Тени школы Кейбл

Глава 24 Отэмн

Я обняла Лизбет, как только она расстегнула полиэтиленовый чехол. Лучшего платья она выбрать просто не могла. Но когда я его надела, меня начали одолевать сомнения.

— Оно такое короткое, — пожаловалась я, одергивая многослойную юбку, которая немного расширялась книзу, тогда как нижняя юбка каким-то образом, пусть и чересчур высоко, плотно держалась у меня на бедрах.

— Не короче, чем те, во что будут одеты другие девочки, — отозвалась Лизбет от туалетного столика, где заканчивала наносить макияж при помощи магии.

С этим я не могла не согласиться. После обеда мой телефон почти непрерывно вибрировал от постоянно приходивших сообщений, в которых девочки просили меня одобрить выбранный ими наряд.

— Ты ведь просила выбрать что-нибудь для сегодняшнего вечера. По-моему, тебе очень идет.

В этом она была права. В лиф платья были вшиты косточки, так что оно затягивало мою талию, как корсет. Это подчеркивало то, что фигура моя была в форме песочных часов и даже в столь юном возрасте очень женственной.

Платье было полностью черное, покрытое тонким кружевом с узорами в виде роз, которое сверху было внахлест пришито к топу без бретелей, а значит, и об этом мне переживать не придется.

— Все будут поражены. Ты великолепна!

Я обула черные туфли на высоких каблуках — из-за высоты которых Эдмунд будет долго ворчать — и смерила ее взглядом. Я знала, к чему она клонит. Она имеет в виду, что Фэллон будет поражен. Вот уже две недели она только об этом и говорит.

А я не была уверена, что смогу произвести на него впечатление. Я распустила волосы и оставила их кудрявыми, выпрямив только одну сторону и убрав ее назад крошечной, украшенной розами заколкой. Так одно мое ухо оставалось открытым, что никогда ему не нравилось. Но если бы я полностью распустила волосы, они мешали бы мне весь вечер.

— Да перестань ты дергать свои волосы!

Лизбет подошла и опустила мою руку вниз к своей. Вместе мы вышли из комнаты и начали спускаться.

Внизу у лестницы нас ждали принцы (герцог и герцогиня решили сходить на «свидание»), которые выглядели заметно посвежевшими после отдыха, как будто ни предыдущего дня, ни ночи не было вовсе. Именно этого все мы и хотели — забыть о том, что происходит.

Элфи, как всегда, предпочел неофициальный стиль и решил не надевать галстук, а ограничиться пиджаком без пуговиц и рубашкой. Но в нагрудном кармане у него виднелся синий платок, точно совпадавший по цвету с платьем Лизбет, будто был сшит из одного шелка. Он подошел и взял ее за руки, а потом положил ладони ей на бедра, которые декоративные вставки платья волшебным образом делали более округлыми.

— Ты выглядишь волшебно, — сказал он, глядя Лизбет в глаза и отказываясь отводить взгляд, пока боковым зрением не заметил, как я прохожу мимо, направляясь к Фэллону, который застыл на месте. — Ты тоже, Отэмн, — поспешно добавил он.

Я улыбнулась ему и посмотрела на Фэллона. Внешне он был очень похож на двоюродного брата, но их стиль отличался кардинально. Его черные туфли были начищены до блеска, а брюки и пиджак были такими чистыми и наглаженными, что в мягком свете свечей, который лился из паривших над нами фонарей, казались сшитыми из бархата. Мне захотелось протянуть руку­ и пощупать ткань, но я оказалась так близко, что смогла различить, что на самом деле это хлопок. За отворотами пиджака виднелся двухслойный черно-серый жилет, а на шее у принца была бабочка.

Все эти нюансы я впитала за считаные секунды и стала судорожно думать, что бы сказать, ведь как только дошла до его волос, с которыми он не потрудился ничего сделать, я поняла, что и он меня внимательно изучает.

— Хозяин дома до кончиков пальцев, — решилась произнести я, улыбнулась и развела руками, потому что на самом деле мне хотелось сказать: «Ты выглядишь просто невероятно!»

— Ты выглядишь… — Он покачал головой и потерся ухом о плечо. — У меня нет слов.

Я улыбнулась и уставилась на его туфли.

— Вот это мне нравится, — пробормотал он, протянув руку и коснувшись заколки в моих волосах. Потом убрал руку, попутно поправив одну прядь. — Мне очень нравится ваша прическа, герцогиня.

