Глава 25


Поздно ночью, долгое время спустя после того, как все заснули, Дэйгис выскользнул украдкой из замка.

Казалось, день тянулся бесконечно, пока он старался изо всех сил утаить от тех, кого он любил то, что он планировал. Сохранять свой взгляд спокойным, свое нетерпением - под контролем. Это его истощило: вести себя так, словно он был в полном согласии, не выдавая себя ни одним предательским знаком, даже самым незначительным, брату, знающему его слишком хорошо, что у него не было никакого желания соглашаться с планом, за тщательной разработкой которого они провели всё дождливое дневное время.

План, по которому они все отправятся в Лондон и все будут в опасности.

Во время более поздней части дня, когда Хло и Гвен укладывали вещи для поездки в Лондон - поездки, которая никогда не состоится - он спустился в темницу и допросил мужчину из секты Драгаров самолично. Он воспользовался магией, чтобы безжалостно вырвать информацию из его разума, но как и заверял его Драстен, хотя мужчина знал, что есть какой-то способ вновь заточить те тринадцать и предотвратить преобразование, он не знал его особенностей.

То, что способ точно существовал, было достаточным, чтобы наполнить Дэйгиса пьянящим оживлением и бурлящим нетерпением увидеть, как это произойдёт сейчас.

Вчетвером они собрались за ужином в главном зале, и вскоре после этого он увлёк Хло обратно в постель, где они занимались любовью, пока она не ослабела, насытившись, в его руках.

И он обнимал её, наслаждаясь ощущением её в своих руках ещё около часа, прежде чем, наконец, покинул их постель.

И сейчас, когда он ступил в ночь, он был готов. Настало время столкнуться лицом к лицу с врагом и покончить с этим раз и навсегда.

Одному.

Он никогда не позволил бы ни одному из людей, которых любил, подвергнуть себя риску с ним. Это он устроил беспорядок, и ему это исправлять.Он был в своём лучше всего подходящем облике, необременённый - Галльское Приведение снова, гладкий, тёмный дух, почти невидимый для человеческого глаза - не имеющий нужды оглядываться через плечо, чтобы защищать кого-то ещё.

Он не для того спасал Драстена для Гвен, чтобы потерять его или их обоих сейчас. И он никогда не потеряет Хло.

Он знал, что они будут в ярости, но если повезёт, всё закончится ещё до того, как они даже проснутся, а если нет, вскоре после этого. Он нуждался в том, чтобы было так, должен был знать, что они находились в безопасности в замке, чтобы он мог сосредоточить свой ум на цели, не отвлекаясь.

Он проникнет в штаб секты Драгаров, найдёт их записи, узнает адрес Саймона Бартона-Дру, выследит его, и выудит из его разума информацию, в которой нуждался. Мысль о том, что, возможно, в скором времени, он освободится от изнурительной битвы, которую так долго вёл, была трудной для его осмысления. Мысль о том, что к утру, возможно, он сможет вернуться к Хло, будучи не более чем Друидом и человеком, казалась ему слишком чудесным сном, чтобы быть правдой.

Но это был не сон. Согласно словам Тревора - а разум, столь жестоко насилуемый, был неспособен лгать - Саймон Бартон-Дру знал, как вернуть тех древних в ту тюрьму, откуда они пришли.

Полёт в Лондон был недолгим, хотя у него ушло несколько томительных часов на то, чтобы найти местонахождение Здания Белту. Он не был в Лондоне раньше, за исключением аэропорта, и это сбивало его с толку. Он стоял снаружи неосвещённого здания какое-то время, изучая его с разных сторон: сзади, спереди, по бокам. Это был крупный тоыварный склад, сооружённый из камня и стали, с четырьмя этажами, но согласно признаниям Тревора, то, что он искал, будет находиться под землёй.

Он несколько раз медленно, равномерно вдохнул прохладный, туманный ночной воздух. Двигаясь быстро и бесшумно, он приблизился к зданию и открыл замок произнесённой тихим шёпотом фразой. Уже дважды за сегодня он использовал магию, и с этого времени он отваживался использовать её только в ограниченных количествах.

Даже сейчас существа внутри него расшевелились. Он чувствовал, как они вытягивались, словно пытались исследовать то, что их окружало.

