Тайная жемчужина

Глава 21

Это было изумительное утро. Флер проснулась, хорошо выспавшись, полная энергии и надежд. Дождь прекратился, хотя небо все еще было закрыто облаками. Она вспомнила свой вечерний визит и улыбнулась при мысли, что у нее все еще есть друзья.

Но у нее так мало времени, подумала она, спускаясь по лестнице к раннему завтраку. Мэтью может приехать домой в любой момент. Он должен был догадаться, что она отправится в Герон-Хаус, а не в Лондон. А догадается ли? А вдруг решит, что она уехала, чтобы надежно спрятаться, затеряться? Лондон для этого – наиболее подходящее место, и он станет разыскивать ее там. Если только не вздумает узнать в конторе дилижансов, куда она брала билет.

Энни уехала. Флер это огорчило. У нее было много вопросов, которые она хотела бы задать своей бывшей горничной относительно драгоценностей. Но времени для размышлений и сожалений не оставалось.

– Чапмен, – спросила она за завтраком дворецкого, – куда увезли хоронить тело Хобсона? – Она покраснела, прямо задавая этот вопрос, – среди слуг это вызовет появление слухов и разного рода толков.

– Я не знаю этого, мисс Изабелла.

– Тогда пришлите ко мне кого-нибудь, кто знает, – сказала она.

– Я не уверен, что есть такой человек, – ответил Чапмен, никогда не отличавшийся особой откровенностью.

– Но кто-то же должен был отвезти тело, – возразила она. – И возможно, кто-то присутствовал на похоронах. Один из его друзей? Или все сделал сам лорд Броклхерст?

– Да, мисс, его светлость. С ним был Флинн. Он и сейчас с его светлостью.

– Тело везли отдельно, как я понимаю, в фургоне. Кто правил лошадьми?

– Ярдли, мисс, – ответил дворецкий.

– Тогда пришлите ко мне Ярдли, будьте добры.

– Он уехал, мисс Изабелла. По-моему, куда-то в Йоркшир. Он получил там новую работу.

– Понимаю, – сказала она. – Едва я завожу разговор о похоронах Хобсона, тут же оказывается, что причастный к этому человек уехал.

– Ярдли делал все это вместе с его светлостью. Его светлость был так расстроен тем, что случилось.

Флер отложила салфетку: есть совсем не хотелось.

В конюшне была та же история. Никто не знал, куда отвезли тело Хобсона. Тело отвозил Ярдли. А Флинн отвез туда его светлость на следующий день, но никто не помнил, чтобы Хобсон рассказывал, откуда он родом.

Вернувшись в дом, она отправилась в утреннюю комнату, которую очень любила. Кузине Кэролайн она не нравилась: та жаловалась, что у нее от прямого солнечного света всегда болит голова. А Амелия редко вставала рано. И поэтому Флер казалось, что эта комната принадлежит только ей.

Сейчас она подошла к окну, посмотрела на цветник и аккуратно подстриженные ряды кустов.

Пожалуй, так ничего и не удастся узнать. Но самым неприятным было то, что Флер плохо понимала, что именно она должна узнать. Ей и так почти все было известно. Она убила Хобсона случайно. Мэтью отвез его тело, чтобы похоронить на родине. Мэтью также подбросил драгоценности кузины Кэролайн в ее саквояж и сделал так, чтобы их обнаружил кто-то другой. Даже если бы она имела возможность поговорить с Энни, то все равно не смогла бы доказать, что не брала драгоценностей.

Возможно, Флер поступила глупо, что не уехала в Лондон, где у нее был хоть какой-то шанс на спасение. Слуги смотрят на нее так, будто она постоянно носит в одной руке топор. Вот когда Мэтью вернется, все и начнется. Или, скорее, все завершится. И, несмотря на все заверения Мириам и Дэниела, она не верила, что кто-то или что-то может спасти ее. Она не сможет доказать свою невиновность.

