Техасская страсть

Глава первая

— Еще я возьму два мотка бечевки, мешок муки…

— Рэй! — раздался громкий крик, и в лавку с шумом вбежал девятилетний брат Рэйчел.

— Джош, перестань кричать. — Им нельзя было привлекать к себе внимание. Но когда девушка посмотрела в зеленые глаза мальчика, у нее перехватило дыхание от страха. — Что случилось?

— Скорее! Какие-то люди схватили Абигейл. Папа пытался их остановить, но один из них сбил его с ног.

— Отец ранен? — У Рэйчел упало сердце.

Не ожидая ответа, она перевела взгляд на продавца. Да, им нужны припасы, но сейчас важнее было помочь отцу.

— Я после приду за покупками, — сказала Рэйчел лавочнику, который молча смотрел на нее поверх очков без оправы.

Она выбежала из лавки на улицу. «Опять неприятности! — тревожно думала она. — Господи, огради нас от беды!» Погода стояла жаркая, но Рэйчел не решалась снять парусиновую куртку. Единственной причиной, по которой она носила мужскую одежду, когда они останавливались в городах, было желание уберечься от излишнего внимания окружающих. Мужской наряд девушки вряд ли мог ввести в заблуждение, но до сегодняшнего дня им все-таки удавалось оставаться незамеченными. Рэйчел и Джош поспешили к своему фургону, стоявшему неподалеку.

— Абигейл выходила из фургона?

— Да. Она просила меня не говорить тебе об этом.

— Ведь я же велела ей не высовываться! — Страх охватил Рэйчел, и она бежала все быстрее. Каштановая прядь выбилась из-под широкополой шляпы, и девушка нетерпеливо поправила волосы.

— Что же нам делать?

— Сама не знаю, Джош. — Ну что, в самом деле, тут поделаешь? Рэйчел не представляла себе, как ей разогнать толпу мужчин. — А где Лисси? — спросила она о своей трехлетней кузине.

— Она в фургоне.

— Говорила ли Абигейл, что… — она остановилась на полуслове. — Папа!

На безлюдной пыльной улице, вдоль которой было множество лавок и салунов, прямо на земле лежал отец Рэйчел. Его руки были туго привязаны к колесу крытого фургона. Рэйчел бросилась к нему.

— Папа! — Руки девушки непроизвольно сжались в кулаки. К задку фургона был привязан черный отощавший мерин. Ни шестнадцатилетней сестры Абигейл, ни людей, похитивших девушку, нигде не было видно.

Под навесом возле парикмахерской в ленивой позе стоял какой-то мужчина, одетый в черное. Он низко надвинул шляпу на лоб и оперся ногой о стенку. Когда Рэйчел проходила мимо, незнакомец поднял голову. Девушка невольно вздрогнула, взглянув в его карие глаза за густыми ресницами — глаза мужчины излучали холод и решительность, от него исходила опасность? По спине девушки пробежали мурашки. Из-под шляпы мужчины виднелись черные волосы, которые закрывали затылок и спускались до плеч. Черты отца этого красивого человека — орлиный нос, высокие скулы выдавали упрямый нрав и жесткий характер. Он не сдвинулся с места и не заговорил. Он только внимательно оглядел Рэйчел с ног до головы. Этот откровенный взгляд мгновенно заставил Рэйчел осознать, что на ней потрепанный и грязный мужской наряд. Девушка подняла глаза на незнакомца и испугалась.

Отвернувшись, Рэйчел опустилась на колени перед распростертым на земле отцом. На губах Эбенезера Кирни густо запеклась кровь, на виске темнела ссадина.

— Джош, скорее отвяжи ему руки! Эб Кирни открыл глаза.

— Они забрали Абигейл, — хрипло прошептал он. — Я не смог остановить их, Рэйчел. Я не сумел…

— Папа, ты сделал все, что мог. Не казни себя. — Рэйчел испытывала боль за отца и панический страх за сестру.

— Мама! — Из-за шторки в фургоне показалась кудрявая головка маленькой девочки. Она смотрела на Рэйчел широко открытыми зелеными глазами, уже полными слез. Рэйчел сразу протянула к девочке руки.

