Тайна Морин

ГЛАВА 7. ЖЕЛАНИЕ

В этот момент голова Клаудии с грохотом обрушилась на стол, она, видимо, задремала. Идан с горечью заметил её испуганные полные обиды голубые глаза, моментально наполнившиеся слезами. Он тут же подбежал к девушке, и осмотрел наметившуюся шишку.

— Ох, мне так жаль, дитя, верно, это очень больно.

В ответ Клаудия только кивнула, и утёрла слёзы тыльной стороной ладони.

— Иди ко мне, — нежно сказал Идан, наклонился к девушке, и, положив левую руку Клаудии себе на шею, легко подхватил её.

Она сонно прижалась к его груди, маленькая, хрупкая и такая беззащитная.

"Лёгкая, как птичка…" — подумал Идан, и сердце его в этот момент исполнилось невиданной нежности, что не осталось без внимания Морин.

— Следуйте за мной, я покажу комнату, где она сможет поспать, — резко сказала хозяйка дома, переключая внимание гостя на себя.

Морин снова шла впереди Идана, соблазнительно виляя бёдрами, но он в этот момент не замечал ничего. Всё его внимание было сосредоточено на маленьком личике девочки, так похожей во сне на фарфоровую куклу.

Женщина провела Идана через холл и дальше по бесчисленным коридорам, вскоре они очутились в просторной спальне.

— Можете оставить её здесь, о ней позаботятся, — деловито сказала она, указывая на большую кровать. — А вы идите за мной, я покажу вам вашу спальню… — с этими словами она многозначительно улыбнулась, и пошла к выходу из комнаты.

Идан ещё пару секунд смотрел на спящую Клаудию, но странное притяжение, влекущее его к Морин, заставило следовать за ней. Она шла по коридору впереди него, её бёдра плавно двигались из стороны в сторону, он чувствовал её пьянящий аромат, слышал шелест платья и стук каблуков о паркет. От этого у него снова закружилась голова, как днём в магазине, а детородный орган напрягся до боли. Ему неистово хотелось схватить её сзади, задрать это чёртово платье, и вонзиться в мягкую тёплую плоть между ногами.

— А вот и ваша комната, — слова Морин вырвали его из плена сладострастных сидений.

Женщина толкнула одну из дверей, и Идан последовал за ней. Посреди комнаты стояла огромная кровать, на которой без труда разместились бы человек пять. Идан, вдруг, явственно представил, как на этой кровати лежит Морин, бесстыдно задрав юбку, и расставив ноги. Её груди белели в темноте источая матовое свечение, а тёмные соски стояли пиками от возбуждения.

Идан потёр глаза ладонью, и снова увидел пустую кровать. Морин же стояла рядом, и слегка улыбалась.

— Располагайтесь, гер Бауэр, и сладких вам снов, — проворковала она, заглядывая парню в глаза.

— Благодарю вас, фрау Остхофф. И вам доброй ночи.

Она кивнула, и своей мягкой походкой направилась к выходу, оказавшись за дверью, она снова заглянула в комнату Идана.

— Моя комната прямо напротив вашей, на случай, если что-то понадобится, — она улыбнулась, и вышла, притворив за собой дверь.

Идан стоял посреди комнаты в полном смятении. Из головы не шло это похотливое видение, в котором Морин вела себя как уличная девка, бесстыдно выставляя свои прелести.

"Я, право, схожу с ума…" — подумал он.

Мысли сумбурным вихрем вертелись в его голове, чему способствовало и выпитое за ужином вино.

