Тайная наследница

7.Ида Февраль 1887 года

Ида скорчилась под кроватью, закрывая уши сжатыми в кулаки руками.

— Уходи!

Даже несмотря на разбушевавшуюся за окном летнюю грозу, шум, издаваемый призрачным псом у нее в голове, не давал покоя. Казалось, животное скребет когтями по двери, словно посланный из ада демон, готовый разорвать Иду.

— Что тебе от меня надо? — крикнула она, не столько испуганно, сколько сердито. — Почему ты не оставишь меня в покое?

Призрачный пес завыл.

— Агги! — позвала Ида. — Ты тоже это слышишь? Агги!

Но подруга, крепко спавшая в своей комнате дальше по коридору, не ответила. Никто не придет ей на помощь.

— Это все сон, — сказала себе Ида, — просто сон. Это не на самом деле…

Стараясь стать еще меньше, она напряглась и почувствовала, как ее что-то кольнуло. Ида увидела длинную шляпную булавку, которую давно потеряла.

— Это не на самом деле… просто дурной сон…

Словно желая доказать это самой себе, она схватила булавку и провела ее концом по плинтусу. На нем остался короткий неглубокий след. Краска облупилась. Девушка принялась за дело с необычайной яростью.

Ида, уходи, — нацарапала она на плинтусе.

Что-то сильно ударило в оконное стекло. Снаружи бушевала гроза. Еще удар. Пронзительно вскрикнув, Ида выбралась из-под кровати, сжимая в руке булавку.

Девушка выскочила в коридор и помчалась в темноте к лестнице, предназначенной для слуг. Когти призрачной собаки стучали по половицам где-то позади нее.

— Держись от меня подальше! — крикнула Ида, не решаясь оглянуться и посмотреть, что же это было на самом деле.

Она побежала вниз, перескакивая через ступеньку.

На последней лестничной площадке девушка поняла, что призрачный пес больше не гонится за ней. Она остановилась и прислушалась. Было тихо, лишь дождь шумел за окном да раздавалось ее тяжелое дыхание. Ида прижала руку к груди, чувствуя, как часто бьется ее сердечко.

— Оно ушло, — сказала она сама себе. — Конечно, это всего лишь сон и сейчас я проснусь…

Ида подняла голову и посмотрела на два пролета, пройдя по которым, можно было бы попасть в ее маленькую комнатку, но у нее не было желания повторять все это в обратном порядке. Из кухни лился свет.

— Вот где Агги, — прошептала себе под нос Ида. — Теперь понятно, почему она не вышла.

Ида спустилась по последнему лестничному пролету и заглянула в приоткрытую кухонную дверь, ожидая увидеть там подругу, заваривающую себе чай, но поняла, что никакой Агги там нет — она, должно быть, крепко спит наверху. В кухне находился совсем другой человек.

Сэмюель был босиком, в ночной сорочке и жилете. Он сидел на корточках перед дровяной печкой. Удивление Иды сменилось любопытством. Ей нечасто доводилось наблюдать за Сэмюелем со стороны. Было странно видеть его таким. Нельзя сказать, чтобы без щеголеватой одежды он казался ей менее привлекательным, однако все же был совершенно другим. Взгляд приковывали части тела, которые обычно были скрыты — лодыжки и ступни ног. Они показались Иде вполне заурядными. А чего она ожидала? Сейчас Сэмюель выглядел уязвимым, как маленький потерявшийся мальчик.

До ноздрей Иды долетел запах жженой бумаги.

Сэмюель что-то услышал и обернулся. Девушка отпрянула в темноту и застыла. Одна ее нога стояла на ступеньке, другая — почти на границе света и тени, за которой мужчина мог бы ее увидеть. Ида не решалась пошевелиться, боясь, как бы скрип ступенек не выдал ее присутствия. Теперь Сэмюель был не виден ей, а она — ему, вот только, если молодой человек решит подкрасться к двери, она также не услышит осторожных шагов его босых ступней по каменным плитам пола.

Ида предпочла бы, чтобы он оставался у плиты…

— Что ты здесь делаешь, Ида?

Все-таки он ее заметил… Девушка призвала на помощь всю свою храбрость.

— А вы что здесь делаете, мистер Сэмюель?

— Прошу прощения, Ида, — подходя ближе, произнес он, — но где твои манеры? На тебя это не похоже.

Служанка присела в поклоне.

— Прошу прощения за непочтительность.

Сэмюель не выглядел обиженным.

— Пустое… ничего страшного…

Похоже, он ждал объяснений, но их так и не последовало.

— Вы что-то жгли в печи, — приободрившись, произнесла Ида. — После ужина ее не растапливали. А еще там много золы…

Только сейчас она осознала, что застала Сэмюеля за занятием, которое он предпочел бы сохранить в тайне.

— Завтра я женюсь, — произнес он таким тоном, словно это все объясняло.

— Да, — сказала Ида.

Она поставила другую ногу на ступеньку и приподнялась. Теперь ее глаза были почти на одном уровне с его глазами.

— Вы красивая пара. Все так считают, особенно я.

— Серьезно?

— Да, конечно…

Ида вновь ощутила, что тонет в его взгляде. Девушке показалось, что Сэмюель глядел на нее целую вечность, а потом на его лице появилась обезоруживающая улыбка.

— Это очень мило с твоей стороны.

— Я говорю искренне, — заверила Ида, хотя на самом деле это было не так.

Больше всего на свете ей хотелось бы завтра утром выйти замуж за Сэмюеля.

Он смотрел на нее так, словно знал, о чем она думает. В его взгляде читались тоска и желание высказать что-то жизненно важное для него.

— Возвращайся к себе в комнату, Ида. Извини, что разбудил тебя, — сказал Сэмюель, но ничто не заставило бы ее уйти.

— Уже не стоит ложиться. Почти рассвело.

— Не глупи. Ступай.

Он настаивал с милой непосредственностью, однако девушка видела, что на самом деле Сэмюель хочет, чтобы она осталась.

— Да, мистер Хакетт.

Повернувшись, она начала медленно подниматься по лестнице, зная, что он провожает ее взглядом. Дойдя до первой лестничной площадки, Ида остановилась и осмелилась обернуться.

Сэмюель стоял на прежнем месте. Ей захотелось что-то сказать ему, но он ее опередил.

— Ты думаешь, что я не люблю свою невесту?

Этот вопрос окончательно обезоружил Иду. Ей захотелось тотчас же возразить.

— Я никогда не позволю себе так подумать, — призналась она, — даже если другие и делают подобные предположения.