— Они увели Абигейл в салун, — проговорил Эб Кирни. Страх в душе Рэйчел тут же сменился яростью.

— В какой?

— «Красный медведь», — ответил отец. — Мы должны освободить ее. Позвать шерифа.

Рыдания трехлетней Лисси становились все громче. По ее пухлым розовым щечкам струились слезы. Рэйчел прижала девочку к себе.

— Я скоро вернусь, Лисси. А ты слушайся Джоша. — Она взяла, ребенка на руки и подсадила в фургон. — Джош, приготовься. Возможно, нам придется немедленно уехать из этого городка. — В душе девушки кипела ненависть к тем, кто избил отца, связал его, забрал Абигейл. За что столько горя обрушилось на бедного отца!

Рэйчел схватила винчестер Эба Кирни, взвела курок и бросила взгляд на противоположную сторону улицы, где стоял салун «Красный медведь». Мерзавцы! Бандиты!

— Уведи папу в фургон, — велела она брату, — и будь наготове. Возьми пистолет.

— Что ты собираешься делать?

— Вернуть Абигейл.

— Никаких необдуманных действий, Рэйчел. Вызови полицию, — голос отца стал слабым и надтреснутым.

— Не тревожься, папа. Я вооружена.

Не дожидаясь ответа, она перешла на другую сторону улицы. Гнев бушевал в сердце девушки, как жара, струившаяся от раскаленной на солнце мостовой. Из салуна доносились веселые крики и музыка. Рэйчел вошла и медленно оглядела прокуренное помещение.

Никто не обратил на нее внимания: все мужчины стояли спиной к двери. Их взгляды были прикованы к шестнадцатилетней Абигейл, которая стояла на стойке бара. Ее светлые волосы кольцами спускались по спине, девушка горько рыдала, вцепившись в муслиновую юбку. Мужчины же сгрудились у облезлой стойки красного дерева, смеялись и выкрикивали непристойности.

— Ну-ка, спой нам песенку, детка! Если споешь, тебя никто и пальцем не тронет!

— Давай, цыпочка, покажи нам свои нежные ножки! По бледному лицу Абигейл ручьем текли слезы, голос дрожал. Разъяренная Рэйчел едва удерживалась, чтобы не начать стрелять и не разнести на куски этих негодяев. Но она взяла себя в руки и попыталась обдумать свои дальнейшие действия.

— Станцуй для нас, милашка!

Один из мужчин дотянулся до стойки, схватил Абигейл за голубую юбку и задрал ее выше колен девушки.

— Покажи-ка нам свои ножки!

Абигейл отшатнулась от мужчины, обливаясь слезами, ее платье было порвано у ворота. Рэйчел шагнула к стене и огляделась. В десяти ярдах от нее никого не было, Рэйчел по-прежнему не замечали.

Тут в салун вошел высокий широкоплечий мужчина. Он огляделся, встал у стены и посмотрел на Абигейл. Рэйчел узнала его — это был тот самый человек, который повстречался ей возле парикмахерской. Девушка крепко сжала в руках винчестер и отвернулась от безучастного взгляда незнакомца.

Раздумывая, что бы ей предпринять, Рэйчел подняла глаза. С потолка на канатах свисали три светильника, сделанные из тележных колес. Одно такое колесо располагалось как раз над группой мужчин возле стойки бара. После их бегства из Виксбурга Рэйчел ежедневно тренировалась в стрельбе, и теперь она молила Бога, чтобы ей не промахнуться и попасть в канат, на котором висело колесо.

Один из мужчин схватил Абигейл за щиколотку, девушка упала, юбки взметнулись вверх под веселый гогот окружающих. Неловко прикрывая обнаженные ноги, Абигейл стала подниматься.

— Эй, покажи-ка нам себя! Нечего стесняться!

Рэйчел подняла винтовку и прицелилась. Она не торопилась: на нее никто не смотрел. Глубоко вздохнув, она нажала на курок. Выстрел прозвучал оглушительно.