Он открыл дверь и частично проскользнул внутрь, набирая код на панели. Он был подготовлен; он вытащил все сведения, в которых нуждался, из разума Тревора и запомнил их наизусть. Он знал каждую последовательность чисел, каждый сигнал ловушки, каждый проходной ключ.

Ступив на порог, он почувствовал внезапную жалящую боль в груди, глубоко в мышцах. Он пожал плечом, пытаясь избавиться от спазма, но он не исчез, и удивлённый, он глянул вниз.

На миг вид серебряного дротика, дрожащего в его груди озадачил его. Потом у него тревожно поплыло перед глазами и сузилось в тусклый тоннель. Моргнув, он вгляделся в тёмную комнату.

«Транквилизатор», вежливо проинформировал его культурный голос.

Минутами позже, грязно ругаясь, Дэйгис рухнул на пол.

Он очнулся - не имея понятия, сколько времени прошло - от ощущения холодного камня за спиной. Его обусловленный действием наркотика ступор медленно отступал, и он понял, что был надёжно обездвижен.

Он чувствовал себя странно, но был неспособен точно определить, чем это было вызвано. Что-то изменилось у него внутри. Возможно, затянувшееся воздействие транквилизатора, решил он.

Не открывая глаз, он на минуту нагнулся, испытывая узы. Он был прикован к каменной колонне диаметром в несколько футов. Цепи с толстыми звеньями стягивали его руки позади него по окружности колонны. Его лодыжки были также стянуты вместе и прикованы к основанию колонны. Не прибегая к магии, он мог бы двигать только своей головой.

Продолжая держать глаза закрытыми, он прислушался, отмечая в течение следующих нескольких минут разные голоса, которые разговаривали, подсчитывая численность своего врага. Полдюжины, не больше. Если бы не наркотик, они никогда бы не схватили его, и если он смог бы освободиться, то сбежал бы без проблем. Он потянулся своим разумом Друида, исследуя силу цепей.

Проклятье, мрачно подумал он. На них было связывающее заклинание. Он ударил в него легонько, проверяя его силу магией, не желая использовать больше, чем было необходимо. Но вместо едва различимого, направленного прощупания неожиданный неуправляемый прилив силы прорвался сквозь него, намного больший, чем он собирался использовать, и больший, чем он когда-либо использовал за один раз раньше. Он почувствовал мгновенный отклик тех тринадцати; они начали шептать на своём непонятном языке, их голоса жужжали как насекомые внутри его черепа. Его бомбардировали ощущения…

Леденящей темноты. Бесконечная продолжительность перебранок между них самих. Вынужденная непреходящая близость без возможности сбежать. Периоды просвета, более долгие периоды безумия, пока, наконец, не осталось ничего кроме ярости, ненависти и пожирающей жажды мести.

Всё его тело содрогнулось. Это было самое сильное впечатление от них из тех, что он получал до этого, и оно было таким омерзительным, что будь его руки свободными, он, наверное, расцарапал бы себе голову в тщетной попытке вырвать их из своего черепа.

И он понял две вещи: секта Драгаров была более развитой в жречестве Друдов, чем он думал, если смогли выткать такое могущественное заклинание на холодном железе, и они дали ему что-то ещё помимо обычного транквилизатора. Они дали ему что-то вроде снадобья, которое ослабляло его способность контролировать силу внутри него. Он был подобен человеку, который перебрал виски, и мог, намереваясь нежно приласкать, наброситься с убийственным порывом из чистейшей сентиментальности.

И он не сомневался, что подобный порыв превратит его в полностью тёмного.

Он неглубоко дышал, проталкивая свой рассудок наружу, прочь от хаотичного жужжания в своём разуме. Он попробовал воздух, пытаясь представить себе размер помещения по эху разговора. Было похоже, что оно было с низким потолком и длинным, и был слабый запах мха на камнях. Он понятия не имел, как долго он был без сознания. Он был абсолютно уверен, что он был в катакомбах под зданием.

Каким же дураком он был, что, врываясь сюда, недооценил своего противника! Он действовал необдуманно, гонимый нетерпением и отчаянной нуждой защитить тех, кого любил. Ни разу ему не пришло в голову, что у секты Драгаров могли быть люди, следившие за ним и докладывающие о его каждом шаге. Несомненно так и было, ибо они были определённо подготовлены к его приходу. Каков был их план? Использовать убийственный наркотик, чтобы ускорить его преобразование?