Вот и все. В моем желудке лопнул кокон, из которого вырвались бабочки и за секунду пронеслись по всему телу. Уверена, если бы в этот момент я попыталась воспользоваться магией, то ненароком сожгла бы все поместье.

Вместо этого мне пришлось справляться с желанием привязать Элфи к колу и сжечь, когда он, фыркнув, откашлялся, тем самым разрушив волшебство момента. Лизбет толкнула его локтем в бок, но он даже не скривился.

Хотя это было уже не важно. Я чувствовала приближение тепла, которое может исходить только от людей. Прежде чем я успела закрыть свое сознание перед надвигавшимся гулом, в него проскочил Эдмунд.

Отэмн, твои друзья у южных ворот.

Я кивнула, хотя видеть меня он не мог. Значит, их сейчас проверяет охрана в домике у ворот для гостей.

Готовься. По-моему, некая Гвен уже немного приняла для храбрости.

Фэллон скорчил рожу, а Элфи засмеялся:

— Я жду этого с нетерпением.

Следующий час был сущим адом. Тэмми и компания прибыли первыми, но у меня едва хватило времени одобрительно кивнуть в ответ на потрясенные выражения их лиц и направить их в бальный зал. Гости все прибывали и прибывали, а я не могла сбежать, ведь выполняла роль хозяйки дома. И вот я в сотый раз, словно заезженная пластинка, повторяю, что великолепный, украшенный множеством зеркал бальный зал обставлен семьей Атенеа по образу и подобию одного из залов Версальского дворца и стал последним штрихом обстановки этого поместья. У большинства текли слюнки от такой роскоши.

Присоединиться к друзьям я смогла, когда было уже почти девять. Они стояли, сбившись в кучку, боясь приблизиться к мальчикам, и испугались еще больше, когда Лизбет и Элфи подошли знакомиться. Но, оставшись одни, они охотно болтали и демонстрировали свое восхищение. Предположение Эдмунда оказалось верным: Гвен действительно успела выпить еще до приезда. Сейчас же все они пили коктейль «Бакс Физз» и хихикали, когда официант предлагал им канапе (что их весьма забавляло). Разумеется, обслуживающий персонал был весь из Атенеа… потому как все, кто не пролетел невероятного количества километров, были просто недостаточно квалифицированны.

Фэллон как раз отошел, чтобы встретить последних гостей, а я из последних сил слушала красочное описание того, что бы Гвен хотела сделать с этим бедным официантом (который был еще достаточно близко, чтобы все слышать), как вдруг она замолчала.

Кто-то позади меня кашлянул.

— Sarlane, rafik! Привет, подруга!

Я была так ошарашена звуками родного языка и этим странным акцентом, что прошло несколько секунд, прежде чем смогла обернуться.

— Джо?

Мы бросились друг к другу в объятия и принялись прыгать, визжа, пока еще одно покашливание не заставило меня оста­новиться.

Разумеется, это был Фэллон.

— So’yea ar en manta t’ea rarn! — сказала я принцу, пытаясь отругать его, хотя в голосе моем звучала скорее радость, а не злость.

Он сдержал улыбку и попытался показаться пристыженным, вскинув руки и выражая полную покорность.

— Пойду принесу выпить. А вы пока поболтайте.

Он засмеялся и поспешно ушел.

Как только он отошел достаточно далеко, Джо разинула рот от восторга.

— Ух ты! — пропела она. — Вот это да! Ну и ну! Атенеа, ты в одной комнате с Атенеа! Я в одной комнате с Атенеа!

— Это я заметила.

— Нет, ведь это невероятно! Знаешь, принц Фэллон получил для меня специальное разрешение на межпространственный прыжок. Ох, как, должно быть, ты ему нравишься! Боже, это лучший способ путешествовать; намного круче самолета.

Объяснять Джо что бы то ни было смысла не имело, поэтому я просто слушала ее восторженную болтовню, размышляя о том, как же так долго обходилась без заряда ее позитива.