Канат лопнул. Светильник с грохотом свалился, послышался звон разбитого стекла, колесо придавило нескольких негодяев, остальные угрожающе обернулись к Рэйчел. Пианист перестал играть, от удивления у него отвисла челюсть, он уставился на Рэйчел. На мгновение в салуне повисла тишина.

— Убирайтесь с дороги! — негромко приказала Рэйчел. — Убью на месте! Пошли, Абигейл!

Абигейл, всхлипывая, слезла со стойки и побежала к двери.

Рэйчел от страха била дрожь: она понимала, как легко эти люди справятся и с ней, и со всей их семьей. Ведь здесь было не меньше тридцати человек.

— Вы только поглядите, кто к нам пожаловал, — маленькая леди в мужской одежде! — проговорил высокий человек. Его шляпа была сдвинута на затылок, обнажая светлые кудрявые волосы. Он не сводил глаз с девушки и улыбался. Шагнув к Рэйчел, он сказал низким, скрипучим голосом: — Да ведь мы только шутки ради…

— Стой, где стоишь.

— Я никому не причинил вреда, — возразил мужчина, чуть приближаясь. За его спиной остальные тоже подошли поближе. — Какая же ты смелая, зеленоглазка. Чтобы я когда-нибудь обидел такую красотку…

Рэйчел опустила винтовку и выстрелила. Пуля вонзилась в пол в дюйме от сапога блондина. Тот замолчал и ухмыльнулся. Если он и перепугался, то по его поведению этого не было заметно. Рэйчел направила ствол ему в грудь.

— Не двигайтесь. — Она стала ждать, как он воспримет угрозу. Ярость в душе девушки сменилась страхом, однако она подняла глаза и увидела, как много мужчин стояло передней. — Меня прикрывает отец, он — в фургоне, не вздумайте преследовать нас.

Отойдя к двери, Рэйчел еще раз обвела глазами помещение и вдруг почувствовала ужас: тот черноволосый незнакомец стоял рядом с ней, держа в руке револьвер. Но целился он не в девушку, а в толпу. Только один раз он взглянул на Рэйчел, но та не могла не запомнить его холодных глаз. Ей стало страшно — незнакомец был гораздо решительнее, чем все остальные. С бьющимся от волнения сердцем она пробежала мимо него, вырвалась на пыльную улицу и бросилась к фургону.

— Папа, гони! — крикнула она и вскочила на козлы. Отец держал в руках вожжи, рядом с ним сидел Джош. Мальчик обеими руками сжимал пистолет.

Эб Кирни подстегнул лошадь, щелкнул хлыстом, и фургон рванулся с места. Рэйчел вспомнила о покупках, оставленных в лавке. Да, придется потерпеть доследующего городка. Слава Богу, они успели пополнить запас соли, бекона и говядины. Разгневанная толпа из салуна может броситься в погоню. Рэйчел забралась внутрь фургона и взяла на руки Лисси. Рядом всхлипывала Абигейл. Фургон раскачивался и подпрыгивал на ухабах.

В это время в салуне человек со светлыми волосами шагнул вперед:

— За ними в погоню, развлечемся!

Но тут человек в Черном, его звали Дэн Овертон, выстрелил из кольта, это заставило бандитов замолчать. Они обернулись. Овертон направил револьвер в толпу.

— Оставьте фургон в покое, — спокойным тоном приказал Овертон. Он встретился взглядом с высоким блондином. Овертону показалось, что они уже встречались, но где и когда, он не мог вспомнить.

Недовольно ворча, люди стали возвращаться к бару, поглядывая на незнакомца. Через несколько минут заиграла музыка, а картежники возобновили прерванную игру.

Дэн Овертон стал продвигаться к дверям вдоль стены, держа в руке кольт. Блондин повернул голову и посмотрел Дэну в глаза. И тут Овертон вспомнил. Перед его мысленным взором блондин предстал в мундире конфедерата. Это было на развилке Сабина, когда конфедераты захватили в плен янки и везли их в тюрьму. Дэн видел, как высокий блондин, лейтенант южан, ударил прикладом пленного индейца из племени сиу. Индеец упал, а лейтенант поднял винтовку.

— Грязный краснокожий выродок! Мы индейцев не берем в плен, мы убиваем их на месте!