«Он приходит в себя», сказал кто-то.

Он предпочёл бы, чтобы они продолжали считать его находящимся в бессознательном состоянии, выигрывая драгоценное время для ослабления воздействия наркотика, но видимо, хоть и оставаясь неподвижным, он каким-то образом выдал себя. Возможно, его грудь поднималась и опадала более глубоко. Он открыл глаза.

«Ах, ну наконец-то», сказал высокий, худощавый мужчина с седыми волосами, приближаясь, чтобы стать перед ним. Мужчина смотрел на него долгие минуты. «Я - Саймон Бартон-Дру, мастер секты. Не совсем так я надеялся встретиться с тобой. Мои извинения за цепи, но на данный момент они необходимы. Предполагаю, Тревор мёртв?», вежливо осведомился он.

«Тревор жив», сказал Дэйгис, тщательно регулируя свой голос. Он не выдаст этому мужчине ни единым знаком свой внутренний конфликт. «В отличие от вашего Ордена, Келтары не лишают жизни без причины». И не важно сколь сильно ему этого хотелось.

Саймон обошёл колонну. «Мы тоже. Всё, что мы сделали, было продиктовано необходимостью послужить цели восстановления принадлежащее нам по праву могущество. Чтобы осуществить наше предназначение».

«Оно никогда не была вашим по праву. Туата Дэ дали его, и Туата Дэ забрали его обратно, когда стало очевидно, что люди злоупотребляли им».

Саймон издал короткий смешок. «И это говорит мужчина, который нарушил свою собственную клятву. Понимай это, как пожелаешь. Не важно, ты приведёшь нас к нему».

«Я никогда не исполню Пророчество».

«Ах, так ты знаешь о нём. Я думал об этом. Откуда ты о нём узнал? Тебе сказал Тревор? Не то чтобы я осуждал его, зная о том, на что ты способен. Всё здесь». Он махнул рукой позади себя, на стопки манускриптов и текстов, сложенных аккуратно в огромном количестве на полках. «Всё, что могут делать Драгары. Всё, чему они нас научат. Способность перемещаться во времени и пространстве, способность открывать королевства».

«Драгары, которым ты поклоняешься, едва не уничтожили мир однажды, пытаясь открыть королевства. Что заставляет тебя думать, что однажды освободившись, они не сделают этого снова?»

«Зачем уничтожать мир, когда они могут править им?», возразил Саймон. «Я думаю, что мы можем установить, что пошло не так в прошлый раз, когда они попытались преследовать Туата Дэ. Наш мир намного более развитый сейчас, чем был тогда. И так много верных последователей, желающих приветствовать их».

«Что заставляет тебя думать, что у них вообще есть намерение становиться частью вашего маленького Ордена? Зачем им оставаться с вами?», подстрекал Дэйгис.

«Что ты имеешь в виду?» Короткая вспышка беспокойства сверкнула на худощавом лице мужчины.

«Если они могут путешествовать во времени, что помешает им вернуться в их собственное столетие? Чего, как вы думаете, они хотят больше всего?»

«Вернуть себе своё могущество. Возможность жить снова, править снова. Занять своё законное место в мире».

Дэйгис насмешливо цыкнул. Хотя он не мог понять их языка и не знал какие намерения были у Драгаров, Саймон этого не знал. Сомнения, посеянные в его голове, могли стать полезным оружием. Если он смог бы продолжать разговаривать с ним достаточно долго, то, возможно, этого было бы достаточно для того, чтобы прошло воздействие наркотика и он смог бы рискнуть прощупать разум Саймона. «Они хотят тел, Саймон, и будут иметь возможность вернуться к себе. Как только ты освободишь их, как ты их остановишь, чтобы они не вернулись назад? Ты будешь не в состоянии котролировать их. Они могут уничтожить ваш Орден в тот же миг, как я изменюсь. Какая польза тебе от них? Они вернуться в своё столетие, предотвратят войну, и полностью перепишут прошедшие четыре тысячи лет истории». Дэйгис засмеялся. «Вероятней всего, ни один из нас не будет даже рождён к тому времени, когда они покончат с изменениями».