— Мне так много нужно тебе рассказать! Помнишь Джеймса Фаннела из нашей школы? Он потерял девственность с… — Она понизила голос и оглянулась. — С человеком, и эта девушка, Рейн, связалась с ребятами, которые считают, что круто курить и, представь, пить кровь, потому что они получают от этого кайф! Как выясняется, такая у людей пошла новая мода после похищения Виолетты Ли…

Джо отстранилась от меня, будто оказалась на краю пропасти. Я увидела, как она, широко раскрыв глаза, опустилась на одно колено в глубоком реверансе, который можно сделать без бального платья. Нерешительно мои друзья-люди (о которых я совершенно забыла) тоже сделали неглубокие реверансы.

— Принц Элфи… — выдавила из себя Джо. Голос у нее дрожал.

Элфи склонил голову к плечу и подмигнул мне. Мы возвышались, как две башни среди руин.

— Вижу, Фэл все-таки смог доставить тебе свой подарок, ­Отэмн. Но, думаю, будет лучше, если она встанет и попробует шампанского. Оно так бьет в голову.

Покрасневшая от смущения Джо нервно засмеялась и поднялась, придерживая летящий край своего бордового платья. Я отметила для себя, что нужно будет спросить, встречалась ли она с кем-то из Атенеа, когда приезжала на лето ко двору. По всей видимости, нет.

— Я так признательна, Ваше Высочество, за возможность быть у вас в гостях. Особенно учитывая… э… обстоятельства.

Джо бросила на меня быстрый взгляд, и этого было достаточно, чтобы понять: она знает, в какой паутине мы оказались.

— Обстоятельства — наше второе имя, — сказал вездесущий Фэллон, появляясь у меня из-за спины. — Не стоит переживать из-за этого.

Тогда зачем вообще им рассказывать?

Если только это не было угрозой. Так они немного при­открывали полог своего королевского мира, показывая, как он глубок и опасен. Даже его слов хватило, чтобы Джо задро­жала от страха.

При первой же возможности я украдкой увела Джо в дамскую комнату, которая находилась сразу за бальным залом, и уселась на столешницу возле умывальника, чтобы дать отдых уставшим ногам.

— Ох, Джо, — выдохнула я, наклонилась и взяла ее руки в свои. — Как мне хочется, чтобы мы снова были детьми!

Она уставилась в пол.

— Я думала, мы повспоминаем профессора. То есть твою ­бабушку.

Я соскользнула на пол и, повернувшись к зеркалу, принялась вытирать размазавшуюся под глазами косметику.

— Бабушка мертва, Джо. Я знаю об этом.

На самом же деле она не была мертва. Она смотрела на меня из зеркала. Она была в моих волосах, в шрамах, в фигуре… она была в моей тени. Нет, она и была моей тенью. Вечно нависающей надо мной тенью.

— Я больше не злюсь ни на кого за то, что меня ассоциируют с ней. Даже на Атенеа. Я в порядке.

— Но ведь ты боишься. И Атенеа тоже. Я поняла это, когда они пригласили нас. Так много мер безопасности! А почему в письмах ты перестала рассказывать мне о том, что про­исходит? Ты узнала, известно ли Атенеа что-то об убийце твоей бабушки?

И снова я поразилась ее проницательности — она попала в самую точку.

Неужели это так очевидно? Неужели всем вокруг понятно, что мы не справляемся? Что Виолетта Ли может разрушить нас, камень за камнем, уничтожив все до основания?

Я не стала озвучивать эти вопросы. Я почувствовала, что моим долгом было успокоить ее, совсем как это было в детстве. Ведь даже в играх я всегда была мамой, а она — дочкой; я — врачом, она — пациентом; я — королевой, она — подданным.

— Они знают, но сейчас это неважно. Сейчас при дворе много других проблем, ты ведь знаешь. И мы ни от чего не застрахованы. Но не стоит портить этим время, которое есть у нас с тобой.

Джо встала, подошла сзади и попыталась встретиться со мной взглядом в зеркале, но я отвела глаза.

— Ты права, Отэмн. Но теперь, когда ты простила Атенеа за то, что они скрывают от тебя информацию о смерти профессора…

— Я не простила, а только приняла…

— Теперь, когда ты так близка с ними, вы с Фэллоном будете вместе?

Я сжала губы.

— Вопрос довольно дерзкий, Джо.

— Что в нем дерзкого?

Мой ответ прервал восторженный визг Гвен, и я закрыла рот. За ней в комнату вошли Кристи, Тэмми и Ти. Я смотрела на их отражения.

— Ну?

— Его Высочество и Отэмн встречаются, — сказала Джо, разворачиваясь к моим друзьям. На ее лице отразилось радостное волнение.