Ида вспомнила об Агги, заявления которой стоили ей благосклонности хозяйки.

— Я могу понять тех, кто так думает, — произнес Сэмюель. — Я и сам бы, пожалуй, так думал, если бы был горничной, которая служит своей хозяйке так же преданно, как ты.

Его глаза встретились с взглядом Иды. Они смотрели друг на друга, не отрываясь.

— Что произошло, мистер Сэмюель? Что-то не в порядке?

— Ида…

— Вы заболели? Что-то случилось?

Он прикусил губу, а потом, кажется, принял какое-то решение.

— Могу я сказать тебе кое-что важное… сказать как другу?

Сердце подскочило у Иды в груди.

— Вы ведь знаете, что можете.

— Я совсем ее не люблю.

Девушка поднесла руку к губам.

— Я пытался заставить свое сердце полюбить ее, но у меня ничего не вышло. Мне казалось, что я любил ее сестру, но потом понял, что ошибался. Теперь я знаю, что это была не любовь, а скорее пародия на нее. Что же касается Матильды…

«Что же касается Матильды», — эхом отозвалось в сердце Иды.

В глазах Сэмюеля не было неискренности. Ничего ему не отвечая, Ида позволила себе как следует обдумать эти слова. Она понимала, что опять очутилась на краю пропасти. Позволит ли она себе вновь обрести надежду?

Девушка спустилась по лестнице и остановилась, когда ее глаза снова оказались на одном уровне с его глазами.

— Быть может, вам не стоит жениться, мистер Сэмюель?

Он покачал головой.

— Я обязан это сделать.

— Почему? Если вы не любите мисс Матильду, зачем вам жениться на ней?

— Любовь не обязательное условие для заключения брака, по крайней мере, среди людей моего круга.

— Неужели? — удивилась Ида. — Как такое может быть?

— Главное — положение в обществе.

— Но вы ведь не в Англии. Вы сами говорили, что Австралия не похожа на вашу родину. Здесь у человека есть возможности, которых просто нет в Старом Свете.

Она ощутила, как, барахтаясь, тонет в его прекрасных глазах.

— Тут вы можете слушать собственное сердце.

Подчинившись внезапному порыву, Ида протянула ему руку, и Сэмюель без колебаний сжал ее в своей ладони.

— Ах, Ида…

Девушка вздохнула, ощутив столь желанное прикосновение его пальцев.

— Что, если она не та, за кого вы ее принимаете? — спросила Ида.

Сэмюель часто заморгал.

— О чем ты?

— Что, если ваша невеста не мисс Матильда, а мисс Маргарет, и всегда ею была?

Он смотрел на нее, стараясь понять, что она имеет в виду.

— О чем ты говоришь?

— О втором завещании, — сказала Ида. — А вдруг все это сплошной обман? Что, если завещание составила покойная сестра, вот только звали ее не мисс Маргарет, как она утверждает, а мисс Матильда? Возможно, именно поэтому ей и понадобились солиситоры из Кайнтона?

— Почему из Кайнтона?

— Там семья Грегори меньше известна, и поэтому труднее изобличить правду. Что, если она всегда была Матильдой? Что, если умерла именно мисс Матильда?

В глазах Сэмюеля появилось смятение.

— Ты сама не понимаешь, что говоришь, Ида.

Девушка спустилась на две ступеньки. Ее пальцы по-прежнему касались его ладони. Она не сводила с Сэмюеля глаз.

— Мне известно, что я не очень умна. Но я любознательна и поэтому решила разобраться.

— В чем?

— Чего я не могла понять, так это кого мисс Матильда хотела обмануть. А потом я подумала… А что, если ей хотелось обмануть вас?

Глаза Сэмюеля расширились.

— Обмануть меня?

Теперь Ида смотрела на него с мольбой.

— Пожалуйста, не сердитесь на меня, мистер Сэмюель. Вы же понимаете, что я на вашей стороне. Покойная мисс Матильда с самого начала повела себя бесчестно. Никто не вправе винить вас за то, что вы сделали. Вы были влюблены, по крайней мере, так вам казалось. Все совершают необдуманные поступки, когда идут на поводу у своих чувств…

Сэмюель заглушил ее слова поцелуем. Ощутив прикосновение его мягких губ, Ида почувствовала смятение, но тут же решила, что ей все равно. Она была без ума от этого человека. В ее сердце пылала любовь к нему.

Девушке хотелось, чтобы этот поцелуй продолжался вечно, однако всему приходит конец. Сэмюель мягко отстранился от нее. На его лице вновь заиграла широкая радостная улыбка.

— И что, по-твоему, я сделал, Ида?

— Заключили с ней сделку. Вы знали о завещании мистера Грегори и о том пункте, согласно которому после его смерти мисс Маргарет отправится в Константин-холл — ради ее же блага. А потом мисс Матильда сказала, что это она мисс Маргарет, и вы, поверив ей, согласились помочь упрятать в лечебницу ее сестру-близняшку.

Сэмюель улыбнулся, однако в его глазах теперь появилось новое выражение.

— Но что, если она вам солгала? — продолжала Ида. — Что, если она всегда была мисс Матильдой, а мисс Маргарет отправилась в Константин-холл согласно воле отца, высказанной в завещании?

Сэмюель отпустил ее пальцы.

— Но это же… ужасно.

— Не бойтесь, я никому об этом не скажу, — заверила его Ида. — Вы же знаете, что я и словом не обмолвлюсь. Честно. Да и, если подумать, о чем мне рассказывать? Вы ведь не сделали ничего плохого, верно?

Сэмюель побледнел.

— Плохого?

— Никого не заперли в лечебнице по ложному обвинению… Бедная мисс Маргарет обрела свободу. Каким отцом надо быть, чтобы поступить так с родной дочерью? Вы — ее спаситель, мистер Сэмюель, а я — ваш друг. Я буду продолжать и впредь называть ее мисс Матильдой. Остальным незачем знать правду. — Девушка плотно сжала губы. — Мой рот запечатан.

Сэмюелю понадобилось около минуты, чтобы обдумать услышанное.

— Я только что его поцеловал…

Иде показалось, что он поцеловал не ее, а другую девушку, совсем не любознательную, которая просто хотела, чтобы ее обняли и приласкали.

— Знаю, — прошептала она.

— Мне очень этого хотелось.

— Мне тоже. Это было так мило…

Сэмюель наклонился, чтобы опять ее поцеловать.

— И еще, — торопливо прошептала Ида. — Почему вы не избавитесь от Баркера?

