Там, где обитает чудовище…

Глава 16

Аид-Генес хмуро наблюдал за стражами, уносящими едва дышащих людей в выделенный им отдаленный барак, какой когда-то использовали как дополнительное хранилище продовольствия. Предварительно сняв со здания консервирующие чары, он приказал своим ратникам сносить туда тела. В просторном помещении уже поставили наспех созданные магией кровати и укладывали люд, каким сразу же занимался Веро-Мо. Аид скорбно подумал: если свалившиеся на его Заводь несчастья продолжатся в том же духе, вскоре не только рабочих рук не останется, но и единственного одаренного лекаря лишится, уж слишком на того свалилось много нагрузки.

Полуобернувшись, Генес вскинул голову к окнам собственного кабинета, находя в нем встревоженную помощницу, особу, что с первой встречи бередила его разум и душу похлеще иных вопросов и проблем. От созерцания бледной Ясень, благодаря стараниям преданного его роду Веро-Мо, с едва заметными отметинами, что остались от ран, нанесенных неверными, Генеса отвлек подошедший Алво-Керр.

— Лекарь подтвердил, мой лорд. Это мор.

Генес промолчал на столь очевидные вещи.

— Милорд, я бы посоветовал не содержать проклятых заразой служек, разумней выкинуть их за пределы Заводи, дабы уберечь здоровых людей от опасности заражения.

Аид покачал головой, вымолвив сурово и непреклонно:

— Мор не опасен заражением, Алво-Керр, зараза магического происхождения и не передается от человека к человеку, она появляется из ниоткуда, и мотивы её, как и мотивы черной леди, не ясны. Мор просто забирает избранных им людей, не разделяя ни в чем.

— И все же я бы рекомендовал вам избавиться от всех зараженных.

— Я ценю твое беспокойство, Алво, но теперь все, кто находится в Заводи, — мои люди, под моей защитой и ответственностью, выгонять никого без особенно веской причины, какой является лишь одно — доказанное пособничество в черноделье, как, несомненно, и само черноделье, я не могу, но в целях безопасности барак будет изолирован.

Страж и старый друг в одном лице поклонился милорду, принимая его слово как свое.

— Возьми Инель-Бо и проверьте остальных слуг, если кто-то еще подвергся заразе — немедленно переведите в изолятор.

— Так точно, милорд! — стукнув себя по грудине, закованной в доспех, Керр отбыл исполнять наказ лорда, а сам лорд вновь взглянул на окно, только девушки в нем уже не было.

Генес помрачнел. Ясень-Ра, милая горожанка, умная, по-своему добрая девушка, однако хозяин заводи, как только на первый взгляд невинная девчушка переступила порог секретарской, почуял в ней смердящий подвох, впрочем, те мерзкие ощущения и в некотором роде недоверие могли быть обусловлены чрезмерной похожестью Ра на его покойную невесту. Он хотел в это верить.

Он в полной мере не знал, настигло ли его собственное проклятие в лице этой девушки, и, будь его воля, знать не хотел, только лишь защищать Ра, быть ей опорой и оберегом от дурных намерений, просто быть рядом и заботиться о нежной, будто лепесток розы, горожанке. Только он не мог. Не мог позволить себе столь глупые слабости, пока не убедится, что Ра в самом деле так уж проста, но чутье и магия подсказывали, это, увы, совершенно не так.

А пока его первоочередная задача — разобраться с нависшим над городом страшным грехом, многие годы беспощадно уничтожающим Туманный Грот, и Генес стоял на пороге развязки.

Несколько лет назад после долгих поисков и изысканий ему в руки попались древние фолианты — дневники первого призывателя. К горькому сожалению Генеса, язык повествования, так же, как и сами книги — древний, основанный на первородной магии, и по сей день он тратил немало времени, чтобы дневники расшифровать, и потихоньку у него то начало получаться.

На текущий момент Аиду-Генесу известно: некто потратил уйму сил, в том числе — свои жизненные, чтобы призвать чертовщину в лице леди и напустить ее на их городок. Чтобы уничтожить проклятие, требуется сыскать призывателя, призвать призываемого и обоих убить серебряным, закаленным луной и светом клинком. Подобный имелся у Генеса, он потратил немало усилий, чтобы сготовить такой, и вот на той неделе у него все получилось, дело осталось за одновременно малым и нет.

Генесу грела душу мысль: вскоре все закончится, уже следующей ночью — перелом извремени, когда видно сразу две полярных луны и туман спускается к земле, и вместе с тем грудную клетку давила отчаянная грусть. К своему глубокому сожалению, он практически был уверен в личности призывателя, в особенности, когда древнейший кристалл очевиденья, доставшийся Генесу с великим трудом, отозвался черным пламенем на ману и кровь.

Заслышав шум приближения, он повернулся к бегущей в его сторону легко одетой Ясень, невольно пред глазами Аида промелькнули образы его первой встречи с невестой.

Принцессу в Заводь доставили ранним утром; заметно напуганная, маленькая, но гордая пичужка взирала на род Генес притворно спокойно и неосознанно жалась к стоящему позади нее безмолвному стражу. Зычно представив младшую из двенадцати принцесс Бостоны, страж безжалостно подтолкнул маленькую леди к шагнувшему навстречу вместе с отцом Аиду.