Но хватит. Она больше никуда не побежит. Она там, где должна быть.

Эти мысли быстро уступили место другим. За деревьями появился экипаж, и он приближался к дому.

У нее сразу похолодели руки и сердце забилось так, будто готово было выскочить из груди, его удары глухо отдавались в ушах. Лицо покрылось холодным потом, ей послышалось даже какое-то жужжание.

Она отвернулась от окна, села на краешек кресла, держа спину прямо и сложив руки на коленях. Только бы не лишиться чувств, думала она.

У нее еще есть пять минут. Он увидит ее спокойной. Она не должна показаться ему покорной и униженной.

И она не примет от него никаких предложений, даже если он хорошо подготовился. Ни в коем случае не примет.

«Пожалуйста, о Боже, дай мне силы выдержать все это! – молча молилась она. – Прошу тебя, о Боже!»

Она не встала с места и не подошла к окну, даже когда звуки подъезжающего экипажа раздались под самым окном.

Только выпрямилась, гордо вскинула подбородок и постаралась собраться, чтобы выглядеть спокойной.

Когда дверь открылась, она поднялась с кресла, и вслед за Чапменом в комнату вошел он.

Флер не сразу поняла, что это не Мэтью. У нее перехватило дыхание, она не верила собственным глазам.

– Я приняла вас за Мэтью, – сказала она. – Мне показалось, что это его экипаж. Я думала, что это он приехал.

Но это был не Мэтью. Этот человек не представлял для нее опасности, он был спокойным и излучал тепло. Он был ее убежищем, всем в этом мире, ее надеждой и лучом солнечного света. Он сделал шаг вперед и раскрыл ей свои объятия, и Флер тут же оказалась в них, не сообразив даже, как смогла так быстро преодолеть разделявшее их расстояние.

– О, я приняла вас за Мэтью! – повторила она, чувствуя, как ее обволокло тепло его тела, ощущая мощные мускулы его бедер и прижимаясь грудью к его твердой груди. – Я думала, что это Мэтью! – Она с наслаждением вдыхала запах его одеколона и чувствовала у своего уха его теплое дыхание.

– Нет, это я, любовь моя.

Флер гладила его плечи, чувствуя их силу и крепость, а он бормотал ей слова утешения. Она смотрела на его смуглое суровое лицо, которое не надеялась больше увидеть, и подняла руку, чтобы потрогать шрам, так хорошо ей знакомый.

– Я думала, что никогда больше вас не увижу, – сказала она. Она ощущала его близость всеми своими чувствами: зрением, осязанием, обонянием, но только не разумом. Это было сильнее разума. Его лицо расплылось перед ее глазами.

Она смотрела на его губы, когда он говорил. Слушала звуки его низкого голоса. Потом закрыла глаза.

И почувствовала себя в полной безопасности, объятой теплом, укрытой его силой. Флер вдруг приоткрыла рот и ощутила сильное желание, которое обожгло ей горло, пронзило болью грудь и отозвалось внизу живота.

Не открывая глаз, Флер запрокинула голову, а он оторвал свои губы от ее рта и начал жадно целовать ее в шею, прижимая к себе сильными руками.

– Вы в полной безопасности, любовь моя, – сказал он ей на ухо. – Никто теперь не сможет причинить вам зло.

Любовь моя. Любовь моя. Он – герцог Риджуэй. И он приехал ради нее из Уиллоуби-Холла.

Она оттолкнула его, повернулась и прошла к окну. Воцарилось молчание.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Я не хотел, чтобы все вот так получилось.

– Что вы имеете в виду, зачем вы приехали? Я ничего не украла из вашего дома, если не считать одежды, которую купила в Лондоне на ваши деньги. Можете забрать ее, если хотите.

– Флер, – спокойно сказал он.

– Меня зовут Изабелла, – поправила она его. – Изабелла Брэдшоу. Мои родители называли меня иначе, но только они. Но вы не мой отец.

