Темный Луч. Часть 2

— Ты и я, мы никогда не были никем иным, кроме как Вайден и студентом. Нашей любви никогда не существовало. Я — Рубикон.

— Ты — Рубикон.

— Я темный, — прорычал я ей на ухо.

— Ты темный.

— И никто не сможет приручить меня.

— Никто не может приручить тебя.

Ее глаза закрылись, и тело безвольно упало в мои объятия.

Случайная слеза скатилась по моей щеке, когда я осторожно положил ее обмякшее тело на кровать.

Ирен не оставила мне выбора. Она стала бы моим падением в буквальном смысле этого слова.

Я подобрал с пола свою одежду и, взяв с прикроватного столика Каинов Огонь Ирен, сунул его в карман брюк.

Одна хорошая вещь выйдет из того, что я заставил ее забыть о наших отношениях: она забудет о своей зависимости. Она пристрастилась к Каиновому Огню из-за меня.

Я вытер слезы с лица и в последний раз взглянул на Ирен, прежде чем повернуться и выбежать из ее квартиры. Я поднялся в небо и позволил дракону взять верх.

***

Мой разум был затуманен Каиновым Огнем. Я даже не знал, прямо ли я лечу.

Тошнотворно сладкий аромат, который я почувствовал от Гиппогрифа в ночь Варбельских Игр, поразил меня, подавив все чувства.

Я принюхивался к воздуху, пока не смог точно определить местонахождение запаха. Я парил над закрытым складом.

Я не мог разобрать, что говорилось внутри… там было слишком много голосов, и я был слишком опустошен, чтобы должным образом сосредоточиться.

Голоса заполонили мой разум, а запах обжег ноздри.

Им нужно было умереть.

Ирен сказала, что незнакомец опасен, что мы все в опасности.

Я не думал, просто открыл рот и выпустил свой огонь по складу.

Он испепелит всех, кто был внутри. Мне было все равно.

Несколько минут я наблюдал, как склад сгорел дотла, затем взлетел, когда воздух наполнился воем сирен.

***

Я застонал, вытягиваясь на кровати. В голове пульсировало, и все тело кричало от боли.

Что случилось?

Я ничего не мог вспомнить.

Я чувствовал запах Сэмми в своей комнате, будто она провела здесь всю ночь.

Я попытался открыть глаза, но усталость овладела мной, и я снова погрузился в сон.

Рыдания матери эхом отдавались у меня в ушах, и я попытался поднять голову, но она слишком сильно болела.

Обрывочные воспоминания о гневе отца вспыхнули в голове, но они не имели никакого смысла. Прошлой ночью я был слишком не в себе.

Ноющее тело говорило мне, что я получил взбучку, и притом ужасную.

Наконец, мне удалось сделать глубокий вдох через нос и заставить себя открыть глаза.

Все было расплывчатым, и я поморщился, моргая. Даже это причиняло боль.

В комнате стоял тяжелый запах крови, смешанный с антисептиком.

Да, еще одно избиение.

Мой отец уже сто лет не бил меня так сильно.

— Блейк? — прохрипела мать.

— Оставь меня в покое, пожалуйста. — У меня так пересохло в горле, что каждое слово обжигало.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Мама, пожалуйста, убирайся нахуй из моей комнаты, — прохрипел я. Она снова всхлипнула. Дверь за ней закрылась, и я вздохнул.

Мне было все равно, о чем она хотела со мной поговорить.

Я приглушил крик в подушку, потягиваясь, боль пронзила каждый нерв.

Я заставил свою способность к исцелению остановиться. Мне нужна была боль.

Унижение пронзило меня, когда я понял, что Елена все еще здесь, наблюдая за уродливой частью того, что происходило с драконами, когда у них не было всадника.

Я пытался выкинуть ее из головы.

Всякий раз, когда я думал о ней, то приходил в еще большее замешательство. Я ни в чем не запутался.

Конечно, я все испортил, облажался, но я всегда знал, что делаю, знал, какими будут последствия.

С ней я как будто ничего не знал. Смешанные чувства грозили разорвать меня на части. Мне казалось, что я ничего не контролирую.

Сейчас моя жизнь была в еще большем беспорядке, чем когда-либо, и Елена была ответственна за все это.

— 9~

В течение следующей недели я проводил с родителями как можно меньше времени. Я оставался в комнате и пытался не дать своим целительским способностям привести в порядок мое тело.

Боль успокаивала зверя, и это давало мне немного пространства между Еленой и вуду, которое она наложила на мое тело.

Здесь, в моей комнате, зверь был спокоен.

Я скучал по тишине, безмолвию, по норме.

«Так могло бы и остаться, если бы ты только открыл рот и сказал правду», — усмехнулся в глубине моего сознания прежний Блейк — тринадцатилетний Блейк, который был лучшим другом Люциана.

Я отказалась слушать этого Блейка. Он был моим прошлым и никогда не станет моим будущим.

Чего Блейк не знал, от чего мне придется отказаться, чтобы обрести этот покой.

Я не буду самим собой, если она заявит на меня права, и я попаду под ее чары.

Я видел, как разительно изменился Джордж, что могло произойти только с помощью чар.

Я не был ничьим рабом.

Вычеркнем это. Я предпочту быть рабом тьмы и быть самим собой, чем быть рабом света и потерять того, кем я был.

По крайней мере, моя сестра и Елена вернулись в Драконию несколько дней назад, яркий луч во тьме.

Мой разум был заполнен новыми стихами. И старыми тоже. Особенно теми, что написаны Проперцием, одним из моих любимых поэтов, хотя многие путали его с Вергилием.

Они были друзьями и соперниками, и оба говорили от чистого сердца.

Его стихотворение «Подстерегаемый любовью» было моим любимым. Я никогда не испытывал такой любви, пока не встретил Ирен.

Я скучал по ней, но, по крайней мере, теперь, когда она не знала правды, она была в безопасности. Мне придется держаться от нее подальше, иначе ее воспоминания вернуться.

Это стихотворение нашло отклик во мне, в том, кем я был. Я часто гадал, знал ли Проперций драконов, поскольку слова этого стихотворения были написаны глазами дракона.

Еще одним моим любимым был «Ранний визит».

То, как он говорил о своей любви, было чем-то таким, что я испытывал только к Ирен. Было ли это так глубоко, как то, что испытал Проперций, или нет, я не знал. Но с Ирен это казалось правильным.

Я снова и снова повторял эти стихи в своей голове, в своем сердце.

Я понятия не имел, как я буду справляться без Ирен.

Я не знал, как долго лежал так, прокручивая в голове слова стихотворения, но время шло, и мои раны заживали.

Однажды утром я застал своих отца и мать спорящими на кухне.

Они не знали, что я был рядом.

— Они не должны были давать ему шанса, — прошипела моя мать.

— Древние верили, что это было то, чего хотел Ал. Он верил, что они могут быть хорошими, что не все были плохими. Это было его предсмертное желание доказать это.

— Его предсмертное желание! Горан убил его, Роберт. Их вели виверны, или ты забыл об этом? Кто еще должен умереть, прежде чем ты откроешь свои чертовы глаза? Виверны никогда не будут хорошими. Хельмут научился этому на собственном горьком опыте! — Теперь она кричала в истерике.

— Блейк может сам о себе позаботиться, Исси.

— Я не это имела в виду. Горан всегда будет их королем. Единственная причина, по которой он находится в этой школе, — шпионить за Блейком и передавать то, что Горан хочет услышать. Что тьма уже начинает вонзать в него свои когти. Неужели я единственная, кто это видит?

— Нет! — закричал отец. — Я чувствовал это с каждым ударом, который наносил ему той ночью. Пока он готов позволять мне выбивать ее, Исси, он будет оставаться сильным. — На мгновение воцарилась тишина, затем отец заговорил снова. — Люциан звонил мне вчера. Как только Блейк вернется в школу, он снова попытается заявить на него права.

— Он потерпит неудачу. Этот мальчик должен остановиться, иначе Хельмут потеряет своего единственного живого ребенка. Скольким еще опасностям вы двое хотите подвергнуть наших детей?

— Я пытался, Исси. Умы древних уже одурманены. Виверн останется, кто бы что ни говорил.

Стул отца заскрипел, и я поспешил обратно наверх так тихо, как только мог.

Я услышал, как хлопнула входная дверь.

В Драконии была Виверна.

Возможно, это не имело ко мне абсолютно никакого отношения. Возможно, Виверна просто хотела измениться к лучшему. Но…

Горан.

Холод пробежал у меня по спине. Просто думая о нем, о том, что он сделал с нами. Он собирался стать моим всадником, если я в ближайшее время не открою рот.

Но я не хотел страдать от последствий этого… становиться рабом Елены.

Я имел в виду то, что сказал Ирен. Елена была недостойна.

Она никогда не будет достойна меня.

***

Мои шрамы почти зажили, и у меня не было другого выбора, кроме как вернуться в Драконию.

Люциан звонил мне много раз, желая поговорить о чем-то важном.

Меня это не беспокоило. Я знал, что он просто хотел сообщить мне дату, когда планирует заявить на меня права.

Он собирался дать себя убить.

Я заставил себя думать о стихах вместо того, чтобы беспокоиться о том, что ждет меня впереди.

Было ли это порабощением или тьмой, никто не мог сказать.

Держу пари, Фокс все видел.

Должно быть, именно поэтому он был так непреклонен в своем желании убить ее.

Жаль, что ему это не удалось.

Я был заинтригован человеком, который вырастил ее. Мэтт сказал, что его звали Герберт, но это имя было ему незнакомо. Ни в совете, ни в Лиге Драконов Гербертов не было.

Стук в дверь вырвал меня из мыслей.

Она открылась, и вошла мать.

Она одарила меня легкой, кривой улыбкой и села на кровать.

Я не мог смотреть на нее.

— Ты знаешь, что тебе скоро придется вернуться в Драконию, Блейк.

— А что в этом толку, мам?

Она подняла бровь и вздохнула.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Я сделал ей знак руками, чтобы она говорила.

Она разжала ладонь. Пакетик Ирен с Каиновым Огнем лежал у нее на ладони.

Я уставился на него. Я не мог смотреть на убитое горем лицо моей матери.

— Я заслуживаю объяснений, — мягко сказала она.

— Мам, я стараюсь держаться. Иногда это легко, а иногда нет. Каинов Огонь помогает подавить это, иногда алкоголь оказывает такое же действие.

Она прищурила на меня свои мягкие, павлиньего цвета глаза. У нас с мамой были одинаковые глаза — точно так же, как у Елены и короля Альберта были одинаковые глаза. Это была одна из причин, по которой я не хотел смотреть на Елену. Я продолжал видеть, как ее отец пристально смотрит на меня в ответ.

— Значит, всякий раз, когда ты пьян или используешь Каинов Огонь, ты сражаешься со зверем?

Это звучало глупо. Говоря простым языком, я был наркоманом. Я стал одним из них, пытаясь сразиться со зверем. Я был слаб.

Все тело затряслось, когда вырвался всхлип, щеки стали мокрыми от слез.

Мать обняла меня и позволила выплакаться.

Она ничего не сказала, просто гладила меня по волосам, как делала, когда я был ребенком.

Вот почему я так сильно любил ее. Она никогда не маячила рядом, и независимо от того, насколько плохим было мое положение, она никогда не подвергала сомнению мои действия… до сегодняшнего дня.

Я лежал, положив голову ей на колени, пока не заснул.

Звонок кэмми разбудил меня, и я потянулся, чтобы схватить его, но мама положила руку мне на голову и обняла меня, чтобы ответить на звонок.

На экране высветилось имя профессора Файзер.

Холод пробежал у меня по спине.

Старая карга была практичной и знатоком дентов, и она занималась моим делом с того момента, как Елена поступила в Академию Дракония.

— Добрый вечер, Труди, — сказала мама, отвечая на голограмму. — Все в порядке?

— Блейк проснулся? Он нам отчаянно нужен, Изабель.

На заднем плане я слышал рев, драку, крики. Что, черт возьми, происходит?

— Что это?

— Дракония находится под атакой. Студенты дерутся. Нам нужна вся возможная помощь, которую мы можем получить.

Я вскочил, не обращая внимания на протесты матери. Профессор Файзер все еще говорила, когда я выпрыгнул из окна.

Зверь вышел, и я полетел так быстро, как только мог.

В последний раз у меня был такой сильный поток, когда я сжимал Елену в своих лапах.

Великая сила снова взяла верх.

Я собирался покончить с собой, чтобы добраться до нее, снова спасти ее. Это было тем, кто я есть, и даже при том, что я боролся с этим каждой клеточкой своего существа, всякий раз, когда Елена была в опасности, то, кем она была для меня, брало верх, и я бы убил, чтобы спасти ее.

— 10~

Я летел быстрее, чем когда-либо прежде, и мой огонь начал разогревать все тело.

Разум кричал мне остановиться, притормозить, но моей силы воли было недостаточно.

Я собирался проиграть эту битву.

В первый раз я подумал, что хочу спасти ее. Тогда я не знал, что это была высшая сила, которая побуждала меня сделать это. Я понял это во второй раз, когда спас ее, но я все еще не мог допустить, чтобы ей причинили какой-либо вред, хотя мне отчаянно хотелось поднять свое крыло, чтобы перестать прикрывать ее. Это не я спас ее, это была связь, которая у нас должна была быть. Она была моим дентом.

Теперь было ясно, что то, что против моей воли подталкивало меня к полной реализации моего потенциала, было сильнее меня. Даже сильнее зверя.

Зверь никогда не смог бы отнять у нее жизнь.

Приближаясь к Драконии, я увидел пламя вдалеке.

Я осмотрел окрестности, надеясь, что Елена уже мертва.

Потом я увидел ее с Ченгом. Он выполнял всю работу. У меня внутри все перевернулось, и было ли это из-за ее присутствия или из-за ее трусости, я не знал.

Она никогда не сможет заявить на меня права.

Щит Ченга исчез, когда он повернулся, чтобы сражаться. К моему удивлению, Елена не съежилась от страха, а вскочила и начала сражаться.

Не то чтобы это имело значение. Она все равно не была мне ровней.

Как только я оказался над полем боя, я открыл огонь.

Нападавшие выкрикивали заклинания, когда мое розовое пламя лизало их кожу.

Я продолжал дышать, прижавшись к первому ряду, который был свободен от студентов и профессоров.

Еще больше захватчиков были в пути, взбираясь по веревкам на стену. Я взревел и направил свой огонь на них.

