Телец для Венеры

Глава 6

Хамфри знал, как подойти к кафе сзади. Увидев в темноте фасад дома, и вспомнив слова старика Даффла о том, что происходит, когда закрывается дверь на улицу, он обошел здание и пробрался через маленький, обнесенный стеной сад, соседствующий с кладбищем, к задней двери, но она также оказалась закрытой. Пошарив по стене, Хамфри обнаружил звонок, и Летти тотчас же открыла дверь. В сумраке личико ее казалось сияющим.

– Мы боялись, что вы не найдете звонок, – сказала она.

– Тетя говорила, что мне следовало вас предупредить. Ей не нравится, когда люди являются с парадного входа после закрытия.

За дверью был маленький вестибюль с побеленными стенами, тускло освещенный висящей на потолке лампой. Сразу же за вестибюлем, во всю ширину дома, протянулась большая кухня, пропахшая луком и свежезаваренным кофе. Летти пересекла ее, поднялась по старой винтовой лестнице, миновала тусклый коридор и ввела Шедболта в комнату, полную яркого света и красок. Хамфри задержался на пороге с таким чувством, словно увидел хорошо знакомое ему место, и понимая, что ожидал встретить нечто подобное, входя впервые в зал, где находилось кафе. Большое, теплое и светлое помещение с несколько неряшливым комфортом соответствовало слухам, циркулирующим по торцу, в то время как собственно кафе опровергало их. Хамфри показалось, что сегодня он непременно разгадает секрет этого дома.

Миссис Роуэн стояла возле большого камина, прихлебывая из чашки чай.

– О, входите, доктор Шедболт! Очень рада, что вы смогли прийти. Я всегда выпиваю чашечку чаю перед ужином – это меня освежает, но вам, думаю, не стоит его предлагать. Пусть Летти принесет вам выпить. Она уже понимает разницу между портвейном и бренди, не так ли, девочка? Что бы вы предпочли?

Хамфри выбрал вино, так как ему, по крайней мере, было знакомо название. К тому же доктор Коппард поглощал его в весьма солидных дозах, причем, похоже, без вредных последствий, хотя старик и считал алкоголь пагубным для здоровья. Летти подошла к столу у стены. Послышался звон стекла, и вскоре она с гордым и довольным видом предложила молодому человеку наполненный до краев бокал, содержащий почти полпинты. Миссис Роуэн снисходительно рассмеялась:

– Дитя мое, для вина предназначены вон те бокалы. Когда же ты это запомнишь? Ну, да не важно. Думаю, доктор Шедболт тебя извинит. Налей немного себе, и можете побеседовать, а я пока потороплю дочерей. Только, Летти, проследи, чтобы стол был в порядке. Плант, Крис и мистер Эверетт явятся наверняка, и Стиви тоже может прийти. Так что, пожалуйста, позаботься обо всем.

Она вышла из комнаты, быть может, немного быстрее обычного. Летти вернулась от бокового стола с бокалом, в котором плескалось не больше столовой ложки портвейна.

– Я научилась соблюдать осторожность с вином, – доверительно сообщила она.

– Не знаю, как люди могут пить его целыми бокалами и оставаться друзьями. Мне достаточно выпить чуть-чуть, чтобы начать говорить все, что приходит в голову. А это не годится.

– Она улыбнулась с таким видом, словно поведала важную тайну.

– Я не хочу, чтобы вы пили слишком много, но не возражал бы услышать то, что приходит вам в голову, – заметил Хамфри.

– Совсем как они! – Голос девушки стал печальным.

– Они все хохотали до упаду, а я рассердилась и даже заплакала. Господи, должно быть, я устроила дурацкую сцену.

– Когда это произошло?

– В вечер моего приезда – в прошлую субботу. Тетя сказала, что я выгляжу голодной, и принесла мне ужин, а я уверяла, будто вовсе не голодна, потому что вы оказались так добры ко мне. Тогда она заметила, что портвейн непременно улучшит цвет моего лица. Вот тут-то все и случилось. Хотите, верьте, хотите, нет, но не успела я опомниться, как выболтала ей, почему откладывала свой приезд целых два года.

– Ну и почему же?

На мгновение лицо Летти стало таинственным, а в глазах вновь появился взгляд человека, который может многое порассказать, но не знает, стоит ли это сделать. Потом она заговорила чуть менее доверительным тоном:

– Ну, вы знаете – из-за того, что говорили о тете, Кэти и Сузи. Мой отец вбил себе в голову ту же идею. Он просто не понимал…

– Ваш отец был братом миссис Роуэн?