О, да, мужчины в помещении выглядели определённо встревоженными. Беспокойство - это хорошо. Ожесточённый спор был бы ещё лучше.

«Ты собираешься освободить силу, которую ты, возможно, даже не начал понимать, и нет никакой надежды, что ты сможешь с ней справиться». Дэйгис послал ему леденящую улыбку.

За напряжённой тишиной последовал взмах руки Саймона. «Достаточно. Я не собираюсь поддаваться на твои уловки. Драгары не стали бы пытаться возвращаться, потому что они подверглись бы риску быть снова заключёнными в тюрьму. Они никогда бы не пошли на такой риск».

«Ты так говоришь, но ничего не знаешь о них. А я знаю».

Челюсти Саймона напряглись, и он подошёл к двум мужчинам, стоявшим неподалёку. «Я не отклонюсь от курса Пророчества. Мой верный долг исполнить его. И, может, я не знаю о Драгарах так много, как я бы хотел, но я многое знаю о тебе». Он посмотрел на мужчин. «Приведите её», приказал он.

Мужчины поспешно удалились из комнаты.

Дэйгис застыл. Кого её? Почти проревел он. Этого не могло быть, говорил он себе. Хло была в безопасности и спала внутри охраняемых стен замка.

Он так ошибался.

Когда они вернулись несколько минут спустя, его внутренности скрутило. «Нет», шептал он едва шевелящимися губами. «Ох, нет, милая».

«О, да, Келтар», усмехнулся Саймон. «Красивая женщина, не так ли? Мы пытались добраться до неё в Манхеттене. Но не бойся, ты можешь получить от неё всё, что хочешь, стоит тебе только уступить неизбежному. Полагаю, Драгары будут жаждать женщину после четырёх тысяч лет».

Мужчины грубо выволокли Хло вперёд. Её руки и ноги были связаны, её лицо было пепельным, с дорожками слёз.

«Мне так жаль, Дэйгис», задыхалась она. «Я проснулась, когда я услышала, как хлопнула дверь машины, пыталась догнать тебя…»

Один мужчина ударил её по лицу, чтобы она замолчала, и каждый мускул в теле Дэйгиса закричал. Он закрыл глаза, сражаясь с тёмным ураганом, поднимавшимся в нём. Я - человек, и я - Келтар. Я не стану набрасываться вслепую, говорил он себе снова и снова. Прошло какое-то время, прежде чем он смог открыть их снова, и когда он это сделал их взгляды соединились.

Я люблю тебя, беззвучно шептали её губы. Мне так жаль!

Он качнул головой, отвергая её извенение, надеясь, что она поняла, что он говорил о том, что ей не надо было извиняться. Это была его вина, не её. Я тоже тебя люблю, девочка, проговорил он безвучно слова.

«Как трогательно», сухо сказал Саймон. Он указал мужчинам, держащим Хло, чтобы они вынесли её вперёд, остановив их в полудюжине шагов от колонны, к которой был прикован Дэйгис. «Владение частным самолётом имеет свои плюсы», сказал он, улыбаясь. «Она была уже здесь задолго до того как ты даже приземлился в Лонлоне. И сейчас мои люди убъют её, если ты не позаботишься о том, чтобы предотвратить это. Оковы не являются препятствием для мужчины с таким могуществом».

«Ты, сукин сын». Дэйгис яростно натянул цепи, но бесполезно. Без магии, он ни к чему не придёт.

Гнев поглощал его, сопровождаемый яросным искушением использовать самую ужасающую силу, имеющуюся в его распоряжении. Он ощущал мощь древних, подступающих к его горлу, умоляющих дать им волю. Слова, что несли смерть, плясали на кончике его языка. Он хотел крови, и существа внутри него страстно желали её пролить.

Саймон хорошо распланировал свою стратегию. Он напичкал Дэйгиса наркотиком так, чтобы тот был не в состоянии контролировать то количество магии, которое он использовал, взял в плен женщину, которую Дэйгис любил больше, чем саму жизнь, и собирался убить её, если Дэйгис не воспользуется магией предотвратить это.

А если он воспользуется магией, он преобразуется.

Это было неминуемым, осознал он с особенной отстранённостью. Вот оно. Его загнали в угол, и было некуда бежать. Ни за что на свете он не позволил бы, чтобы Хло причинили вред. Никогда. Она была его половинкой, она хранила его Селвар. Его жизнь была её щитом.