— Заксария, — предупреждающе закричали они, и я увидел, как несколько из них исчезли.

Я понятия не имел, что они обладают подобными способностями.

Это напомнило мне гиппогрифа.

Возможно, это было связано с тем, на что были способны эти виверны.

Я сдержал свой огонь, как только убедился, что академия свободна от нападавших виверн.

Все, что осталось от тел, — это пепел.

Я пролетел над Драконией в поисках выживших, кого-то, у кого мы могли бы получить ответы, но я не собирался брать ни одного виверна живым. От этого зависела моя свобода.

Когда я убедился, что на месте нет других виверн, я вернулся к куполу Парфенона.

Подсознательно мой слух обострился, сила прислушивалась к подтверждению того, что с Еленой все в порядке.

Я зарычал из-за своей неуправляемости.

Она была никем, и эта власть, которую она имела надо мной, эта потребность защищать ее сводили меня с ума.

— После этого они наверняка закроют Драконию, — сказала Бекки.

— Это не вина Драконии, Бекки, а наша, — сказала Елена. — Горан не отступит, пока мы не будем мертвы.

— Шшш, Елена. Не думай так.

— Это правда… — Ее голос затих, когда я, наконец, обрел контроль над собой и отключился от нее.

Я приземлился рядом с группой студентов и мастером Лонгвеем, который только что вернулся в свою человеческую форму.

— Блейк, спасибо тебе, — сказал мастер Лонгвей.

Я кивнул.

— Хочу, чтобы ты познакомился, Пол. — Он указал на парня, стоявшего рядом с ним.

Он был более или менее моего роста, немного тощий, как Люциан, с темными волосами и темными глазами.

— Уверен, ты слышал о Виверне.

Я снова кивнул, не отрывая взгляда от Пола. Все в моей жизни говорило мне не доверять ему. Не после того, что случилось с Дейзи, сестрой Люциана, почти десять лет назад.

— Сегодня ночью он убил себе подобных, доказав, что готов на все ради такого шанса. Мы можем доверять ему.

Я прищурился, глядя на Пола.

— Так и было?

Пол кивнул.

Я протянул руку, чтобы пожать его руку, и он улыбнулся, сжимая мою ладонь.

— Любой, кто может убивать себе подобных, чтобы сохранить Драконию в безопасности, достоин называться другом.

В моем тоне все еще звучало предупреждение, хотя я и не знал почему.

Он снова кивнул.

— Спасибо, это много для меня значит.

— Не все доверяют ему, Блейк. Уверен, ты скоро это поймешь, — сказал мастер Лонгвей.

Я повернул голову в сторону двери.

Казалось, все спорили о том, виноват ли в этом Пол, или ему можно доверять.

Они все еще ссорились, когда я вошел в купол Парфенона с Полом, идущем позади.

Сила, которая привела меня сюда, давно исчезла, и я снова обрел контроль над собой.

Я не стану уделять Елене больше ни секунды своего времени.

— Это были виверны! — закричал Стэн, он учился на последнем курсе.

Я фыркнул. Этот парень был таким паинькой, который ни разу не переступил черту в Драконии. Теперь ему было что сказать.

Я встал между ним и Полом и схватил его за рубашку.

— Успокойся, черт возьми. Опасность миновала, идиот. — Я оттолкнул его назад, и он покатился по полу.

Профессор Милн выступил вперед. Я имел удовольствие провести с ним только первый год в Драконии. Он тоже был идиотом. Вечно лез в задницу мастеру Лонгвею.

— «Заксария» на вайвикском означает «Рубикон», Блейк.

— Ты навлек это на нас, — заорал Стэн. — Вероятно, они были здесь, чтобы оттащить его назад или что-то в этом роде.

— Не говори глупостей, — сказал Пол.

— Это он сказал, — сказал я Стэну.

Другие студенты начали вставать позади Стэна, крича, что я не могу нормально видеть, потому что меня затягивает тьма. Мне это не понравилось, хотя это была правда.

— Вы, должно быть, издеваетесь надо мной, черт возьми, — пробормотал Пол сквозь стиснутые зубы.

Какая-то часть меня испытывала к нему жалость. Он был очень похож на меня.

— Хватит! — прокричал Люциан сквозь толпу.

— Наконец-то, — сказал Стэн, выпятив грудь и скрестив руки на груди.

Купол погрузился в тишину и наблюдал, как Люциан приближается к Полу. Я не хотел драться с Люцианом. Он уже выглядел так, словно только что вышел из фильма о зомби.

Он был покрыт кишками и кровью, и от него воняло.

Я встал перед Полом и посмотрел на Люциана сверху вниз.

Он покачал головой, и я отступил в сторону.

Он подошел к Полу и протянул ему руку для рукопожатия. Пол просто уставился на нее. Между ними определенно что-то было, в этом не было никаких сомнений.

Что бы это ни было, оно давно ушло. Люциан полностью доверял этому парню.

— Он не один из них. Он пару раз спасал всем нам жизни, включая мою, сегодня вечером. Любой, кто может убивать себе подобных ради общего блага, заслуживает шанса.

Пол криво улыбнулся. Там, откуда он был родом, у него, вероятно, не было возможности часто улыбаться.

— Ты действительно достоин быть ее драконом. Это больше не имеет значения.

Я резко повернул голову в сторону Люциана.

Какого хрена? О ком говорил Люциан?

Я посмотрел на Пола, который все еще пялился на Люциана.

— Спасибо, это много для меня значит. И я обещаю, никаких шуток.

Люциан улыбнулся.

— Я убью тебя, если ты попытаешься что-нибудь сделать.

Пол рассмеялся.

Это поразило меня, но я не хотел выдавать этого. Я хлопнул его по спине.

Он утверждал, что он — дракон Елены. Почему?

Зверь внутри меня ликовал.

В конце концов, она может умереть, и это будет не от моей руки.

Это должно было быть легко. Все, что мне нужно было сделать, это сидеть сложа руки и наблюдать, как все разворачивается.

Это могло быть даже забавно.

И когда все закончится, был ли он кем-то, кто пытался стать хорошим, или был послан Гораном убить ее, меня это волновать не будет. Однако это обеспокоит Люциана. Он выследит Пола, и когда это произойдет, я помогу ему.

Я скажу ему, что я так же потрясен, как и он, и они никогда не узнают, что она была моей всадницей.

Правда умрет вместе с ней.

Я ухмыльнулся Полу.

Да начнутся игры.

Люциан ушел, и я тоже повернулся, чтобы не давать Полу повода заподозрить, что я знаю, что он что-то замышляет.

Он мог быть влюблен в Елену и выдумать историю о том, что она была его всадницей.

Или, возможно, у него действительно был скрытый замысел, и он знал больше. А это означало, что сегодня вечером он проделал лишнюю милю, чтобы завоевать доверие Люциана.

Ему понадобится Люциан, чтобы завоевать ее дружбу, стать ближе к ней.

Мое тело покалывало. Я все еще держал себя в руках. Пока ее жизни ничего не угрожало, высшая сила, свет — как бы она, блядь, ни называлась — ни хрена не могла сделать.

Я прошел мимо целующихся Елены и Люциана.

Она должна наслаждаться временем, проведенным с ним, потому что понятия не имела, что ждет ее за углом.

— Блейк, — сказал мастер Лонгвей у меня за спиной. — Мне нужно с тобой поговорить, пожалуйста.

Я подавил стон и кивнул, следуя за ним в его кабинет.

— Садитесь, пожалуйста. — Он указал на стул напротив своего стола и налил себе бренди. Я был шокирован, когда он предложил мне стакан.

— Не смотри на меня так. Я знаю, что происходит в твоей комнате по ночам. Ты этого заслуживаешь.

— Хорошо, — сказала я, забирая у него стакан.

Он сел и сделал глоток.

— Многие родители, включая короля Калеба, собираются сделать все, что в их силах, чтобы закрыть Академию Дракония.

— Я никуда не собираюсь уходить.

— Приятно слышать. — Он вздохнул. — Я так давно не убивал. Единственное, о чем мы должны спросить, — это не о том, сколько жизней мы можем забрать, а о том, скольких мы можем сохранить.

Я кивнул, но был не в настроении выслушивать его мумбо-юмбо. Я пришел сюда, чтобы спасти ее, и если убийство было единственным способом сделать это, то так тому и быть.

— Ты хорошо поработал сегодня вечером, сынок. Вот почему я пообещал королю Альберту сделать все, что в моих силах, чтобы сохранить тебе рассудок так долго, как я смогу.

Король Альберт, должно быть, знал, что Елена окажется здесь.

— Спасибо вам, мастер Лонгвей.

— Как тьма в тебе? — мягко спросил он.

Я криво улыбнулся.

— Уверен, вы слышали, что недавно пришлось сделать отцу.

— Я не большой поклонник этого, но если это поможет, он сделает все, что в его силах, чтобы сохранить тебе рассудок.

— Да, — сказал я и отхлебнул из своего бокала.

— Совет хочет видеть всех выживших во время миссии Король Лиона. Елена сейчас проснулась, но Люциан не хочет, чтобы она была рядом с советом на случай, если появятся Древние. Не после того, как они постановили, что ее имя не будет занесено на медную табличку. Даже после твоей речи ничто не заставит их передумать.

Я фыркнул.

— Жаль, это один из немногих моментов в ее жизни, когда она не ценила себя. Она этого заслуживает.

— Знаю, но они утверждали, что у нее было преимущество, что она была наполовину драконом, хотя Хранитель и не почувствовал этого в ней.

Я криво улыбнулся.

— Итак, ты хочешь сказать, что нам с Люцианом нужно кое-что объяснить.

— Она еще не готова к встрече с Древними или советом. Но будет. Мы увидим от нее великие свершения.

— И Пола, судя по тому, что я слышал.

Мастер Лонгвей внимательно изучал меня, заставляя чувствовать себя незащищенным.

— И Пола.

— И это все? — спросил я.

Я хотел убраться отсюда, пока он не сказал мне, что напал на мой след.

Он был одним из немногих профессоров, о которых Ирен предупреждала меня. Им просто нужна была причина или объяснение того, как, черт возьми, королю Альберту и королеве Катрине удалось переправить Елену на другую сторону. Тогда они выставили бы ее со мной на ринг.

— Ты можешь идти. — Он осушил свой бокал.

Я последовал его примеру и, поставив пустой стакан на стол, ушел, не сказав ни слова.

Я надеялся, что Пол проделает тщательную работу, а не будет халтурить, как Джордж в тот день в кафетерии.

***

На следующий день Люциан, Джордж и я отправились на встречу с советом.

Слава небесам, это были не Древние, поскольку они увидели бы меня насквозь и, вероятно, призвали бы Елену.

Мне бы точно пришел конец. Моя свобода исчезла бы.

То, что говорили Древние, было законом.

Во времена короля Альберта мы ими почти не пользовались.

Для него никогда не было слишком большой проблемы, которую он не мог бы решить.

Возможно, мне не следовало держать рот на замке. Возможно, она смогла бы решить все проблемы в нашем мире.

Я отогнал эту мысль. Альберт не воспитывал ее. Кроме внешнего сходства, она ничем не была похожа на него. И она совсем не была похожа на свою мать.

Королева Катрина пугала меня до чертиков.

Она была тихой, когда ей нечего было сказать, но она была злобной, когда думала, что кто-то использует короля в своих интересах.

Мне было интересно, какой бы она была матерью.

Она, вероятно, заперла бы Елену, и я бы все равно ее не узнал.

Я отогнал это на задний план, когда мы добрались до мэрии Элма, где нас ждал совет.

— Готов? — спросил Люциан.

— Давай просто покончим с этим.

Я вышел первым, Люциан и Джордж выстроились в шеренгу позади меня.

Кресло моего отца по-прежнему пустовало. Меня это не удивило. Он больше не чувствовал необходимости быть частью совета, точно так же, как не чувствовал необходимости в Лиге Драконов.

Король Калеб и отец Люциана, король Хельмут, возглавляли совет сегодня вечером.

Король Калеб прищурился, когда мы втроем заняли свои места.

Совет расселся подковой, все двести пятьдесят членов окружили нас.

— Сынок, — заговорил король Хельмут. — Я думал, мы ясно дали понять, что хотим видеть всех участников.

— Как принц Тита, я решал, кто будет иметь дело с советом, а кто нет.

— Люциан, нам нужно поговорить с Еленой.

— О чем? Почему она это сделала? Все кончено. Если бы не она, мы бы не узнали, что топоры королевы Катрины были оружием Короля Лиона. Ей не нужно быть здесь, папа. Она и так через многое прошла. — Он фыркнул. — Ты даже не смог дать ей того, чего она действительно заслуживала.

— Мы собирались рассказать ей о наших причинах этого сегодня вечером, Люциан. Она заслуживает того, чтобы услышать это из уст Совета.

— Нет, она услышит это от меня. Ответственность, верно? Это то, чему ты меня научил. Позволь мне хоть раз взять на себя ответственность. Я мог бы остановить ее в любое время, когда захотел, но я этого не сделал, потому что увидел в ней силу.

Король Хельмут ничего не сказал, он просто кивнул.

Хотел бы я видеть Елену его глазами. Может быть, тогда все было бы по-другому. Члены совета задали массу вопросов, и Люциан ни разу не сказал, что не знает.

Несмотря на то, что он знал ее совсем недолго, он знал Елену. У них не было секретов.

Я ответил на то, о чем меня спросили, и только на это. Ничего больше.

Джордж ответил на его вопросы, и не успел я опомниться, как встреча закончилась. Им это не понравилось, но они получили свои ответы.

— Нам все еще нужно поговорить с Еленой, чтобы выяснить, что находится внутри пещеры, — сказал король Калеб.

Мы трое уставились на него, не веря своим ушам.

— Она не скажет, — сказал Люциан. — Нет, даже если вы будете угрожать ей, как и остальным пятерым, которые выбрались из той пещеры, включая королеву Катрину. Все женщины, изображенные на этой медной табличке, так или иначе стали королевами этого мира, и Елена тоже станет королевой, когда придет время.

Король Калеб практически взревел от слов Люциана. Я упивался его идиотизмом.

Я знал, что Люциан имел в виду, но если бы он узнал правду, это разбило бы ему сердце. Она уже была королевой этого мира, они просто не знали. Ей не обязательно было выходить замуж за Люциана, чтобы получить этот титул.

