Тайна опозоренной жены (СИ)

Глава 22

Я прикинула в уме свои возможности и возможности мужа. При мысли о том, что любой суд посчитает моего мужа более чем достойной кандидатурой для воспитания ребенка, меня затрясло мелкой дрожью бессилия. Это означало только одно. Кристиана у меня отберут!

— Так! Не падай духом где попало! — прошептала я себе, сжав кулаки.

Карета остановилась, а я выдохнула. Рано еще об этом думать! Еще не было проверки! Сейчас я искренне надеялась, что ребенок окажется не от законного супруга.

Я посмотрела на Адриана, который выглядел весьма замотанным и уставшим.

— Вот мы и приехали, — произнес он, глядя на меня сказочными глазами. Мне казалось, что его глазам на меня смотрит целая вселенная.

Нужно было что-то сказать в ответ. Не банальное. Не затертое. Не замусоленное. Нужно было поблагодарить его за заботу и за все, что он для меня делает, хоть и не обязан.

Я разомкнула губы. Но так ничего и не смогла сказать.

— Я… — выдохнула я.

В этот момент мой голос надломился. Внутри поднялась волна эмоций, которые тут же сдавили горло. Как много должна вместить короткая фраза ответа! Как передать ему то, что при мысли о том, сколько он сделал для меня, у меня слезы наворачиваются на глаза? Как передать тот странные свет и тепло, которые наполняет меня изнутри. Трепетный, ослепительно яркий свет признательности, рвался наружу. Слова столпились в горле комом, а я тщательно выбирала, что сказать. А сказать хотелось очень многое. «Ты так красив… В тебе столько благородства… И какой-то внутренней силы… И если мой ребенок будет хоть немного похож на тебя, я буду самой счастливой мамой на свете!».

— Спасибо вам, — прошептала я, сдерживая слезы.

Такое короткое и скупое слово «спасибо», в котором таилось столько эмоций, получилось каким-то мятым, каким-то неловким. Но на большее я была просто не способна, чтобы не разреветься.

— Не стоит благодарности, — произнес Адриан, вздохнув.

Я проглотила слезы и вышла из кареты. Эмоции переполняли меня, когда я направлялась к дому. Я с грустью понимала, что Адриан не видит во мне женщину или объект для воздыханий. Я была в этом более, чем уверена. Я для него, скорее, бездомный котенок, ради которого он остановил карету, чтобы забрать его, вылечить и накормить.

И почему-то эта мысль почему-то портила настроение.

— Ваши покупки! — произнес хрипловатый, немного простуженный голос кучера, который нес мои коробки в сторону двери.

— Спасибо, — кивнула я. — Поставьте здесь…

Я постучалась. Карета все еще стояла на месте, хотя кучер уже вернулся на козлы.

«Он ждет, откроют мне или нет!», — пронеслась в голове мысль.

— Кто там? — спросил дрогнувший голос Анны за дверью.

— Это я! — произнесла я, вздыхая.

Дверь открылась, а я вошла в наш холл.

— Я все купила, — произнесла я, видя, как служанки налетают на коробки. — Будем пробовать. Где Кристиан?

— Он здесь! Мы сегодня хорошо покушали, много спали, — послышался с лестницы голос кормилицы. От сердце отлегло. С крохой все в порядке.

— Тетушка на вас ужасно обижена! — шепнула Анна, склонившись к моему уху. — Она считает, что вы вели себя недостойно. И целый день бухтела.

— Мне плевать, обижена она или нет! — отмахнулась я, радуясь, что с ребенком все в порядке.

— Госпожа привезла нитки и краску! — зашелестели служанки, разбирая коробки.

Я чувствовала себя уставшей, когда на лестнице появилась тетушка Мэйбл. Ее губы были поджаты, а сама она выглядела, как оскорбленная добродетель.

— Мне с вами нужно серьезно поговорить! — произнесла тетушка Мэйбл дрогнувшим голосом. — О вашем недостойном поведении!

Я кисло взглянула на нее, понимая, что новость о проверке я приберегу на финал.

— Так, нам нужна большая комната! — прищурилась я. — И перчатки! Сейчас мы попробуем окрасить нити! Так что несите сразу туда!