— Зачем? — изумленно спросил Сэмюель.

— Избавьтесь от него. Он ужасный человек. Я знаю, что у него на вас зуб. Если это действительно так (а я готова поспорить, что не ошибаюсь), почему бы вам с ним не расстаться? Никто не пострадает. Он не может навредить вам, мистер Хакетт. — Ида смотрела на него любящими, преданными глазами. — Увольте его.

Он подарил ей еще один поцелуй.

Ида вздохнула и прикоснулась к своим губам.

— Мне очень повезло иметь такого друга, — прошептал Сэмюель.

— Я буду вам помогать, — пообещала Ида. — И никогда не усомнюсь в вас. Доверьтесь мне.

— И я буду тебе помогать. Доверься мне, Ида. Все будет хорошо. Просто доверься мне.

Сэмюель повернулся, намереваясь вернуться в кухню.

— А что вы там делали? — прозвучал запоздавший вопрос.

Он замер.

— О чем ты?

— Когда я пришла, вы что-то сжигали в плите.

Его лицо оставалось бесстрастным.

— Я кое от чего избавлялся.

Вернувшись в комнату, Ида закрыла за собой дверь. О призрачной собаке она уже не думала. Когда, по ее мнению, прошло достаточно времени, девушка открыла дверь и вновь спустилась по лестнице в кухню.

Сэмюеля нигде не было видно.

Света было немного, но Иде не хотелось рисковать, поэтому она не стала зажигать свечу.

Девушка открыла печную заслонку и заглянула внутрь. Оттуда повалил дым — труба засорилась и это мешало ему улетучиваться обычным образом. Найдя кочергу, Ида поворошила золу. Чтобы Сэмюель там ни сжигал, остался лишь пепел. Неизвестно почему испытывая разочарование, Ида уже собиралась закрыть заслонку, но тут она увидела, как мелькнуло что-то белое. Сунув руку в печь, девушка извлекла оттуда недогоревший обрывок бумаги. На ней были слова: Матильда говорит: испей это.

Почерк был красивый, каллиграфический, тот же, что и на фотографии. Это была рука Маргарет.

Ида очень гордилась собой. Ее пытливый ум быстро во всем разобрался. Впрочем, оставалось еще несколько вопросов, и это немного ее беспокоило. Не потому ли ее слова не убедили Сэмюеля?

Во-первых. Зачем Сэмюель ездил в Константин-холл и что Маргарет писала под его диктовку?

Во-вторых. Почему Матильда покончила жизнь самоубийством? Если она не отправляла сестру в лечебницу с помощью обмана, то и о чувстве вины не может быть и речи.

В-третьих. Как можно так сильно влюбиться в человека, который постоянно лжет?

— О, это была чудесная свадьба, — произнесла Ида на следующий день, поправляя постельное белье на кровати Агги, — несмотря на то что февраль — несчастливый месяц для тех, кто вступает в брак.

— Очередные бабушкины сказки, — засопела Агги.

У нее был летний грипп, и она была прикована к постели.

— Да неужто? — удивленно произнесла Ида. — Ты действительно не веришь во все это? Не нужно меня обманывать.

Агги попыталась сесть повыше, опираясь на подушки, однако боль в спине усилилась, и женщина поморщилась.

— Ну почему тебе не лежится? — пожурила подругу Ида. — Нужно сохранять покой!

Агги подчинилась и безвольно опустилась на простыню.

— Расскажи о свадьбе, — превозмогая боль, попросила она.

Ида знала, что у подруги болит горло и поэтому она может говорить только шепотом.

— Как прошло венчание?

Ида задумалась.

— Один из гостей грохнулся замертво, стоило мистеру Сэмюелю произнести: «Клянусь». Сразу же после этого загорелась фата нашей хозяйки. Не успели мы ее потушить, как мистер Баркер впал в хандру и заявил, что уходит, чтобы повеситься.

Ида взглянула на хмурое лицо подруги, ожидая, что же она на это скажет.

— Очень хорошо, — произнесла Агги.

— Наша хозяйка выглядела очень счастливой. — На этот раз Ида сказала то, что думала.

Ее сердце сжалось в груди.

— Ты в этом уверена? — спросила с нажимом Агги.

— Уверена. А почему она не может быть счастлива?

— Я такого не говорила, — сказала Агги.

— Нет, говорила, — возразила Ида, скрестив руки на груди, — если не сегодня, то вчера и позавчера. Разве не напрасно ты в это вмешивалась и тревожилась за нашу хозяйку? Она сама о себе прекрасно позаботится. Леди вполне отдает себе отчет в своих действиях. Возможно, она вообще совершенно здорова.

Ида всем своим видом выражала теперь порицание. Воцарилась тягостная тишина, чего не случалось уже несколько недель.

— Ну, ты высказалась, и что? — резким тоном произнесла Ида.

— А мистер Скьюс был в церкви? — сменила тему разговора Агги.

— Разве разговор не окончен? — спросила Ида.

— Так он был там?

Агги потянулась за стаканом воды, стоящим на прикроватном столике, но не удержала его, и стакан, разбрызгивая воду, упал на пол.

— Его там не было, — ответила Ида.

Не обращая внимания на лужицу, она подняла стакан. Он не треснул. Она налила в него немного воды и протянула Агги. Ее подруга пила с трудом. По выражению ее лица было понятно, что ей больно глотать.

— В чем дело? — наблюдая за ней, спросила Ида. — Выбрось это из головы. Я понимаю, что хозяйке не следовало тебя бить, но ты слишком уж одержима всем этим. Теперь они женаты, и тебе нужно обо всем забыть.

Ида постаралась заглушить собственное отчаяние. Она знала, что готова на все, лишь бы снова поцеловать Сэмюеля.

— Я смогу о них позаботиться, раз ты сдалась.

— Оставь меня в покое, Ида. Я очень плохо себя чувствую, — произнесла Агги.

Она с трудом поставила стакан на место. Было видно, что ее руки ослабели.

— Я надеюсь, что разум вернется к тебе, как только ты поправишься, — сказала Ида, направляясь к двери.

— Ида… — вырвалось у Агги.

Но девушка уже захлопнула дверь, оставив подругу наедине с болезнью.

Держа в руках стопку сложенного постельного белья, Ида поднялась по господской лестнице на второй этаж и направлялась в западное крыло, но замерла на последней ступеньке, услышав голос хозяйки, которую про себя называла уже не Матильдой, а Маргарет:

— Он женился на мне… Ты не можешь выйти за него замуж, дорогая. Ты мертва.