Я не хотел думать, к чему это меня привело. Я знал, от чего отказываюсь. Быть правителем драконов. Альфой драконов.

Но я не мог этого допустить. Я не стану опускаться до того уровня, на котором был Джордж. Он был рабом Бекки.

Люциан и король Калеб поссорились, и когда король попытался использовать свою власть, Люциан превратился в демона.

Мне не понравилось, как он боролся за нее: не только своим сердцем, но и разумом и душой.

Если бы он так боролся за меня, я бы проиграл, и он заявил бы права на меня.

Зверь зарычал внутри.

— Не дави на меня, мальчик, — сказал король Калеб.

Король Хельмут сердито посмотрел на него.

— Калеб, хватит. Ты что, забыл, кто он такой? Если Люциан скажет «нет» только через свой труп, уверяю, Рубикон будет недалек от того, чтобы сказать тебе то же самое. Ты получил то, что хотел, дай Священной пещере отдохнуть. А еще лучше, займись этим сам, если ты действительно так отчаянно хочешь узнать, что там скрывается.

Король Хельмут встал.

— Заседание закрыто. Спасибо, что пришли.

Он повернулся и ушел. Эммануэль нашел мой взгляд и прищурился, прежде чем последовать за ним.

Неужели все, блядь, знали, что я скрывал правду?

Мы втроем вышли на улицу, и Люциан с Джорджем забрались в экипаж.

Я остался за дверью кареты и свирепо посмотрел на Люциана.

— В следующий раз оставь меня в стороне от своих угроз. У меня и так хватает своего дерьма, с которым нужно разбираться.

Я закрыл дверь, сбросил одежду и поднялся в небо.

— 11~

Люциан уже был в своей постели, когда я вошел в комнату.

Противоречиво. Именно так я теперь чувствовал себя большую часть времени.

Я плюхнулся на кровать и увидел, что мои сумки аккуратно сложены в углу.

Должно быть, их оставила мама.

Я встал и открыл первую, и мое сердце подпрыгнуло, когда я увидел внутри пакетик с Каиновым Огнем.

Некоторые возненавидели бы мою мать за то, что она подпитывала мою зависимость, но она была нежным созданием, которое хотело помочь мне подавить тьму.

На глаза навернулись слезы. Моя бы воля, она была бы последним человеком, который узнал об этом.

Ее жест застал меня врасплох, и я всхлипнул.

Я бы сделал для нее все, что угодно. Что угодно, только не рассказывая о Елене.

***

Будильник Люциана разбудил меня на следующий день. Он уже был в душе. Я потер рукой затуманенные глаза.

Одна из причин, по которой я держал рот на замке, заключалась в том, что я не хотел снова причинять Люциану душевную боль. Он любил Елену, и я не мог снова отнять это у него. Просто еще одна причина в растущем списке.

Я встал с кровати, слегка поморщившись, размял спину. Избиение сделало свое дело. Я больше был самим собой, и тьма отступила. Но я знал, это продлится всего пару дней, прежде чем снова наступит тьма.

Люциан вышел из ванной как раз в тот момент, когда я натягивал рубашку через голову.

Я оглянулся через плечо и увидел жалость в его глазах, когда его взгляд скользнул по моей спине.

Шрамы все еще были в основном видны, но с моей способностью к заживлению, которая улучшалась с каждым днем, они исчезнут через пару дней.

— Ты говорил со отцом о том, что мы обсуждали?

— Нет, Люциан. Он только что устроил мне адскую взбучку. У меня не было времени поговорить с ним о твоей драгоценной дате, — огрызнулся я, проходя мимо него.

— Это не моя драгоценная дата, Блейк. Она твоя. Ты изменишься 23 августа. Мне нужно найти то, что видела Ирен, что может укротить тебя.

— Люциан, просто оставь это. Меня нельзя приручить. Никто не достаточно силен…

— Прекрати. Я знаю, что ты намного сильнее меня, Блейк. Но пока я чувствую, что могу это делать, я буду это делать.

— Нам было по тринадцать, когда ты дал это гребаное обещание. Я не буду ненавидеть тебя, если ты его нарушишь. Брось это.

— Блейк, я должен попробовать.

— Ты хочешь, чтобы тебя убили, Люциан. Я доктор Джекилл и мистер Хайд. Не забывай об этом.

Я закрыл за собой дверь. Смерть Люциана стала бы моим концом. Если бы он умер от моих рук, я сомневался, что смог бы выбраться из тьмы.

Мне было все равно, что кто-то скажет — раньше были заявления, которые шли не так, — но для меня это будет убийством. Я заберу жизнь парня, который практически мой брат.

Он постучал в дверь, и я выплюнул зубную пасту, пробормотав, чтобы он вошел. Игнорировать его не помогло бы, потому что он был таким настойчивым засранцем, когда хотел.

— Давай поговорим с моими родителями, пожалуйста. Уверен, что они, по крайней мере, смогут указать нам правильное направление.

Я кивнул.

Все, что угодно, лишь бы заставить его заткнуться.

Дверь за ним со щелчком захлопнулась. Я всем сердцем желал, чтобы Люциан мог забыть об этом.

Я не хотел нести ответственность за его смерть.

***

В тот день я полетел в Тит, в то время как Люциан предпочел воспользоваться лифтом. Лифты, может быть, и быстрые — Люциан прибыл за два часа до того, как я приземлился в саду, где они ждали, — но я ни за что на свете не сяду ни в одну из этих штуковин.

Королева Мэгги поднялась со стула, как только я оделся, и поцеловала меня в щеку.

— Я так рада видеть тебя, Блейк. Ты вырос.

Я пожал плечами, улыбаясь ей, и сел рядом с Люцианом.

— В чем дело? — спросил король Хельмут.

— Это насчет предсказания, которое я получил от Ирен, папа. Мы считаем, что это как-то связано с заявлением прав на Блейка.

Король Хельмут нахмурился.

— В каком смысле, Люциан? — обеспокоенно спросила королева Мэгги.

— Согласно предсказанию, Блейк станет темным 23 августа.

Королева Мэгги ахнула, но король Хельмут лишь приподнял одну из бровей.

— Это не все, что она сказала. Она сказала, что я должен что-то найти. Что-то, что имеет большую ценность для Блейка. Думаю, есть что-то, что может ослабить дракона Блейка, чтобы я мог заявить на него права.

— Люциан, что-то подобное на ринге запрещено. Я знаю, ты хочешь приручить Блейка, но…

— Я не хочу его приручать! Я хочу спасти его, папа.

Король Хельмут сложил пальцы домиком, постукивая указательными друг о друга. Он задумчиво посмотрел на Люциана, потом на меня.

— И ты не против этого?

Я пожал плечами.

— Я бы согласился на все, что угодно, лишь бы его не убить. Он не хочет слушать меня о том, чтобы отказаться от заявления прав.

— Чего ты от нас хочешь? — спросила королева Мэгги едва слышным шепотом.

— Ты хорошо знала короля Альберта и королеву Катрину, мама. Знаешь ли ты там что-нибудь похожее на то, что я описал? Или, может быть, можешь указать на кого-нибудь, кто что-то знает об этом?

Я опустил взгляд на ноги, когда король Хельмут снова перевел взгляд на меня.

Мы все знали, кто-то, кроме меня, конечно, мог сказать всем правду, но мы держали рот на замке.

— Это не так, милый. По крайней мере, я ничего об этом не знаю. Ты уверен, что это было настоящее…

— Да, — отрезал Люциан. — Глаза Ирен загорелись, и она сделала жуткую вещь.

— Люциан… — Голос королевы Мэгги был хриплым от эмоций, и она обратила умоляющий взгляд на своего мужа, но он не посмотрел на нее.

— Мне жаль, что мы не можем тебе помочь, милый. Кейт была в таком беспорядке в последний год своей жизни. Она отказывалась кого-либо видеть. Альберту было ненамного лучше. Если бы там было что-то подобное тому, о чем ты упомянул, они бы хорошо это спрятали, и никто из нас бы не узнал.

Я чуть не рассмеялся над этим. Она понятия не имела.

— Ты спрашивал об этом отца, Блейк? — спросил король Хельмут.

— Мы с отцом в данный момент не разговариваем, — сказал я как ни в чем не бывало.

— Мы должны попытаться. Я поговорю с ним, — сказал Люциан, вставая.

— О, а вы двое не останетесь на ланч? — спросила королева Мэгги с улыбкой.

— Извини, мы не можем. У меня тренировка в пять, так что мне нужно возвращаться.

Она кивнула и похлопала его по спине, когда он наклонился и обнял ее.

— Спасибо, что выслушала.

— Ты мой сын. Я всегда буду слушать, милый. Надеюсь, вы получите от Роберта больше, чем от нас. Если бы что-то подобное существовало, уверена, Роберт знал бы.

Люциан кивнул.

— Думаю, это прощание, — сказал я, вставая. Не дожидаясь, пока кто-нибудь из них скажет хоть слово, я принял свою драконью форму.

— Он впадает в отчаяние, не так ли?

— Я тоже, мам. У нас назначена дата, и до нее осталось меньше года.

— Тогда тренируйся так усердно, как только можешь.

Я прислушался к их разговору. Она легко могла бы рассказать ему о Тане, но не сделала этого. Никто этого не сделал.

Я должен был поблагодарить их за это, но часть меня испытывала отвращение к тому, как легко они лгали Люциану.

Я не мог смотреть, как мой отец тоже солжет ему.

Я подпрыгнул в воздух и направился обратно в Драконию.

Я должен был оставить все как есть.

***

Я не удивился, когда Люциан сказал, что отец сказал то же самое, что и король Хельмут и королева Маргарет. Все в Пейе делали вид, что Тани никогда не существовало.

Я все еще гадал, как, черт возьми, она перенесла Елену по другую сторону Стены.

Должно быть, он дал Елене Зелье Труса.

Зелье Труса останавливает у выпившего его человека сердце. На короткое время он кажется мертвым. Это подтвердило бы мою теорию о том, что Стена пропускает только драконов, но не людей. Сердцебиение дракона настолько слабое, что мое даже нельзя услышать без аппарата ЭКГ. Человеческие сердца бьются так сильно и громко. Но она была всего лишь младенцем, так как же это могло быть зелье Труса?

Что вернуло меня к исходной точке.

Голос мастера Лонгвея прозвучал по громкой связи в кафетерии, когда Табита поставила свой поднос с едой рядом со мной.

Она схватила меня за руку и запечатлела поцелуй на костяшках пальцев.

— В четверг состоится заявление прав в Колизее в Итане. Принц Тита заявит права на Рубикона в два часа.

По кафетерию прокатились радостные возгласы. Студенты свистели и подбадривали Люциана, который, как обычно, сидел прямо рядом с Еленой.

Я покачал головой, сжав кулаки, встал и бросился прочь.

В кафетерии воцарилась тишина, когда я поспешил к выходу. Мне нужно было уйти, пока Табита не последовал за мной.

Я хотел побыть один.

***

Казалось, Люциан избегал меня после объявления, потому что он почти не проводил времени в нашей комнате, но я знал, он тренировался изо всех сил. Почему он не мог забыть об этом?

Его усилий никогда не будет достаточно.

Обычно я ходил и смотрел на его движения, но на этот раз мне было неинтересно, даже когда я услышал, что к нему приезжают лучшие тренеры в Пейе.

Я хотел Ирен, но было слишком рискованно снова сближаться с ней. Самая незначительная вещь могла вызвать воспоминание, которое заставило меня применить к ней принуждение в первый раз.

Бывали моменты, когда мастер Лонгвей вызывал меня в свой кабинет, и я ожидал увидеть там сидящую Ирен, вспомнившую, что я сделал с ней той ночью.

Принуждение было чрезвычайно хрупким, и вызвать воспоминания могло что угодно. И я все еще был молодым драконом, поэтому не был уверен, насколько сильным было мое принуждение.

Когда наступил четверг, я взял пакетик с Каиновым Огнем с собой в Колизей.

Я не собирался убивать Люциана, ни сейчас, ни когда-либо еще. Если бы я взял немного Каиново Огня, чтобы ослабить зверя, у Люциана было бы больше шансов заявить на меня права.

Любой был лучше Елены, и именно так все и должно было быть.

Я все еще буду самим собой и в некотором роде свободен.

Люциан достоин этого.

Я расхаживал по залу ожидания. Табита хотела присоединиться ко мне, чтобы успокоить мои мысли, но я сказал ей, что мне нужно побыть одному.

Единственным человеком, которого я хотел видеть рядом с собой в этот момент, была Ирен, а Табита даже близко не подходила к этому.

Я подошел к столу и разложил Каинов Огонь, наклонившись, чтобы снюхать его.

«Что ты делаешь, мальчик?»

— Все, что в моих силах, чтобы помешать тебе убить его, — пробормотал я.

«Это противоречит драконьему закону, и ты это знаешь».

— Неужели это выглядит так, будто мне, блядь, не все равно? Ты — причина всего этого.

Образы меня и темного Блейка всплыли в сознании. Темный Блейк пытался задушить меня. Он рычал и тяжело дышал через ноздри. Но Каинов Огонь ослабил его, и я начал смеяться.

Он исчез, продолжая драться и рычать.

Наконец-то я снова взял себя в руки. И, возможно, на этот раз Люциан унесет с собой нечто большее, чем свою жизнь.

Собственного дракона.

***

Я вышел за ворота на ринг. Солнце слепило глаза, а аплодисменты зрителей были оглушительными.

Я не был выставочным пони, поэтому сохранял нейтральное выражение лица, рассматривая толпу.

Король Хельмут свирепо посмотрел в мою сторону, предупреждая, чтобы я не убивал его сына. Глаза королевы Мэгги, казалось, молили о том же. Там были даже король Калеб и королева Жизель.

Камеры засверкали в мою сторону, но я не улыбнулся им так, как они хотели.

Толпа разразилась еще более громкими аплодисментами, когда Люциан вышел на ринг.

Он был всеобщим любимцем.

Он подошел и встал передо мной, и я принял форму дракона, вызвав одобрительные возгласы толпы. Я вырос за последние пару месяцев… на днях я линял на горе; для меня в этом не было ничего нового.

Люциан выгнул шею, когда посмотрел на меня, и на долю секунды в его глазах промелькнул страх.

— Ты и я, давай покажем им такое шоу, которое они никогда не забудут.

— Нет никаких нас с тобой. Ты не настоящий член королевской семьи.

Заиграла песня AC/DC «Thunderstruck». Толпа подпевала, и мои усы вибрировали в такт.