– Нет, миссис Роуэн моя тетя, потому что брат моего отца женился на ней. Так что по крови она мне не родственница. Поэтому ее доброе ко мне отношение кажется еще более удивительным, не правда ли?

– А она добра к вам?

– О да! Даже в тот вечер, о котором я вам рассказала, – когда я вела себя так нетактично по отношению к ней, тетя на меня не рассердилась. Она велела Кэти уложить меня в постель – хотя этого я уже не запомнила, а на следующий день все мне объяснила.

– И что же она вам рассказала? – У Хамфри мелькнула мысль, что их разговор больше походит на перекрестный допрос или юридическую консультацию, чем на первую приватную беседу двух людей, по крайней мере, один из которых влюблен в другого. Но это был его шанс, и он не мог им не воспользоваться.

– Ну, – неохотно отозвалась Летти, – тетя объяснила, что мой отец повторял сплетни, выдуманные жителями этого города. Все девушки, вынужденные зарабатывать себе на жизнь, сказала она, приобретают дурную славу, так как люди считают, будто за деньги они готовы на все, что угодно. – Слова миссис Роуэн прозвучали весьма странно в устах Летти.

– Поэтому Кэти и Сузи и не смогли найти себе респектабельных мужей, но ведь они не должны жить как монахини. Я это хорошо понимаю. А вы?

– Разумеется, – согласился Хамфри. История миссис Роуэн, по крайней мере, обладала добродетелью постоянства. Слова девушки почти в точности повторяли то, что ее тетя говорила и ему. Звучало все это достаточно правдоподобно, но оставалась одна неясность: с чего вдруг поползли подобные слухи?

– Понимаете, – продолжала Летти, – они умеют читать и писать, разбираются в том, о чем пишут в газетах. Я по сравнению с ними – полная невежда. К тому же Кэти и Сузи привыкли к красивым вещам.

– Девушка окинула комнату восхищенным взглядом.

– У них много нарядной одежды. Все дело в том, что Кэти и Сузи нелегко найти подходящую партию. Вот им и приходится принимать жизнь, какая она есть.

Это была самая длинная речь, которую Летти произносила в присутствии Хамфри, причем явно с чужого голоса, и это послужило предостережением для молодого человека. Тетя и кузины искусно приступили к делу, отвращая от брака мысли Летти, подрывая ее нравственные принципы рассказами о преимуществах их образа жизни. Немудрено, что они преуспели, ведь девушка была такой молодой и легковерной. Требовалось совсем немного воображения, чтобы представить, какой легкой и уютной выглядела жизнь в кафе для бедняжки, которая попыталась и не сумела спасти себя от нищеты при помощи швейной иглы.

Самые очевидные и примитивные страхи Хамфри исчезли, уступив место сомнениям и тревогам более изощренного свойства. В данный момент опасности подвергалась не столько девственность тела Летти, сколько чистота ее души. Пройдет совсем немного времени, и она привыкнет к материальным благам, предлагаемым ей жизнью в кафе, и Роуэнам останется только сказать: «Теперь, чтобы вести такое существование, ты должна…» Хамфри усилием воли взял себя в руки.

– Ах, совсем забыла! – спохватилась Летти.

– Я ведь должна проверить стол.

– Я вам помогу, – предложил Хамфри, допивая свое вино и поднимаясь со стула.

В дальнем конце комнаты, в тени расположенной над ним галереи, стоял круглый игральный стол, покрытый льняной, отделанной кружевами скатертью. На нем в беспорядке располагались серебряные приборы, тарелки и бокалы.

Летти машинально передвинула с места на место несколько предметов и вздохнула:

– Не знаю, сколько человек сегодня придет. К тому же все захотят сидеть рядом с Кэти или Сузи…

– Только не я. Если можно, я бы хотел сидеть рядом с вами.

Она благодарно улыбнулась:

– Хорошо. Сегодня я ведь не буду посторонней. Давайте займем эти два места, а другие пусть усаживаются, где хотят.

Перспектива сидеть рядом с Летти и продолжать их интимную беседу под прикрытием общей болтовни произвела на него воздействие вроде легкого опьянения. К тому же большой бокал портвейна в непривычном к вину желудке также возымел свое действие.