Служанки понесли все направо, а я свернула за ними. К своему стыду, я еще не до конца изучила дом и не была и в половине комнат.

— Если вы хотите поругаться, то можете ругаться, пока я занимаюсь нитками, — произнесла я, видя, как тетушка Мэйбл спешит ко мне.

Мы втащили коробки в огромную бальную залу, а я осмотрелась, понимая, что некогда здесь проходили званые вечера, балы, и все это выглядело наверняка очень красиво. Но сейчас она мне нужна была для другого!

— Какие тонкие! — послышался шелест удивленных голосов над коробками.

— Принесите нашу шаль! — попросила я, видя, что тетушка Мэйбл роится коршуном вокруг меня.

Я взяла моток тончайших нитей и нашла кончик. Я направилась в конец зала, слыша, как сопящая от негодования тетушка спешит за мной.

— Несите молоток и гвозди! — потребовала я, осматривая стену. — Я не хочу, чтобы краска пачкалась…

— Вы ведете себя ужасно! Что подумает о вас ваш муж! Вы понимаете, что своими руками разрушаете ваше семейное счастье! — строго произнесла тетушка Мэйбл, пока служанки растерянно смотрели на меня.

— Молоток и гвозди, — потребовала я, слыша, как кипятится тетушка Мэйбл.

— Но к молотку и гвоздям должен прилагаться мужчина! — заметила Анна. — Чтобы забил!

— Вы, главное, принесите. А мужчины, их хлебом не корми, дай гвоздь забить. Так что как только вы принесете, какой-то клюнет и заглотит наживку! — усмехнулась я, видя замешательство. Кто-то из девочек выпорхнул из комнаты, пока я прикидывала, на каком расстоянии натягивать струны.

— Семья, моя дорогая, это — самое ценное, что есть у женщины! — заметила тетушка Мэйбл. — Вот только послушайте! Одну девушку отец предложил в счет карточного долга семье драконов. У старшего не было на тот момент невесты! А вот у младшего невеста была. Разумеется, девушка настроилась выйти замуж за старшего герцога, но тот отказался и приказал младшему жениться на ней. Он бросил свою невесту и женился на ней. Их брак не был счастливым, ведь вместо того, чтобы любить мужа и бороться за семью, эта девушка все еще любила его брата. И однажды скромно призналась ему в любви в библиотеке. При этом сохраняя достоинство, разумеется! Это вы сейчас признаетесь в любви, словно весь мир должен знать. Но тогда все было очень скромно! Едва слышный шепот и полуопущенные ресницы. О, она боялась даже глаза на него поднять, ибо была хорошо воспитана! Первый девичий румянец, который обагрил ее щеки. Ей было так неловко и стыдно, что она не могла выдавить ни слова… Лишь тихое: «Я люблю вас!». И больше ничего.

Тетушка Мэйбл прокашлялась.

— Но даже это скромное признание стало ее роковой ошибкой. Негодяй старший брат тут же сказал об этом младшему. И все! Семьи не стало! — в сердцах заметила тетушка. — А потом ее выгнали из дома, и она вернулась домой с позором. Она потом вышла замуж, но неудачно. И снова была вынуждена вернуться домой. Ее муж узнал о ее неблаговидном поступке и вернул ее родителям. Репутация ее была безнадежно испорчена, и она осталась старой девой. И одна из ее младших сестер взяла ее к себе в дом на правах экономки! И теперь она пытается наставить на путь истинный свою племянницу! Вот видите, к чему приводят опрометчивые поступки! Она лишь тихо прошептала: «Я вас люблю!», а вы в открытую разъезжаете в карете с незнакомым мужчиной!

Я прослушала ее как радио.

— Приличной девушке не следует садиться в карету с чужим мужчиной! Ведь может случится, все что угодно! А вы проделали такой долгий путь! За это время могло случится все, что угодно! — дрожащим от негодования голосом произнесла тетушка.

— Не переживайте, ничего не случилось! — отмахнулась я, поглядывая на двери.