– Почему вы убежали? Вы не доверяете мне?

– Нет, – ответила она, повернувшись, чтобы взглянуть на него. Он был ее клиентом в гостинице «Бык и рог». Она посмотрела на его руки, которых так боялась. – А почему я должна доверять вам? И я вовсе не убегала. Я покончила с этим и вернулась домой. Я здесь родилась. В этом самом доме, это мой дом.

– Да, теперь я наконец вижу вас в привычной для вас обстановке. Вы ждете, что ваш кузен вернется сюда? И ждете самого плохого?

– Это не ваша забота, – сказала она. – Зачем вы приехали? Я не вернусь к вам.

– Нет, я не буду забирать вас обратно. Флер. Вы не мебель в классной комнате моей дочери, и я не увезу вас снова ни в один из моих домов.

Флер отвернулась к боковому столику и стала перебирать цветы, стоящие в вазе. Сердце ее сжималось от боли.

– Не стану пытаться устроить вас еще где-то. Я приехал, чтобы освободить вас. Флер.

– Я никогда не была у вас в рабстве. За деньги, которые вы заплатили мне, я отплатила своим трудом. Одежду можете забрать с собой, когда будете уезжать. Меня нечего освобождать, я ничем вам не обязана.

Он сделал шаг по направлению к ней, но тут раздался стук в дверь, и она оцепенела. Дверь открылась.

– Преподобный отец и мисс Бут здесь и хотят поговорить с вами, мисс Изабелла, – доложил дворецкий, бросив короткий взгляд на герцога.

– Проводите их сюда, пожалуйста, – сказала она, почувствовав громадное облегчение.

Она поспешила им навстречу, чтобы обнять Мириам и улыбнуться Дэниелу.

Герцог прошел к тому окну, у которого она только что стояла.

– Мириам, Дэниел, – сказала она, – могу я представить вам его светлость герцога Риджуэя? Мои друзья Мириам Бут и преподобный Дэниел Бут, ваша светлость.

Мужчины раскланялись. Мириам сделала реверанс. С обеих сторон последовали испытующие взгляды.

– Его светлость приехал убедиться, что я благополучно добралась домой, – сказала Флер. – А теперь он собирается уезжать.

– Я вовсе не намерен делать это, – возразил его светлость, закладывая руки за спину. – Мы только что говорили и не пришли ни к какому соглашению. Правильно ли я понимаю, что вы друзья Флер и уже успели поговорить после возвращения мисс Брэдшоу?

– Мы были здесь вчера вечером, – сказал преподобный Бут, выходя вперед. – Мисс Брэдшоу снова среди тех, кто любит ее, ваша светлость. И мы защитим ее. Вы можете больше не беспокоиться о ней.

Герцог наклонил голову:

– Вам будет приятно узнать, что лорд Броклхерст через несколько дней сделает публичное заявление, что смерть его слуги наступила в результате несчастного случая и о преднамеренном убийстве не может быть и речи, равно как и тревога относительно якобы украденных драгоценностей не имеет под собой никаких оснований. Не было никакого воровства, чистое недоразумение.

Подруга с улыбкой схватила за руки онемевшую от удивления Флер.

– Если такое заявление не будет сделано, – продолжил герцог, – хотя я и не вижу реальных причин, которые могут этому помешать, то предстоит судебное разбирательство, где мисс Брэдшоу, несомненно, будет оправдана, и возникнут серьезные обстоятельства, вследствие которых лорд Броклхерст сам может быть обвинен в преступлении против нравственности.

Мириам снова обняла Флер и рассмеялась.

– Я знала это, – сказала она, – я все знала, это просто смешно! Изабелла, дорогая, вы холодны как лед.

– Надеюсь, ваша светлость, что вы не обнадеживали бы так мисс Брэдшоу, если бы не имели для этого серьезных причин, – заметил преподобный Бут.