Всего пришли пятеро гостей. Двое – мистер Хэттон, которого миссис Роуэн называла «Крис», и мистер Зверей – несомненно, были джентльменами. Двое других, Стиви и Мидж, принадлежали к трудящемуся классу, хотя, по мнению Хамфри, были одеты лучше и располагали большим количеством денег, нежели честные представители упомянутого сословия. Определить социальное положение пятого гостя, прибывшего последним и выделявшегося причудливым именем Плант1 Дрисколл, причудливой обезьяньей физиономией и не менее причудливой манерой выделять какие-либо слова в каждой фразе было сложнее. Он был так же хорошо одет и уверен в себе, как Хэттон и Эверетт, однако не вызывал ассоциаций с большими домами и наследственными поместьями, в отличие от глуповатого Криса Хэттона и грубоватого мистера Эверетта. В то же время Дрисколл, несомненно, не был простецким парнем, нарядившимся в лучший костюм, как Стиви и Мидж. Возможно, именно вследствие классовой неопределенности этого человека Хамфри ощутил интерес к нему и попытался завязать с ним разговор после ужина, когда девушки поспешно убирали со стола, а мужчины бесцельно слонялись по комнате. Однако выражение насмешливого любопытства на лице Дрисколла обескураживало Хамфри. Беседа увяла через пару минут. Дрисколл повернулся и положил руку на плечо Стиви, после чего оба присоединились к остальным. Мужчины вели негромкую беседу, время от времени разражаясь взрывами смеха.

Затем все, кроме Летти, вернулись к столу, и миссис Роуэн, быстро тасуя карты, спросила:

– Вы будете играть, доктор Шедболт?

Хамфри, осведомленный о своем пустом кармане так же хорошо, как о полном невежестве во всех карточных играх, за исключением «ноббина», отрицательно покачал головой и смущенно опустился на стул у камина.

Вскоре к нему присоединилась Летти:

– Тетя Тирза посоветовала предложить вам выпить. Ей кажется, будто вам скучно.

– Просто я не умею играть в карты, – не без раздражения ответил Хамфри, потому что чувствовал себя не в своей тарелке, да к тому же Летти не подошла к нему сразу, как только увидела его сидящим в одиночестве, а ждала, пока ее пошлют.

– У меня не было времени научиться.

– Тут нечему учиться, – заметила Летти.

– Я все поняла с первого раза. Однако мне всегда не везло, и я проигрывала все деньги. Другие предлагали мне в долг и смеялись надо мной, точно я маленький ребенок.

Девушка повернулась к боковому столу и налила ему бокал вина, на сей раз правильно.

– Я видела, как вы разговаривали с Плантом, – продолжала Летти, придвигая стул и садясь рядом с Хамфри.

– Он славный, не так ли?

– Право, не могу судить. Полагаю, так и есть.

– Хамфри понимал, что голос его звучит излишне сердито.

– Он лучший друг Кэти.

– Да, я заметил, что они отлично ладят.

Хамфри не хотел говорить о Кэти и ее друзьях, но ему не хватало опыта поворачивать беседу в нужное русло, поэтому он молча потягивал вино, уставившись на Летти тупым, хотя и полным обожания взглядом. Вечер уже близился к концу, и его постигло разочарование.

– Послушайте, – наконец сказала Летти.

– Я возьму колоду, и мы сыграем друг с другом. Тогда будет не важно, если вы ошибетесь, а мне не повезет.

Она так легко и понятно объяснила Хамфри правила игры, что через десять минут он уже сознательно делал ошибки, чтобы испытать удовольствие, слушая ее замечания и повторные объяснения. Они сидели за маленьким столиком; внимание девушки было поглощено игрой, а Хамфри от счастья потерял счет времени. Подняв взгляд, он с удивлением обнаружил рядом с собой миссис Роуэн. Она предлагала ему очередной бокал вина, с одобрительной улыбкой взирая на стол, карты, Летти и его самого. Посмотрев в сторону, Хамфри заметил, что за большим столом теперь остались только мистер Хэттон и мистер Эверетт, увлеченные игрой.

– Рада видеть, что Летти играет роль инструктора, – с добродушной усмешкой произнесла миссис Роуэн. – За последние несколько дней ей пришлось столькому научиться, что она, должно быть, рада оказаться в роли учительницы.

– Неужели остальные уже ушли?! – удивленно воскликнула Летти, окинув взглядом комнату.

– И Плант тоже ушел?

– Нет, они где-то здесь, – ответила миссис Роуэн несколько иным тоном.

– Но вообще-то уже пора расходиться. По крайней мере…

– Она посмотрела на пару за большим столом и, оставив фразу неоконченной, зевнула.