Холодок пробежал вниз от главного рога на моей шее к самому маленькому на хвосте.

Зверь был подавлен — все еще рычал, все еще злился, но уже не в себе.

Люциан бросился в атаку, и я задвинул эффекты музыки на задворки сознания.

Я не собирался сдаваться. Этого не было во мне.

Он выскользнул из моих лап. Он не был так быстр, когда мы в последний раз встречались на арене.

Я хотел причинить ему боль — не убить — напомнить ему, какой глупой была эта затея с заявлением прав. Если бы я вышиб воздух из его легких, все это фиаско прекратилось бы.

К моему раздражению, он уклонялся от каждого моего движения.

Как Люциан умудрился стать таким быстрым?

Мне хотелось пнуть себя за то, что я не смотрел, как он тренируется.

Я огляделся в поисках Люциана, но не увидел его. Внезапно я почувствовал, как он пробежал по моей спине.

Я почувствовал, как он обвязал веревку, с которой всегда дрался, вокруг моего главного рога, а потом снова исчез.

Он хотел запутать меня в веревке, чтобы я потерял равновесие.

Прямо сейчас это может сработать.

Когда он замахнулся с противоположной от меня стороны, я выпустил в его сторону несколько шариков с кислотой.

Толпа ахнула и снова зааплодировала.

Он был скользким и быстрым, и доказал, что достоин быть моим всадником.

Он несколько раз обмотал веревку вокруг моих передних лап, прежде чем снова отступить. Он потянул за веревку, и она затянулась вокруг меня, сильно вдавливаясь в чешую.

«Дерись, сукин ты сын!»

— Нет, — прошипел я. На этот раз мне пришлось упасть. Это был Люциан или тьма.

Зверь снова зарычал, когда я приземлился с глухим стуком, вибрация пробежала по земле, заставив толпу прижаться к твердому дерну.

«Сражайся, или я убью его».

— Нет, ты этого не сделаешь, — пробормотал я.

Люциан посмотрел на меня, нахмурив брови.

— Блейк, сдавайся!

Я хотел этого, но что-то меня удерживало. Это был не зверь… он был подавлен. Это была высшая сила.

Нет, Елена не была в опасности. Это не могло помешать.

— Никогда, — сказала за меня высшая сила.

Мое тело — больше не подвластное мне — прижалось к веревке Люциана. Рев сорвался с моих губ.

Веревки порвались, и я был свободен.

Зверь рассмеялся.

«В конце концов, он собирается укусить нас обоих, мой мальчик. Либо она, либо никто.»

Я снова зарычал.

Я бы никогда не уступил этому драконьему отродью.

Но существо сражалось с силой, более сильной, чем у зверя.

Если Люциан и умрет сегодня, то не от моей руки и не из-за моей тьмы. Именно эта большая сила защитила Елену.

Люциан не смог удержать равновесие, когда мои лапы сильно затопали по земле. Вибрация сотрясла мои чешуйки, и я был уверен, что сломаюсь от ее силы.

Люциан продолжал сражаться.

Молния метнулась к нему, но промахнулась.

Сущность, контролирующая меня, пришла в ярость. Оно хотело, чтобы этот фарс поскорее закончился, потому что Люциану не суждено было стать моим всадником.

Мне никогда не следовало просить Табиту научить меня магии.

Магия на ринге была запрещена, но это правило было строго для Драконианцев.

Мой телекинез вдавил тело Люциана в землю, затем прижал его к стене, прежде чем снова вдавить в землю.

Окаменевшая толпа смотрела в ужасе.

Люциан лежал на земле без сознания.

Рычание вырвалось из моего рта, когда другие драконы заполнили ринг. Они пытались подчинить себе большую силу, но она все еще все контролировала, все еще сражалась.

Подавленный зверь внутри смеялся, радуясь совершенной нами ошибке.

И вот так просто я снова взял себя в руки.

Все было кончено.

— 12~

Люциан пролежал в лазарете почти неделю.

Я никогда не ожидал, что свет возьмет верх. Это было тяжелее, чем борьба с тьмой, и это давало мало надежды на то, что я когда-нибудь одержу победу.

Я был не из тех драконов, которые кладут все яйца в одну корзину, но теперь мне пришлось это сделать. Пол был моей последней надеждой. Ему нужно было добиться успеха, и единственный способ добиться этого — если я буду слишком занят, чтобы спасать ее.

Единственное, что могло приглушить свет, — это выпивка, и мне пришлось использовать больше Каиново Огня, чтобы усмирить зверя.

Я буду настолько не в себе, что он не сможет использовать меня для выполнения своих приказов.

Вот в чем была фишка паразитов. Хозяин должен быть достаточно здоров, чтобы паразит мог процветать.

Моя единственная надежда была в лапах врага — Виверны.

Я все еще не знал, представлял ли он опасность, но сейчас это не имело значения.

Я постараюсь поближе познакомиться с ним за выходные и выяснить его истинные намерения… хотел ли он такой жизни, или его послал Горан.

Но я был уверен, что не являюсь частью его планов. Он был здесь не для того, чтобы следить за мной для Горана.

Когда я услышал, что Люциан поедет домой на выходные восстанавливать силы, я пригласил Пола к себе в комнату выпить.

Он рассказал о том, что Елена была его всадницей, и о том, как они собирались изменить мир, но была одна проблема.

Я нахмурился.

— Эта проблема — принц?

Пол рассмеялся.

— Что-то в этом роде.

— Да, с тем, как ты относишься к Елене, он определенно будет проблемой, чувак.

Пол рассмеялся.

— Тогда, наверное, мне просто нужно завоевать ее обычным способом. Есть какие-нибудь идеи?

— Я не настолько хорошо знаю Елену. На мой вкус, она немного плоскогрудая.

Я сделал еще один глоток пива, и Пол последовал моему примеру.

Казалось, он действительно хотел измениться.

Он показал мне, на что способен.

У него горело зеленое пламя, и он гордился этим. Это было совсем не похоже на розовый поцелуй, но было интересно посмотреть… причудливо и немного порочно.

— Это еще не все, не так ли?

Он улыбнулся.

— Нет, но другой подарок немного испорчен.

— Чувак, я совсем запутался.

Пол рассмеялся.

— Давай, покажи мне. Теперь мне стало любопытно.

— При условии, что ты пообещаешь показать мне свой.

— Договорились.

— Это работа разума, на которую способны все Вороноголовые или Черные Ткачи.

— Нет, — рассмеялся я. — Они даже перепутали ваши породы?

— Да, расскажи мне об этом. — Пол закатил глаза.

— Хотя Черный Ткач — такое классное название.

— Не такое уж плохое.

— Итак… насчет разума?

— Это своего рода способность отслеживания, смешанная с устройством смешивания.

Я приподнял бровь.

— Поверь мне, я бы не сказал тебе, если бы был здесь по другому делу. Виверны не хотят, чтобы драконы знали.

— Ладно, так как же тебе удается сливаться с толпой?

— Я не умею читать мысли, но я могу вкладывать что-то в умы людей.

— Вау, серьезно?

Пол больше не улыбался.

— Я знаю, это ужасно. В руках не того Виверна… — Он глубоко вздохнул. — Ты не захочешь знать о том, что я видел. Это извращение. Ты не единственное страшное существо на свете, мой друг.

— Какого рода вещи? — спросил я.

У меня в голове возник образ того, как он хочет поцеловать Елену, и я уставилась на него, разинув рот.

— Ты это видел?

— Ты и Елена?

Он кивнул.

— Но с ней это не работает. Она знает о моем даре и не доверяет своим чувствам ко мне.

Я прочистил горло.

— И ты уверен, что она что-то чувствует к тебе?

Он рассмеялся.

— Что-то есть, она просто не хочет в этом признаваться. Хотя мне жаль Люциана. Он проиграет.

— Ты думаешь, у вас с ней общие интересы?

— Это просто предчувствие. Будто некая великая сила ведет меня. Трудно объяснить.

Я кивнул.

— Тебе не нужно ничего объяснять. Если кто-то и знает о других сущностях, управляющих тобой, так это я.

— Приятно знать, что я не один. Ты поддаешься этому?

— Пока нет.

— Ты намного сильнее меня, это точно.

После этого наш разговор зашел в тупик, но я был уверен, что собрал всю необходимую мне информацию.

Я должен был обдумать его признание о руководстве высшей силы.

Могли ли у нее быть два дракона, два дента?

Я был не из тех драконов, которые любят делиться. У меня всегда были какие-то претензии к Елене, хотя я и не хотел этого признавать. Это мог быть тот самый свет, о котором говорил Пол. Более сильная сила.

Меня не сильно беспокоило, что она была с Люцианом, что говорило мне о том, что я не видел ее в таком свете, но зная, что у нее могло быть два дракона, два дента… Как, черт возьми, это должно было работать?

Сумасшедшие мысли крутились в моей голове, дерьмо, о котором я не хотел думать. Мне нужно было больше Каиново Огня, чтобы притупить разум.

Пол здесь не по вине Горана. Но если нет, то он хорошо это скрывал, а никто, кроме меня, не был настолько хорош.

***

В субботу вечером я обнаружил, что Елены не было в Академии Дракония.

Она отправилась с Люцианом во дворец.

Когда Елена вернулась в воскресенье, каждая клеточка внутри меня замерла.

Она больше не была девственницей.

Моя грудная клетка сжалась, и я с трудом дышал. Находиться рядом с ней было еще хуже, чем раньше. Разум боролся со мной, и я не мог его успокоить.

Этот ублюдок!

Это не принадлежало ему, и все же он это взял.

Я застонал долго и сильно.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Табита.

— Да, — сказал я, вставая и выбегая из кафетерия.

Если я не успокоюсь, то оторву голову Люциана от тела.

Быть с ней — это одно, но забрать то, что ему не принадлежало, — совсем другое.

Она была собственностью Рубикона.

Я направился в спортзал, единственное место, которое я никогда не посещал, но мне нужно было выплеснуть часть своей ярости, не разрушая еще одну горную вершину или, не дай бог, не убивая принца Тита.

Почему я был так зол?

Я ударил кулаком по мешку, работая в хорошем ритме. Пот капал у меня со лба.

У меня все еще чесались руки разорвать Люциана на куски. Но это выдало бы все.

Мне нужен был Каинов Огонь, чтобы усмирить зверя. Я знал, что это был зверь, потому что я не хотел Елену в таком виде.

Я поднялся в комнату и обнаружил, что Люциан ждет меня с дерьмовой ухмылкой на лице.

Он прищурился, когда увидел, что я пристально смотрю на него.

— Ты в порядке?

— Я в порядке. Какого хрена все меня об этом спрашивают?

Он фыркнул.

— Что случилось с твоими костяшками пальцев?

— Ничего такого, что не заживет.

Люциан покачал головой.

— Блейк, поговори со мной.

— Люциан, отстань от меня. Я не в настроении.

Я был удивлен, что был так спокоен, когда какая-то часть меня хотела разорвать его на куски.

— Ну, если ты не хочешь говорить о том, что происходит у тебя на уме, тогда мне нужно, чтобы ты выслушал. Я должен тебе кое-что сказать.

Я посмотрел на него, наклонив голову в знак того, что он должен говорить.

— Ты знаешь, кто такая Таня Ле Фрей?

— 13~

Я уставился на Люциана.

Черт! Я хотел закрыть глаза, но поборол это желание. Я прошел мимо него, не сказав ни слова.

— Блейк, ответь мне. Ты знал, что у королевы Катрины был дракон?

— Не могу вспомнить, — сказал я, но ложь обожгла горло.

Он нахмурился.

— Я думал, ты можешь помнить все.

— Должно быть, они внушили мне, Люциан, потому что я не знал. — По крайней мере, мой голос звучал искренне. — У королевы был дракон? — спросил я, чтобы продолжать притворяться в своем невежестве.

— Да, — кивнул Люциан. — Она была частью Дента. Должно быть, они внушили тебе, чтобы ты ее не помнил.

— Она была Зеленым Паром, но если она была частью Дента… — Я перешел в режим притворства.

— Да, она могла бы быть одной из первых. Ты ничего не помнишь?

Я покачал головой.

— Я просто помню королеву Катрину. Она всегда была такой грустной. Я не помню ее дракона.

— Ублюдки.

Я старался не закатывать глаза. Он был одним из них.

— Думаю, она в Акерском лесу, Блейк.

Мой взгляд снова встретился с его взглядом.

— Ты это несерьезно.

— Никто ничего не знает. Таню связывала общая связь с королевой Катриной. Просто подумай об этом. — Он сел передо мной. — Все они обещали, они поклялись сохранять тебя в здравом уме столько, сколько потребуется, Блейк. Никто из них так и не придумал запасной план. Будто они знали, что ты не заблудишься. Кто-то что-то знал, и думаю, что ответ у Тани.

— Люциан. Это Акерский лес. Никто оттуда не выбирается.

— Я не планирую умирать. Мне просто нужно знать, что может помочь заявить на тебя права, чтобы я мог воспользоваться этим в следующий раз. На этот раз я почти поймал тебя.

— Нет, даже близко. За меня всегда будет сражаться более могущественная сила, Люциан. Ты не королевская особа, призванная заявлять на меня права.

Я хотел сказать, что королевской семьи не существует, но слова отказывались слетать с моих губ. Это больше не было правдой.

— Я знаю, что королевской крови не существует, но я ближе всего к ней. И я собираюсь сдержать обещание.

— Ты проиграешь. Люциан, ты должен забыть об этом, пожалуйста.

— Я не могу. Ты мне как брат. Тьма отняла у меня слишком многое, Блейк. Тебя это не коснется. — Его голос дрогнул, затем он повернулся и вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Тот факт, что мы когда-то были близки, теперь кусал меня за задницу, потому что Люциан ни за что на свете не откажется от меня.

Мне никогда не следовало заводить с ним дружбу; мне следовало держаться особняком. Но прежний Блейк был не таким.

Он был полной противоположностью тому, кем я был сейчас.

***

Дата начала поисков Люциана была назначена, до них оставалось всего несколько дней. Я перепробовал все, чтобы отговорить его от поездки, но он не сдавался. Я даже подумывал о том, чтобы сказать ему правду, потому что он все равно узнает правду.

Ответ был у Тани. Я не знал, давала ли она клятву королеве Катрине или нет, но не мог рисковать этим. Люциан узнает правду так или иначе. Он узнает правду о Елене и о том, что я лгал ему все это время. Что смерть Брайана была моей виной, потому что мы никогда бы не отправились на эту безумную миссию, если бы я открыл свой гребаный рот и сказал кому-нибудь правду.

