Таинственный граф

Глава шестая

Утром явились Мэб и принесла кучу новостей, которые лишь усилили нервозность Грейс. Она была рада, что Рубен наверху занимается туалетом Анри, и тому не вздумается спуститься к завтраку в гостиную. Слава богу, хоть он ничего не услышит!

Все только и говорят о французах, которые тут крутились, и о мистере Вуфертоне. Якобы они и раньше догадывались, что парень француз, еще до того, как эти французы принялись всех расспрашивать про раненого. Задним-то умом все крепки, вот что я скажу! Вы бы только послушали, чего они по-навыдумали!

— И чего же? — спросила Грейс, стараясь скрыть свою тревогу.

Румяные щеки няньки разгорелись еще пуще.

— Такое, что я вам и говорить-то не стала бы, если б не считала это своей обязанностью.

— Продолжай.

Нянька придала своему лицу мрачное выражение.

— Все гадают, чего французы хотят от этого парня и что собирается с ними сделать мистер Вуфертон. Пошли бы сами к сэру Джеймсу и спросили, если уж им так не терпится!

— Ты хочешь еще что-то сказать! Давай, говори!

Мэб, отдуваясь, принялась за вторую чашку чая,

с неодобрением поглядывая на Грейс. Наконец она со вздохом отставила чашку.

— Говорят, вы не позволили мистеру Мейберри и мистеру Вуфертону арестовать француза. И уверяют, будто догадываются, почему.

— И почему же?

Мэб приняла свой обычный воинственный вид.

— Думаете, потому что парня нельзя поднимать с постели? Как бы не так! А я ведь с самого начала вас предупреждала, мисс Грейс!

Грейс с упавшим сердцем ожидала продолжения.

— Одинокая леди не станет держать джентльмена у себя в доме, если только они не поладили друг с другом. Вот что все говорят. Не сказать, чтобы они уж очень вас осуждали, нет. Не будь он французом, кое-кто даже посмотрел бы на это с одобрением, как я поняла. Говорят, было бы совсем не плохо, если б у вас появился мужчина, с чем я тоже согласна. Но вот что вы выбрали иностранца, многим не нравится. Не нравится, а все-таки хотят, чтобы дело закончилось свадьбой. Говорят, что вам ее так или иначе не избежать.

— Другими словами, они считают, что мы с Анри любовники.

Как ни странно, ее не так сильно расстроили сплетни насчет ее распущенности, как то, что люди берут на себя смелость решать за нее ее судьбу. Грейс знала — люди неодобрительно смотрели на то, что она живет одна, не раз до ее ушей доходило, что ее жалеют из-за того, что хромота мешает ей найти себе мужа. Но выйти замуж из-за каких-то нелепых сплетен — это уж вообще никуда не годится! Как будто такой мужчина, как Анри Руссель, не в состоянии найти себе что-нибудь получше.

Грейс была почти уверена, что сегодня Анри покинет ее. То есть нет, он покинет этот дом, поправила она себя, перебарывая боль в душе. Как раз в этот момент Вуфертон, очевидно, едет к сэру Джеймсу. И сегодня же приедет сюда с ордером на арест.

Она непрерывно думала об этом, сидя в за своим бюро и пытаясь работать, пока, примерно через час, не пришел Джо Пайпер. То, о чем он сообщил, обрадовало ее безмерно.

— Мистер Мейберри просил передать, что сэр Джеймс с дочерью отбыл на побережье к его преподобию и вернется не раньше, чем через два дня.

— Значит, Вуфертон не может получить ордер?! — воскликнула Грейс.

— Нет. А эти французы хотят уехать из «Трех корон» и снять номера у Вуфертона в «Черной лошади».

— Но ведь он не пустит их к себе, папа! — закричала Джемайма.

— У него нет выбора, — заметила Грейс. — Если у него есть свободные номера, он просто не может им отказать. Не станет же мистер Вуфертон нарушать закон!

Джемайма фыркнула.

— А кто сказал, что у него есть свободные места? Даю руку на отсечение, никто его не выдаст, если он возьмет да и откажет французам!

— Не говори ерунды, — сурово одернул ее отец. — Среди контрабандистов наверняка такие найдутся, он же мешает им возить свое бренди. К тому же, может, это даже и к лучшему — если они будут жить у него, ему будет проще присматривать за ними.

— Мейберри что-нибудь еще передавал? — спросила Грейс.