В ответ все изумленно ахнули.

— И давно? — настойчиво спросила Гвен, так сильно ухватившись руками за столешницу слева от меня, словно собиралась придвинуть ее к себе.

— Нет, я имею в виду, что им следует начать встречаться, — поправилась Джо, пораженная напористостью Гвен. — Это было бы прекрасно, разве нет? Как в сказке! Подумать только, в скольких журналах о ней стали бы писать!

Вот радость-то, — подумала я, материализуя тональный крем в руке и нанося его при помощи магии. — Неужели она просто проглатывала все, о чем я ей писала? Мы не хотим огласки!

Когда хихиканье наконец стихло, инициативу взяла на себя Гвен.

— А если серьезно, то у тебя шансов куда больше, чем у остальных. Так что начинай с ним встречаться, а потом расскажешь, каков он в постели.

— Гвен, ты идиотка. Откуда Отэмн знать, чем занимаются в постели?

Дверь захлопнулась. На пороге стояла Валери Дэнверс с двумя подругами. Я развернулась, чтобы оказаться к ней лицом, спиной закрывая раковину, словно она была ребенком, которого я готовилась защищать.

— Уйди отсюда, Валери, — храбро ответила ей Ти.

Я почувствовала легкую гордость, ведь именно от нападок ­Валери я спасала Ти. И прекрасно знала, что эта маленькая, застенчивая двенадцатилетняя девочка боится сейчас гораздо больше, чем я.

— И не будь такой вульгарной, — добавила Тэмми.

— Если ты шлюха, то не думай, что все такие же, — с вы­зовом бросила ей Гвен и сделала три шага вперед, оказавшись с Валери лицом к лицу.

В зеркале, которое висело справа от меня, я увидела, как Валери ухмыльнулась и приподняла бровь.

— Вы посмотрите, кто заговорил! Все знают, что ты переспишь с любым сейджеанским ублюдком при первой же возможности.

Гвен презрительно усмехнулась, но все-таки отошла назад. В это же время Джо, которая переводила взгляд с одной на другую, молча встала с табурета, подошла и взяла меня за руку. Кристи сделала то же самое.

Валери чувствовала свое превосходство и уже начала наступать на нас, но внезапно ее остановила крошечная фигура Ти — слишком маленькая и для этого противостояния, и для вечеринки, но неотступно следовавшая за своей двоюродной сестрой, — которая выпрямилась во весь свой небольшой рост и сердито посмотрела на нее.

— Не матерись, Валери, и перестань быть такой злой. Никому твое мнение не интересно, поэтому оставь нас в покое.

Этих слов хватило, чтобы Валери молчала целых десять секунд, а затем, нахмурившись, присела — ее платье приподнялось настолько, что стали видны трусы.

— Мне все равно, что ты говоришь, маленькая черно…

— Даже не думай… — прошипела я и подняла руку, в которой между пальцами висел красный энергетический шар.

Кровь моя кипела, но пелены гнева перед глазами не было. Я себя контролировала, и пока это было так, я не собиралась позволять кому бы то ни было обижать Ти. — Это женский туалет, так что принц не сможет защитить тебя.

Она решила сбежать, но я не собиралась останавливаться. Я не отставала от нее, пока она бесстрашно бросала оскорбления в адрес меня лично, моей бабушки и моего титула, но я не обращала на это ни малейшего внимания. Мы вернулись в бальный зал, где она остановилась, одернула юбку и решила сказать свое последнее слово.

— Я ненавижу тебя! — объявила она, покачиваясь на каблуках.

Я обошла стоявшую передо мной группу, чтобы увидеть ее раскрасневшееся, перекошенное лицо. Я заметила, что ухмыляюсь, — было приятно, что я могу вызвать в человеке такие эмоции.

Как же глупо она сейчас выглядит…

— Взаимно. — Я вежливо кивнула, развернулась и отошла.

Я шла, не обращая внимания на ошарашенные взгляды, обходила столпившихся людей и огибала зеркала. Ноги несли меня в определенном направлении, но я не могла понять, в каком именно. Дойдя почти до конца залы, я остановилась. Мои колени согнулись, одна нога ушла за другую, и я опустилась в реверансе.

— Ваше Высочество…

— Хочешь, я выставлю Валери? — спросил принц.

Я покачала головой и улыбнулась.

— Я справлюсь.