— Сэр! — К лейтенанту подъехал солдат и достал из-за пазухи письмо. — Вы — лейтенант Маккиссак? Вам пакет, сэр.

Маккиссак ответил на приветствие солдата и взял письмо. Толпа пленных в этот момент расступилась и втянула в свои ряды избитого индейца.

— Вперед марш! — скомандовал Дэн, не посчитавшись с тем, что лейтенант был старше его по званию. Потом Дэн распорядился начать погрузку пленных в ожидавшие их фургоны.

— Черт подери! — разозлился Маккиссак и сунул письмо в карман. — Скажите майору, что я сейчас приду.

— Слушаюсь, сэр, — ответил солдат, снова отдал честь и поспешил прочь.

— Где тот чертов индеец? — заорал Маккиссак.

— Он уже в фургоне, — невозмутимо ответил Дэн. Маккиссак зло уставился на Дэна, потом выругался и пошел к своей лошади.

Дэн бросил взгляд на фургон. Он уже разговаривал сегодня с этим индейцем. Тот был до войны следопытом, а с начала боевых действий записался добровольцем в армию Соединенных Штатов. Дэн обернулся. Маккиссак держал поводья, сидя верхом на гнедой лошади. Они снова обменялись взглядами, полными ненависти.

И вот теперь, несколько лет спустя когда Дэн посмотрел в глаза Маккиссаку, он едва удержался, чтобы не заехать кулаком в физиономию этого человека. Но тогда возникли бы осложнения, которые Дэну были ни к чему. Запомнил ли Маккиссак его, Дэна? Тогда, при встрече в Сабина, Дэн носил усы и бороду. Во время войны Дэн работал на детективное агентство Пинкертона. Ему часто приходилось выдавать себя за конфедерата при сборе данных для армии северян.

Обертон подавил в себе закипевший гнев, шагнул к дверям и вышел из салуна.

В конце улицы еще висело облачко пыли от проехавшего фургона. Дэн прикинул: фургон лишь на несколько минут опережает его. Окинув взглядом улицу, он заметил телеграфную станцию и направился туда. Через минуту он вручил телеграфисту листок бумаги.

— Примите телеграмму.

Служащий положил перед собой листок и, водя пальцем по строчкам, прочитал вслух: «А. Пинкертону. Я вышел на след. Когда возьму Питера Бентона, сразу сообщу. Д. О.».

— Все правильно.

— Очень хорошо, сэр. Немедленно отправлю.

Дэн подождал, пока телеграфист отстукивал телеграмму, потом заплатил и вышел к своей гнедой лошади, привязанной к столбу. Дэн вскочил в седло, звякнули шпоры, всадник повернул на запад и поскакал вслед за фургоном. Обернувшись, он посмотрел — не выходят ли люди из салуна, но никого не увидел. Дэн пришпорил лошадь и выехал из города.

Фургон Кирни повернул на юг. Лисси обняла Рэйчел, прижалась к ней. Девушка выглянула из фургона: нет, никто их не преследовал. Рэйчел удивило, что посетители салуна не бросились в погоню. Почему? Не из-за того ли человека в черном? Неужели Рэйчел вызвала у него сочувствие? Этого не может быть, ведь в его темных глазах она не заметила ни капли жалости, глаза оставались жесткими и холодными. Тогда, возможно, он присоединился к тем мужчинам в салуне и сейчас пьет вместе с ними, смеется, полностью позабыв эпизод с Абигейл?

— Аби плачет, — тихо сказала Лисси.

— С ней все в порядке, — ответила Рэйчел. Она убрала кудряшки с лица девочки, подсела поближе к Абигейл, погладила ее по голове. — С тобой действительно ничего дурного не случилось, правда?

— Я безумно перепугалась! А из фургона я вышла только потому, что мне стало очень жарко. Ко мне подошли несколько мужчин поговорить… — Абигейл заплакала. — Прости меня, Рэйчел. Я помню, ты не велела мне высовываться из фургона. — Девушка достала скомканный платочек и утерла слезы.