— Я была уверена, что вы поехали к мужу, чтобы вымолить у него прощения! — заметила тетушка Мэйбл. — Вам удалось?

— Я даже не пыталась, — заметила я, снисходительно глядя на ходячие семейные ценности. — Если муж — ухожук, то пусть перебирает лапками! Честно, мне уже надоела эта тема!

— Вы должны что-то сделать, чтобы вернуть вашего мужа! — настаивала тетушка. — Немедленно! Напишите ему трогательное письмо! Вам нужно вымолить у него прощения! Может, вам стоит воспользоваться магией! Я слышала, что некоторым удается вернуть мужа при помощи колдовства!

— Ваш молоток! — произнесла запыхавшаяся Анна, а я взяла увесистый молоток и вытащила из коробочки гвоздь.

Я взвесила молоток в руке, как вдруг тетушка Мэйбл вспыхнула, как факел.

— Вы что? Собираетесь забивать гвозди? — обалдела она.

— О, нет, что вы! Это же не пристало благородной леди! — усмехнулась я, чувствуя себя веселой и злой. — Я решила провести один магический ритуал на возвращение мужа! Вы же сами сказали, что все средства хороши!

Я повернулась к служанкам.

— Девочки, внимание… Сейчас используем древнюю магию по возвращению мужа, — усмехнулась я. — Запоминайте!

Я положила молоток на пол рядом с гвоздями.

— Дорогой! Забей гвоздь! — в шутку крикнула я в пустоту зала.

Разумеется, никто не отозвался. Никто не бежал, сломя голову, не рвал на себе камзол, не выпрыгивал из штанов.

— Никого нет, — заметили служанки. Они выглядели так, словно приняли мою шутку всерьез.

— Нужно усилить действие заклинания, — улыбнулась я, беря молоток и приставляя гвоздь к стене. — Хороший муж, если таковой есть, как увидит, как ты забиваешь гвоздь, взорвется от негодования, разбрызгается ругательствами, отберет молоток и забьет гвоздь сам!

Какая мужская психика выдержит погнутой шляпки, криво забитого гвоздика, раскуроченной стены? Да никакая! Он обложит тебя матом, чтобы тебе было уютней и теплей, выхватит молоток и примется показывать, как это делается правильно!

Я несколько раз ударила по гвоздю. Вниз посыпалась алебастровая лепнина. Один кусок попал мне на туфлю. Гвоздь вошел в стену на удивление легко.

— Не сработало? — усмехнулась я, глядя на закрытую дверь в зал. — Надо пробовать еще. Путь из столицы неблизкий! А вдруг он шел, шел к карете и передумал?

К концу стены служанки что-то заподозрили, поэтому весело хихикали, а тетушка Мэйбл всерьез ждала, что дверь распахнется, и в зал влетит растрепанный муж, только что с дороги, с криком: «Дай сюда молоток!!!». А если прислушаться, то можно услышать хрипы загнанных лошадей.

Даже стена напротив, украшенная гвоздями никак не исправила ситуацию.

— Не работает ритуал, — вздохнула я. — То ли муж не тот, то ли магия так себе…

Я смотрела на расстроенную тетушку Мэйбл, а потом переводила взгляд на ряд гвоздей.

Подойдя к коробке, я взяла моток ниток и привязала конец к гвоздю и потянула нитку через весь зал. Там я привязала ее, продела моток и подвесила его рядом.

— Несите перчатки! И свечи! Все свечи, которые есть в доме! И шаль! — требовала я, глядя на белую нитку, которая идет через весь зал. Скоро здесь все будет в таких нитках. И тогда у меня появится шанс оставить ребенка себе! Кто станет отбирать его у богатой женщины?

Мне принесли кожаные перчатки с красивым бантиком.

— Так, сейчас читаем инструкцию к краске, — выдохнула я, шлепая перчатки на столик.

Бумажка, которая была обмотана вокруг флакона, тут же развернулась в моих руках.

— Чтобы окрасить нитки или ткань вам нужно обеспечить все меры предосторожности… — прочитала я. — Краска очень стойкая. Так что постарайтесь делать все в перчатках. Помните, для высыхания краски нужно несколько часов. При приеме внутрь обращаться к некроманту. При попадании в глаза — в магический консилиум. При попадании на кожу — смиритесь. Это — навсегда! Избегайте яркого солнечного света в процессе высыхания.