Он выглядел потрясенным, но все же улыбнулся и взял меня за руку. Мы приблизились друг к другу, и я увидела, как пульсирует вена на его шее.

— Потанцуй со мной, — попросил он.

Композиция закончилась. Ритмичный бас сменился звуками пианино и негромким женским голосом.

— Я уже разучилась.

— Глупости.

Его губы были у моего уха. Я улыбнулась, покачала головой и сказала «нет», но он остановил меня не словами, не руками, а взглядом.

— Я буду вести, тебе не о чем переживать, нечего бояться. Не сейчас, не в эту минуту. Потанцуй со мной, Отэмн.

И вот мы уже шли сквозь расступающуюся толпу. Я увидела Элфи и Лизбет, но силуэты были размытыми, словно я смотрела на них сквозь матовое стекло. По-настоящему я видела только Фэллона. Я чувствовала тепло наших сомкнутых рук, стопами ощущала силу его шагов. Он что-то сказал безликой толпе, но я ничего не слышала.

Мы отпустили руки, я сделала реверанс, а потом шагнула в его объятия. Он повел меня в медленном вальсе, который я знала настолько хорошо, что могла полностью отдаться ощущениям от прикосновения его щеки без шрамов к моей, закрыть глаза и забыть о толпе вокруг нас.

— Мне так хочется тебе что-то сказать, но я не могу. Мне кажется, если бы я решился, то ты бы сломалась.

На последнем слове его голос оборвался, рука обвилась вокруг моей талии, и он крепко прижал меня к себе.

— Тогда не говори, — вздохнула я, прижавшись щекой к его плечу. — Пожалуйста, не причиняй мне боли.

— Никогда, маленькая герцогиня. Никогда.

Я почувствовала, как принц выпрямился, расправил плечи и поднял голову, его кожа под моей щекой натянулась.

Я знала, что должна быть довольна, но это было не так. У меня возникло ощущение, что нас преследуют — кто, мне не было известно, — что меня загнали в озеро, а теперь я тонула. Музыка докатывалась до меня медленными, рваными волнами. Я не чувствовала пола под ногами, течение качало меня в его руках. Я открыла глаза и увидела людей, как нарисованные акварелью фигуры, которые уходили в глубину зеркал.

И я знала, что так будет всегда, если я останусь в его объятиях. Знала, что всегда буду жить, как в аквариуме, и что моим единственным шансом избежать боли было забыться самообманом и умереть в притворстве.

Но мне было все равно.

А потом мы отпустили друг друга, и я знала, что так будет всегда. Он обратился к гостям и поблагодарил за то, что они пришли. Тем временем музыка стихла, а свет стал ярче. Люди начали расходиться, слуги показывали им, куда идти, и я тоже исчезла в толпе, внезапно почувствовав себя безмерно уставшей. Единственным моим желанием было добраться до своей комнаты, но кто-то удержал меня за руку. Это был Фэллон.

Он сжал мою ладонь.

— Доброй ночи, герцогиня.

Он отпустил мою руку, и я внезапно почувствовала себя совсем потерянной. Обхватив себя за плечи, я ответила:

— Доброй ночи, Ваше Высочество.

Принц опустил взгляд в пол, а потом снова поднял глаза, как будто у него не было сил отвернуться. Когда наши взгляды встретились, он слегка улыбнулся и потянулся к моей левой руке. А затем нагнулся и поцеловал мой безымянный палец, на который когда-то будет надето обручальное кольцо. Выпрямившись, он медленно кивнул и пошел прочь, заложив руки за спину, словно тоже чувствовал себя потерянным.

Я стояла, оцепенев, и смотрела ему вслед. Мое сердце взорвалось, когда мозг осознал происшедшее. Я много раз видела такое в Атенеа, в то время, когда подростки казались мне взрослыми, а взрослые — великанами.

Он за мной ухаживает!

Кто-то хлопнул меня руками по плечам, и я вздрогнула.

— Это правда сейчас случилось? Это правда сейчас случилось? Ты ведь пойдешь за ним, правда? — кричала Джо, подталкивая меня к двери.

— Думаешь, стоит?

— Да!

Я осторожно пошла в сторону двери, оглядываясь через плечо на Джо, которая одобрительно кивала. Но снаружи принца не оказалось, а когда я робко постучала в дверь его спальни, нервно оглядываясь и опасаясь, что меня кто-то заметит, ответа не последовало. Возвращаясь к коридору, я встретила Ти, которую служанка вела в одну из комнат, потому что малышка оставалась здесь ночевать.