– Я никогда не поступил бы столь бесчестно и жестоко, – ответил герцог. Флер смотрела на него расширившимися глазами. – У меня был длинный разговор с Броклхерстом, я узнал всю правду, и теперь он, полагаю, прекратит преследование. К тому же при нашем разговоре присутствовал свидетель, о чем он поначалу не знал.

– Мэтью признал всю правду? – спросила Флер.

– Да, он признался во всех своих намерениях и целях.

Думаю, что вам больше нечего бояться его, Фл.., мисс Брэдшоу.

Она закрыла лицо руками, а Мириам продолжала радостно смеяться.

– Что за прекрасное утро сегодня, – сказала Мириам. – Я чувствовала себя виноватой, что не открыла сегодня школу, но теперь я довольна, что так поступила.

Флер казалось, что голос подруги звучит откуда-то издалека.

– Ей надо присесть, – услышала она другой голос. Сильные руки взяли ее за плечи и помогли опуститься в кресло.

Кто-то погладил ее волосы.

– Все это уже в прошлом, Флер. Я же сказал вам, что вы в безопасности.

Герцогу Риджуэю понравилась Мириам Бут. Она оказалась именно такой подругой, какая нужна Флер – эмоциональной, но и практичной, приветливой и ласковой. Как только Флер немного оправилась от потрясения, Мириам увела ее в комнату, несмотря на протесты.

Но граф совсем не был уверен в том, что ему понравился Дэниел Бут. Да, этот светловолосый и привлекательный мужчина показался ему спокойным и добрым, в такого могла влюбиться любая женщина. Да еще его духовное одеяние – все это делало его неотразимым, подумалось его светлости.

И он явно был озабочен судьбой Флер. Как только дамы покинули комнату, преподобный Бут начал задавать вопрос за вопросом, пока не узнал все подробности этой истории.

– Такой человек не может занимать видное место в обществе, – сказал он. – Его следует привлечь к ответственности. К сожалению, это вызвало бы у Изабеллы ненужные волнения. Полагаю, что ваше предложение устроит всех.

– Я пришел к такому же убеждению, – сказал его светлость. – Что касается меня, то я вывел бы этого человека на чистую воду, но боюсь, что это не вполне в интересах мисс Брэдшоу.

Преподобный Бут посмотрел на него испытующим взглядом.

– Мисс Брэдшоу не следует оставаться здесь, – сказал его светлость, – хотя я уверен, что ей больше не грозит опасность со стороны ее кузена. Но я не считаю, что леди ее положения может вернуться в мой дом в качестве гувернантки моей дочери. Я постараюсь разыскать Брэдшоу и убедить его выделить ей необходимое содержание, пока она не достигнет двадцати пяти лет. Если это не получится, я постараюсь найти ей пожилую леди в качестве компаньонки.

И снова этот взгляд, заглядывающий ему в душу.

– Мне кажется, что вы сделали гораздо больше, чем должен сделать наниматель по отношению к тем, кто от него зависит, – сказал преподобный Бут. – Изабелле повезло.

Но теперь она снова среди друзей. Мы с сестрой уже обсуждали ее планы на будущее. Теперь, когда мы знаем, что ее не отдадут под суд, она вольна сама распоряжаться своей судьбой.

И один из этих планов предусматривает женитьбу священника на Флер, подумал его светлость. Возможно, и она хочет того же, но в таком случае ей придется как-то объяснить некоторые события, которые произошли с ней во время пребывания в Лондоне. Может быть, этот брак – лучшее, что может произойти в ее жизни. Она собиралась раньше выйти за него замуж, но смерть слуги Броклхерста все изменила. Возможно, она любит его, и он тоже хорошо относится к ней.

Однако герцог вовсе не был уверен, что ему понравился этот Дэниел Бут.

И все же ему придется уехать. У него нет более причин оставаться здесь, тем более, что ее друзья собираются помочь Флер устроиться где-то вне Герон-Хауса. Ему оставалось только дождаться се появления, попрощаться и отправиться в обратный путь.