Джо замялся.

— Прямо и не знаю, говорить ли. Это он мне самому сказал, а насчет того, чтобы передать вам, речи не было.

— А ты все-таки скажи мисс Грейс, ей надо все знать, — вмешалась Джемайма.

Джо сердито взглянул на дочь и перевел взгляд на Грейс.

— Ну ладно, думаю, от этого никому хуже не будет. По словам мистера Мейберри, парню лучше находиться здесь, чем где бы то ни было еще. Он говорит, неизвестно, не взбредет ли в голову этим французам заявиться сюда снова, а никто не сможет так ловко сбить их со следа, как Грейс, — так и сказал.

Джемайма просияла.

— Я так и знала, что он это скажет!

— А как насчет доктора Фрита? — вспомнила Грейс.

— Обещался заехать, не дожидаясь, пока Вуфертон и Мейберри получат свой ордер, говорит, хочет проверить, как там рана.

Грейс была почти уверена, что Фрит решит, что раненого можно увозить, он же с самого начала был за это. С этим Грейс ничего поделать не могла. Но пока судьба давала ей отсрочку.

Некоторую странность подметила Джемайма.

— А почему, интересно, сэр Джеймс даже не навестил вас перед отъездом, мисс Грейс? Ведь вы, может быть, захотели бы послать брату письмецо.

— Да, это странно, — проговорила Грейс, вперив взгляд в Джо Пайпера, который быстро отвел глаза в сторону. — В чем дело? Что-то с моим братом?

Джо поежился.

— Ну что я могу сказать? Сэр Джеймс уехал так неожиданно, что до сегодняшнего дня никто и не знал про его отъезд.

— Господи, неужели Серена снова заболела?

— Мистер Мейберри думает, что да, миссис Даверкорт никогда не отличалась крепким здоровьем.

Грейс охватило чувство стыда. Беспокойство, которое она испытывала по поводу здоровья невестки, не шло ни в какое сравнение с ее тревогой за Анри Русселя — иностранца, да вдобавок француза.

Упрекнув себя за бессердечие, она обратилась к Джо:

— Если будете поблизости от Рейнхэм-лодж, может, поспрашиваете там, не было ли какого письма от мистера Даверкорта, после которого сэр Джеймс сразу уехал?

Пайпер заверил, что специально заедет туда и спросит у дворецкого.

— Хотя было бы лучше, мисс Грейс, если бы вы дали мне записку.

Грейс присела у бюро и торопливо набросала вежливое послание, зная, что дворецкий не осмелится отказать в просьбе сестре зятя своего господина. Вручив записку Джо, она попрощалась с ним и пошла наверх — сообщить добрую весть Анри.

Анри осторожно взглянул на ее лицо, пока она садилась на край постели. Она покраснела, или ему кажется? Держится спокойно, словно и не было вчерашнего. Может, он ошибся, заметив в ее отношении к нему то, чего на самом деле нет? Тем лучше. Меньше всего Анри хотел причинить горе этой девушке, с такой самоотверженностью спасавшей его от смерти и защищавшей его.

Он не колеблясь ответил бы на чувства, которые она питает к нему, — а ему показалось, что питает, — если бы мог. Но его положение столь неопределенно. Не надо было поддаваться минутному порыву и целовать ее. Это было нечестно и жестоко. И все же то, как она отпрянула, почему-то уязвило его. Это было глупо, ведь у него и не было грязных намерений. Это совершенно исключено.

— Хотелось бы, чтобы вы были паинькой и смирно лежали в постели, — между тем говорила Грейс, озабоченно глядя на Анри. — Небо послало вам шанс спокойно набраться сил.

Анри улыбнулся.

— Сегодня полежу. Но мне все равно надо время от времени подниматься, иначе как я потом буду ходить? Ноги ослабнут.

Она свела брови.

— Как вы себя чувствуете после вчерашнего, не переутомились?

Так оно и было, но Анри не хотелось добавлять ей забот.

— Я же после этого всю ночь лежал. И, кстати, вы не обратили внимания, что я не стал просить Рубена помочь мне одеться?

Лицо Грейс осветилось улыбкой, которой, как он только сейчас понял, ему так не хватало. От этой улыбки черты ее лица смягчились, серые глаза потеплели.

— Обратила. И не стану ручаться, что, как только я выйду, вы не приметесь тут же одеваться!