— Ты не видела принца Фэллона?

— Он шел куда-то по тому коридору.

Она указала на проход за лестницей и заговорщически улыбнулась, отчего я залилась краской.

— Он хотел побыть один, миледи, — недовольным тоном сказала прислуга и удалилась, забыв сделать реверанс.

Я стояла и смотрела в спину Ти.

— Еще бы.

Я повернулась на своих высоких каблуках и, спустившись по лестнице, пошла назад. Последние оставшиеся гости внимательно меня рассматривали. Но мне было все равно. По правде говоря, мне это даже нравилось — так же, как мучить Валери. Я стояла, расправив плечи и подняв голову.

В этот момент никто не мог бы сделать мне больно.

За окнами ночь была безлунной, и единственным источником света и тепла был не вписывавшийся в интерьер каменный очаг, где гудел огонь, пожирая недавно подброшенные поленья. На низком дубовом столике стояли графин и два бокала.

Принц стоял в тени, наполовину скрытый высокими растениями с восковыми листьями, что росли в горшках. Я замерла в дверном проеме, ожидая. Он повернул голову, посмотрел через плечо, после минутной паузы развернулся и уверенной походкой хозяина начал решительно, но очень медленно сокращать дистанцию между нами, словно я была диким зверем, которого можно спугнуть.

Он остановился метра за два до меня.

— Ты ведь понимаешь, что я этим хотел сказать.

Это был не вопрос, а скорее приказ отвечать.

Дрожа, я как можно элегантнее опустилась в поклоне на одно колено и почувствовала, как платье скользнуло вверх по бедрам.

— Я так и не поблагодарила вас, Ваше Высочество, за то, что вы пригласили Джо в Барратор. Она польщена честью видеть вас.

В глазах Фэллона появилось что-то теплое, чего я раньше там не видела. Не сводя глаз с моих ног, он сделал длинный глоток из стакана, что держал в руке, в котором, похоже, был бренди.

Внезапно он развернулся и пошел к серванту справа от меня. Я услышала, как он поставил стакан, и осмелилась взглянуть на него. Он стоял, ухватившись за край серванта и опустив голову.

— Я пригласил твоих друзей не из-за их общественного положения.

В его голосе звучало раздражение. Я оставалась неподвижной. От неудобного положения колено начало неметь. Помолчав ­несколько секунд, он посмотрел на меня, и я услышала, как он с силой втянул воздух.

— Опусти колено.

Я не шевельнулась.

— Опусти колено, Отэмн!

Я повиновалась и теперь, выпрямившись, стояла на коленях. Ноги мои дрожали, и я изо всех сил пыталась не потерять равновесия, чувствуя себя невероятно глупо. У меня не было ощущения, что я преклонила колени перед принцем.

— Фэллон? — прошептала я под хор трещавших в камине поленьев. — Ты меня пугаешь.

Один за другим он разжал пальцы и отпустил деревянную поверхность серванта, потом тяжело сглотнул, поднял голову и повернулся ко мне. Через секунду он уже был рядом, положил руку мне на затылок и запустил пальцы в волосы.

— Ты не можешь ответить мне взаимностью, не так ли? — спросил он. В голосе его звучало леденящее кровь спокойствие.

— Я…

Продолжить я не смогла.

Его рука сжалась в моих волосах. Он несколько раз глубоко вдохнул и сказал:

— Пойдем-ка присядем.

Опершись на предложенную им руку, я поднялась, одновременно пытаясь опустить подол платья.

О Лизбет, ну почему именно это платье?

Принц поудобнее устроился в углу дивана у камина, а я села напротив, сжав колени. Он смотрел на меня, закинув ногу на ногу и положив руки на спинку дивана. Он сидел раскованно, как будто все его напряжение передалось мне, пока я стояла на коленях. Я же словно одеревенела и сидела, не отрывая глаз от огня.

— Я пытался, — сказал он, — пытался сдерживать свои чувства. Я знаю, что тебе нужно залечить старые раны, прежде чем ты сможешь дать мне то, чего я хочу, и я готов помочь тебе в этом. Но ведь я остаюсь мужчиной, и когда я увидел тебя сегодня… такой красивой, такой уверенной в себе… Мне нужно было знать. Мне нужно было выяснить, если ли надежда.