Но все еще так много было поставлено на карту.

Если бы я сдался, я бы отказался от той неотъемлемой части себя, которая делала меня тем, кем я был.

И Джордж не рассказал мне, что это за дент был такой. Он не мог объяснить, почему Бекки теперь была для него всем, потому что простая правда заключалась в том, что он не знал, потому что Дент был заклинанием. Но Джордж не хотел признаваться в этом из-за своих чувств к Бекки.

Однако в одном можно было быть уверенным. Он был совершенно не похож на прежнего Джорджа.

— Не окажешь мне услугу? — спросил Люциан.

Я приподнял бровь и пожал плечами.

— Присмотри за Еленой.

Я фыркнул.

— Позволь мне пойти с тобой.

— Это мое предсказание, я должен найти истину, а не ты, Блейк, — пробормотал он в отчаянии.

— Люциан, пожалуйста.

Он покачал головой.

— Просто присматривай за Еленой. Я не доверяю ее Полу.

— Ты же знаешь, что он ее Дент, верно?

— Файзер сказала, что это чушь собачья, — огрызнулся он.

— О, да ладно тебе, Люциан.

— Я не уверен на сто процентов, что то, что он говорит…

— Он убил себе подобных, чтобы спасти нас той ночью.

Люциан стукнул кулаком по столу.

— Нет, ты спас нас той ночью.

Я поднялся с кровати.

— Черт возьми, ты сказал, что он заслуживает шанса.

Он провел рукой по лицу.

— Я знаю, что сказал, просто…

— Твой отец.

Люциан кивнул.

— Он все еще хочет, чтобы я был здесь. Я не должен уходить, но я должен. Молю тебя, пожалуйста, присматривай за Еленой.

Я хмыкнул, признавая поражение.

Он улыбнулся.

— Знаю, она раздражает тебя, но не знаю почему.

Я пожал плечами.

Он ухмыльнулся.

— Это не имеет значения, пока мне не придется убивать тебя.

— Серьезно? — спросил я, зная, о чем он думает.

— У меня есть сомнения, Блейк. Та речь, которую ты произнес на церемонии открытия, была…

— К черту речь, я был пьян.

— Ну, ты же знаешь, что они говорят. Пьяный человек говорит правду.

— Отвали. Мне не нужна твоя девушка.

Люциан рассмеялся.

— Я шучу. Если бы ты хотел ее, то уже заполучил бы.

Например, когда он был с Арианной, и я забрал это у него, чтобы узнать о ее страхах.

— Я все еще должен поблагодарить тебя за это, Блейк.

— За что? — спросил я.

— За то, что показал мне, кем на самом деле была Арианна. Я бы никогда не увидел Елену, если бы не это. Итак, спасибо. Я серьезно.

Я откинулся на спинку кровати.

— Не жди, что я скажу «не за что», поскольку это не входило в мои намерения. Мне просто нужно было знать, чего она боялась. Мне очень жаль.

Люциан криво улыбнулся.

— В любом случае, ты показал мне, что ей никогда нельзя доверять.

Я ухмыльнулся.

— Ты будешь присматривать за Еленой, верно?

Я кивнул.

— Конечно, все, что поможет тебе лучше спать по ночам. Это самое меньшее, что я могу сделать за все то дерьмо, которое ты для меня делаешь.

Он улыбнулся.

— Знаю, я что-нибудь найду.

***

Рейнджровер Люциана был припаркован у входа в лес.

Я собирался спустить его на землю, так как Академия Дракония была поднята в небо, паря в воздухе.

Я видел, как он прощался с Еленой и тихо выскользнул за ворота.

Я старался не совать нос в чужие дела, но мне было легко их слышать.

Она боялась, что он не вернется.

— Я собираюсь попросить тебя кое о чем, и знаю, это прозвучит глупо, но, пожалуйста, просто сделай это.

— Что?

— Я еще немного подумал о том, что мой отец сказал о Поле. Дело не в этом, Елена. Он твой дракон, и уверен, что он не сделал бы ничего, что могло бы причинить тебе вред, иначе ему пришлось бы иметь дело со мной.

Она не захотела прислушаться к предупреждению Люциана, и я помнил, что сказал Пол. У нее были чувства к Полу, но она не хотела в них признаваться.

— Я разговаривал с Блейком. Просто скажи ему, пожалуйста, если ты собираешься куда-нибудь с Полом.

Я не смотрел на них, но чувствовал на себе ее взгляд.

— Обещай, Елена.

— Обещаю, — сказала она.

Я снял халат, чтобы изменится, когда Люциан поспешил ко мне.

В его глазах блестели слезы.

Люциан возненавидит меня, когда вернется, и я ничего не смогу сказать, чтобы выразить ему, как мне жаль.

Я взмахнул крыльями, отрываясь от земли.

Люциан схватил меня за лапу. Вполне возможно, что это последний раз, когда Люциану выпадает шанс прокатиться со мной.

Я взмахнул лапой, и он рухнул мне на спину.

Толпа внизу ахнула, когда я внезапно нырнул.

— Видишь, это не так уж ужасно — нести кого-то на спине, не так ли?

— Да, единственная проблема в том, что никто не достоин ездить на моей спине, кроме тебя, — прорычал я ему в ответ.

— Блейк, я собираюсь вернуться. Я обещал. И ты знаешь, что мои обещания так же нерушимы, как и твои.

Я усмехнулся. Король Хельмут и Эмануэль уже ждали нас, когда мы прибыли. Люциан соскользнул с моего крыла и элегантно приземлился на ноги.

— Он тебе подходит, сынок.

Люциан ухмыльнулся.

— Мне нужно победить большого парня честно. — Он постучал пальцем по моей морде, и я зарычал.

Король и Эммануэль рассмеялись, но Люциан слегка улыбнулся мне.

— Ты же знаешь, что так не будет, Блейк.

— Знаю. Для меня будет честью иметь такого храброго человека, как ты, Люциан. Выясни, что тебе нужно, и возвращайся целым и невредимым.

Люциан кивнул.

— Увидимся позже, — сказал он, повернулся и направился к Ренджроверу.

Я не остался дослушивать его прощания до конца.

Я прилетел обратно в Драконию и направился прямо в комнату.

Что, если Люциан не вернется?

Никто не узнает правду, но я буду ответственен за его смерть. Точно так же, как я в ответе за смерть Брайана.

Я должен был сказать ему правду, хотел последовать за ним и рассказать ему. Я хотел попросить у него прощения за то, что лгал так долго, и за то, кем я был для Елены.

Это будет лучше, чем если он уйдет в Акерский лес и никогда не вернется, но я не мог этого сделать.

Зверь, или, возможно, та невидимая сила, которая хотела, чтобы я был с Еленой, удерживала меня на месте.

***

Я держался особняком в те дни, когда Люциан ушел, хотя Табита постоянно жила в моей комнате… она бы переехала, если бы это было разрешено.

Какое-то время это было весело. Мы вместе принимали душ и спали допоздна, но потом вернулась тьма, и снова началась драка.

Поэтому я вышвырнул ее вон.

Я шел за своим урчащим желудком в кафетерий, когда тошнотворно-сладкий запах, который ассоциировался у меня с гиппогрифом, атаковал мои чувства.

Я огляделся вокруг.

— Что? — спросил Джефф, подходя ко мне и тоже принюхиваясь.

— Ничего, — пробормотал я, запах исчез.

Это было нехорошо. Это означало, что Гиппогриф был где-то рядом, и что опасность все еще таилась внутри Драконии.

Я нашел Пола сидящим в одиночестве за столиком.

Он сказал мне, что он что-то вроде следопыта, так что, возможно, он все-таки мог бы быть нам чем-то полезен.

Я думал, что с уходом Люциана Пол воспользуется любой возможностью, чтобы проводить время с Еленой, но, очевидно, что-то все еще удерживало его от того, чтобы сидеть с ней.

— Привет. — Пол удивленно поднял глаза, когда я сел.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал я.

Он выглядел озадаченным.

— Какая?

Я рассказал ему о ночи на Варбельских Играх, о гиппогрифе и о том, как я потерял ее, как она растворилась в воздухе.

— Чувак, пожалуйста, не думай, что я…

Я покачал головой.

— Нет. Хотя я не совсем уверен, как она исчезла, это может быть связано с вивернами.

— Да, я тебя слышу. Так ты думаешь, за этим стоит Виверна? — спросил он, проводя вилкой по тарелке.

Я кивнул.

— Ей пришлось обратиться за помощью к одному из них, чтобы вот так просто исчезнуть.

— Что мне нужно сделать?

— Ты сказал мне, что твоя способность работает как следопыт.

— Да, если у меня будет что-нибудь из ее вещей. Ее запах… что угодно.

— У меня ничего нет, но у отца есть одно из ее перьев. Это сработает?

— Определенно.

— Хорошо. Я принесу. — Забыв о голоде, я встал и вышел из кафетерия.

***

К счастью, когда я вернулся домой, мне было нетрудно убедить отца отдать перо.

Я сказал ему, что напал на ее след, и что Джордж согласился разыскать ее.

— Тебе нужна моя помощь?

— Нет, папа. Дай мне разобраться с этим.

— Блейк, пожалуйста, просто не сжигай больше склады.

Я натянуто кивнул и направился обратно в Драконию.

В ту ночь я отдал Полу перо.

— Я посмотрю, что могу сделать.

— Дай мне знать, хорошо?

Он кивнул и закрыл дверь, когда я уходил.

Я не слышал ни звука от Пола в течение двух дней, и мне становилось не по себе от его молчания.

Я вошел в кафетерий и увидел, как он болтает с Джеффом за одним из столиков.

Пол подмигнул кому-то позади меня, и я повернулся и обнаружил Елену.

Я покачал головой, направляясь к нему. Он мог бы поболтать с ней позже. Прямо сейчас мне нужны были ответы.

— Итак, — сказал я, садясь и свирепо глядя на него.

— Блейк, это так не работает. Это займет несколько дней.

— Прошло уже несколько дней. Я доверяю тебе, Пол. Ты же не хочешь, чтобы это менялось.

— Конечно, нет. Я знаю, ты нервничаешь из-за этого, но многие люди работали с этим пером. Я улавливаю множество запахов, а не только тот, который ты хочешь, чтобы я отследил.

Я не мог с этим поспорить, потому что в этом был смысл.

Я вздохнул.

— Хорошо, еще несколько дней.

— Если я что-нибудь найду. Я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь, Блейк.

Я кивнул. Я поверил ему. Мне не следовало вымещать на нем свое нетерпение.

— Ты все еще слышишь голос Пола? — Голос Сэмми звучал так, будто она сидела прямо за нашим столиком, а не на противоположной стороне кафетерия.

— Нет, в последнее время он был тихим. Не знаю почему, — ответила Елена.

— Может быть, ему не нравится, что кто-то есть в его голове? — подала голос Бекки.

Я застыл.

Кто-то в его голове.

Меня снова затошнило.

Я встал и ушел.

Кто-то в его голове.

Нет, Елена никак не могла услышать мои мысли. Она была не настолько сильна.

Я приказал себе успокоиться. Пол был слаб, и он не охранял свой разум так хорошо, как я. Чтобы быть уверенным, я следил за Еленой.

В конце концов, у меня появился шанс доказать, что она слышала не мои мысли. А Виверны.

Она была на уроке Анатомии, где Грегори читал лекцию о Зеленых Парах.

Это был один из его любимых вопросов с подвохом: где находится хлор у Зеленых Паров?

Его не было ни в одном из отсеков, которые он нарисовал на доске.

Я знал, что Елена не знала ответа. Я сомневался, что Пол знает ответ.

Я подумал о доске и о том, как Грегори нарисовал отделения, и очистил свой разум от всего остального.

Потом я подумал о другой картине. В горле, над желудком, лежал зеленый пар хлора.

— Елена, — позвал ее по имени Грегори.

— Это не там, — ответила она. — Хлор Зеленого Пара расположен прямо над желудком, близко к горлу.

Я застыл.

Этого не могло быть на самом деле.

Дент еще даже не встал.

Я схватился за живот.

— Блейк? — спросил профессор Файзер. — Ты в порядке?

— Не знаю, почему бы тебе мне не сказать? Ты утверждаешь, что так много знаешь о нас.

Она просто посмотрела на меня.

— Я ни на что не претендую, но знаю больше, чем ты думаешь.

Я зарычал на нее и отвернулся.

Бентли задал ей вопрос о Поле и Денте. Тупой засранец.

— Я не буду обсуждать виверн на моем уроке.

— Но он сказал, что он — дент Елены, — запротестовал Бентли.

— Это ложь. Елена не его всадница, но это не имеет значения, что я думаю. У нее сильный ум, и когда она сосредотачивается на чем-то одном, это не так-то легко изменить. Пол — не ее дракон. Он с ней несовместим.

— Но он утверждает…

— Виверны совсем не похожи на драконов, Бентли, они не настолько волшебны, они не могут сосуществовать с людьми. Пол здесь не по своей воле, и я буду придерживаться этого, пока не будет доказано обратное.

— Он убивал себе подобных, — сказала Табита.

Профессор Файзер кивнула.

— А что бы ты сделал, если бы захотел завоевать чье-то доверие, скажем, доверие принца Тита?

— Люциан не его всадник, — сказал я.

— Нет, это не так, но он хочет сблизиться с Еленой. И, возможно, нам следует сосредоточиться на том, почему, Блейк.

Она снова одарила меня тем же пристальным взглядом, подождав немного слишком долго, прежде чем отвести взгляд.

Она знала правду.

— Метка Елены очень темная, но это не потому, что ее дракон — виверна. Она собирается показать нам могущественные вещи, Елена и ее дракон. Жаль, что ее истинный дракон этого не видит.

Прозвенел звонок, и профессор Файзер занялась своим столом.

«Убей, убей, убей», — пел зверь в моей голове.

Я перекинул сумку через плечо и сбежал по ступенькам к двери.

— На пару слов, мистер Лиф, — сказала профессор Файзер.

У нее хватило наглости.

Я остановился у двери и обернулся.

— По поводу чего?

Она улыбнулась.

— Я благоговею перед тобой, но я тебя не боюсь. Ты знаешь, что я говорю правду. Причина, по которой ты ничего не говоришь… немного беспокоит.

Я усмехнулся.