Ида приблизилась к двери хозяйской спальни. Маргарет была внутри. Ида заранее перенесла туда из китайской комнаты все ее вещи.

— В этих комнатах полным-полно укромных местечек, — произнесла за дверью Маргарет, — а письма ты прятала не для того, чтобы их находила я, они предназначались кому-то другому. Ты хотела, чтобы их обнаружил Сэмюель? Именно поэтому ты так упорно оставляла их на видном месте?

Посмотрев по сторонам, Ида убедилась, что в коридоре никого нет. Ей хотелось услышать голос собеседника.

Взявшись за дверную ручку, девушка повернула ее. Спустя секунду она очутилась внутри, оставив дверь приоткрытой.

— Извините, мисс.

Маргарет лежала одна на большой кровати под балдахином. Прежде тут спал ее отец, а теперь это ложе принадлежало ей и… ее мужу.

— Я решила на всякий случай заглянуть, — сказала Ида, которой не давали покоя мысли о предстоящей первой брачной ночи. — Вам удобно, мисс?

Маргарет пробежала пальцами по прохладной простыне.

— Как только придет мой муж, я восторжествую над сестрой, — прошептала она.

— Да, мисс, — произнесла Ида.

— Что его задержало, как ты думаешь? Не могла же я так быстро ему надоесть?

— Что вы, мисс! — ответила Ида.

Она и сама хотела бы знать, что помешало Сэмюелю прийти. Может, он так устал, что уснул в прежней спальне? Или же он вспоминает ночной поцелуй на лестнице так же часто, как сама Ида, вновь и вновь переживая эти мгновения?

— Быть может, вы хотите подкрепиться? — спросила служанка.

Маргарет слезла с широкой кровати и принялась осматривать вещицы, которые Ида расставила по комнате в надежде доставить удовольствие Сэмюелю. Свечи заливали стены спальни мягким светом. Предметы отбрасывали загадочные тени, прячущиеся по углам комнаты. От глубоких тарелок с сушеными лепестками розы поднимался чудесный аромат. Шампанское дожидалось, когда его откупорят и разопьют. Рядом стоял поднос со всевозможными лакомствами. Все было расставлено с большой любовью.

Наблюдая за Маргарет, Ида полной грудью вдыхала экзотические запахи. Пахло помадой для волос, которой пользовался Сэмюель, а еще его любимым одеколоном.

С бельем в руках Ида подошла к его гардеробной и заглянула внутрь. Дверцы платяного шкафа были приоткрыты, выставляя на обозрение костюмы и пальто Сэмюеля. Внизу стояла попарно обувь. На минутку войдя в небольшую комнатку, Ида положила белье и прикоснулась к его одежде — тонкой шерсти и более грубому твиду. Девушка проверила карманы, вынимая и рассматривая все, что ей удалось там обнаружить. Затем сунула руку в туфли…

Вдруг Ида замерла, выпрямившись. В ноздри ей ударил резкий запах хвои — так пахла его помада для волос. Краешком глаза девушка заметила в спальне какое-то движение. Оказалось, что Маргарет теперь стоит у двери, через которую Ида совсем недавно вошла. Когда она успела покинуть спальню?

— Я сейчас ухожу, мисс… — произнесла застигнутая врасплох служанка.

Дверь между гардеробной и спальней захлопнулась у нее перед носом.

— Зачем я писала записки? — послышался голос Маргарет по ту сторону двери.

— Какие записки, мисс? Выпустите меня! — попросила Ида.

— Ради него, — ответила сама себе Маргарет. — Ты написала их, чтобы сделать ему приятное. А что?

Повисла секундная пауза, а потом раздался очередной вопрос:

— И мне это удалось?

Еще одна пауза. Голос отвечавшей был почти таким же, как и у той, которая задавала вопросы, за исключением едва уловимых модуляций.

— О да! Он был очень доволен. Ты сделала все, что ему было нужно, вернее, то, что по его мнению было нужно, что с его точки зрения одно и то же.

Ида постучала в дверь.

— Мисс, я не понимаю, что вы говорите! Пожалуйста, выпустите меня!

— Зачем ему понадобились эти записки? — спросила Маргарет.

В ответ раздался смех. Голос и на этот раз показался Иде немного другим.

— Ты на самом деле такая дура?

Смех внезапно прекратился. Голос Маргарет вновь изменился.

— Возможно, я не такая умная, как ты, но люди говорят, что я добрее.

— Мисс, пожалуйста! — опять напомнила о себе Ида. — У меня еще много работы. В любую минуту может прийти мистер Сэмюель. Я не хочу, чтобы он застал меня здесь…

— Эти записочки предназначались для меня, — произнесла Маргарет.

— Не понимаю, — сказала Маргарет. — Я же писала не тебе…

— Да, — согласилась Маргарет, — но именно с этой целью все и задумывалось. Со временем все они очутились у меня, не сразу, разумеется, а по отдельности. Иногда между появлением очередной записки проходило несколько недель, иногда — пару часов. Он действовал упорно и коварно, что ни говори. Признаться, некоторые из его тайников меня шокировали.

Ида словно завороженная слушала то, о чем говорилось в спальне за дверью. Не идет ли речь о тех самых записках, которые мисс Маргарет писала под диктовку Сэмюеля в Константин-холле? Так это или нет, одно оставалось несомненным: Маргарет вела разговор со своей покойной сестрой…

Голова Иды шла кругом. Однажды хозяйка заявила, что ее сестра танцевала более грациозно, когда обучалась у месье и мисс Робертс. Когда она встретилась на балу с мисс Робертс, учительница танцев похвалила ее и заявила, что в любой толпе распознала бы элегантную поступь танцующей Матильды. Характер хозяйки подвергался поразительным изменениям. Бо`льшую часть времени она была мягкой и доброй, хоть и забывчивой. Но случалось, хотя и нечасто, что она менялась. В такие моменты она проявляла холодность, грубость и хитрость. А еще она становилась распущенной. Ее глаза светились похотью. Откуда эти парадоксы в ее поведении? Часто ли они с Матильдой менялись местами, когда были маленькими? Не кажется ли Маргарет временами, что она на самом деле Матильда? Не поэтому ли она до сих пор считает, будто ее сестра жива? Может ли она, воображая себя сестрой, одновременно оставаться собой?

Сэмюель прав: Маргарет больна. И не просто больна, а безумна.

— Почему я решила, что ты будешь испытывать чувство вины? — спросила Маргарет.

Она рассмеялась.

— Я? Да ни за что!