Я не смотрела на него.

Как я могу? Он прав.

Но этот тон спокойного смирения… он сломал меня. Я подняла глаза. Лицо принца напряглось, он наклонился и взял графин.

— Господи, тебе же по закону даже пить еще нельзя, — выдох­нул Фэллон сухо и невесело. Руки его и голос дрожали, когда он наливал вино в два бокала.

— Через неделю будет можно, — сказала я, отводя взгляд.

— Не намекай на то, чего, я знаю, ты не можешь мне дать. Сначала сердце.

Он протянул мне бокал, чокнулся о него своим и сделал глоток. А потом откинулся на спинку дивана, и свет от огня разогнал тени на его лице. Только теперь я поняла, что меня так пугало и почему его глаза были такими теплыми: радужки его глаз были темно-красные, как вино в бокале.

Почему это меня пугает?

Мы ведь только что об этом говорили, о чувствах. Я видела, что по его шее катятся капельки пота. И потом, я не была наив­ной и прекрасно понимала, почему он скрестил ноги.

— Ты знаешь, как действуешь на мужчин? Ты хоть представляешь, какой тебя видят люди, как они боготворят тебя?

Я покачала головой.

Он положил руку на спинку дивана и пристально посмотрел мне в глаза.

— Ты прекрасна и знаешь об этом. Но ты еще слишком молода, чтобы понимать, какой силой обладаешь. Сомневаюсь, что я первый — и уж точно не последний! — кто хочет заполучить твое сердце, и не только… Хотел бы я быть достаточно сильным, чтобы довольствоваться только твоим присутствием, но мне нужно больше, чем стеклянное украшение, к которому я не могу прикоснуться. Моей семье, твоей семье, двору… им всем нужно больше.

Я заерзала и поставила на стол бокал, любуясь его изяществом.

— Я ведь не украшение, правда?

Он тоже поставил свой уже пустой бокал на стол. Глаза его снова стали привычно голубыми.

— Украшение? Ты — божество, которое нужно держать под стеклом, сохраняя его чистым, защищая от боли.

Я ощутила внезапный прилив смелости, который заставил меня положить руку ему на ногу и толкнуть ее, так что обе его ноги оказались на вымощенном плиткой полу. А потом по мне пронеслось нечто новое, и это нечто пронзило мою грудь и спину, живот и шею — нечто очень похожее на магию, но ею не являвшееся, отчего я встала на диване на колени, перенесла одну ногу через принца и села сверху, опустив руки ему на плечи.

— Отэмн… что… что ты делаешь?

Ему приходилось делать вдох после каждого слова, а радужки его глаз снова моментально покраснели.

— Почему? Почему я должна оставаться чистой?

Принц осторожно положил руки мне на бедра, как бывало не раз, когда он обнимал меня, или только недавно, когда мы танцевали. Но на этот раз все было по-другому.

— Не должна. Но ты слишком важна, и нельзя, чтобы тебе было больно, нельзя, чтобы ты теряла голову. Поэтому я боюсь сломать тебя. Ты нужна нам.

Я придвинулась к нему еще на несколько сантиметров.

— Потому что я провидец? — настаивала я.

Он кивнул и так громко сглотнул, что я услышала, как сжалось его горло.

— Отэмн, — запинаясь, произнес он. — Отэмн, отодвинься немного.

Эффект был такой, словно он вонзил мне иголку в сердце. Я сдвинулась назад, убрала руки с его плеч, обхватила себя за плечи и уставилась на подлокотник дивана.

— Эй, — прошептал он, выпуская несколько прядей у меня из-за уха, — это был комплимент. Ты просто слишком мне нравишься, чтобы я мог игнорировать тот факт, что ты сидишь у меня на коленях.

— Прости, — пробормотала я.

Я чувствовала смущение и стыд от того, что сделала, потому что у меня не получилось добиться… А чего, собственно? Чего я пыталась добиться?

Я не хочу заниматься с ним этим, так почему я так себя веду?

Я играла такими сильными чувствами, что сама отвергала их всем своим существом… Это было опасно. Это было глупо. Это были именно те сплетни, за которыми охотилась пресса. От этой мысли у меня по коже побежали мурашки.

— Ты замерзла, — прошептал он и взмахом руки перенес к нам лоскутное покрывало, которое лежало в кресле. Укутав меня в него, принц снял с меня туфли.