Анри рассмеялся.

— Так вот, значит, каким вы меня считаете! Знаете, ma chere, я думаю, мои соотечественники вряд ли сегодня нагрянут к нам. Они, наверное, станут искать сегодня к западу, как им сказал ваш Мейберри. И завтра, может, тоже.

Улыбка исчезла с лица Грейс.

— Так вы думаете, они вернутся?

— Наверняка. Не найдут меня там и вернутся сюда, зная, что здесь я был точно.

Грейс кивнула, и Анри вновь увидел на ее лице встревоженное выражение.

— Да, вы правы. — Только что в ее глазах была безнадежность, но через миг перед Анри уже сидела прежняя собранная, решительная Грейс. — Ничего не бойтесь, я что-нибудь придумаю. Плохо они меня знают!

Анри не удержался, чтобы не засмеяться.

— Браво, ma belle Grace[14]!

Он тут же пожалел о том, что слова эти сорвались с его языка, потому что Грейс залилась краской и в

ее глазах появилось затравленное выражение. Она рывком поднялась с кровати и направилась к выходу.

— Не говорите ерунды, Анри! Если и есть кто-то красивый, так это точно не Грейс Даверкорт!

С этими словами она исчезла за дверью, а он остался лежать, слушая, как она стучит — громче, чем это необходимо — своим ботинком по ступеням лестницы. Да, трудно с ней.

Прошел день, а Грейс так и не появилась.

Дурное настроение не покинуло Грейс и на следующий день, когда ей пришлось принимать множество визитеров. Всем вдруг понадобились ее услуги переписчика.

Первым явился школьный учитель Стэпли — забрать свой трактат. Поскольку он принес записку от дворецкого сэра Джеймса, которую ему передал Джо Пайпер, Грейс встретила его очень радушно.

— Ничего страшного, — сказал он, когда Грейс принялась извиняться за то, что задержала работу. — Мне не хотелось вас беспокоить, вам и так нелегко.

Известие от дворецкого сэра Джеймса лишь усилило тревогу Грейс. Он писал, что господин ничего ему не рассказывал, но ему кажется, что на побережье действительно что-то случилось.

Вскоре после отъезда Стэпли заявился мистер Холвелл, который держал лавку в Рейнхэме. Ему, видите ли, необходимо узнать, не пожелает ли чего купить мисс Грейс. Он собирается послать заказ своему поставщику и хотел бы заодно, чтобы она проверила, правильно ли он все записал.

— Я подумал, может, вы пожелаете приобрести материю на платье, мне предлагают очень симпатичный муслин. Особенно хорош белый.

Сказал бы прямо — на подвенечное платье! Грейс, однако, сдержалась.

— Нет, я пока что обойдусь тем, что у меня есть. Во всяком случае, благодарю вас, что вспомнили обо мне.

Следующим был Билли Оукен, которому понадобилось прочесть письмо, а заодно он предложил сделать ей новые ботинки.

— У меня есть отличный синий сафьян, мисс Грейс, как раз для вас.

Грейс была бы тронута, если б не владевшее ею раздражение. Ушел Билли, и заглянули двое рассыльных, якобы желавшие справиться, правильно ли они идут к Литл-Колд-Харбор. Джемайма, которая, как и Грейс, уже потеряла всякое терпение, без обиняков выпроводила их. Последней каплей в чаше терпения стала жена кузнеца, проделавшая некороткий путь от Рейнхэма лишь для того, чтобы Грейс проверила письмо, которое она написала своему родственнику.

— Я надеюсь, мисс Грейс, что кузен пристроит мою старшую дочь в доме своего хозяина, только не знаю, как получше ее отрекомендовать, и в то же время чтобы они не подумали, будто я преувеличиваю, она же все-таки моя дочь.

Не успела Грейс пробежать глазами письмо, как раздался стук в дверь и на пороге возник Джек Гиббс, портной аж из самого Веннингтона.

— Он хочет показать вам какие-то фасоны, мисс, — недовольно сообщила Джемайма, вводя его в гостиную. Жена кузнеца, направлявшаяся к выходу, остановилась.

Портной, держа шляпу в руке, проговорил извиняющимся тоном, что, мол, у него есть один очень миленький фасон пальто, который ему захотелось показать мисс Грейс.

— Он случайно не французский? — пропищала миссис Джоунс, заглядывая в листок, который портной подал Грейс.

