Тень

Глава 13. Часть 1

Клан полярных лис. Олеся

Удивительно, но после ожога чернобурого и моего второго рождения, наши отношения изменились.

Бура больше не цеплялся ко мне. Наоборот, обходил десятой дорогой.

Иногда мне казалось, что я чувствовала на себе взгляд лиса, но когда оборачивалась, он не смотрел. Никогда.

Мне не хватало его острот, словно соли в мясе. Так и разбирало подойти, завязать разговор и услышать несколько колкостей в свой адрес. Я даже два раза подсела к нему на обед в общей столовой, но Бура будто не заметил меня.

Это раздражало. Значит, теперь знаться не хочет? Когда раньше мы с ним устраивали словесную перепалку, это так бодрило. Я ощущала себя живой. И сейчас я хочу этого больше всего на свете. Чувствовать все-все, что могу. Все грани жизни.

Даже настояла, чтобы папа зачислил меня на прохождения военного курса, который он вел. И чтобы он относился ко мне, как к любому другому песцу.

И он задал мне жару! У меня тело болело в первую неделю так, что я всерьез проклинала себя за упрямство. Зачем я туда записалась? Только гордость удержала меня на месте. И я должна сказать ей большое спасибо, потому что, когда тело привыкло, я начала получать настоящее удовольствие от процесса. От преодоления препятствий, от ощущения, что я прыгнула выше головы. Мама согревала меня в горячей ванне после марш-броска по снежной равнине, и молчала. Выслушивала мой эмоциональный рассказ о прыжке с парашюта и лишь подливала отвар ромашки в чашку. Даже когда я вывихнула плечо, вправила мне его без единого слова. Но когда я рассекла себе лоб так, что пришлось наложить восемь швов, я почувствовала, что рану щипит. Щиплет от слез. От ее слез. – Мам, ты чего? – Тебе обязательно так себя истязать?

Это было так неожиданно, что я даже не поморщилась, когда она сделала еще один стежок.

– Я не истязаю, мам. Мне нравится!

Мама глубоко-глубоко вдохнула через нос, и медленно выдохнула, а после спросила:

– Правда?

– Да, мам! Я такие эмоции никогда не испытывала. Мне кажется, что я не жила до этого, а только ждала Сашу, как дура.

Игла застыла над моим лбом, а потом мама сделала еще один уверенный стежок, узелок и отрезала нить.

– Шрама не останется. Ты вовремя успела добежать, пока регенерация не срастила кожу косо.

– Я же твоя дочь. Конечно, я знала, что надо поторопиться.

– Расстроилась бы, если бы не успела?

Я задумалась, но недолго. Ну, был бы у меня шрам через весь лоб. И что?

Ответ сразу пришел на ум:

– Нет.

Раньше я переживала бы, как к шраму отнесется Саша, а теперь все равно. Я свободна. У меня теперь нет истинного, но есть я. И, кажется, я только-только начала узнавать себя настоящую.

Саша всегда говорил, что девочка должна быть женственной. Что все эти тренировки, что проводит мой папа – только для пацанов. Что девчонкам точно не место в отряде. Что меня всегда защитят мужчины.

И это звучало гармонично. Будто так и надо. Он – самый сильный ментально зверь. Конечно, сможет меня защитить. Зачем мне эти тренировки и прочее?

Я всегда останавливала свой интерес. Максимум – приносила напитки, чтобы посмотреть за тренировкой краем глаза.

Кто я, а кто они?

Но теперь я плевать хотела на то, кто и что обо мне подумает. Я словно потеряла страх. Мне даже понравилось наше противоборствие в самом начале. Так хотелось доказать, что я не слабая девчонка, я могу многое. Я способна на все, что могут парни-сверхи. И пусть я мерзла сильнее других, не сдавалась, и постепенно заработала уважение.

Теперь ко мне относились как к равной. Бура тоже был в подготовительном отряде, но из-за отсутствия регенерации сверхов не особо напрягался и слыл тем еще филонщиком, от слова филонить. Но с моим появлением в рядах подготовительного курса он резко изменился и стал постоянным маминым пациентом. Настолько частым, что мама даже завела кружку специально для него. Моему возмущению не было предела! А еще новость, что у меня есть истинный, разлетелась по клану, словно вирус. Два кавалера, что раньше оказывали мне знаки внимания, превратились в верных хэйтеров и стали профи в мелких подлянках. Низких подлянках. Я даже зауважала Буру – он всегда выходил со мной на открытый конфликт, не то, что эти пакостники.

Все началось со сплетен, которые стали расползаться по клану. По одной версии я изменила своему истинному, поэтому мне пришлось срочно уехать аж в Заполярье от его гнева. По второй, я забеременела и сделала аборт, и истинный не мог этого принять, и нам с семьей пришлось скрыться от позора и его гнева. У меня глаза увеличились раза в два, когда я это услышала. Мне всего пятнадцать, ау! Папа был адски зол. Даже мама рвалась сделать пару очищающих от токсинов капельниц этим нахалам.

– Пожалуйста, не вмешивайтесь. Я сама, – попросила я родителей.

Им было тяжело ничего не делать, но они согласились бездействовать, за что я им большое спасибо.

Правда, как справиться самой, я так и не придумала. Зато с успехом пародировала папин строгий взгляд и косую усмешку, каждый раз, когда кто-то подходил ко мне уточнить детали.

Оказалось, это работало куда лучше оправданий. Окружающие сами придумывали свои причины, делали предположения, но не лезли ко мне, жалея из-за случая в реке. Об этом тоже стало известно всему клану. В подробностях. У Буры точно самый длинный в мире язык! Кто бы еще разболтал, кроме него?