Он вернется в Уиллоуби менее чем через неделю после своего отъезда. Снова увидит Памелу. Возможно, к тому моменту Томас уже уедет, и он появится как раз вовремя, чтобы поддержать Сибиллу, страдающую от разлуки. Хотя, конечно, она не пойдет на сближение с ним.

Он вернется домой и постарается обо всем забыть. И надо сделать это как можно скорее. Зачем откладывать?

Он принял приглашение на ленч, и там снова рассказал всю историю молчаливой Флер и говорливой Мириам. Но Флер не выглядела радостной, как этого можно было ожидать. Конечно, груз испытаний последних месяцев только что свалился с ее плеч, и она все еще не могла привыкнуть к мысли, что все плохое позади, что она свободна от всех подозрений. Шрамы в ее душе останутся надолго.

Он встретился с Флер взглядом и увидел в ее глазах застывшее сомнение и боль. Ему захотелось протянуть ей руку, спросить, что он может для нее сделать.

Но он больше не мог помочь ей. Риджуэй потупился.

Когда она обдумает события последних месяцев, то может прийти к выводу, что он – тот человек, который доставил ей наибольшую боль. А что, если эта мысль уже приходила ей в голову?..

Он должен уехать немедленно, едва закончится ленч.

– Так, значит, вы согласны жить в коттедже мисс Гален, Изабелла? – спросила Мириам Бут. – И помогать мне в школе, как мы раньше намеревались? Это было бы чудесно, не так ли? Но это только до тех пор, пока не устроится все остальное. Возможно, мы сумеем убедить теперь лорда Броклхерста, и он даст согласие… – Она улыбнулась. – Ну, хотя бы перестанет вести себя как тиран.

– Мне надо подумать, Мириам, – ответила Флер. – Да, мне кажется, это хорошая идея. Мне всегда нравился коттедж мисс Гален.

– Ты не находишь, что Изабелле сейчас трудно собраться с мыслями, Мириам? – заметил преподобный Бут. – Ей нужно время, чтобы обдумать свое будущее. А мне надо вернуться в деревню. Сейчас у меня время посещения больных.

Ты пойдешь со мной?

Мириам отодвинула свой стул и поднялась.

– Да, – сказала она. – Если только вы не хотите, чтобы я осталась с вами, Изабелла.

Флер покачала головой и улыбнулась.

Преподобный Бут тоже встал из-за стола и вопросительно посмотрел на герцога.

– Я отправлюсь домой днем, – сказал его светлость. – Не согласитесь ли прежде пройтись по саду, мисс Брэдшоу?

– Да, – ответила она, не взглянув на него.

Преподобный Бут внимательно посмотрел на обоих, и герцог понял, что этот человек совсем ему не нравится.

– Как хорошо, что вы приехали, – сказала Флер, – и сделали то, что сделали. Благодарю вас, ваша светлость.

Они шли рядом по саду, не касаясь друг друга, и видели, как преподобный Бут и Мириам отъезжают в деревню.

– А вы несчастливы, – сказал он. – Почему?

– Да нет, я счастлива, – возразила она. – Может ли быть иначе? Несколько месяцев я жила в страхе, что рано или поздно меня повесят. Это не совсем приятная перспектива. А вчера я вернулась сюда и увидела, что все смотрят на меня как на убийцу и воровку. Надо было как-то восстановить мое доброе имя.

– Да, это так. – Некоторое время он молча шел рядом. – И что теперь?

Она долго не отвечала ему.

– Я приехала сюда, чтобы разобраться, что же произошло тогда, – вымолвила она наконец, – или получить какие-то доказательства моей невиновности. Похоже, что мне теперь уже не нужны эти доказательства. Но осталось так много вопросов, на которые нет ответа. Я буквально уперлась в каменную стену.

– Объясните мне, – попросил он.