Стоявшая позади нее Джемайма шумно выдохнула сквозь зубы, а Гиббс покраснел. Грейс, решив держаться до конца, сделала вид, будто не слышала, и, осмотрев фасон, отдала лист портному.

— Надеюсь, вы оба извините меня, но я сегодня чрезвычайно занята, сказала она.

Портной беспрекословно двинулся к двери, повинуясь указующему персту Джемаймы. Миссис Джоунс была не из таковских. Подождав, пока Гиббс скроется за дверью, она, понизив голос, приступила к расспросам:

— Это правда, мисс Грейс?

— Что правда? ответила вопросом на вопрос Грейс, с трудом сдерживая себя.

Жена кузнеца завела глаза в потолок.

— Я слыхала, он там, в свободной комнате, уже целую неделю и, говорят, красив как картинка. Я ужасно рада за вас, мисс Грейс, пусть даже он и француз.

Грейс окинула ее ледяным взглядом.

— Боюсь, я не понимаю, о чем вы.

Миссис Джоунс понимающе кивнула.

— О, я все понимаю, это не мое дело. Но мне так хотелось взглянуть на него хоть одним глазком…

К великому облегчению Грейс, на выручку пришла Джемайма. Она приблизилась к настырной гостье и остановилась напротив, уперев руки в боки.

— Если у вас все, миссис Джоунс, позвольте, я вас провожу, — грозно проговорила служанка.

Миссис Джоунс ничего не оставалось, как откланяться. Грейс услышала, как хлопнула входная дверь, и бессильно застыла, уткнувшись лицом в ладони.

— Это ж надо, какая нахальная! — сердито воскликнула Джемайма, входя. — Прямо напролом прет!

Грейс не шелохнулась, и Джемайма сбавила тон.

— Ну не расстраивайтесь вы так, мисс Грейс! — Она погладила ее по плечу. — Не надо, она не стоит того, чтобы из-за нее плакать, а если еще кто заявится, я их просто не впущу, и все!

Грейс подняла голову.

— Ты просто сокровище, Джемайма. — Она взяла служанку за руку. — Спасибо тебе.

Джемайма залилась румянцем.

— Хорошо, хоть мистер Генри ничего не видел, а то бы взбесился.

Грейс заморгала.

— Мистер Генри?

Джемайма передернула плечами.

— Я знаю, что это неправильно, но он мне сам сказал, что не против, если я его буду звать, как у нас принято. А то все А-а-нри да А-а-нри, по-нашему как-то удобнее.

— А что еще говорил тебе Анри? — встрепенулась Грейс.

Служанка, теребя передник, бросила взгляд на часы.

— Господи, вы только взгляните, сколько времени!

Я из-за этих гостей про все забыла! — Она метнулась к двери, на пороге обернулась. — Выпьете кофе, мисс Грейс? Я как раз буду варить для мистера Генри. Он говорит, французы больше любят кофе, чем чай, и я обещала ему сварить.

Подавив непонятное ей самой раздражение, Грейс согласилась выпить кофе. Это глупо, подумала она про себя. Что тут такого, если Анри на дружеской ноге со служанкой? Особенно если учесть, что хозяйка старается проводить с ним как можно меньше времени.

О том, почему она избегает Анри, Грейс старалась не задумываться. Может, страшится сплетен?

Нет, причина в другом, и она прекрасно это понимала. Грейс боялась не сплетен, а самое себя. Поздно спохватилась! Что должно было случиться, уже случилось. И имеет ли смысл избегать его сейчас, когда вскоре ей и в самом деле придется жить без него? Какой от этого толк?

Никакого, ответила Грейс самой себе, чувствуя. как ее заливает горячая волна. Ни для нее самой, ни для Анри, который вынужден лежать там в одиночестве, и ему не с кем поговорить, кроме слуг.

Грейс поднялась из-за бюро и пошла на кухню.

— Джемайма!

Служанка переливала кофе в кофейник.

— Да, мисс Грейс?

— Ты отнесешь поднос наверх, хорошо? Я выпью кофе вместе с мистером Генри. А если кто-нибудь придет, скажи, что меня нет дома.

Джемайма радостно заулыбалась.

— Не беспокойтесь, мисс. Я никого не впущу, разве что придет кто-то, с кем вы наверняка захотите поговорить.