— Шторы задернуть! — потребовала я, видя, как служанки бросились задергивать шторы на высоких окнах, выходящих в сад.

Я надела перчатки, стащила со служанки передник и размотала старинную шаль. Ага! Сначала синий, потом он переходит в фиолетовый…

Я стала брать капельку краски на перчатки и растягивать цвет по нитке.

— Фиолетовую сюда! — потребовала я, входя во вкус.

Мне тут же сунули фиолетовую. Я ловко выдавила на руку и синюю и филетовую, немного смешав их. Потом синей становилось все меньше, а фиолетовой все больше, пока синюю не отложили в сторону.

— Получается! — обрадовались девочки. — Глядите, как красиво!

Я с гордостью смотрела на плавный переход краски, чувствуя, как улыбаюсь.

— Вот он, один из секретов! — прыгала счастливая Анна. — Госпожа его разгадала! А я — то думала, как они это делают! А тут прямо так плавно вышло!

Дальше дело пошло быстрее. Я докрасила нить до конца за полчаса. Перчатки были цветными, а я с восторгом смотрела на результат.

— Мы молодцы! — улыбнулась я. — Вы поняли, как это делается?

— Да!!! — почти хором выдали девушки. Я видела, как горят у них глаза.

— Только в перчатках! — предупредила я.

И они принялись наматывать на гвозди нитку, пока не кончился моток. Получилось зигзагами.

— У меня получилось! — обрадовалась Анна.

Она сияла, а чувствовала прилив надежды.

Мы переместились в комнату, где пробовали крючки и вязку. Пока что нитки были обычными, неокрашенными. Но нам нужно было разгадать технику. В чем-то я была права. Это было похоже на тунисское вязание. Но при этом оно отличалось…

— Дайте — ка сюда! — заметила Милдред. — Вы неправильно делаете… А что если вот так…

Я взяла у нее из рук Кристиана, видя, как Милдред ловко провязывает петельку. Она провязала еще один ряд, а мы приложили его к шали.

— Получилось! — выдохнула я, глядя на довольную Милдред с благодарностью. — Мы это смогли!

— Я просто подумала, а что если петельку… — бормотала польщенная Милдред, когда мы снова и снова прикладывали кусочек к образцу.

Послышался стук в двери.

— Нитки высохли! — крикнула Анна. — Я проверила их бумажкой! Бумажка чистая!

— Неси! — нетерпеливо потребовали мы.

Через десять минут Анна внесла клубочек.

— Ну, пробуем! — прошептала я, слыша, как сердце гулко бьется.

Сначала вязала я, потом Милдред, пока я нянчила кроху. Милдред провязала двадцать рядов и передала все Розе. Роза долго не могла запомнить, как мы это делаем, а на третий раз поняла. Получился длинный лоскутик с красивым переливом узора.

— Мы это сделали! — прошептала я, рассматривая звезды. — Только как он делал звезды, я еще не поняла…

— Я крашу новый, да? — спросила нетерпеливая Анна, а мы кивнули. Она ускакала прочь.

Время было уже за полночь. Я ломала голову над тем, как сделать эти чертовы звезды.

— Приличные девушки в это время уже спят! — проворчала тетушка Мэйбл. — Вы время видели?

— Пусть спят, кто им мешает? — усмехнулась я, думая над тем, как сделать звездочки… Они крошечные, но благодаря им ткань сверкает…

— Вы можете это сделать завтра! — настаивала тетушка.

— Завтра нам будет некогда. Завтра сюда приедет муж, королева и целый консилиум магов! — ответила я. — И будут проверять, чей ребенок!

— О, боги! — сраженная новостью тетушка упала в кресло. — Почему вы сразу не сказали!

— А зачем? — спросила я, понимая, что шаль занимает у меня куда больше мыслей, чем приезд королевы.

— Вы наш дом видели? — задыхалась тетушка. — Нельзя принимать королеву в такой ужасной обстановке. Это — крайняя степень неуважения!