– Моя горничная уехала на другое место службы. Она была среди тех, кто обнаружил драгоценности в моем багаже. Я хотела бы знать, где их нашли. Были ли они тщательно спрятаны или лежали сверху? Если бы я была воровкой, то с моей стороны глупо было бы класть их в саквояж сверху, не так ли?

– А был ли ваш саквояж заперт?

– Нет, конечно, нет, – сказала она. – Я ведь собиралась просто переехать в дом священника.

– И он был оставлен в брошенной без надзора двуколке возле дома?

– Да. Конечно, да. Я поступила бы очень глупо, если бы оставила такие дорогие вещи на улице. Я бы скрыла их каким-то образом или спрятала на себе. Но я даже не знаю, что там было, какой формы, размера эти вещи. Но так или иначе, Энни уехала, и мне некого спросить.

– Это плохо, – сказал он. – Но я найду ее, если это так важно для вас.

– Мистер Хаутон? – спросила она, слабо улыбнувшись. – Нет, даже не это моя главная забота. Очень плохо, что я не могу найти Хобсона.

– Этого слугу? Разве он не покоится на церковном дворе на глубине шести футов?

– Его тело отправили на родину, чтобы похоронить там.

Но никто не знает, где это. Конюх, который сопровождал гроб, сейчас в Йоркшире, а кучер, который был тогда с Мэтью, все еще находится с ним. Это был Ярдли, он помогал Мэтью положить тело в гроб и доставить его на место… Мне очень важно увидеть могилу Хобсона, – продолжала она. – Я не убийца, но все же это я явилась причиной его смерти. Если бы со мной не случилась истерика и я не оттолкнула бы его, он не упал бы и остался жив. Это я убила его. Так говорит моя совесть. Как мне жить с этим? Я хочу во всем разобраться…

– А вы не можете сбросить это бремя со своих плеч, признав: тот человек сам во всем виноват, и ваш кузен тоже несет за это ответственность? Вы же можете убедить себя, что вашей вины тут нет.

– Да, – сказала она. – Разумом я это понимаю. Но воспоминание о том, что я его толкнула, а он упал и умер, всегда преследует меня. Я понимаю, что это глупо. Но я не хочу задерживать вас, ваша светлость. Воспользуйтесь дневным светом для вашей поездки.

– Но ведь должен же быть человек, знающий, откуда родом Хобсон? У него были друзья среди слуг? Или в деревне?

– Не знаю, я этого не знаю.

– Мы должны выяснить это. Я попытаюсь использовать своего секретаря и выяснить все необходимое. Я спрошу людей в деревне. А вы не поговорите еще раз со слугами?

– Я уже говорила почти со всеми. Они ничего не знают; кроме того, надо помнить, что они – слуги Мэтью, а не мои.

Да и это не ваша забота, ваша светлость. Вам ведь надо возвращаться домой.

– Домой? – спросил он, останавливаясь на дорожке и беря ее за обе руки. – Я хочу видеть вас счастливой. Флер, и совершенно свободной. И не могу покинуть вас, пока не увижу, что это так.

– Но почему?

– Вы сами прекрасно знаете почему, – сказал он, отпустив ее руки, повернулся и пошел в сторону конюшен.

Она бросилась за ним.

– Из-за того, что вы тогда сделали? Но ведь я стояла возле театра именно с этой целью. Не вы, так подошел бы кто-то другой. Может быть, не в ту ночь, а в следующую.

Он внезапно остановился и снова взял ее руки в свои.

– Слава Богу, что это оказался я, – сказал он, глядя на нее горящим взором. – Да, слава Богу, что это был я. – Он отпустил ее руки. – Вернусь рано утром. Надеюсь, что смогу привезти вам какие-то новости.

Он ушел, а она стояла и смотрела ему вслед.

Ее преследовала мысль: у нее появилась отсрочка на один день. А завтра он попрощается и уедет навсегда. Завтра он уедет навсегда.

Завтра.