Грейс поблагодарила и стала подниматься по ступенькам. Она при всем желании не могла скрыть своего приближения и потому вошла в спальню с некоторой робостью.

Анри стоял у окна одетый, рука на перевязи. Он явно ждал ее, потому что взгляд его был обращен на дверь, и заговорил, не дав ей даже открыть рот.

— Кто здесь был? Так много людей! Я видел, как они приходили и уходили.

— Лучше не спрашивайте! — махнула рукой Грейс.

— А я все-таки спрошу, — нахмурился он. — Вряд ли у вас всегда так много гостей. Это из-за меня, да?

По лицу Грейс пробежала тень.

— Этого следовало ожидать. В наших местах немного дворян, и, что бы у нас ни происходило, все вызывает всеобщий интерес. Всем стало известно, что у меня лежит раненый мужчина, только приходят они не из-за этого.

— А из-за чего?

Грейс смущенно потупилась, оглаживая руками юбку своего темно-зеленого платья.

— Но вы же француз.

Она явно не договаривала.

— Ну скажите, Грейс. О том, что я француз, они узнали еще несколько дней назад.

Грейс со вздохом подняла глаза.

— Хорошо, я скажу. Только учтите, это только они так думают. Ни одному разумному человеку такое и в голову не придет, но их вряд ли можно назвать разумными людьми.

— Ну так и что они думают?

На миг ему показалось, что она не ответит. Но она ответила:

— Они думают, что мы с вами любовники.

Она смотрела на него с вызовом. Анри знал, что он должен был бы сейчас сказать, если бы намеревался сделать ей предложение. Только она все равно отказала бы ему. Кажется, этого она и боится. Но предложение, сделанное лишь из-за сплетен? Нет, она восприняла бы это как унижение, а он не хочет, чтобы она подумала, будто он на такое способен. Анри помедлил, подбирая слова.

Грейс ждала в холодном отчаянии. Он лукаво улыбнулся, и у нее отлегло от сердца.

— Ничего, и вы, и я — мы оба знаем, что это неправда. И какое нам дело до других? Пусть себе думают что хотят. Я уеду, и все забудется.

В душе Грейс происходила настоящая буря, но она благодарно улыбнулась. Он не унизит ее своим вынужденным предложением. Это было ужасно тяжело — убедиться, что она ему не нужна. Только еще хуже было бы, если б он сделал ей предложение, не испытывая к ней никаких чувств.

— Спасибо! — сказала Грейс.

Голос ее прозвучал искренно, и что-то дрогнуло в душе Анри. Какая жестокая штука жизнь, подумал он.

Этой ночью Грейс спала мало. После визита доктора Фрита — «К моему величайшему удивлению, сэр, вы на пути к полному выздоровлению!» — надежда умерла окончательно. Не то чтобы она в самом деле надеялась, что Фрит запретит поднимать Анри с постели, но все-таки…

Приближалась суббота, а с нею и появление чиновников с ордером, но Грейс почему-то была уверена, что Анри уйдет раньше, может быть, просто для того, чтобы положить конец порочащим ее слухам, тем более что чувствовал себя он необычайно хорошо для человека, всего десять дней назад получившего почти смертельную рану. Когда не было посетителей, он старался побольше ходить и уверял, что ноги у него больше не подкашиваются. Грейс это радовало — и в то же время повергало в уныние.

Она была в растерянности: если Анри останется здесь, то его так или иначе схватят. В ее воспаленном воображение уже не было разницы между англичанами и французами, которые схватят его. Если только она не докажет, что он невиновен. Невиновен в чем?

Мысль о запечатанных письмах посещала ее часто. Если б только знать, почему те французы хотели убить Анри! Припомнив, что Анри говорил в беспамятстве, когда только появился в ее доме, Грейс поняла, что она ошибалась. Эти бумаги нужны Лорио! Вот почему Анри попросил ее спрятать их! Если они его схватят и убьют, у нее останутся доказательства, которые позволят привлечь их к ответственности!

Боясь, что Анри уйдет, не дожидаясь утра, Грейс несколько часов подряд чутко вслушивалась, не донесется ли какой-нибудь звук из его комнаты, и наконец уснула, сломленная усталостью.

Первое, что она сделала, проснувшись утром и вскочив с постели, — заглянула к Анри.

Он спал. Грейс потихоньку подошла к кровати. Закрытые глаза, разметавшиеся по подушке темные волосы — он выглядел таким же беззащитным, как и тогда, когда его принесли. Не было только прежней бледности.