На долю секунды, в странно зависшем мкновении во времени, всё было так, словно он был там, в катакомбах, и всё же не там. Его разум ускользнул в тихое место, где воспоминания, словно кадры из фильма, быстро вспыхивали, сменяя друг друга.

Он видел Хло в первый раз, стоящую в моросящем дожде на шумной улице Манхеттена. Он обнаружил её под своей кроватью. Он чувствовал сочность её губ, когда украл тот первый поцелуй.

Он кормил её кусочками сёмги. Слушал её непрерывную болтовню насчёт какого-то неизвестного тома, и её глаза сияли. Наблюдал, как она затягивалась толстой сигарой.

Он видел её томно чувственные глаза, когда он первый раз привёл её к её первому оргазму в самолёте. Занимался с ней любовью в сверкающем водоёме под бескрайним синим небом в своей любимой Шотландии. Изливался в неё, становился её частью. Наблюдал, как она, устроившись на кресле, практиковалась со щитом, как сказать ему, что она любила его, что обернулось тем, что она сказала ему это, накричав на него. Говорила это ему снова, после того, как он расказал ей свою самую мрачную тайну. И неизменно оставалась рядом с ним.

И в этот странный миг затишья, он осознал, что если бы он не нарушил клятву, не прошёл бы сквозь камни, чтобы спасти Драстена, он никогда бы не встретил Хло. Какая ирония в том, размышлял он, что его судьба потребовала его собственного падения, чтобы привести его к женщине, которая стала его спасением во всех смыслах. Если бы ему дали возможность снова вернуться во времени и сделать выбор не нарушать свою клятву, но и никогда не встретить Хло Зандерс, то он решительно вошёл бы в камни и сделал бы всё снова, с полным осознанием того, что это приведёт к этому моменту.

Просто чтобы иметь счастье любить Хло то время, что у него было.

Из тихого места его разум стремительно переместился в другое: в мучительно холодную ночь, когда он танцевал на скользкой от льда стене террасы. Он сделал это, потому что всегла знал, что мог покончить со всем этим, умерев. Действительно, простое решение. Нет сосуда - нет возрождения. Мат, эндшпиль, и партия. Часть его так устала сражаться.

Но он так твёрдо решил тем вечером продолжить битву, отложив мысль о суициде в своём арсенале на крайний случай, испытывая отвращение к подобной идее.

А потом он встретил Хло, которая подарила ему тысячи причин чтобы жить.

Он горько улыбнулся. Он не мог взывать дальше к магии, необходимой для того, чтобы освободить её и увидеть её в безопасности, не освободив также Драгаров, что ставило его в безвыходное положение.

Он ни за что не возвестит приход той ”эпохи тьмы, более жестокой, какую человечество когда-либо знало”, которую предсказывало Пророчество. Нечего и говорить о том, как много миллионов могло умереть. Что если те слова, которыми он дразнил Саймона, действительно были тем, что планировали сделать те тринадцать? Что если они действительно намеревались вернуться во времени? Может быть, заново сражаться в той войне? Возможно, победить на этот раз?

Это бы полностью изменило четыре тысячи лет истории человечества. Люди вообще могли больше не существовать в настоящем, к этому времени с ними бы покончили.

Нет. Его выбор, его шансы были все израсходованы.

О, любимая, горевал Дэйгис, не должно было так всё закончиться.

Когда он открыл свои глаза, то обнаружил, что они засунули кляп в рот Хло. Её аквамариновые глаза сверкали от слёз.

«Порежь её», сказал тихо Саймон. «Покажи ему её кровь».

Дэйгис прикусил язык, наполняя свой рот горьким металлическим привкусом. Он знал, что должен всё рассчитать до миллиметра. Он должен был убедиться, что нанесёт себе достаточно смертельную рану, что умрёт до того, как преобразование завершится, но не ранее чем члены секты будут мертвы, а Хло - свободна. Он придал себе силы, чтобы действовать с безупречной твёрдостью. Малейшая неуверенность могла уничтожить его. Он должен был быть на сто процентов преданным смерти.

И было чертовски трудно быть таким, глядя на Хло.

