Тест для настоящего мужчины (СИ)

Глава 10

— Выглядишь помятым, сынок, — оценивающе посмотрела на сына Нелли Николаевна и потянула руки, чтобы расправить рубашку и пиджак, которые небрежно сидели на фигуре Артема, будто он одевался впопыхах, что было не далеко от истины.

— Нормально, — буркнул отпрыск, шарахаясь от матери и самостоятельно одергивая пиджак и поправляя ворот рубашки. Он не хотел, чтобы кто-то ещё, кроме Лизы прикасался к его одежде. Хотел сохранить её чуть уловимый аромат, что остался на пиджаке, который она нежно погладила узкими ладошками думая, что он не заметил. Рубашку, сдернутую её руками, он тоже не удосужился сменить. Самым желанным из всех предметов одежды был галстук, ему посчастливилось узнать насколько нежная её кожа, но его Артем не обнаружил и, растянув губы в самой предвкушающей улыбке, предположил, что Лиза, по счастливой для него случайности, утащила галстук с собой. И теперь у него появилась веская причина встретиться с ней и потребовать вернуть его любимую вещь, потому что он жизни без неё не мыслил. Последний аргумент был весьма двояким, но Артем оставил все как есть. Пусть пигалица решит, как звучали его доводы, она в этом большая мастерица. Пригладив рукой растрепанные волосы, Артем широко улыбнулся своим мыслям и плюхнулся в кресло напротив письменного стола отца в его кабинете. Мама заняла место на соседнем.

— Очередной семейный совет, — недовольно оглядел родителей Лисовский-младший, скривив болезненную гримасу.

— Ты приболел, сынок? — тревожилась мать. Она не сводила глаз со своего Темочки с той самой минуты, как он вошел в дом пытаясь предупредить, для чего отец вызвал его. Но Артем так и не взглянул на неё, его мысли забрала в личное пользование Лиза.

— Приболел, — насмешливо хмыкнул Виктор Андреевич, — он кувыркался с очередной девкой, — брезгливо поморщился мужчина.

— Мы договаривались, что моя личная жизнь вас не касается, — ограждался от нападок отца Артем.

— Договор утратил силу, когда стало известно о твоем ребенке, которо…

— Пап, ребенок умер, — вспылил Артем и вскочил с места. Возвращаться к тому, о чем они уже говорили, он не хотел.

— Нет, сынок, ребенок жив, — победно вздернул бровь Виктор Андреевич и бросил на стол папку. — У тебя дочь.

Артем с сомнением посмотрел на маму и, получив от её молчаливый подтверждающий кивок, сел на прежнее место. Помедлив секунду, словно обдумывая последствия, подтянул папку к себе и открыл.

— Значит, ребенку исполнится семь лет, — задумчиво почесал переносицу Артем, ознакомившись с документами. — И что ты хочешь от меня? — устало вздохнул. День был очень длинным. — Она отказалась от ребенка, бросила в роддоме. Где его искать одному богу известно, ни имени, ни фамилии, только запись о родах…

— Это ужасно, — всхлипнула Нелли Николаевна, — Темочка ты должен найти её…

— Мама, я никому ничего не должен, — раздражено посмотрел на мать Артем и отшвырнул папку.

— Нет, сынок, её надо найти, — смахнув набежавшие слезинки, настойчиво посмотрела Нелли Николаевна. — Крошка, может быть, живет в детском доме, а там такие условия…

— Нормальные условия, — Артем искал подходящие доводы, чтоб отказаться от поисков, — её могли удочерить и сейчас она живет в нормальной семье, и тут заявляемся мы…

— Это тебе и предстоит выяснить, — отмел аргументы сына Виктор Андреевич, доставая из ящика стола ещё одну папку, — у тебя есть связи…

— Ты забыл о тайне усыновления, папа, — усмехнулся Артем, указывая на неосведомленность отца в таком деликатном правовом аспекте. — Ни один чиновник, связанный с этим вопросом, не пойдет на должностное преступление. У нас нет шансов, — закончил Лисовский-младший, считая, что победил в споре.

— Шанс есть всегда, — не сдавался отец.

— Ты вынудишь меня им воспользоваться, — покосился на другую папку Артем, понимая, что ему все же придется заняться поисками. — И подготовился к этому заранее, — он вырвал из рук отца скоросшиватель.