Это отвечала уже как бы ее сестра, другая личность. Едва заметные изменения в тембре ее голоса означали, что это говорит Матильда, сестра-близнец, которая давно покоилась в хладной земле.

— Но я ведь писала эти записочки? — не унималась Маргарет.

— Под давлением Сэмюеля. Он диктовал тебе слова, а ты просто записывала за ним, дорогая.

— Тогда выходит, что это он решил, будто ты будешь чего-то стыдиться?

— Ну да, — сказала Маргарет несколько задумчиво, словно размышляя над словами «сестры», — боюсь, очень сильно стыдиться…

В модуляции этого голоса, во вздохе ощущалась холодная жестокость.

— Он полагал, что я буду мучиться под бременем вины… Бедный Сэмюель… Знаю, я позволила ему так думать, однако, признаюсь, его легко было обвести вокруг пальца… словно маленького мальчика. Я ни в чем не виновата, ибо не была тобой.

— Ты была с ним недоброй, сестра? — сердито произнесла Маргарет. — Ты ему лгала?

— Это он был недобр ко мне. Ты хоть понимаешь, чего он хотел добиться всеми этими записочками? Он собирался довести меня до безумия, а обезумев, я должна была наложить на себя руки!

— Но я его люблю, — ответила Маргарет жалким, надтреснутым голосом.

— Дорогая, — терпеливо произнесла Маргарет, снова изменив голос. — Он думал, что сможет меня одурачить. Такая гордость кажется удручающей, когда имеешь дело с джентльменом. Поэтому он будет наказан. Может, тогда его поведение изменится в лучшую сторону…

— Я не позволю тебе причинить ему вред! — воскликнула Маргарет.

— Увидим…

Маргарет наконец умолкла. Разговор был окончен. Иде хотелось услышать еще что-нибудь, но за этим больше ничего не последовало. Когда она вновь дернула за ручку, дверь открылась — Маргарет отперла ее. Она виновато смотрела на Иду.

— Извини, это все сестра. Она заперла дверь.

В руке Маргарет сжимала измятое письмо, написанное все тем же ужасным почерком.

Ида указала на него пальцем. Теперь уже ничто, казалось, не могло ее удивить.

— Она оставила вам что-то новенькое?

— Не мне, — перешла на шепот Маргарет.

Было заметно, что ее нервы находятся в ужаснейшем состоянии.

— Теперь я понимаю, что все это не для меня, а для кого-то другого.

«Для кого? — промелькнуло в голове у Иды. — Что на самом деле происходит в больном разуме хозяйки?»

— Можно взглянуть? — Служанка осторожно протянула руку вперед.

Они услышали в коридоре скрип половиц.

— Сэмюель! — позвала Маргарет.

Ей ответил сквозняк, гуляющий по дому.

Сжимая письмо в руке, Маргарет взяла зажженную свечу и выглянула в коридор.

— Сэмю…

— Что угодно, мадам? — спросил из темноты Баркер.

Маргарет отпрянула. Свеча упала, забрызгав ковер воском. Ида бросилась вперед, желая поднять ее, прежде чем ковер загорится. Свет озарил угрюмое лицо камердинера.

— Почему вы крадетесь, мистер Баркер?

Не отвечая на вопрос служанки, он обратился к Маргарет:

— Мадам, вам нужна моя помощь?

От него разило кисловатым запахом спиртного, выпитого на свадьбе.

Маргарет с трудом подбирала слова:

— Зачем ты здесь торчишь?

— На случай, если мадам что-нибудь понадобится.

Ида отступила на шаг.

— Где мистер Сэмюель?

— Придет… в свое время, — ответил Баркер.

Повисла непродолжительная пауза, а потом камердинер, опомнившись, заставил себя подмигнуть и широко улыбнулся, показывая белые зубы.

Ида пожала плечами.

— Что его задержало?

— А кто говорит, что его что-то задержало? — прикоснувшись к своему длинному носу, произнес Баркер. — Скорее всего, он сейчас обтирается. Чистый до блеска.

Он счел свои слова смешными и захихикал в темноте.

Лицо Маргарет исказилось от гнева. С веток ее памяти начали падать капли воспоминаний.

— Когда был жив мой отец, ты работал на конюшне, — с осуждением произнесла она. — Ты был грязным, отвратительным мальчишкой. Мы потешались над тобой!

Баркер перестал смеяться.

Сердце Иды замерло. Она была права: Маргарет не обозналась тогда в Константин-холле. Баркер прежде уже работал в Саммерсби. А что там говорила о нем миссис Джек? Он был «очень милым» с мисс Грегори.

— Когда ты стал камердинером? — требовательно спросила Маргарет. — Как тебе это удалось?

— Ну, — произнес Баркер, — мы все надеемся на лучшее. Некоторым удается осуществить свои надежды.

Он смотрел на нее своими темными, мерцающими глазами.

— Как? Что ты сделал, чтобы тебя пустили дальше кухонной двери?

Глаза Баркера сверкнули в свете свечи.

— Не все были настолько безжалостны ко мне, мадам. Кое-кто разглядел мои достоинства.

— Кто? Кто разглядел? — допытывалась Маргарет.

— К примеру, ваша сестра.

Пытливый ум Иды пустился в галоп.

— Но она над тобой насмехалась, — пренебрежительно произнесла Маргарет. — Уверяю тебя… Она смеялась гораздо громче, чем я.

Ида представила себе, как ныне покойная Матильда заходится хохотом, тыкая пальцем в странного заросшего подростка, подцепляющего вилами конский навоз. Как она кричит ему оскорбительные слова, называя «чертом» и «животным». А он любил ее за это, просто боготворил.

— До тех пор пока не перестала, — зло отрезал Баркер.

Маргарет испугалась. Она схватилась за дверь.

— Убирайся прочь! Отправляйся в постель и проспись.

— Я не спешу, — возразил Баркер и задул свечу.

— Мистер Баркер, что вы делаете? — крикнула Ида.

— Уходи! Я сказала: убирайся! — сорвалась на крик Маргарет.

Теперь они не видели его во тьме.

— Маленькой кобылке не терпится, — раздался голос Баркера из мрака. — Скоро к тебе прискачет горячий жеребец.

— Прочь!

Маргарет попыталась захлопнуть дверь у него перед носом, но Баркер сунул ногу в щель.

— Нет… лучше я здесь… прилягу.

Ида бросилась вперед и со всей мочи пнула его ногу своей.

— Агги! Агги! Срочно беги сюда! — крикнула она в коридор.