Грейс наклонилась и легонько коснулась рукой его лба, потом, поцеловав палец, дотронулась им до его губ. Анри не проснулся, но в воображении Грейс он открыл глаза и улыбнулся ей, и у нее подпрыгнуло сердце. Однако видение исчезло, и перед ней снова было его спящее лицо.

Тихо вздохнув, она повернулась и пошла к двери, не видя, как Анри открыл глаза и следил за ней до самой двери.

Он позавтракал, как обычно, в постели, но отказался от помощи Рубена и стал одеваться сам. Парень с таким изумленным видом следил, как он натягивает новую рубашку и штаны, купленные для него в Веннингтоне, что Анри рассмеялся.

— Не расстраивайся, mon ami[15]. Ты же видишь, я прекрасно справляюсь сам.

— Да, сэр, но вы же действуете левой рукой!

— Ничего страшного, немного трудновато, но если двигать осторожно, то не больно.

Рубен все порывался помочь Анри надеть штаны и лишь отмахнулся, когда тот похвалил его за то, что купил нужный размер.

— Я тебе потом вышлю деньги, когда у меня будут английские гинеи.

— Да это и стоит-то всего несколько шиллингов, мистер Генри. Вообще-то они не годятся для джентльмена.

— Вполне даже годятся. А сейчас подай-ка мне сюртук.

Тут Рубен окончательно уперся, так что пришлось принять его помощь.

— Перевязь, сэр, — сказал Рубен, складывая платок по диагонали.

— Не надо, обойдусь без нее.

— Как это? А что скажет мисс Грейс?

— Не беспокойся! Я ей все объясню. Впрочем, ладно, давай ее сюда на всякий случай.

— Возьмите, если вдруг рука заболит, подвесите ее, хорошо?

Анри взял платок и сунул в карман. Потом с ухмылкой посмотрел на Рубена.

— Как у меня волосы, в порядке?

— Да, сэр.

— А галстук?

— Все в полном порядке, мистер Генри.

— Merci. Ну, а теперь мы можем предстать перед мадемуазель Грейс.

Анри направился в гостиную. Грейс сидела за столом и пила чай. Увидев Анри, она на мгновение замерла, и он наблюдал, как она подрагивающей рукой ставит чашку на стол.

— Значит, вы уходите, — проговорила она безжизненным голосом.

Анри почувствовал себя до смешного виноватым. Не говоря ни слова, он подошел к столу и отодвинул стул. Затем, стараясь оттянуть время, с улыбкой показал на чайник.

— А для меня что-нибудь осталось?

— Я думала, вы предпочитаете кофе, — сказала Грейс, не отрывая от него взгляда.

— Надо привыкать. Англичане пьют чай.

Грейс бессознательно облизала губы, и Анри странным образом ощутил тяжесть внизу живота. Быстро справившись с ней, он бросил взгляд на ее шею, где убегало под высокий ворот платья красное пятно. Она снова была в синем платье, и Анри неожиданно подумалось, что синее больше подходит к ее серым глазам, чем зеленое.

— Вы намерены остаться в Англии?

— У меня нет выбора, mon chere.

Грейс занялась чайником, изо всех сил борясь с желанием попросить его не уходить. Погруженная в борьбу сама с собой, она и не заметила, как чайник качнулся, и чай выплеснулся ей на платье.

— Господи, какая я неловкая, — пробормотала Грейс, ставя чайник на стол. Она протянула чашку Анри и стала оттирать пятно на платье.

— Вы делаете только хуже, — заметил Анри. Она подняла глаза.

— Вы что, разбираетесь в таких вещах?

— Я во многом разбираюсь, — усмехнулся Анри. — Помощники во Франции обходятся без слуг.

— Правда?

Анри пожал плечами.

— Я платил консьержке, чтобы иногда убирала и готовила для меня, но в основном все делал сам. — Он посерьезнел. — Знаете, без слуг оно как-то надежнее.

Грейс вдруг стало страшно.

— Кто-то выдал вас Лорио?

Он пристально посмотрел на нее.

— Давайте не будем говорить о предательстве, mon chere. В моей стране это стало — как бы это сказать? — образом жизни.