Он помнил, как стянул со своих плеч меховую накидку, набросил на хрупкие плечики изумленной принцессы, взял ее ледяные руки в свои, согревая, под одобрительным взглядом отца (хотя в тот момент ему не требовалось никаких одобрений) тихо проговорил стандартную фразу приветствия, дополнив, что в его доме принцессе нечего бояться, ловя ее неуверенную светлую улыбку.

Аид помнил, как был зол, только узнав в свои совсем юные годы о помолвке с чужачкой, и не желал слышать уверений матушки о как минимум десятке лет отсрочки и воспитании девушки под себя, но, увидев вместо варварской дикарки невинный хрупкий цветок, смягчился, уже не считая затею столь дурной блажью. Она понравилась ему, и он ее… потерял вместе со всем родом, оставшись один на пепелище городского гнезда.

— Милорд! — звонкий голосок Ясень-Ра развеял набежавшие нежданные воспоминания. Осмысленно взглянув на девушку, Аид с тоской отметил, как прекрасно смотрелась бы в волосах Ра распустившаяся весенняя роза, и мотнул головой, запрещая себе сравнивать Ясень с покойной Расель. Отстегнув булавень накидки, набросил ее на плечи смущенной таким жестом Ясень. Девушка благодарно поклонилась.

— Милорд, — тихонько, — чем я могу быть полезной? Я умею ухаживать за больными…

— Ничем, Ясень-Ра, — твердо обрубил Генес. — Ты ничем не можешь им помочь. Опускается туман. Ступай в комнату.

— Но… — под потемневшим взглядом хозяина Ра запнулась, скоромно потупившись, и низко опустила голову. — Как прикажете, хозяин. Вот, — она протянула камею на ладони, — возьмите. Благодарю за защиту и возможность…

— Оставь при себе.

Сметенная до глубины души Ясень-Ра наблюдала за неторопливым шагом Генеса в сторону бараков, стискивала пальцами пропахшую лордом накидку и не знала, что думать. В ее груди расползалась черная необъяснимая пустота, не на шутку тревожило предчувствие скорой беды и падения. А ведь она так и не доложила лорду о той ночи и о городе тоже, но последнее и без нее мог доложить хозяину Алво-Керр.

До легкой боли сжимая в кулаке камею, Ра побрела во флигель.

Мансарда замка

В полутемном помещении, освещаемом лишь магическими потрескивающими свечами да льющимся лунным мягким светом из приоткрытого стрельчатого окна, Аид усердно готовился к сложному, чудовищно затратному ритуалу, какой несведущий человек запросто мог назвать так порицаемым и запретным повсеместно чернодельем. Его пальцы скользили по ветхому фолианту, перо порхало по свитку, четко и емко выписывая в памятку требующиеся по ритуалу этапы. Не дай магия ошибиться хоть в одной последовательности, и черновая морящая угроза станет висеть над городом еще пять с лишним лет; Аид не верил, что у Туманного есть столько времени.

…Перо дрогнуло, когда до слуха лорда донесся истошный, полный животного ужаса крик. Щека милорда дернулась, челюсти сомкнулись так плотно, что послышался скрип зубов. Вскинувшись, маг неуловимо быстро повернул голову к окну, взглянув на него черными провалами глазниц. Взвыл ветер, взметнув мужские волосы и донося до ушей женский плач. Пальцы схватили древко пера, заскрипевшее под натиском силы, взъяренный лорд осторожно уложил писчее на бумагу и, резко поднявшись, огненным смерчем перенес себя на вязкую от тумана тропку между двух домиков, краем сознания отмечая начинающий пробуждаться народ.

…Чутье повело его дальше к изолированному бараку.

Он сразу нашел ее взглядом, дрожащую, ошеломленную, лишь в одной полупрозрачной рубахе и босиком на стылой, мокрой от тумана земле. Ясень-Ра стояла возле неведомо каким образом распахнутой дверцы, какую он лично запечатывал на ночное время, и, зажав ладонью рот, пальцем указывала в сумеречный проем. В широко распахнутых, горящих фосфорным отсветом фиалковых глазах плескались непонимание и страх.

Генес молча поставил девушку на деревянный порожек, предварительно набросив ей на стопы легкое согревающее заклинание, и вошел в помещение, тут же прикрывая изгибом локтя нижнюю половину лица. От тлена смерти и смрада гниющих заживо тел мага на секунду затошнило. Ему сразу же бросились во внимание три распластанных на постели тела, три девушки смотрели на него пустыми глазницами, во взломанных грудинах отсутствовали сердца, судя по искривленным посмертным гримасам, досталось служанкам особенно крепко.

Помрачнев, Аид выбрался наружу, с удовольствием глотая свежий воздух, и обратился к тут же ринувшемуся к нему стражу.

— Лекаря Мо, срочно. Этой ночью к несчастным явилась леди.

Притихший немногочисленный народ тихо ахнул и, к удовлетворению Генеса, не смотрели подозрительно на помертвевшую Ясень, на этот раз не виня девушку ни в чем. В отличие от одного человека… Впрочем, и тот не винил.