Рэйчел стало жаль Абигейл, она понимала, какой сильный испуг пережила девушка. Пригладив светлые локоны Абигейл, Рэйчел сказала ей:

— Ну, теперь все страхи позади, неприятности закончились без последствий. Ты не должна забывать, Аби, что мы на приграничной территории, и в городах — мужчины, перенесшие войну. Женщин здесь мало. Совсем как дома.

— Я хочу домой!

— Мы не можем поехать домой, — твердо проговорила Рэйчел. Она протиснулась к задней части фургона и выглянула. Слава Богу, преследователей не было. Вдоль обочины, вдалеке друг от друга, стояли дома и скотные дворы.

Фургон свернул с дороги на юг. Теперь они ехали по тропе, проложенной скотоводами, ведущей к северу от Форт-Уэрта и дальше в Канзас. Довольная тем, что им удалось благополучно вырваться из города, Рэйчел оглядела фургон. Здесь помещалось все имущество семьи. На крючьях, приделанных к ободам, висели кастрюли, сковородки, инструменты. На всех вещах был толстый слой пыли. Рэйчел пробралась вперед и села на ящик между отцом и Джошем.

— За нами нет погони, — сообщила она.

— Ты храбро вела себя, Рэйчел. Но слишком опрометчиво. Мы могли оказаться в плачевном положении, если бы не неожиданная помощь. Теперь, если снова возникнет опасность, вызови шерифа.

— Слушаюсь, сэр, — отчеканила девушка. Она не хотела вступать в спор и заставлять отца лишний раз тревожиться, но понимала, что кому-то все равно надо выйти навстречу опасности, и она была единственным человеком, подходящим для этого.

— Не стоит нам одним оставаться на дороге.

— В лавке мне сказали, что неподалеку должен быть почтовый полустанок.

Эб Кирни натянул вожжи, лошади пошли медленнее. Он обернулся к Рэйчел.

— Если будет погоня, мы пропадем. Ты спросила, сколько миль до почты?

— Мы должны добраться до нее к середине дня.

— Это значит, нам придется ехать еще несколько часов! Может быть, повернуть назад? Тогда мы могли бы поселиться в гостинице и оставаться там, пока не найдется попутной повозки. А фургон пусть стоит у салуна. Ведь не все жители этого города бандиты.

Рэйчел представила себе возвращение в Форт-Уэрт. Там они будут беззащитны. Отец — болезненный человек, он не может больше принимать жизненно важных решений. Без помощи он не справится. Боевая сноровка и решительность покинули его после возвращения с войны. Он пришел домой с тяжелым ранением в грудь и в правую ногу. Отец с трудом говорил, но, главное, он утратил силу духа.

На виске и горле отца виднелись тонкие белые шрамы. Он стал неуверенным в себе и робким. Рэйчел было больно видеть отца в таком состоянии, но она не знала, как ему помочь. Иногда он мог активно действовать, как случилось сегодня, умело управлял лошадьми. В свое время он дал отпор Олвину Юбэнксу в Виксбурге. Тогда отец защищал свою семью и свое имущество. Но потом он снова превратился в издерганного и слабого человека.

— Нет, возвращаться мы не будем, поедем дальше, — объявила Рэйчел, почувствовав на своих плечах ответственность за принятие решений.

Джош залез в фургон; а Рэйчел села на его место снаружи. Подставив лицо ветру, она смотрела на волны тепла, поднимавшиеся от раскаленной солнцем земли. Если смотреть вдаль, то возникал дрожащий мираж: озеро с подернутой серебром поверхностью воды.

Дорога до Форт-Уэрта пролегала по местности, поросшей сначала высокими соснами, потом пошли лиственные породы, теперь же деревьев не было видно вовсе, только густая зеленая трава, по которой гулял ветер. В груди девушки замерло дыхание: ее поразила необъятность открывшегося перед ней простора. Впервые после бегства из Виксбурга она почувствовала полную свободу, от которой захватывало дух. Новый пейзаж, новая страна, новые надежды!

— Папа, — она схватила отца за руку. — Ты только посмотри, перед нами Техас!

— Это дикая страна, Рэйчел. Дикая и опасная. И я не знаю, нравится она мне или нет. Сможем ли мы здесь выжить?