Грейс с испугом подумала, что, наверное, и Анри был вынужден действовать так же. То темное, что она угадывала в нем, стало как будто еще ощутимее. Уже не впервые в душу ее закралось подозрение, что, очевидно, было в его прошлом нечто неприглядное, за что власти осудили бы его. Ей полагалось бы действовать с ними заодно, а вместо этого она сидит тут и радуется, что он решил взять свою судьбу в собственные руки. Дай бог, чтобы ему не пришлось жалеть о том, что она стала на его сторону!

Анри с несколько брезгливым выражением маленькими глотками пил чай.

— Куда вы пойдете? — спросила Грейс.

— Сначала на север, Жан-Марк ведь ищет, наверное, на западе. Дальше сам пока не знаю, буду путать следы, но надо как-то связаться с французами, которые живут здесь.

— В Лондоне?

Анри кивнул.

— Рубен нарисует мне, как добраться до… как же он называется? — Илфорда, а там сяду на дилижанс до Лондона.

Кто эти французы, которые помогут ему? — подумала Грейс. Эмигранты? Было ясно, что Анри хорошо продумал свой побег. В голове у Грейс вертелось множество вопросов, но она ограничилась самым насущным.

— У вас есть деньги?

— На дилижанс хватит, а в Лондоне я поменяю франки на гинеи.

— У вас нет багажа. Вы что, покинули Францию налегке?

— Я ничего не мог взять с собой, кроме портмоне. Нельзя было, чтобы кто-то догадался, что я убегаю из Франции. Особенно при моей должности.

— Помощника?

— Вот именно. К тому же я знал, что Жан-Марк и Этьен следят за мной. Мне не удалось их обмануть.

— Понятно.

Разговор иссяк. Грейс молча пила чай, стараясь не встречаться глазами с Анри. На душе у того было тягостно, и накопившееся раздражение вдруг прорвалось в том, что он со стуком поставил на стол чашку и выкрикнул:

— Фу, до чего же противный этот чай! — Глядя на Грейс, он схватил ее за руку. — Грейс, вы что, святая? Почему вы ни о чем меня не спросите? Вы что, не хотите знать, почему я так поступаю? Не могу поверить!

Грейс стоило большого труда сохранить присутствие духа. Она отставила чашку и положила руку на его запястье.

— Я и так все знаю, Анри. И какой смысл протестовать? Никакого! Вас это все равно не остановит. Да я и не хочу вас останавливать — ради вас самого.

— Я обязан вам своей жизнью, а вы ничего не требуете от меня. Это… это неестественно!

Грейс не сдержала улыбки.

— Может, естественнее было бы, если б я предалась слезам, хотя, признаюсь, мне и в самом деле хочется заплакать. Может, я должна жаловаться и укорять вас: мол, все будут говорить, что вы разрушили мою репутацию, а потом бросили?

— Вы действительно так думаете? — с испугом спросил Анри.

— Какая разница? — пробормотала Грейс. — Мы с вами договорились не обращать внимания на сплетни. Если не я, то другие забудут про все очень скоро.

Анри сжал ее руку.

— Вы забудете, Грейс. Как забываются сны.

Грейс захотелось сказать, что этот сон она будет

помнить всю жизнь, но пусть лучше он этого не знает. Он должен быть свободен — и телом, и душой. Она принужденно улыбнулась.

— Со временем забуду, Анри.

Он кивнул и наконец отпустил ее руку, лицо его было непроницаемо. Грейс вдруг вспомнила про шляпу.

— Ваша шляпа! Ее нашли там, где в вас стреляли. Мейберри решил, что она одного из тех, кто на вас покушался. Но все трое приходили в шляпах, так что она, наверное, ваша.

Анри передернул плечами.

— Бог с ней, со шляпой. Обойдусь и без нее.

— Но пальто вам необходимо. Я сейчас пойду найду его. Оно вам будет великовато, Констант выше вас и шире в плечах, но это ничего. И для маскировки пригодится. А волосы свяжите в пучок сзади, так у нас носят.

Анри возразил: дескать, волосы хоть как-то скрывают лицо. Их спор был прерван громким стуком во входную дверь.

Грейс вскочила.

— Ну, если принесло еще какого-то бездельника…

Но это было совсем другое. Через минуту дверь

гостиной тихонько открылась, и на цыпочках, приложив палец к губам и вытаращив глаза, вошла Джемайма. Грейс застыла на месте.

— Что там?

Джемайма подошла к ней и прошептала: Мисс Грейс, там эти… французы!