– Я очень устала, Летти. Твои ноги моложе моих, поэтому сбегай и посмотри, отнесли ли в комнату с гобеленами полотенца для Криса. А когда спустишься, закрой окно в комнате мистера Эверетта. Он любит, чтобы окно было закрыто, но толком не умеет этого делать. Потом налей доктору Шедболту бокал на ночь и ступай спать. Я иду к себе. Доброй ночи. – Она с улыбкой обернулась к Хамфри:

– Боюсь, что сегодня вам показалось у нас скучновато, но Летти вскоре научится развлекать своих друзей – по-моему, лучше предоставить ей в этом побольше самостоятельности. Надеюсь, мы будем часто видеть вас здесь.

Чувствуя, что улыбка на его лице становится застывшей, Хамфри поднялся и тут же ощутил некоторую слабость в коленях. Глядя вслед миссис Роуэн, идущей к двери на лестницу, он увидел, как ее фигура вдруг стала расплываться и постепенно раздвоилась. Хамфри энергично захлопал веками, и иллюзия исчезла. В наступившей тишине он услышал, как где-то в доме раздался дразнящий женский смех и протестующий мужской голос. Потом вернулась Летти, показавшаяся Хамфри усталой и хрупкой. Он удивился, что не заметил этого раньше, и упрекнул себя за эгоизм. Девушка подошла к боковому столу и взяла бокал, но Хамфри остановил ее:

– Если это для меня, то, пожалуйста, не нужно. Я уже выпил более чем достаточно и должен идти домой. Боюсь, что слишком задержал вас.

– Но тетя велела налить вам бокал на ночь…

– Благодарю вас, она налила его мне сама.

Странно, подумал Хамфри, но он не чувствовал никакого опьянения, пока сидел с Летти, играя в карты. Возможно, всему виной последний бокал. А может быть, то, что он резко поднялся и стал смотреть вдаль. Все, находящееся даже в нескольких шагах, казалось ему туманным и расплывчатым. Должно быть, он выглядел странно, так как Летти с беспокойством смотрела на него.

– Вам, кажется, недалеко идти?

– Совсем близко. Я ведь говорил вам, где живу. Вы не помните?

Летти кивнула и с улыбкой направилась к двери. Они проходили мимо большого стола, и Эверетт схватил девушку за запястье.

– Теряете вашего кавалера? – шутя, осведомился он и что-то добавил шепотом.

Летти высвободила руку, ее лицо густо покраснело.

– Что он сказал? – спросил Хамфри на лестнице.

– Право, я не расслышала. Наверное, какую-то гадость. Он всегда меня дразнит.

– Дразнит?

– Да, притворяется, что думает, будто мне десять лет. Они все так делают. Терпеть этого не могу. Хотела бы я быть шести футов росту, толстой, как Сузи, и двадцати пяти лет от роду.

– Летти, вы идете спать, не так ли?

– Конечно. Я ложусь последней.

– Неужели это моя вина? Извините, если я слишком засиделся. Я просто ждал, думал, что увижу, как кто-нибудь уйдет. Мне не хотелось уходить первому, а потом меня увлекла игра.

Летти не ответила. Они прошли в вестибюль, и девушка, поднявшись на цыпочки, сняла фонарь с крючка, а потом открыла дверь. Как только он переступил порог, в ее поведении исчезла странная напряженность.

– Спасибо вам, что пришли, – тепло сказала она.

– Мне было очень приятно видеть вас здесь. Доброй ночи.

Хамфри догадался, что Летти с нетерпением ждала, пока он окажется снаружи и она сможет захлопнуть дверь, проявив минимум вежливого дружелюбия. Подобная осторожность выглядела пугающей. Хамфри внезапно вспомнил, что Летти должна подняться по лестнице и пройти мимо двери комнаты, где все еще сидят двое мужчин. Что, если…

Ему следовало, бы вернуться, намекнуть ей о своих подозрениях и предложить проводить до двери ее комнаты, но он твердо знал, что через несколько минут его начнет тошнить.

Поэтому Хамфри быстро пожелал девушке доброй ночи и, шатаясь, выбрался из заднего дворика кафе на кладбище. Там, прислонившись к надгробному камню, он избавился от съеденного ужина, выпитого портвейна и значительной части уважения к самому себе, чувствуя, что ужасно подвел Летти.

Но, по крайней мере, Хамфри теперь знал, что кафе совсем неподходящее место для девушки и он должен предпринять срочные меры, чтобы забрать ее оттуда.