Похоже, он был доволен тем, насколько комфортно я устроилась у него на коленях, скрестив ноги. Только сейчас он позволил себе слегка наклониться, так что мы почти касались лбами.

— Я не могу делать вид, что ты для меня просто друг или подданная, теперь не могу. Я хочу знать, что нужен тебе, нужен так же, как ты мне, даже если ты не хочешь со мной отношений.

Я обняла принца, положив руки ему на затылок, и, дрожа от волнения, прикоснулась лбом к его лбу.

— Ты нужен мне. Когда ты появился, мне стало хуже, ты повредил мою защиту, но…

— Прости меня…

— Но теперь мне лучше, теперь я намного счастливее. И все же мне больно, слишком больно, и я не могу отпустить это, просто не могу. Прошу тебя, пойми, пожалуйста.

У меня больше не было сил сдерживать слезы, и он положил мою голову себе на плечо.

— Я буду ждать, — сказал он. — Ты справишься. Я буду ждать.

Но этого я уже не слышала, потому что внезапная резкая боль, будто стрела, пронзила мою голову, ударив из правого ­виска в левый.

Я резко выдохнула и приподнялась. Он хотел успокоить меня, но еще один, более сильный приступ боли пронзил мой лоб, и, сдавленно вскрикнув, я эту боль узнала.

— У меня болит голова. Она так сильно болит… Кажется, у меня будет видение. — Я впилась ногтями в его руки сквозь пиджак, а он крепко меня обнял. — Да, это оно, видение!

Мои всхлипывания становились все громче. Я вся напряглась, хватаясь за него, когда боль усилилась и перешла от висков к глазам, отчего поле моего зрения стало темнеть по краям.

— Прошу тебя, останься, останься со мной, не уходи!

Я чувствовала его прикосновение на своих волосах.

— Я здесь, — прошептал он. — Я никуда не уйду.

— Но слуги… слуги… они будут сплетничать…

— Это не имеет значения. Ничто не имеет значения.

— Больно! Как же больно!

— Знаю, герцогиня.

— Не отпускай! Не отпускай меня!

— Не отпущу. Я держу тебя.

— Ты нужен мне. Ты нужен мне, Фэллон Атенеа!

Темнота.

Значит, это правда. Атенеа были правы.

В ту ночь Виолетта Ли ворочалась в своей постели. На ее рубашке были пятна пота, а ее ноги были поджаты и из-под одеяла выглядывали только кончики пальцев.

— Ты слышал о Пророчестве и Героинях?

Картинка съезжала то влево, то вправо, а мое внимание привлекали размытые очертания стоявшего на поляне мужчины в плаще.

— Это сказка про судьбу, придуманная в Атенеа. Не стоит ни вашего, ни моего времени.

Сильное любопытство тянуло меня назад, в ее спальню, и все же я, без сомнения, была в чьем-то чужом сознании. Но пока я пыталась понять, в чьем именно, картинка развернулась и в кроне дерева я увидела мужчину, который смотрел вниз на группу истребителей и бродяг.

Сцена была не из приятных, ведь каждый из них хотел броситься и разорвать глотку другого. Они изливали друг на друга яд, деревья же страдали: один из бродяг скреб кору ногтем, а ветки другого дерева молча сносили вес таинственного наблюдателя.

Ей это снится? — подумала я, когда комната, похожая на ее спальню, всплыла в центре моего поля зрения. А если и так, значило ли это, что происходящее было правдой?

— Девушка из первого стиха найдена. Пророчество правдиво.

Чье сердце замерло? Ее или мое?

— Первая Темная Героиня найдена. Но раз ты не веришь во все это, то забудь. Мы сообщим Ли, прежде чем завершится бал в честь празднования Бесконечности.

Вот оно. Пророчество, которое, по мнению Совета вампиров, Ли может использовать в качестве предлога. Найдена первая из девушек… Это и был его предлог.

Виолетта Ли наконец успокоилась и мирно лежала в своей постели. Но даже в бессознательном состоянии я чувствовала свое тело в объятиях принца, чувствовала, как мой вес давит на него.

Я увижу осуществление Пророчества о Героинях, наконец-то, после стольких тысячелетий… И есть надежда, что наступит конец всем опасностям и страхам, а война, приближение которой предвидели так многие пророки, будет остановлена.