Баркер ударил ее наотмашь, и Ида повалилась на пол.

— Толстуха свалилась от прописанной ей дозы лекарств, — хихикнув, произнес он. — Теперь она не скоро очухается.

Маргарет подняла упавший медный подсвечник и ударила им слугу по ноге. Пронзительно заорав, Баркер убрал ногу из щели. Маргарет захлопнула дверь, а затем заперла ее на ключ. Она стояла с изумленным видом, не веря в реальность происходящего.

— Ида, с тобой все в порядке?

Горничная дотронулась до щеки, на которую пришелся удар. Она горела огнем.

— Утром у меня наверняка появится синяк.

Баркер оставался по ту сторону двери.

— Я расскажу мужу о твоем поведении! — крикнула Маргарет в замочную скважину.

— Как это ни прискорбно, но память у тебя словно мешок из джута, — ответил ей слуга. — Готов поспорить, что через пять минут ты ни о чем не вспомнишь.

— Зато я вспомню! — зашипела Ида. — И все ему расскажу!

Руки Маргарет сжались в кулачки.

— Где Сэмюель? Приведи его ко мне!

— Всему свое время, — ответил Баркер.

Они услышали, как он перебирает за дверью ключи, которые обычно носил на большом медном кольце на поясе.

Маргарет метнулась к кровати и укрылась одеялом до подбородка.

— Что ты делаешь? — дрожа от страха, спросила Ида у камердинера.

— Не твое дело, — огрызнулся он.

— Не бойтесь, мисс, он не сможет войти, — попыталась успокоить Ида госпожу.

— Не смей входить! — с расширенными от ужаса глазами приказала Баркеру Маргарет.

— С какой стати мне этого хотеть? — спросил камердинер.

Они услышали скрежет в замочной скважине. Ключ, которым Маргарет заперла дверь, упал на пол.

Госпожа вцепилась пальцами в одеяло.

— Не входи! Пожалуйста, не входи!

Дверь открылась.

— Мистер Баркер, нет! — закричала Ида.

Улыбающийся камердинер первым делом устремился к ней. В его руке был зажат голубой флакон.

Услышав, как поворачивается дверная ручка, Ида открыла глаза. Увидев обувь и одежду Сэмюеля, она поняла, что лежит на полу гардеробной. Девушка попыталась пошевелиться, но не смогла. Ей казалось, что ее голова стала невероятно тяжелой.

— Сэмюель… — прошептала Ида.

— Сэмюель, это ты? — послышался голос Маргарет.

Дверь в спальню была приоткрыта. Ида с трудом разглядела в полумраке хозяйку. Маргарет до сих пор лежала в кровати.

— Да, любовь моя.

Сэмюель держал в руках зажженную свечу. В ее мягком свете его волосы и кожа казались медовыми.

— Ах, муж мой, — промурлыкала Маргарет. — Я, должно быть, заснула.

Ее голос снова изменился. Теперь он принадлежал Матильде.

— Извини, что разбудил тебя, — сказал Сэмюель.

Он поставил свечу на прикроватный столик и опустился на колени перед кроватью. Он не видел Иду, лежащую на полу в гардеробной. А она его видела… Ида снова попыталась пошевелиться, позвать на помощь, однако ее словно парализовало.

Сэмюель взял Маргарет за руку и поцеловал мягкую кожу ее запястья.

— Но я хотела, чтобы ты меня разбудил, — сказала она ему.

На ее губах играла похотливая кошачья улыбка.

— Я ждала тебя.

— Долго?

Маргарет, откинув голову, рассмеялась задорно и непринужденно.

— Всего-то несколько лет, — произнесла она.

Этот странный ответ, казалось, на секунду удивил Сэмюеля, но потом тихие стоны удовольствия, издаваемые женой, побудили его заключить ее в объятия.

— Я так долго ждала, — проговорила Маргарет, — так долго мечтала об этом…

Когда он сбросил халат, Маргарет откинула одеяло, позволив мужу увидеть ее тело во всей красе. Она была обнажена. Ее шикарные каштановые волосы разметались по подушке, словно ореол.

— Возьми меня, муж мой! — взмолилась она. — Возьми и награди ребеночком.

Это была та самая девушка, которую Сэмюель когда-то любил, поняла Ида, девушка, которая умерла и вновь ожила в своей сестре.

Снова очнувшись, Ида поняла, что прошло еще некоторое время. Все еще была ночь. Девушка лежала на полу гардеробной. Она по-прежнему не могла ни пошевелиться, ни заговорить. В голове пульсировала ужаснейшая боль. В приотворенную дверь Ида видела хозяйскую спальню. Глаза госпожи были удивленно открыты. Окружающая обстановка явно была ей незнакома. Ида даже не была уверена в том, что Маргарет понимает, где находится. Узнает ли она свою новую комнату? Маргарет приподнялась, опираясь на локти. Только сейчас она заметила, что не одна. Рядом с ней спал Сэмюель. Вздрогнув, Маргарет соскользнула с кровати и подняла лежащий на полу халат, чтобы прикрыться. Это был халат Сэмюеля. Она взглянула на мужчину, лежащего на постели, и, кажется, только сейчас узнала в нем своего мужа.

— Сэмюель, — прошептала она. — Наконец-то ты ко мне пришел.

Ее голос стал прежним. Ида глядела на хозяйку как завороженная. Казалось, в ее теле жили два человека. Она отдалась Сэмюелю, будучи мертвой Матильдой, а теперь снова стала Маргарет.

Мужчина, не просыпаясь, пошевелился под одеялом.

Маргарет подошла к нему и опустилась на колени. Теперь ее лицо находилось совсем близко от него.

— Почему ты меня не разбудил? Я подумала, что ты забыл обо мне…

Не в состоянии пошевелиться, Ида попыталась вспомнить, что же случилось за то время, пока она и ее госпожа ожидали Сэмюеля. Девушка смутно припоминала, что произошла какая-то перебранка, вот только с кем и по какому поводу, совершенно выпало из ее памяти. Все было как в густом тумане. Ида отмахнулась от этих мыслей как от чего-то незначительного. Впрочем, она помнила, что перебранка была не с Сэмюелем.

Помешкав, Маргарет протянула руку и погладила мужа по волосам, убирая падающие ему на глаза пряди. Он проснулся.

— Матильда…

Маргарет улыбнулась ему.

— Я подумала, что ты обо мне забыл, — повторила она.

Он многозначительно улыбнулся.

— Так быстро?

Маргарет захихикала.

— Я глупенькая?

