена и Оливия Драммонд.

— Почему вы называете их змеями, мисс Ившем?

— Потому что они отдали себя в распоряжение леди Фаулер, а потом бессовестно использовали ее. Под конец они сделали все, чтобы погубить нас всех.

Лаконично и, по всей видимости, верно. Мисс Аберкромби начала рыдать, и мисс Флинт снова подняла платок, а Торн сосредоточил все внимание на восхитительно спокойной мисс Ившем.

— Зачем им это делать?

— Назло. Они были — и есть — отвратительные, злобные дамочки.

Она продолжила свой рассказ. Пожертвование в тысячу гиней вызвало огромный переполох, леди Фаулер увидела в этом знак того, что у нее есть тайный приверженец среди знатных людей, и ее самомнение возросло. Было много обсуждений, но именно сестры Драммонд выдвинули идею приобрести печатный пресс. Они предложили это исключительно ради того, чтобы помочь размножать послания, и сказали, что Оливия Драммонд умеет на нем работать, — что действительно оказалось правдой.

— Расскажите о них побольше, если можете, — попросил Торн. — Откуда они приехали?

— Если то, что они сказали нам, правда, то они дочери ирландского джентльмена. Когда он умер, имение отошло кузену, а им осталось только маленькое приданое. Они решили использовать свои денежные средства на борьбу за справедливые законы для женщин и не попасть в пожизненное рабство брака. — Торн, должно быть, удивленно поднял брови, потому что мисс Ившем посмотрела на него в упор. — Это распространенный случай, ваша светлость, потому что какая может быть независимость у замужней женщины?

— И все же большинство женщин предпочитают выйти замуж, если у них есть такая возможность, — мягко возразил Торн.

— Из-за отсутствия выбора. Однако девицы Драммонд узнали о леди Фаулер и приехали, чтобы присоединиться к нам.

— Леди Фаулер принимала всех?

— Всех единомышленников. Существовали естественные ограничения, ведь она не могла приютить в своем доме всех. Сестры Драммонд, имея небольшой собственный доход, сняли жилье поблизости, как и мисс Флинт.

Торн взглянул на мисс Флинт. Если у нее был какой-то доход, то почему не купить приличное платье? Она не переставала вытирать глаза — причем не снимая очков. Очень странно.

Мисс Ившем кашлянула, и Торн снова перевел внимание на нее, однако что-то в плаксивой Флинт не давало ему покоя.

— Хелена и Оливия Драммонд прибыли сюда полные энтузиазма и восторженных отзывов, — продолжила мисс Ившем, — и предложили часть своих денег вложить в дело.

— А леди Фаулер нужны были деньги? Ее великодушие поглощало ее доход?

— Я так не думаю, ваша светлость, но не обладаю такими сведениями.

— Быть может, мисс Флинт знает?

Торн снова обернулся к плаксе.

Какое-то чутье подсказывало ему, что она самое главное лицо здесь, но почему, он не понимал. А потом он заметил на ее носовом платке пятнышко крови, хотя не слышал, чтобы она кашляла, — может быть, у нее чахотка?

Но даже если она смертельно больна, он не позволит ей уклониться от ответа.

— Итак? — требовательно спросил он.

— Я ничего не знаю о доходах и расходах леди Фаулер, — пробормотала она.

— Вы можете доказать, что возмутительная публикация — работа только сестер Драммонд? — обратился он ко всем четырем женщинам.

— А нам кто-нибудь поверит, ваша светлость? — вопросом на вопрос ответила мисс Ившем.

Превосходный довод, признал Торн и задумался над вариантами.

— Меня попросили прийти сюда вчера вечером, когда уже было ясно, что леди Фаулер умирает, а сестры Драммонд убежали. Никто не знал, что делать, — спокойно заговорила мисс Флинт, опустив на колени руки и платок.

— И они обратились к вам?

— Да, хотя я не понимаю почему.

Теперь это была другая женщина, спокойная и умная. И Торн безошибочно понял, что узнает ее.