— Сможем, — ответила Рэйчел. — Это великая страна. — Она ощущала себя частью этих просторов. — Это наша земля. Посмотри, мы свободны, как ветер!

— Мы ничего не знаем об этой земле. Мы привыкли выращивать хлопок, привыкли к прохладе, к бесчисленным рекам и ручейкам. А здесь земля кажется мне плоской и пустой. Нас предупреждали об опасностях: змеи, дикари, беглые преступники, сотни миль безводных прерий. Говорят, здесь бывают такие сильные ураганы, что сбивают человека с ног.

Но Рэйчел не слушала отца. Она вдыхала сладкий воздух свободы. Перед ее взором простиралась бескрайняя равнина под бесконечным голубым небом. С каждым поворотом колеса все дальше оставался страх, что ее отца посадят в тюрьму, в ужасный каменный мешок. — Папа, все будет хорошо.

— Держи винчестер наготове, Рэйчел. Нам без него не обойтись.

Солнце уже миновало зенит, а признаков погони, к великому облегчению Рэйчел, не было видно. К концу дня они остановили фургон у почты. Рэйчел спросила служащего, нет ли попутной повозки.

— Мы одни на дороге, и я надеюсь, что если впереди есть другой фургон, мы его нагоним.

— Нет, — ответил высокий худощавый человек в очках. — Уже три недели здесь никто не проезжал. Иногда и по месяцу никого не бывает. Этой дорогой пользуются только скотоводы, гонят стада на север. Одинокий фургон — рискованное дело, всякое может случиться: сломается колесо, налетит ураган, нападут индейцы или бандиты.

— Благодарю, — сказала Рэйчел и отвернулась. Она не желала слушать об опасностях. Рэйчел поглядела назад, на север, надеясь, что судьба пошлет им попутчиков.

В эти предзакатные часы солнце отбрасывало красные отсветы на белые полосы облаков. Рэйчел заметила впереди перелесок, и когда фургон приблизился к краю тополиной рощи, девушка прикоснулась к руке отца.

— Папа, видишь деревья? Может быть, там есть ручей. Пора остановиться на ночлег.

Вскоре фургон добрался до тополей, росших у почти пересохшего русла речушки, по дну струился поток грязной, глинистой воды. Развели огонь, и Рэйчел наварила картошки.

Когда опустилась тьма, она первой заступила в караул. Над ее головой сверкали звезды, вдали слышался вой койотов. Рэйчел было не по себе от этих звуков. Впервые после отъезда из Форт-Уэрта она столкнулась с опасностью, притаившейся в ночной тьме этой большой и незнакомой страны.

Опять крик койота. Рэйчел насторожилась. Костер превратился в горку тлеющих угольков, вся семья спала. Скоро она разбудит отца, и он ее сменит. Рэйчел перевела взгляд с гаснущих огней на окружающую темноту. Ее душу затопил страх, девушка вскочила на ноги, вскинула винчестер. Она подумала, что в отблесках костра представляет собой прекрасную мишень. Рэйчел затоптала угли, забросала их комьями земли.

Наверное, не надо было разжигать костер. Рэйчел вспомнила истории о нападениях индейцев, о том, как они снимают с мужчин скальпы и уводят с собой женщин. Девушка сидела, опершись спиной о колесо фургона, и смотрела во тьму. Ее глаза привыкли к темноте, и когда на небе взошел серебряный серп луны, она уже хорошо различала окружающее.

Вдруг она вскинула голову. Что напугало ее? Издалека послышалось тихое ржание лошади. Рэйчел насторожилась: кто-то был там, в ночной тьме.

Она поднялась на ноги и застыла, внимательно вслушиваясь и вглядываясь в ночь. Сонливость как рукой сняло.

Кроме кваканья лягушек да равномерного гула сверчков никаких звуков не было. Рэйчел подняла винчестер, положила палец на курок. Она всем своим существом ощутила рядом чье-то движение.

Позвать папу! Сейчас же! От отца и Джоша помощи немного, но два ствола лучше, чем один. Здесь кто-то есть. Рэйчел сделала шаг к фургону.

В этот момент две крепкие мужские руки обхватили ее сзади и зажали рот.