Он скользнул под одеяло на ту сторону кровати, где прежде спала жена. Маргарет снова очутилась в кровати возле него.

— Сэмюель, — выдохнула она, — муж мой…

— Тсс.

Он коснулся пальцем ее губ, а другой рукой стащил шелковый халат с ее плеч.

— Я люблю тебя, Сэмюель, — прошептала Маргарет. — Мы ведь будем счастливы?

— Да, — промурлыкал он.

Сэмюель поцеловал ее.

Ида наблюдала за тем, как Маргарет отдается ему. Мужчина принял этот дар как должное, не задумываясь о том, как важно для нее происходящее.

Ида пришла в себя и обнаружила, что зевает, стоя в столовой. Она убирала остатки свадебного ужина. Служанка не помнила, как и когда вошла сюда. Сколько она здесь находится? Что делала до этого? На ней было платье горничной. Стояла глубокая ночь. Вокруг вроде бы не было ничего необычного, вот только Ида чувствовала себя очень странно. А еще ее голову словно набили пухом.

Она продолжила ставить тарелки и стаканы на тележку с колесиками. Потом девушка окинула взглядом остатки праздничной трапезы и принялась брать руками и отправлять в рот самые лакомые кусочки. Ей очень хотелось есть. Ида вспомнила, что ненадежная миссис Джек на этот раз не подвела и приготовила замечательный праздничный ужин на двоих. Это все, что сохранилось у Иды в памяти. В событиях минувшего вечера зияла дыра. Впрочем, это было не важно. Оставшейся еды ей хватит, чтобы наесться, даже останется кое-что, что она прибережет для Агги: пусть полакомится, когда выздоровеет. А вот Баркеру ничего не достанется. Девушка решила, что оставит ему только мусор. А потом она задалась вопросом: почему Сэмюель до сих пор его не уволил?

Что-то зашелестело в кармане ее передника. Бумага. Развернув ее, Ида тотчас же узнала небрежный почерк и обилие клякс. Теперь она вспомнила еще кое-что, случившееся совсем недавно, то, что она видела и слышала. Она что, на самом деле оставалась в господской спальне?.. Ей в голову набился свалявшийся влажный пух, мешая добраться до воспоминаний. В нос Иде ударил запах розмарина. Она принялась читать.

Дорогая Маргарет!

Это для Памятной шкатулки.

Наш отец в свое время умер. Его завещание распечатали и прочли. Тебя отправили в Константин-холл. Как я и предполагала, Сэмюель наконец предстал передо мной во всей своей красе.

Частью заключенного между нами договора было то, что о нашей помолвке будет объявлено публично. Сэмюель настаивал на том, чтобы я стала его невестой в обмен на его помощь. Я согласилась, хотя и знала, что не имею ни малейшего желания доводить дело до конца. Впрочем, ради твоей свободы и сохранения моего наследства помолвка с Сэмюелем была необходима. Чтобы в дальнейшем не попасть впросак, я отвезла его к кайнтонскому солиситору, не рискнув обратиться к местному, который мог меня узнать. Мы оба подписали завещание. В случае моей смерти вся моя собственность должна была бы перейти моему жениху. Внизу я, конечно же, поставила имя Матильда.

Затем я проделала кое-что еще. Я снова съездила к солиситору в Кайнтон, но уже одна. Там я составила второе завещание, аннулировав предыдущее. В нем я сообщаю, что на самом деле являюсь тобой. Согласно второму завещанию в случае моей преждевременной кончины Саммерсби должно быть передано настоящей Матильде, содержащейся в Константин-холле. Я подозревала, что Сэмюель может догадаться о том, что я способна пойти на такую хитрость. А еще я особо не скрывала, куда еду. Я предполагала, что бесчестный Сэмюель, имеющий склонность плести интриги, будет опасаться, что и я прибегну к нечестной игре. Он имел полное право так думать: я его обманула.

Я убедила Сэмюеля в том, что на самом деле не является правдой. Главное — согласно моему второму завещанию он не является наследником Саммерсби. Теперь Сэмюель решил: чтобы завладеть наследством, ему надо жениться на моей сестре, которую он счел моей настоящей наследницей, то есть на тебе. Для твоего освобождения все было готово. Мне оставалось быть начеку и ждать, что же предпримет Сэмюель. Долго ждать не пришлось.

Первая записочка, написанная, без сомнения, твоим каллиграфическим почерком, должна была сбить меня с толку. Она состояла из лишенной смысла фразы: «Матильда говорит: испей это». Не содержание записки должно было напугать меня, а сам факт, что ты это написала и каким-то образом смогла передать в Саммерсби. Я нашла твое послание в самом неожиданном месте, а именно, в перчатке, лежащей в ящике туалетного столика. Сэмюель хорошо все спланировал. Вторую записку я обнаружила вскоре после первой — в дупле дерева. За ней последовала третья и многие другие.

«Матильда говорит: тебя мучают угрызения совести».

«Матильда говорит: счастье в любви — ложь. Ты должна избрать смерть, чтобы загладить свою вину».

«Матильда говорит: не верь в свое счастье. Совесть тебя замучает».

«Матильда говорит: только могила станет искуплением содеянного тобой».

«Матильда говорит: бремя твоей вины — это мука».

«Матильда говорит: испей это, и мы обретем мир».

Я никогда не рассказывала Сэмюелю об этих записочках, а он ни разу не проговорился, что знает об их существовании. Ему и не надо было этого делать. Я догадалась, что втайне от меня он поехал к тебе в Константин-холл, и там ты написала все это для него. Он не встретил с твоей стороны особого сопротивления. Я знала, что тебя давно покорили его красота и очарование. Не могу тебя за это винить. Я и сама, несмотря ни на что, поддалась обаянию этого человека. Мое желание обладать Сэмюелем являлось определенным — но, к счастью, преодолимым — препятствием для исполнения задуманного.

Для того чтобы воплотить свои планы в жизнь, мне пришлось притворяться перед Сэмюелем, будто эти записочки произвели на меня сильнейшее впечатление. Я сделала вид, будто мне не дает покоя чувство вины и душевные терзания из-за того, как я поступила с родной сестрой. Я виртуозно играла свою роль. А потом таинственные послания уступили место не менее загадочной вещице — голубому стеклянному флакону. Из любопытства я его открыла. Оказалось, что это венгерская вода. Потом флакон исчез самым загадочным образом, а затем снова появился некоторое время спустя. Я опять его откупорила, и снова там оказалось розмариновое масло. Я заподозрила, что этот флакон должен сыграть важную роль. Сэмюель стремительно приближал игру к развязке. Я тоже.