Потом блондинчики перешли на подлянки потяжелее. Стали позволять себе похотливые и очень сомнительные комплименты, когда никто не слышал, а потом они ржали так, будто не вовсе песцы, а гиены.

Бура один раз стал свидетелем подобной сцены, и я так надеялась, что он начистит им морды, но тот лишь прошел мимо.

Пап-пам-па! Я ощутила себя странно, а потом поняла, что веду себя, как прежняя я. Жду помощи от мужчин. Полагаюсь на них. Надеюсь, что они решат мои проблемы. И тогда я подумала про себя: “Верно. Так мне и надо. Почему я до сих пор рассчитываю на мужиков, когда сама пошла на спецподготовку? Зря, что ли?” И я придумала настоящую ловушку для этих двух олухов. Правда, мне так и не удалось ее опробовать, потому что один песец засел на следующий день в туалете, а второй жидко наделал в штаны прямо при всех и не выдержал позора – впал в депрессию, а потом и вовсе переехал с родителями. Удача была на моей стороне! Правда, недолго.

Тот самый один из оставшихся блондинов решил, что это я отомстила ему и его другу и подсыпала что-то тогда в еду. На итогой ночной вылазке в лес он застал меня врасплох и утащил походный рюкзак. А там и еда, и вода, и спальник. Задание – продержаться до рассвета и самостоятельно вернуться в клан. Заваливать никак нельзя, а то курс не засчитают.

Блондин даже запах специально не стал скрывать, чтобы я знала, кого благодарить за провал. И если любой другой песец без спального мешка легко пережил ночь, то у меня с холодной погодой были особые отношения. И придурок это прекрасно знал.

Он хотел, чтобы я проиграла. Пусть даже не надеется!

Ночной лес жил своей жизнью. Где-то хрустел олень, задевал кору своими рогами. Недалеко, под слоем снега, рыскал в поисках еды лемминг. Первые два ночных часа я продержалась спокойно. Помогали прыжки, разминка, быстрая ходьба по кругу. На третьем часу начали мерзнуть ноги, несмотря на то, что я не стояла на месте, была в спецодежде. На четвертом часу я признала, что не ощущаю ни рук, ни ног. С каждой минутой моя воля ослабевала. Время стало тянуться издевательски долго. И когда я уже была готова сдаться, когда поняла, что ноги не слушаются, и я не дойду до лагеря, я услышала звук шагов.

Если это блондин, и он решит поиздеваться, я даже не смогу дать отпор. Я заледенела вся!

Звук уверенной поступи становился все отчетливее. Кто-то шел открыто, не крадучись. Врагу бы на это не хватило духу.

Я испытала целый спектр эмоций, от мысли, что это папа. И радость, что он меня спасет, и эта пытка окончится. И отчаяние, что моя подготовка подойдет к концу – отец точно больше никогда не позволит мне участвовать в подобном. По крайней мере, до совершеннолетия. Глаза заслезились. Я пыталась разглядеть в кромешной темноте хоть что-то. Почуять аромат. И когда распознала Буру, то слезу плеснули из глаз, словно у клоуна на представлении.

Чернобурый подошел, сунул мне в окоченевшие руки в варежках бутылку воды, а сам стал разжигать огонь. Расстелил спальник на подготовленном мной лапник, скинул с себя теплую куртку, толстые штаны и залез внутрь. На нем, как и на мне под пуховиком, был черный термокостюм в облипку.

– Особое приглашение нужно? – спросил Бура, поднимая край одноместного спальника.

Я положила бутылку и скинула с себя верхнюю одежду, не раздумывая. Получилось неуклюже, потому что меня плохо слушались конечности.

Я едва уместилась между чернобурым и спальником. Бура был такой горячий, что я даже радовалась такой тесноте. Я зарылась в спальник с головой, прижалась к груди лиса и слушала, как стучало его сердце и мои зубы.

Меня всю колотило от озноба, и я почувствовала, как с усилием Бура передвинул свои руки и обнял меня.

– Лучше? – спросил он.

Я угукнула. Это максимум, на что я была способна. С каждой минутой тело все меньше колотило, и я все больше расслаблялась. Так и не заметила, как уснула.

Проснулась я от того, что моя подушка вибрировала и разговаривала. Я несколько секунд не могла понять, где я и что со мной происходит. Пока не услышала спор, полный отцовского замешательства: – Леся!

– Не будите ее. Она только как пару часов уснула.

– Она замерзла.

– Уже нет.

– Бура… Я…

– Уходите. Она хочет сдать этот тест. Подъем через полчаса.

– Но… – папа замолчал, а потом я скорее почувствовала, чем услышала, как он ушел.

Я лежала головой на груди у Буры и боялась пошевелиться.

– Поспи еще немного. Тебе надо набраться сил, – вдруг тихо сказал чернобурый.

Я зажмурилась. Лисий бог! Убежать или остаться?

Что делать? Раньше времени появляться в лагере нельзя, рассвет совсем скоро. Если буду ошиваться около места отбивки, то буду ничем не застрахована от озлобленного блондина.

И я осталась. Сама не поняла как, но снова уснула. Проснулась от тихого шепота:

– Просыпайся, соня, а то завалишь курс.

Я дернулась, уперлась головой в спальник и отфутболилась головой обратно. Подбородком ровно в грудь.

– У! – Чернобурому досталось.

А я ужом выползла из спальника, чувствуя, что пока выбиралась, столько узнала о теле Буры, что теперь обязана выйти замуж. Зато оделась со скоростью света и на такой же рванула к лагерю.

И хорошо, что налегке, без походного рюкзака.

Сдалась первой! Вот только не подготовилась к вопросам рода: “Почему ты вся пахнешь Бурой?” Я совсем забыла об одном недостатке совместно проведенных ночей.