"Что она имела ввиду, говоря, что её комната напротив моей…"

Его мысленный взор преодолел стены, и ворвался в покои Морин, где служанка помогала снимать ей платье. Вот она расстёгивает жёсткий корсет, стягивает тяжёлое платье, под ним тонкая нательная сорочка. Её пышные груди с острыми сосками явственно видны под тонкой тканью, а ниже живота темнеет треугольник. От этих видений напряжение внизу живота усилилось до боли, в глазах у него потемнело, а в голове пульсировала мысль:

"Если я не оприходую её прямо сейчас, мне придётся выброситься в окно… Сейчас или никогда…"

Идан решительно дёрнул ручку двери, в два шага пересёк коридор, и без стука открыл дверь Морин. Она стояла посреди комнаты ногами в большом медном тазу, а служанка лила из кувшина воду, чтобы женщина могла омыть себя. На ней была точь-в-точь такая сорочка, как из видения Идана, тонкая почти совсем прозрачная. Служанка замерла в немом испуге. Морин же, кажется, совсем не испугалась, и даже не была удивлена. Она так и замерла в тазу, задрав сорочку выше тёмного треугольника.

Идан секунду стоял в замешательстве, а потом рванул с места как дикий зверь в прыжке за добычей. Он бесцеремонно схватил Морин на руки, и бросил её на кровать. Служанка спешно покинула комнату, забрав таз, и плотно прикрыв за собой дверь. Сорочка Морин так и была задрана до живота, Идан жадно впился глазами в то, что предстало его взору. Он расстегнул пуговицы на штанах, высвободил свой орган, и притянул к себе притихшую Морин, насаживая её на себя.

В глазах у него потемнело, потом он увидел ворох золотистых искр и среди них Морин, извивающуюся под ним. Она стонала сладостно и порочно, совсем как блудливые девки в домах терпимости. Внутри у неё было так узко, так туго, словно у неё никогда не было мужчины. Он неистово вонзался в её влажные глубины, умоляя небеса о скорейшем освобождении. Идан почувствовал, как освобождается в неё тёплыми толчками. Морин лежала на кровати, растрёпанная и притихшая, её сорочка внизу была мокрой от его семени. Вместе с желанным освобождением на Идана обрушилась волна отчаяния и стыда.

"Проклятье, что я натворил?" — в панике подумал он, осматривая обстановку в комнате.

Он обессиленно упал на колени, пряча лицо в ладонях. Всё тело его напряглось в ожидании удара, крика, упрёка, но она мягко взяла его руки, и взглянула ему в лицо.

— Я уже думала, что ты не решишься… — снисходительно сказала она.

— Прости, я не знаю, что на меня нашло… Я не такой, Морин…

— Нет, ты именно такой как надо. Настоящий мужчина, несмотря на молодость, — она нежно смотрела на него, будто он не сделал ничего дурного, а напротив, порадовал её.

— Ты… Ты не злишься на меня? — отчаянно спросил он.

— Напротив, я ждала этого…

Морин была перед ним в своей сорочке, а он стоял на коленях в спущенных штанах. Идан обнял её ноги, и прильнул к ним губами, её аромат пьянил, и кружил голову не хуже вина. Он медленно поднимал её сорочку покрывая поцелуями восхитительные белые ноги, поднимаясь всё выше к храму блаженства. Лишь только его губы легли на заветный треугольник, покрытый мягкими тёмными волосами, его достоинство снова воспряло. Она взяла его лицо руками, и взглянула ему в глаза.

— На этот раз, сделай это медленнее, — прошептала она, её глаза сияли похотью и желанием.

Он мягко уложил её на кровать, быстро разделся догола, и принялся за её наряд, развязывая ленту за лентой, обнажая её. Через несколько минут она предстала перед ним нагой, во всей красе. В свете свечей он заметил мелкие пятна на её руках, какие бывают у старух, но отмахнулся от этой мысли. И груди её были не такими уж полными и стоячими, скорее мягкими и дряблыми.

Но его мужской орган был налит кровью настолько, что казалось вот-вот взорвётся. Он снова вошёл в неё по самое основание, и вновь темнота поглотила всё сущее, а затем вспышка и золотистые искры. Морин извивалась, и крутилась под ним, меняя положение тела, раздвигая и сжимая ноги, так что он не мог насытиться ею. Но вот долгожданный конец настал, он отдал ей своё семя, и обессиленный упал на кровать без сознания.