— Чего я не договариваю?

— Дракон всегда знает, Блейк. — Она вздохнула, когда я ничего не сказал. — Ты свободен идти.

Я покачал головой и ушел.

Моя высокомерная ухмылка исчезла. Я начинал соглашаться с этим чудовищем.

Файзер должна замолчать.

— 14~

— Ну, если Пол не ее дракон, тогда кто же? — спросила Табита Сьюзен в кафетерии.

— Откуда мне знать? Насколько нам известно, Файзер просто несет чушь собачью.

— Я не знаю, — задумчиво произнес Джефф. — Казалось, что она знала, кто дракон Елены. Я почувствовал это.

— Я тоже почувствовал, но почему тогда она ничего не сказала?

Они все повернулись, чтобы посмотреть на меня.

— Что?

— Ну, ты же Альфа, я уверен, ты должен что-то знать.

— Сьюзен права, Табита. Половина того, что Файзер говорит на занятии, вырвана у нее из задницы.

— Ну, а почему она попросила тебя остаться, Блейк? — надменно спросила Табита.

Я усмехнулся и взъерошил волосы.

— Потому что мой дневник не имеет для нее никакого смысла, Табита. Что только доказывает мне, что она не настоящая.

— И все же ты, должно быть, тоже это почувствовал, Блейк.

Я шумно выдохнул.

— Файзер — мошенница. Она только выводит меня из себя. Однажды выяснится, что она ничего не знает. Я устал говорить о ее дурацком занятии. Я даже не думаю, что буду еще ходить к ней.

— Она помогает справиться с твоей тьмой. Ты должен ходить, — настаивала Табита.

Я хлопнул ладонями по столу.

— Ты вообще слушаешь хоть одно гребаное слово, которое я говорю? Файзер ничего не знает и ни в чем мне не помогает.

Я встал и ушел.

— Я почувствовал это. Она знает, кто настоящий дракон Елены. И если это правда, то Пол находится здесь не по своей воле.

Файзер выводила всех из себя, и мне нужно было остановить ее, пока не стало еще хуже.

Я пытался найти решение, но каждый сценарий приводил к тому, что я встречался с Еленой на ринге.

Я не мог игнорировать эту проблему, хотя и чувствовал, что должен. Когда я надавил, все заметили, а когда я этого не сделал, все успокоились.

Но сейчас все было по-другому. Я не мог игнорировать это, и я не мог принуждать Файзер, как Ирен. Ходили слухи, что давным-давно она была частью Дента, и хотя смерть ее дракона была трагичной, она продолжила жить и теперь рассказывала всем о Дентах.

Я понятия не имел, сколько ей лет. Должен был быть какой-то способ свести ее с ума или убить.

Убийство было последним вариантом.

Я расхаживал вперед-назад по комнате, размышляя об очередном убийстве.

Я опустился на корточки и запустил руки в волосы, сжимая их до боли.

Дверь открылась, и вошла Табита. Я вскочил и провел рукой по волосам.

— Что с тобой такое? В последнее время ты странно себя ведешь. Это из-за того, что Файзер сказала о Поле?

— Табита, пожалуйста. Ты сводишь меня с ума.

— Блейк, тебе нужно прийти в себя. Что происходит? Почему Файзер попросила тебя остаться?

Мой взгляд метнулся к ней. Она не поверила в эту ложь.

— Я уже говорил тебе раньше.

— Не неси мне эту чушь, Блейк. Ты не писал в этом дневнике уже чертовски долгое время. Скажи мне правду!

Я схватил Табиту за руки и прижал ее к стене.

Ее глаза расширились, и я услышал, как участилось биение ее сердца.

— Не лезь, блядь, в мои дела.

— Ты — мое дело, — захныкала она.

— Нет, это не так. — Я сильнее прижал ее к стене, мои пальцы впились в кожу на ее руках. — Прекрати задавать так много гребаных вопросов.

— Блейк, ты делаешь мне больно. Прекрати это. Это не ты.

Я усмехнулся.

— Это именно тот, кто я есть, Табита. Теперь ты любишь меня?

— Блейк, просто остановись.

— Убирайся к черту из моей комнаты!

Я отпустил ее, и она упала на пол, затем попыталась встать и отойти от меня.

Мне нужно было успокоиться.

Я порылся в вещах в поисках Каиново Огня, насыпал его на палец и занюхнул.

Потребовалось несколько секунд, чтобы сработало, но мой разум успокоился.

Комната закружилась вокруг, и я упал лицом вниз на кровать, когда все исчезло.

***

Когда мои глаза резко открылись, я схватил кэмми, чтобы посмотреть на время. Шесть утра.

По крайней мере, это были выходные.

Я встал и потянулся, чувствуя, как у меня заурчало в животе. Тело было напряжено, а разум затуманен, но они расслабились под паром душа.

После душа я поискал чистую одежду в куче, разбросанной по полу.

Раньше я не был таким. Раньше я был очень организованным.

Я проигнорировал белье. Мне нужно было немного подкрепиться, пока отходняк не убил меня.

От яркого света у меня болели глаза, но я нигде не мог найти солнцезащитные очки.

Нахуй. Мне нужна была еда.

Я направился прямиком к буфету, игнорируя приветствие шеф-повара и накладывая еду себе на тарелку. Я сел за ближайший столик и практически запихнул еду в рот.

Когда я почти закончил, Табита села напротив меня, пристально глядя на меня. Ее ноздри раздувались.

Я проигнорировал ее.

— Ты вчера ушиб мне руку, Блейк.

— Может быть, это поможет тебе узнать свое место, — пробормотал я.

— Мое место? — Ее голос повысился на октаву. — Ты гребаный мудак! — Ее голос сильно ударил по стенам в моем сознании. Мне казалось, что голова вот-вот взорвется.

Я уронил вилку и встал. У меня не было времени разбираться с ней прямо сейчас.

— Не смей уходить от меня, Блейк Лиф! — крикнула она мне вслед.

Я ускорил шаг, зная, что она последует за мной.

Оказавшись в комнате, я захлопнул за собой дверь. Я стянул джинсы и схватил пакет с Каиновым Огнем. Я готовил вторую дорожку, когда дверь резко распахнулась.

— Снова используешь Огонь? — прошипела Табита.

Я проигнорировал ее, занюхивая порошок, ожидая, когда он ослабит головную боль. Мне это было нужно, чтобы заглушить ее голос.

— Черт возьми, Блейк. Я прямо здесь! Неужели у тебя нет ни капли морального чувства? — Она покачала головой. — Нет, его нет, потому что тьма вцепилась в тебя когтями. Я иду за мастером Лонгвеем. — Она повернулась, чтобы уйти, но я схватил ее за волосы и швырнул на пол.

— Ты собираешься что сделать?

Она посмотрела на меня глазами, полными страха, когда я схватил ее и потянул вверх.

— Ты собираешься сказать ему? — Я ударил ее. Она закричала, всхлипывая, когда я повалил ее на землю. Я наклонился над ней и как раз собирался снова схватить ее за волосы, когда у меня скрутило живот.

Стук раздался через несколько секунд.

Я зарычал, направляясь к двери, осознавая, что на мне были только боксеры.

Табита приподнялась и выпрыгнула из моего окна.

Скатертью дорожка. Я снова чуть не зарычал, когда увидел Елену у своей двери.

— Что?

— Я собираюсь покататься верхом с Полом, — сказала она, избегая моего взгляда.

— Зачем ты мне это рассказываешь? Я не твоя нянька, Елена.

— Люциан… — она фыркнула и сделала глубокий вдох. Саркастическая улыбка заиграла на ее губах. — Забудь об этом. — Она обернулась, когда я закрывал дверь.

Я, спотыкаясь, добрался до кровати и упал на нее, когда Кайнов Огонь наконец заработал.

***

В воскресенье утром слухи распространялись со скоростью лесного пожара.

Из того, что я смог разобрать, Елена вчера пострадала. Лошадь испугалась и протащила ее за собой несколько миль.

Уголки моих губ приподнялись. Она все еще была без сознания.

Пол наконец-то сделал то, чего не мог я. В конце концов, то, что мои яйца оказались в его корзинке, возможно, было не так уж плохо.

Моя улыбка исчезла, когда Джефф поставил передо мной поднос с яйцами, беконом и рыбными потрохами и сел.

— Ты слышал о Елене? Они все обвиняют Пола.

Я хмыкнул.

— Чувак, что с тобой такое? — раздраженно спросил Джефф.

Я бросил на него сердитый взгляд.

Он попятился, взял поднос и пересел за другой столик, не сказав больше ни слова.

Я хотел, чтобы все так же понимали меня, когда я хотел, чтобы меня оставили в покое.

Я хотел знать, насколько серьезны были травмы Елены, но я не мог показаться в лазарете без веских объяснений, не предупредив ястребов, которые пристально следили за мной.

Кто-нибудь, скорее всего моя сестра, вероятно, упомянул бы об этом достаточно быстро.

Покончив с едой, я снова поднялся в комнату, и меня охватило облегчение, когда я вернулся, не увидев Табиту.

Я лег на кровать и настроил свой слух на Сэмми.

Она явно беспокоилась о том, что драконье отродье еще не проснулось.

Я усмехнулся про себя.

В конце концов, Пол справится. У меня были некоторые сомнения.

Но Файзер была права насчет него. Горан послал его сюда, чтобы убить Елену, а я был слишком не в своем уме, чтобы спасти ее.

Давай посмотрим, как ты справишься с этим, — я насмехался над большой силой.

Беспокойство моей сестры и постоянные придирки Бекки к Джорджу с просьбой использовать его способности, чтобы выяснить, был ли Пол здесь с недобрыми намерениями, были музыкой для моих ушей.

Я понятия не имел, как Джордж мог выносить все это нытье. Утешать Бекки теперь было его жизнью. Дент был адским заклинанием.

Я закрыл глаза и поддался усталости от отходняка.

***

Рыжеволосая мне так давно не снилась. Я едва мог вспомнить то чувство, которое она вызывала в моих снах.

Она была далеким воспоминанием.

Мысли о рыжей заставили меня затосковать по Ирен. Возможно, как только Елена умрет, я смогу соблазнить ее снова.

У нее все еще были чувства ко мне, похороненные глубоко внутри. Было бы легко снова вызвать эти чувства наружу.

Проснувшись, я схватил дневник, намереваясь что-то написать, но, пролистав его, нашел запись, которую не писал.

Это было невозможно. Запись была сделана моим почерком, и я был единственным человеком, который мог открыть дневник, поскольку розовый поцелуй был его ключом.

Это было предупреждение о Поле, утверждавшее, что он опасен.

Я пролистал несколько страниц вперед и нашел еще одну запись, которая была мне незнакома. Она была датирована вчерашним днем.

Согласно записи, Пол рассказал мне все, что произошло с Еленой. Но вчера я не разговаривал с Полом. Я был слишком не в себе после инцидента с Табитой — накачался наркотиками и потерял сознание. Но я записал то, что сказал мне Пол. Несчастный случай произошел не по его вине; лошадь потащила ее и лягнула в голову.

Я угрожал ему.

Дрожь пробежала у меня по спине. Это должно было быть делом рук высшей силы. Мне даже не нужно было быть в сознании, чтобы контролировать себя.

Я перелистнул страницу назад и нашел другие записи, которые не мог вспомнить, когда писал.

Я нашел запись, которую написал о том, как я был расстроен тем, что Елена переспала с Люцианом. Я не думал, что так расстроен, но вот оно, написанное моим почерком. Как это сводило меня с ума, когда я думал об этом, представляя их вместе.

Паника захлестнула меня.

Я снова пролистал страницы, бегло просматривая свой почерк.

В одной записи, сделанной до того, как Люциан покинул лазарет, утверждалось, что Пол был опасен.

В нескольких подробностях рассказывалось, сколько раз я лупил Табиту — это было гораздо больше, чем я помнил.

Какого хрена?

Я закрыл дневник и бросил его на прикроватный столик.

Я посмотрел на пустую кровать Люциана. Мне нужно было повнимательнее присматривать за Полом, и, возможно, если он будет здесь, со мной — лучший способ сделать это.

Мог ли Пол быть связан с гиппогрифом?

Я откинулся на подушки и попытался вспомнить, что произошло без моего ведома, но у меня ничего не вышло. Это ничего не вызвало в моем сознании.

Было ли это частью его способностей? Мог ли он делать больше, чем признался, например, стереть мысли, как о моей роли с Зеленым Паром?

Я взглянул на часы и понял, что уже время ужина. Я и не заметил, что прошло так много времени с тех пор, как проснулся.

Вздохнув, я встал и пошел в кафетерий.

В ту минуту, когда я вошел внутрь, то услышал, что Елена была в сознании.

Черт возьми, неужели никто не мог сделать эту работу должным образом? Сколько жизней было у этого раздражающего отродья?

Мне хотелось закричать от отчаяния, но я переключил внимание на стоящую передо мной задачу.

Мне нужно было быстро найти Пола.

Ему предстояло многое объяснить.

— 15~

— Чувак, я не понимаю, о чем, черт возьми, ты говоришь, — пропыхтел Пол, когда я отшвырнул его к стене. Он скатился по ступенькам женского общежития, а я схватил его сзади за шею и потащил за угол.

— Не лги мне, черт возьми.

— Клянусь. — Его голос звучал так искренне, так испуганно.

Я отпустил его.

— Кровать Люциана свободна. Ты переезжаешь в мою комнату. Сегодня.

— Он вернется.

— Нет, это не так, — сказал я, и легкая улыбка заиграла на губах Пола.

Я с отвращением поморщился.

— Сотри эту ухмылку со своего лица. Я тебе не доверяю.

— Я не сделал ничего плохого. Черт возьми, Блейк, я серьезно.

Я усмехнулся.

— Просто назови это инстинктом Рубикона. Что-то подсказывает мне, что мы станем отличными соседями по комнате.

Я развернулся и пошел прочь, не дожидаясь реакции Пола.

Мне нужно было дать ему веревку, чтобы он мог повеситься, и если он связан с гиппогрифом, я убью их обоих.

Я вернулся в комнату и спрятал Каинов Огонь. Теперь, когда у меня снова была цель, мне это было не нужно.

Я не возражал, что он обманул Елену или пытался убить ее — мы были на одной волне — но Гиппогриф был здесь, и мои воспоминания просто исчезли вот так… Очевидно, кто-то пытался выставить меня дураком.