— Но, Беллона, — сказала мисс Аберкромби, — у вас всегда была ясная голова и вы всегда были уверенной в себе. Думаю, это потому, что у вас есть собственный доход, — со вздохом добавила она. — И потому что вы никогда не подвергались тирании со стороны мужчины. Вы возражали сестрам Драммонд, вы видели их насквозь.

— Нет. Просто они мне не нравились.

— Еще одно проявление великолепной интуиции, — отметил Торн, стараясь держать себя под контролем, ибо когда она заговорила, он понял правду: мисс Беллона Флинт — это Белла Барстоу.

Когда она снова заговорила, Торн отвернулся, чтобы проверить свою невероятную догадку, сосредоточившись на звучании ее голоса.

— Как бы то ни было, ваша светлость, я пробыла здесь всего час до того, как приехали должностные лица и взяли нас под арест, и с тех пор я здесь. Хотя было много общих разговоров, я сама ничего не знаю о мелких подробностях.

Торн слушал, не глядя на мисс Флинт, и у него не осталось сомнений. Потом он снова посмотрел на нее и задал несколько простых вопросов, чтобы окончательно убедиться в своей правоте.

Спасшись от жестокости своей семьи, она присоединилась к женщине, которая боролась, хотя и нелепым способом, за то, чтобы предотвратить такие случаи. Имея небольшой доход, она сняла неподалеку дом. Зачем маскировка? Возможно, она просто больше не хотела быть Беллой Барстоу.

Довольно слабый интерес Торна к этому делу внезапно стал острым как клинок.

Беллона Флинт была его Беллой и, несомненно, являлась лидером, а это грозило ей смертельной опасностью, особенно в отсутствие сестер Драммонд, которым можно было бы предъявить обвинение. Ему следовало привезти Оверстоуна и адвоката, но это можно исправить. Кроме того, ему необходимо поговорить с Беллой наедине, но это придется отложить, он не должен выделять ее.

— Отлично, — объявил Торн, вставая. — Попытаемся установить истину. Я отдам кое-какие распоряжения, а потом вы все, поодиночке, опишете мне последние события.

Торн поклонился всем, стараясь не смотреть на Беллу по-особенному, и вышел, оставив дверь приоткрытой.

— Уже уходите, ваша светлость? — спросил Норман, прохаживавшийся туда-сюда.

Несомненно, это сделало бы его день более приятным.

— Еще нет. Кто у тела леди Фаулер?

— Ее личная горничная, Агнес Хувер. — Норман закатил глаза. — Хочет сама обрядить ее. Кричит, чтобы никто не дотрагивался до ее ненаглядной леди. Надеюсь, что она позволит агентам похоронной конторы положить ее в гроб.

Норман вызвал у Торна раздражение.

— Если кто-то из леди захочет помочь положить леди Фаулер в гроб, вы это позволите?

— Не вижу зачем. Мои приказы…

— Не препятствуйте проявлению скорби. Какой вред они могут причинить? Буду вам благодарен, — добавил он, стараясь не рычать.

Он не любил прибегать к герцогской власти.

Сердитый румянец тронул щеки охранника, но он согласился.

— Если вы так советуете, ваша светлость.

Другими словами, «если вы берете всю ответственность на себя».

— Советую, и очень настоятельно.

Но пожелает ли кто-нибудь из женщин взяться за такую задачу?

Вернувшись в комнату, Торн спросил об этом и получил в ответ молчание и потупленные взоры.

А затем заговорила, конечно, Белла:

— Я возьмусь. Мы все знаем, как леди Фаулер относилась к мужчинам.

После этих слов согласились и мисс Ившем, и мисс Спротт.

Торн вспомнил свой разговор с Беллой о лидерстве. Сейчас он наблюдал именно то, о чем она говорила. Вопреки собственной воле она стала лидером этой печальной стаи и оказалась в опасности.

Торн снова вышел из комнаты, переполненный восхищением и негодованием.