Он действовал под ложным впечатлением, будто бы я на самом деле нездорова и подобные игры могут только усугубить мою болезнь. Уверовав, что я — это ты, та сестра, которую наш отец решил из-за болезни поместить в Константин-холл, Сэмюель желал с помощью записочек и флакона окончательно свести меня с ума. Его цель была яснее ясного и вполне отвечала моим намерениям. Он хотел довести меня до самоубийства. Если я умру, моя тайна, мой обман перестанут быть таковыми, а ты как настоящая Матильда вернешься в Саммерсби в качестве наследницы состояния. После этого ничто не сможет помешать ему жениться на тебе.

Твоя любящая сестра Матильда.

Письмо было созвучно разговору, который Ида недавно слышала, вот только не помнила, когда и при каких обстоятельствах это произошло. Воспоминания были свежими, но в то же время неизмеримо далекими, словно девушка подслушала этот разговор много лет назад. Впрочем, она знала, что это не так. Все из-за пуха, которым набита ее голова…

Ида сложила письмо и сунула его в кармашек передника. Она намеревалась перечитать его позже, когда голова прояснится и происходящее станет более понятным.

Нагрузив тележку фаянсовой посудой, Ида повезла ее через распахнутые двери столовой. Девушка радовалась тому, что знает дорогу на кухню так хорошо, что может уверенно двигаться в темноте. Газовые лампы Баркер потушил еще несколько часов назад. Это Ида тоже вспомнила. Сейчас она проклинала его скаредность. Уборка в темноте — настоящий подвиг.

Ида катила тележку по коридору. Она без труда отыскала обитую зеленым сукном дверь и вошла на кухню задом наперед. Там горела свеча. Ида решила, что Агги заскучала и спустилась из своей комнаты.

— Полегчало? — не оглядываясь, спросила девушка, вкатывая тележку в кухню.

— Чувствую себя оленем в брачный период, — насмешливо произнес Баркер.

Ида резко развернулась.

— Я думала, ты уже спишь.

— С какой стати?

На столе стояла откупоренная бутылка кларета. Налив себе полный стакан, мужчина пятерней прошелся по спутанным волосам.

Ида бросила взгляд на остатки трапезы, лежавшие на подносе, и прокляла свою несчастливую судьбу. У нее в голове все перемешалось.

— А почему бы нет? — произнесла Ида. — Ты же пьян в стельку.

— Я решил отпраздновать, — поднося полный стакан к губам, произнес Баркер.

Он промахнулся и пролил вино.

— Осторожней, — недовольно проворчала Ида. — Я недавно скребла стол.

Баркер хлебнул из стакана. Ида почувствовала, что при виде этого человека ее голод стал еще нестерпимей.

— Ради бога, ступай спать! Посмотри, в каком ты состоянии!

— В каком я состоянии? — Баркер уставился на нее осоловевшими глазами. — Что со мной не так, маленькая свинка?

Ида рассмеялась, перекладывая грязные тарелки в бадью для мытья посуды.

— С чего начать? — спросила она.

Девушка наклонилась, чтобы взять супницу, и, выпрямившись, едва не уронила ее, обнаружив, что Баркер встал со стула и стоит позади нее.

— Как тебе удается так быстро двигаться?

— Люди часто меня недооценивают, — произнес камердинер.

Его длинная рука потянулась и ухватила Иду за ягодицу.

Девушка ударила его по пальцам. Она почувствовала, как у нее по лбу катится капля пота.

— Отстань от меня! Мне еще нужно все это вымыть.

Баркер не пошевелился. В нос Иде ударило его зловонное дыхание. Рука мужчины дернула за узел на переднике, пытаясь развязать его.

— А ты ничего. Давай покувыркаемся?

Ида нырнула в сторону, выставив супницу перед собой. Теперь тележка оказалась между ними.

— Эй, куда ты? — оторопел Баркер.

Пальцы Иды вцепились в супницу.

— Ты пьян, грязный похабник, — потерев висок, сказала девушка. — Я иду спать. Мне нездоровится…

Баркер с ужасным грохотом отпихнул тележку в сторону. Чашки и блюдца разлетелись на осколки. Ида в ужасе уставилась на них.

— Некоторые парни обретают второе дыхание, когда много выпьют… Девки, кстати, тоже, — произнес камердинер.

Ида увидела в его глазах выражение, о котором ее когда-то предостерегала мама. Прежде она не понимала, что за намерения могут быть у парней, глядящих на нее вот так. Теперь до нее дошло. Зловеще ухмыляясь, Баркер наступал на Иду.

— Мистер Баркер, лучше держитесь от меня подальше!

— Нахальная пигалица спит только с респектабельными джентльменами? — ухмыльнулся он.

Отступая к лестнице для слуг, Ида почувствовала, что ее бьет дрожь.

— Я никогда ни с кем не спала… и не стану этого делать, мистер Баркер… Я порядочная девушка.

— Порядочная маленькая шлюшка, — пробормотал он. — Я знаю таких, как ты. Почему, по-твоему, я тебя терплю?

— Потому что я порядочная девушка. — Свободной рукой Ида нащупала перила. — Из хорошей методистской семьи. А теперь я пойду спать.

— Никуда ты не пойдешь, — возразил Баркер.

Ида ударила его супницей по голове. Послышался глухой стук. Супница не разбилась. Баркер ошеломленно стоял пару секунд, часто моргая. Ида замахнулась, чтобы ударить его еще раз. Глаза мужчины сверкнули яростью. Он перехватил ее кисть, прежде чем Ида успела опустить супницу ему на голову.

— Ты сломаешь мне руку! — взвизгнула девушка.

Выдернув супницу у нее из рук, Баркер швырнул ее на пол. Отлетела, отколовшись, ручка. Ида достигла первой ступеньки, но похоть придала Баркеру сил, и ему удалось схватить девушку за подол платья.

— Нет! Отпусти!

Баркер потянул ее на себя. Ида потеряла равновесие и упала на четвереньки. Мужчина продолжал тянуть ее за юбку, а потом начал задирать ее вверх.

— Нет!

Твердая рука ударила Иду по губам, а затем схватила за волосы. Из глаз девушки брызнули слезы.

— Маленькая шлюшка, ты посмела надо мной смеяться!

Тело, одетое в черное, навалилось на Иду сверху, вдавливая в ступеньки.

— Я ни над кем не смеюсь. Я хорошая девушка…

— Посмотрим, насколько ты хороша, — произнес камердинер.