Меня привезли сюда, чтобы обеспечить безопасность Академии Дракония, и это было именно то, что я собирался сделать.

Когда дело касалось Елены, Пол был волен делать все, что ему заблагорассудится. Остальное было моей территорией.

Пол переехал позже той ночью и бросил свою сумку на пол рядом с кроватью Люциана.

Я оторвался от журнала, который читал, и, прищурившись, посмотрел на него.

Он поднял руки, защищаясь.

— Чувак, серьезно, я ничего не скрываю.

— Иди спать. Я решу, невиновен ты или нет.

Он покачал головой, прежде чем снять рубашку и лечь в постель.

Он выключил лампу, погрузив половину комнаты в тень.

Я продолжал читать, хотя мои мысли были заняты не статьей. Они продолжали вращаться вокруг всего, что я прочел в своем дневнике.

Согласно моему дневнику, я был больше увлечен историей гиппогрифа, чем осознавал, я был больше расстроен из-за Елены и Люциана, чем думал, и я бил Табиту больше раз, чем мог сосчитать.

Что со мной происходило?

Это не было похоже на работу высшей силы или моего зверя.

Все в моем дневнике указывало на одного подозреваемого, и в данный момент он спал в постели Люциана.

Я выключил свет, взбил подушку, чтобы устроиться поудобнее, и попытался успокоить свой разум и немного отдохнуть.

***

Когда я проснулся на следующее утро, мой взгляд упал на серебряное приглашение, подсунутое под дверь.

Ирен.

Я не видел ее с той ночи, когда внушил ей.

Я взял листок бумаги, пробежав глазами написанное. Она хотела увидеть меня до начала занятий.

Я не хотел идти, но когда Вайден вызвала тебя, ты шел, не задавая вопросов.

Мне просто нужно было сделать все возможное, чтобы притвориться, что между нами никогда ничего не было.

Это было опасно. Если к ней вернутся воспоминания, зверь не пощадит ее.

Я не слышал, как колотится мое сердце, но чувствовал это всем телом. Ладони были липкими от пота, который усиливался с каждым шагом, который я делал к ее двери.

Я поднял руку, чтобы постучать, но она распахнула дверь прежде, чем я успел это сделать.

— Блудный сын возвращается, — сказала она с теплой улыбкой.

Она отошла в сторону, и я вошел в ее башню.

— Садись, Блейк. Нам сегодня многое нужно обсудить.

Я сел и посмотрел на свои руки.

— Прошло так много времени с тех пор, как ты приходил ко мне в последний раз. Что-то случилось?

Я покачал головой.

— Я просто не понимаю, зачем мне нужны эти сеансы, если ты больше ничего не видишь.

Она одарила меня еще одной теплой улыбкой.

— Я все еще могу помочь другими способами, Блейк.

Я нахмурился.

— Думаю, тебе бы очень помогло поговорить о тьме. Я также могу дать совет.

— Советы не помогут в такой тьме.

Она прочистила горло.

— Блейк, я видела Табиту ранее. Она не рассказала мне, что произошло, но она не неуклюжий человек. Ты вымещаешь на ней свой гнев?

Я тяжело вздохнул.

— Мне жаль. Это никогда больше не повторится.

— Это не поможет, если ты извинишься передо мной. Она единственная, кто должен это услышать.

Я кивнул.

— Посмотри на меня, — строго сказала она.

Я неохотно посмотрел в ее голубые глаза.

— Если ты еще когда-нибудь дотронешься до нее, я предупрежу власти. Мы все несем тьму внутри себя, но главное — это наши действия. Знаю, ты не такой человек, но ты не можешь вымещать свой гнев на других. Здесь есть тренажерный зал, и у нас есть преподаватели, которые могут помочь. Если такое поведение продолжится, мастер Лонгвей усмирит тебя, как зверя, если ты хочешь, чтобы с тобой обращались именно так. Ты понимаешь?

Я сглотнул и кивнул.

— Итак, есть ли что-нибудь, о чем ты хочешь поговорить?

Я покачал головой.

Она склонила голову набок.

— Ничего?

— Нет, ничего.

— Ну что ж, тогда увидимся снова на следующей неделе. — Она мягко улыбнулась и кивнула в сторону двери.

Как только дверь за мной закрылась, я прислонился к стене и выдохнул.

Ирен никогда раньше так со мной не обращалась.

***

Прозвенел звонок, возвещая о начале занятий, и я застонал. У меня не было настроения идти к Файзер, поэтому я решил прогулять и вместо этого направился в свою комнату.

Возможно, если бы я перестал ходить на ее занятия, она бы забыла обо всем этом «дракон всегда знает».

А еще мне не пришлось бы видеться с Табитой. Встреча с Табитой могла снова вывести меня из себя, и я не мог вымещать на ней свой гнев.

Я вернулся в класс во время урока превращений и попытался затаиться. Все уставились на меня, а это означало, что поползли слухи о том, что я сделал с Табитой.

Я очистил свой разум, пока урок продолжался. У Эдварда был один из тех голосов, которые могли убаюкать в одно мгновение, и мне было трудно держать глаза открытыми. В ту секунду, когда прозвенел звонок, я вскочил с места и покинул Колизей.

Этот сладкий аромат атаковал мои чувства, как только я вернулся в холл. Я остановился как вкопанный и огляделся, но вокруг видел только профессоров и студентов.

Я заметил нового профессора и встретился с ней взглядом.

— Разве тебе не нужно где-то быть? — надменно бросила она мне.

Я закатил глаза и пошел дальше.

Запах исчез.

Был ли Гиппогриф одним из новых учеников? Первогодок?

Меня бы это не удивило. С другой стороны, я не обращал на них никакого внимания, я больше никогда не обращал внимания.

Тьма делала меня еще более холодным, более изолированным. Но так было лучше для всех.

Я достал кэмми. Я беспокоился о Люциане, и мне нужно было услышать его голос. Но его кэмми сразу перешла на голосовую почту.

— Позвони мне, пожалуйста. Мне нужно знать, все ли с тобой в порядке. Происходит что-то странное, Люциан. Мне бы не помешал кое-какой совет.

Я провел рукой по волосам.

Пол не стал бы ничего из этого вытворять, если бы Люциан был здесь.

Что это говорит обо мне?

Становился ли я слабее по мере того, как становился темнее?

В этот момент из динамика донесся голос мастера Лонгвея.

— Блейк Лиф в мой кабинет, пожалуйста.

Ужас наполнил меня.

***

Я постучал в дверь.

— Войдите, — сказал он.

Я сглотнул и открыл дверь.

Он указал на стул, и я сел, готовясь к лекции об избиении Табиты.

— В этом году нам не хватает тренера на Варбельских Играх, — сказал он, рассеянно роясь в стопке бумаг.

Я нахмурился.

— Знаю, что тебе не разрешают играть, но в правилах ничего не сказано о том, что тебе не разрешается тренировать команду, Блейк. Интересует?

— Тренировать команду для Варбельских Игр?

— Да. Думаю, это было бы хорошим выходом для твоего разочарования.

Я улыбнулся с облегчением.

— Конечно, давайте попробуем это. — Слова прозвучали с ноткой сарказма, чего я не ожидал. — Я не это имел в виду. Извините.

— Извинения приняты. Теперь, я уверен, Ирен рассказала о другом твоем инциденте.

Я натянуто кивнул.

— Хорошо. Не думай, что я не усыплю тебя, если понадобится, Блейк. Ты можешь быть рад, что Табита не выдвигает никаких обвинений. Советую тебе держаться от нее подальше.

— Не думаю, что вам нужно давать мне советы по этому поводу, сэр. Табита обычно та, кто изо всех сил старается держаться от меня подальше.

Мой ответ нисколько не впечатлил мастера Лонгвея.

— Это не дает тебе повода так с ней обращаться, Блейк.

— Знаю. Мне жаль. В последнее время я испытываю сильный стресс.

— Это не оправдание.

Я кивнул.

— Под каким стрессом ты находился? — Он сложил пальцы домиком поверх своей стопки бумаг.

— Я беспокоюсь о Люциане. Беспокоюсь о безопасности школы. Я просто беспокоюсь обо всем на свете.

— Чувствуешь ли ты, что в ответе за безопасность школы?

Я пожал плечами.

— Это то, чего от меня ожидают.

— Нет, Блейк. Я тот, кто обеспечивает безопасность школы. Я ценю твою помощь, но это не твоя ответственность, сынок.

Я кивнул, прикусив внутреннюю сторону щеки.

— О Люциане. С ним все в порядке. Мы разговаривали на прошлой неделе. Он еще не нашел Таню, но он действительно вошел в Акерский лес.

Знание того, что он был там, внутри, заставляло меня чувствовать себя неловко.

— Варбельская тренировка начинается в четверг. Тогда ты сможешь выбрать свою команду.

— Спасибо.

— Это твой последний шанс, сынок. Используй его хорошо.

— Я так и сделаю, — сказал я, выходя из его кабинета.

Я ненавидел разочарование в глазах каждого, когда они смотрели на меня.

Я не был насильником.

Неужели я теперь такой темный? Я даже себя больше не узнавал.

По крайней мере, теперь я знал, что Люциан все еще жив… или был жив на прошлой неделе, когда разговаривал с мастером Лонгвеем.

Помимо этого проблеска хороших новостей, теперь у меня в груди закружилось новое волнение.

Варбельские Игры.

Может, я и не был в команде, в гуще событий, но тренировать все равно было потрясающе.

***

Я едва притронулся к ужину, когда в желудке началось знакомое урчание.

Меня злило, что она не спала и ходила без каких-либо серьезных травм. Даже ее порезы и синяки зажили.

Я быстро покончил с едой и убрался к черту из кафетерия. Находиться рядом с ней было нехорошо для меня.

Пола в комнате не было, когда я туда вошел.

Я был рад, что его не было рядом, чтобы потрепать мне нервы, хотя мне и приходилось пристальнее следить за ним.

Я заснул до того, как вернулся Пол, но когда проснулся, он был в постели.

За завтраком Джефф и Сьюзен сели за мой столик, удивив меня.

— Ты готов выбрать свою команду сегодня вечером?

— Это будет только в четверг, — сказал я.

Сьюзен рассмеялась.

— Забавно.

Я нахмурился и пожал плечами, возвращаясь к завтраку. Едва я откусил кусочек, как Табита плюхнулась рядом со мной.

Мысленно застонав, я встал и ушел. Казалось, что больше я никогда не смогу спокойно поесть. Мастер Лонгвей хотел, чтобы я держался от нее подальше, и это было именно то, что я планировал сделать.

— Эй, подожди, — позвала она у меня за спиной. Я не повернулся, чтобы посмотреть на нее, поэтому она схватила меня за руку и оттащила назад.

— Я знаю, тебе не нравится, когда я спрашиваю, все ли с тобой в порядке, но ты не можешь злиться на меня за заботу, Блейк.

— Табита, я побил тебя. И не один раз. Тебя это не беспокоит?

— Блейк, я знаю, что это была тьма. Кроме того, ты уже тысячу раз извинился. Все кончено.

Я прищурился.

— Не смотри на меня так. Вчера, с маргаритой, шоколадом и той сладкой песенкой.

— Сладкой песенкой? — Я почесал в затылке. Потом я вспомнил комментарий Сьюзен и замер.

— Какой сегодня день?

— Четверг, — сказала она, покачав головой.

Последнее, что я помнил, это как ложился спать в понедельник вечером. Как я умудрился потерять целых два дня?

За всем этим стоял Пол.

— Мне нужно идти. Увидимся позже, — пробормотал я.

Я собирался убить его.

Пола не было в комнате, когда я ворвался. Я схватил свой дневник и пролистал страницы, но новых записей там не было. Ничего о маргарите или песне.

Я закрыл дневник и засунул его под подушку.

Зачем Пол это делал?

Я обдумал это, пытаясь разобраться в том, что произошло. Единственной связью, которая приходила на ум, был запах гиппогрифа. Всякий раз, когда я чувствовал этот запах, я терял время.

***

Я отправился на территорию Варбельских Игр в шесть. Территория Драконии для Варбельских Игр совсем не походила на расщелину, но нетронутое зеленое поле и высокие трибуны по-прежнему завораживали.

Грегори, Эдвард, Билл и Милн пожали мне руку и поприветствовали меня в тренерской команде.

Я дам им всем прикурить. Если я не мог играть в эту игру, я просто научу свою команду надирать серьезные задницы.

Грегори отозвал свою команду в сторону — поскольку его команда выиграла в прошлом году, он оставил всех участников — и остальные из нас встали в ряд, оглядывая оставшихся участников.

Эдвард дал свисток, рассаживая всех в центре поля для инструктажа.

Все уже прошли через жестокие двухнедельные пробы. Я уже знал, кого выберу в свою команду, и мне не терпелось увидеть, как они выступят.

Среди них были Бекки, Джордж, Сэмми и мальчик, которому нравилась Сэмми.

— В этом году мы добавили дополнительную команду. Возможно, Блейк и не сможет присоединиться к команде, но правила не запрещают ему тренировать.

Многие игроки зааплодировали, и я посмеялся над их энтузиазмом.

— Думаете, с ним будет легко? Мне жаль его команду, — пошутил Эдвард со своим резким ирландским акцентом.

Смех прокатился по группе, собравшейся перед нами.

— Команды будут выбраны, как обычно. Профессор Грегори сохранит свою команду-победительницу, а остальные из нас выберут по одному игроку за раз.

— Нечестно, — пропищал кто-то.

— Тогда надери им задницы и измени их судьбу, — добавил Милн.

Милн не очень-то любил меня, особенно после того, что случилось в прошлый раз, когда академия подверглась нападению.

— Вам придется показать тренерам все, на что вы способны. В этом году вас много, и только восемь получат место на поле. Так что последняя неделя проб — самая ответственная. Держитесь и всегда помните о том, что нужно получать удовольствие. Особенно ты, Блейк, — сказал сэр Эдвард.

Все рассмеялись.

Это веселый вид спорта, а не вопрос жизни и смерти.

Я ничего не мог поделать с тем, что был таким конкурентоспособным. Так уж я был устроен.

— Мой первый игрок — Струас, — сказал Эдвард.

Пятикурсник просиял, явно обрадованный тем, что попал в команду Эдварда.

После того, как Милн выбрал своего первого игрока, настала моя очередь.

— Джордж, — сказал я, подождав немного. Он был быстр и не испугался. Не имело значения, был он рабом или нет.