Один из мужчин провёл клинком по коже её шеи, и хлынули красные капли. Хло скорчилась в их руках, извиваясь и борясь.

Сейчас, сказал он себе, в тот же миг прошептав нежное ”прощай” своей половинке. Скорбь хлынула на него так резко, так сильно, что он откинул свою голову назад и взревел из самых глубин своей души.

И впервые, с того вечера как они завладели им, он отбросил защиту и перестал противостоять тем тринадцати.

Он открылся им. Он приветствовал их. Он обнимал их.

Отклик был немедленным. Сила, коварство и безумие затопили его. Внезапно он был обстрелен обломками тренадцати жизней, наполненных исключительной силой двенадцати мужчин и одной женщины, чья жажда к жизни была такой сильной, что они хотели жить вечно. Но далеко превосходящим любое их чувство, как отдельных личностей, были их объединённые ярость и ненависть к их тюремщикам, гонимые непрекращающимся стремлением увидеть Туата Дэ уничтоженными, даже если они разрушат все королевства по ходу дела.

Пока они копошились в нём, он прорвался в разум Саймона, жестоко зондируя. Хотя ответ не имел бы для него сейчас никакой пользы, он всё же хотел знать. Он хотел знать, как по-другому могло бы всё закончиться, не действуй он так поспешно, будь он мудрее.

Ответ, который он обнаружил там, рассмешил его. Ирония в этом была неизмеримой: он пришёл этой ночью сюда с такой надеждой, теперь уже зная что, даже если бы Хло не схватили, у него был всегда лишь единственно возможный выбор.

Саймон в самом деле знал способ снова заключить в тюрьму те тринадцать.

Дэйгис должен был умереть.

Хло отчаянно жевала свой кляп, но от этого не было никакой пользы, она не могла издавать даже хныканья. О, Дэйгис, беспомощно думала она, глядя на него. Он смотрел на неё и его губы шевелились, но она не могла разобрать, что он говорил.

Потом он издал крик невыносимой агонии, и его темноволосая голова ударилась о каменную колонну с такой силой, что Хло почти перестала дышать, безмолвно крича внутри. Его шея выгнулась, и его тело натянулось, словно он был распят на дыбе.

Мужчина, которого звали Саймон, закричал и рухнул на пол, схватившись за свою голову.

Дэйгис смеялся, и от этого звука у Хло застыла в жилах кровь. Дэйгис никогда не издавал столь извращённого, злобного звука, и никогда не издаст. Яростно сотрясаясь, она смотрела, как его голова медленно наклонялась вниз. Когда она увидела его глаза, она закусила кляп.

Они были почти полностью чёрными.

Крохотная полоска белого окаймляла их, и это было едва ли не всем, что осталось. Она перестала бороться, застыв от ужаса.

Ледяной шторм ворвался в помещение, разбрасывая книги на полках, переворачивая столы и стулья, разметая листы бумаги и пергамента по воздуху.

Внезапно двух мужчин, что держали её, не стало. Нож у её шеи летел прочь от неё по воздуху, и она потеряла его из виду среди летающих обломков. Верёвки на её запястьях и лодыжках лопнули, а кляп был резко вырван у неё изо рта.

Словно издалека она слышала голос Дэйгиса - но не совсем его голос, он больше напоминал множество голосов, наложенных друг на друга - и он говорил ей закрыть глаза, говорил ей, что она ничего не увидит и не услышит, пока он не прикажет ей обратного. И она знала, что он сделал что-то с ней, использовал какую-то магию для неё, потому что внезапно она стала слепой и глухой. Испытывая панику от потери своих чувств, Хло свалилась на пол и лежала очень тихо.

Это время невидящего безмолвия, казалось, продолжалось целую вечность. Единственным чувством, оставленным ей, было ощущение вызывающей озноб ласки того сильного, зловещего ветра.

Она съёжилась на полу, отказываясь обозревать то, что, возможно, ещё продолжалось. Отказываясь поверить в то, что, как она думала, она увидела перед тем, как весь ад вырвался на волю. Она знала Дэйгиса; он никогда не сделал бы подобной вещи. Нет, даже ради неё. Он был слишком благороден, до мозга костей. Он никогда бы не предпочёл её жизнь судьбе всего мира.

Тогда почему всё выглядело так, словно он становился Драгаром?


Загрузка...