— О, мы идем по выжившими в миссии Король Лиона? — спросил Милн, и то, как он произнес «выживший», вывело меня из себя.

— У тебя есть твоя команда, у меня — моя, — сказал я.

Эдвард рассмеялся.

— Мне жаль разбивать твою команду, Блейк, но я выбираю принцессу.

Арианна встала.

— Извини, Блейк.

— Забирай, она все равно не была сильным командным игроком.

— Что? — огрызнулась Арианна, и я не смог удержаться от смеха.

Милн снова выбрал, а затем Билл.

Я думал, они возьмут Бекки, но она все еще была свободна. Когда Джордж был в моей команде, она была ключевым игроком, иначе Джордж просто отвлекался.

— Бекки, — сказал я, и она подскочила к Джорджу.

Эдвард снова сделал выбор, и Сэмми отправилась к Милну. Билл выбрал следующим, и мне пришлось выбрать другого. Я выбирал из тех, кого знал, из того, что они показали мне за годы моего пребывания здесь.

Наконец, команды были сформированы.

Там все еще оставалось несколько человек, но они не попали в список. Сэр Эдвард извинился и призвал их продолжать усердно работать, чтобы попасть в команду в следующем году.

— Личинки, — сказал я.

— Что? — спросил Джордж.

— Вы ничтожества, пока не докажете мне, что вы лучше этого. Нам предстоит еще много тренироваться. Вы будете посещать все без исключения тренировки и приходить вовремя. Я бронирую арену рано утром и вечером. Нам многое нужно доказать. Не разочаровывайте меня. Увидимся завтра утром ровно в шесть.

Они недоверчиво уставились на меня, когда я развернулся и ушел.

Это должно было быть весело.

***

Когда я добрался до комнаты, слепая ярость захлестнула меня, когда я увидел Пола.

Я хотел выбить из него правду, но у меня не было доказательств того, что он стоит за моим потерянным временем.

Я молчал, ложась в постель, но не спал до тех пор, пока не услышал его храп.

Утром я поспешил на Варбельскую территорию, предвкушая первую тренировку.

Моя команда прибыла всего через несколько секунд после меня.

Один мой взгляд стер возбуждение с их лиц, и я заставил их пробежать несколько кругов. Не имело значения, что в этот вид спорта играли на рейдерах; моей команде нужно было быть в форме, и они должны были быть быстрыми.

Затем я протестировал людей на их рейдерах.

Бекки была безрассудна, но она показала мне все, о чем я знал. У нескольких других дела шли достаточно хорошо, но Бекки была лучшей, и я давил на нее изо всех сил.

Джордж, казалось, был не слишком этому рад, но ничего не мог сказать.

Оставалось либо держать рот на замке, либо покинуть мою команду.

Я стремился сломать их. Как только они сломаются, я смогу сделать их такими, какими хочу их видеть.

Было ясно как день, что они презирали меня после первого часа тренировки, и я сомневался, что многие из них придут на вечернюю тренировку. Я хотел убирать слабых.

Когда во время завтрака у меня заурчало в животе, я поднял глаза и увидел, что Елена, казалось, увядает у меня на глазах. Мне следовало бы радоваться, но я не мог.

— На что ты уставился? — спросила Табита, затем проследила за моим взглядом на Елену. Она усмехнулась. — Она просто ищет внимания теперь, когда Люциана здесь нет.

— Она выглядит очень похудевшей, — добавила Сьюзен.

Табита хихикнула.

— Может быть, Полу нравятся худенькие девушки. Уверена, что Люциан не в своем уме.

Почему она выглядела такой хрупкой?

Я обратил свой слух к ее группе, продолжая есть, притворяясь, что мне все равно.

Я не хотел, чтобы она так страдала. Я хотел, чтобы ее смерть была быстрой.

Страдание означало, что высшая сила все еще могла вмешаться и взять верх.

Сэмми беспокоилась за Елену, потому что та ничего не ела, и она настояла на том, чтобы отвезти Елену к Констанс.

Я заставил себя снова не обращать на них внимания. Меня это не касалось.

— 16~

— О боже, они говорят, что Елена восходит, — услышал я слова одного из студентов.

— Этому уроду действительно здесь самое место? — спросила Табита, глядя на меня. Я ничего не сказал. — Блейк, ты слушаешь? Ты вообще здесь?

Я посмотрел на нее, делая вид, что слушаю внимательно.

— Прости, в чем дело?

— Урод, она сейчас в лазарете.

— Правда? — Я пожал плечами и пошел дальше.

Мы перешли в кафетерий, но Елены там не было.

Ее только что выписали из лазарета, и теперь она вернулась. Если она Взойдет, это будет только вопросом времени, когда кто-нибудь увидит ее огонь, кислоту и другие способности.

Когда это произойдет, моя жизнь будет кончена. Мало того, злорадство профессора Файзер загонит меня на арену.

Я прихватил немного еды, прислушиваясь к разговору Сэмми.

— Не знаю, Бекки. Констанс думает, что она Восходит, но это совсем не похоже на то, что она видела раньше. Например, Елена не ест. Она сказала Констанс, что у всего — отвратительный вкус.

Ночной Злодей. Кислота была одной из моих первых способностей. Примерно три недели у всего был неприятный привкус. Он был у нее всего несколько дней.

Я подвинул свою еду по тарелке.

— Что у тебя на уме? Ты сводишь меня с ума, — фыркнула Табита.

— Ничего, просто беспокоюсь о Люциане.

— От него еще нет вестей? — спросила Табита.

Я покачал головой и снова сосредоточил слух на разговоре Сэмми.

— Она сказала, что прошлой ночью снова слышала голос Пола. Она сказала, что он был на кого-то зол.

Я всегда был зол и раздражен. Меня не удивило, если мои мысли были враждебными.

Черт возьми, как она могла слышать мои мысли, если я так и не получил от нее ни единого звука?

— Мне нужно идти, — сказал я, вставая, взял свой полный поднос и поставил его в зону очистки.

Мне нужно было подышать.

Зверь тяжело заурчал у меня в груди.

Он знал, что не сможет убить ее, я тоже это знал. Я даже не мог пойти поговорить с Полом и сказать ему, какую дерьмовую работу он выполняет.

Я стянул с себя рубашку, и пара девушек поблизости упали в обморок, но я проигнорировал их, снял штаны и изменился, одним плавным движением подпрыгнув в небо.

— Он может просто уйти, когда захочет. Это так круто.

Я помчался к ближайшей горе.

Мне нужно снова нормально дышать.

«Убить, убить, убить». Слова чудовища безжалостно стучали в черепе. Тьма хотела тянуть, толкать и рвать меня на части.

Деревья вокруг меня покрылись крошечными зелеными листочками, следы ожогов от моей предыдущей вспышки почти полностью зажили, но так они не останутся. Я отпустил, мой огонь поглотил все вокруг. Мне было наплевать на деревья, я даже не хотел сажать новые.

Вопль пронзил меня насквозь. Зверь был напуган.

Если Елена взойдет, мне конец.

Я изменюсь так же, как изменился Джордж. Он едва смог продержаться месяц, прежде чем попал под Дент.

Его заклинание, должно быть, было сильным, потому что оно на целый день вырубило Джорджа. Когда он проснулся, прежнего Джорджа уже не было. От нового Джорджа меня тошнило. Просто видеть, как он был рядом с ней — всегда хотел быть рядом с ней — вызывало у меня тошноту. Он презирал Бекки до того, как набросился на нее, а теперь она была для него всем.

Дент был больной и искривленной магией, совсем не такой красивой, какой ее изображала Файзер.

Я снова взревел, прежде чем устроиться на горе, погрузившись в мысли.

Небо потемнело к тому времени, когда я очнулся от этого и неохотно отправился обратно в Драконию ужинать.

Мне нужно было успокоить мысли, особенно если Елена их слышала. Я не мог позволить ей понять, что это был я, а не Пол.

Мне нужен был какой-нибудь Каинов Огонь, но я не мог им воспользоваться. Мне нужна была ясная голова для практики в Варбельских Играх.

Практика была кошмаром, потому что я вымещал на них все свое разочарование, бурлящее внутри.

Одна из девушек потеряла сознание, и я воспользовался этим как возможностью сходить в лазарет и навестить Елену.

— Мы не машины, Блейк, — крикнула Бекки.

— Если тебе это не нравится, ты можешь уйти из моей гребаной команды, — огрызнулся я, подхватывая девушку и направляясь в лазарет.

Глаза Джулии расширились, когда она увидела девочку в моих объятиях.

— Ты знаешь, Варебльские Игры должны быть веселыми, — сказала она.

— Ты же меня знаешь, все должно быть идеально.

Она вздохнула.

— Положи ее на кровать.

Я положил ее на кровать и огляделся в поисках Елены, которая спала на кровати в углу.

— Она вернулась? — спросил я.

— Да, мы не знаем, что это такое. Констанс думает, что она Восходит. Первый раз, когда человек Восходит со способностями виверны.

— Да. — Я нахмурился. — Как думаешь, Пол говорит правду?

Джулия не ответила, и я продолжал смотреть на Елену.

Я оглянулся на Джулию, когда она закончила работать над девушкой, имени которой я не запомнил. Вероятно, это делало меня ужасным тренером, но мне было наплевать. У меня на уме были вещи поважнее.

Глаза Джулии расширились.

— Ты ему не доверяешь?

— Я этого не говорил. В некоторые вещи просто трудно поверить.

Она посмотрела на Елену.

— Она верит, что он — ее дракон. Мы должны дать ему шанс. Это то, чего хотел бы король Альберт.

— Джулия, король Альберт мертв. Его убили виверны. Как ты думаешь, он бы этого хотел?

Она поджала губы, и я вздохнул.

— Просто убедись, что с ней все в порядке.

Она кивнула, и я ушел.

Мне не следовало открывать свой гребаный рот.

Но с Полом было что-то не так. Он что-то скрывал. Все, чего я не помнил, вероятно, было связано с тем, что я приблизился к разгадке того, что он задумал.

Я нашел Джорджа возле общежития для девочек, он разговаривал с Бекки. Она яростно глянула на меня.

— Как Эшли? — спросил Джордж.

Я нахмурился, пока не понял, что это, должно быть, имя игрока.

— Жить будет.

Бекки протиснулась мимо меня.

— Я собираюсь пойти проверить Елену.

— Ты был жесток с Эш сегодня вечером.

— Если ей это не нравится, она может… — Я замолчал, когда в меня ударил запах гиппогрифа.

Мое тело напряглось.

— Что? — спросил Джордж.

— Гиппогриф. Здесь.

Я огляделся по сторонам, направляясь по длинному коридору к статуе золотого дракона.

— Что ты имел в виду, когда сказал здесь? Это студент?

Я кивнул.

Я открыл дверь, ведущую на территорию школы, и меня чуть не стошнило от запаха.

— Ты чувствуешь этот запах?

— Тут мило.

— Это сводит меня с ума. Если я приду к тебе, и мне покажется, что я не в себе, тебе нужно сказать мне об этом в следующий раз, когда я буду похож на себя, — настойчиво сказал я.

— Блейк, ты, блядь, пугаешь меня, что происходит?

— Я теряю время. Всякий раз, когда я вдыхаю этот аромат, я теряю его. Иди к Бекки, убедись, что она в безопасности. Я поговорю с тобой позже.

Он мрачно кивнул.

Я должен был найти гиппогрифа. Он был здесь. И близко.

Я пошел по запаху в класс нового профессора.

Стервозная девчонка.

Я постучал в ее дверь.

— В чем дело, Блейк?

Я огляделся по сторонам. Гиппогриф был здесь.

— Только что с вами здесь был студент?

Она покачала головой.

— Вы уверены?

Она уперла руки в бедра.

— Что происходит?

— Я чувствую запах гиппогрифа.

Ее глаза расширились.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она с ноткой паники в голосе.

— Он здесь. Итак, кто был здесь с вами? Не лги мне.

— Я с трудом запоминаю имена. Вроде пятый год. Он большой, вечно влипающий в неприятности.

— Черт, — выругался я себе под нос. — Как думаете, сможете указать на него завтра?

Она кивнула.

Я провел рукой по волосам.

— Пока держите это в секрете. Я найду того, кто это был.

Она сглотнула.

— Тебе не кажется, что нам следует предупредить мастера Лонгвея?

Я направился к двери.

— Пока нет. Сначала мне нужно знать, кто это.

— Я в опасности? — она пискнула.

— Он бы уже убил вас, если бы захотел. Но, наверное, будет лучше, если вы пойдете в свою комнату, — авторитетно сказал я. Я был Рубиконом. Она должна была слушаться меня.

Она суетилась и собирала свои вещи, пока я ждал ее у двери.

Она заперла класс и направилась в главное здание.

Она улыбнулась мне.

— Спасибо тебе, Блейк.

Я продолжал искать гиппогрифа, но запах уже начал исчезать.

Я знал, что пропущу еще несколько дней, как только проснусь.

***

Я проснулся в своей кровати, но едва ли помнил, как заснул.

Я сразу же схватился за дневник, чтобы посмотреть, нет ли новых записей. Там были…

Одна из записей была о Елене, и я с облегчением увидел, что она не Взошла. За этим должен был стоять Пол.

Я писал о команде — скорее, жаловался на них. Они явно не соответствовали моим стандартам.

Мой взгляд зацепился за слово «пещера». Кто-то что-то прятал в этой пещере. А потом мое сердце остановилось, и в голове у меня помутилось.

Элементалы.

Виверны обнаруживали их, но драконы вылупляли их.

Какого хрена Полу от них было нужно?

К моему удивлению, была еще одна запись.

Я обнаружил все это, а затем быстро забыл об этом.

Я перевернул страницу и стал читать дальше. Я говорил обо всем этом с Полом, но он ничего не помнил.

Либо он что-то скрывал, либо я сходил с ума.

Но все это только подтверждало, что Полу нельзя доверять.

Он оказался сильнее, чем я думал.

Я написал новую запись о пробуждении и снова предупредил себя, что за всем, что со мной происходит, стоит Пол.

Этот ублюдок был опасен.

Я добавил, что не могу вспомнить и половины записей в своем дневнике, затем закрыл дневник и убрал его.

Я чувствовал себя таким бесполезным.

Я не собирался выяснять, кто такой гиппогриф.

Зверь хотел, чтобы я остался в стороне. Отступил.

План состоял в том, что Елена должна была умереть.

Если бы гиппогриф хотел убивать, он бы убил давным-давно.