— Ты не оставил мне выбора. Я знал, просто так ты не согласишься, поэтому нашел причины, которые заставят тебя это сделать, — указал на документы Виктор Андреевич

— Принуждаешь меня полюбить ребенка, о котором я ничего не знал, не планировал и не собирался заводить, — терял терпение Артем, срываясь на крик. — На кой хрен он мне нужен? — он намерено избегал слова "дочь".

— Девочка не виновата в вашей безрассудности, но на маленькую капельку внимания и тепла от тебя, раз не получила его от своей матери, она может рассчитывать. Ты же не бездушная тварь, Артем, — громыхал голос отца. Он пытался донести до сына простые человеческие истины. — Узнать о её судьбе и помочь ей ты обязан. Какой-никакой ты отец, — разочарованно смотрел на отпрыска Лисовский-старший, поражаясь его черствости.

Артем, не желая больше продолжать, обреченный на поражение, спор, открыл папку

— Ты в своем уме, отец, — рассвирепел он, закончив знакомиться с содержимым печатных листов.

— К твоему сожалению я в здравом уме, — пристально смотрел на разгневанного сына Виктор Андреевич.

— Пап, это бред сумасшедшего. Ты готов оставить единственного сына без наследства, завещав перевести всю мою часть в денежный эквивалент и перечислить в Благотворительные фонды и детские дома? Ты ведешь нечестную игру, давишь на самое уязвимое место. Неужели ты способен лишить меня должности, не продлевая со мной контракта. Я столько вложил в компанию, вывел на новый уровень, а последняя сделка приведет к таким высотам, о которых ты и не мечтал. И поставишь во главу семейной компании эту суку, моего зама, — остервенело, отстаивал свое место под солнцем Артем. — Но хуже всего то, что уволив, ты оставляешь меня без средств к существованию…

— Надеюсь, ты отложил что-то на черный день, пока не устроишься на работу. Ты всегда можешь обратиться в отдел кадров нашей компании, и тебе подыщут место в каком-нибудь отделе, — усмехнулся отец.

— Клерка? Я буду работать простым клерком в компании, которой когда-то руководил, — младший Лисовский в неверии уставился на родителя.

— Многие начинали с должностей и похуже, — не сдавался Виктор Андреевич.

— А если я не приму выдвинутые тобой условия, то мне не светит даже место уборщика? — уточнял свое не радужное будущее Артем.

— Да, — с невозмутимым видом отец смотрел на сына.

— Мама… отец… — его взгляд метался от одного родителя к другому.

— Я просила быть помягче с тобой, — защищалась Нелли Николаевна.

— Помягче, — хрипел от злости Артем. — Это ты называешь {помягче}, — потряс папкой перед лицом матери. — Забрать все, на что я имею хоть какое-то право, не только потому, что работал на него, — ткнул указательным пальцем в сторону отца, — а потому что его сын и какая-та часть мне предназначается по праву рождения, — перекошенное гневом лицо он повернул к отцу.

— Твой ребенок тоже имеет право, — устало вздохнул Виктор Андреевич, окончательно разочаровываясь в сыне.

— Это ещё надо доказать, — сбавил обороты Артем.

— Вот с этого и начни, Темочка, — мать коснулась руки, разошедшегося отпрыска, — найди малышку, сделай тест ДНК, а потом решай, как тебе поступить.

— За меня уже все решили, — подозрительно посмотрел на мать Артем. — Ты ведь тоже принимала в этом участие?

— Я… я… — вдруг стала заикаться Нелли Николаевна, её сыночек никогда не позволял так разговаривать с ней. — Я только пыталась смягчить условия, — оправдывалась она, заламывая руки.

— Смягчила? — криво усмехнулся Артем. Мать понуро повесила голову.

— Не смей так разговаривать с матерью, — приструнил отпрыска Виктор Андреевич.

— Прости, мама, — холодно бросил Лисовский-младший, не признавая своей вины. — Я погорячился.

— Мы все погорячились, — обвела теплым взглядом своих мужчин Нелли Николаевна в глубине души надеясь, что Темочка не отец несчастного ребенка, который, не дай бог, унаследовал гены матери-алкоголички.

— Тебе все понятно? — спокойным тоном поинтересовался Виктор Андреевич, чтобы больше не возвращаться к этому тяжелому разговору.

— Предельно, — покачал головой Артем, открывая папку и вновь пробегая глазами по страницам. — Если ребенка усыновили, я должен открыть на него трастовый счет и контролировать расходы до его совершеннолетия, — цитировал содержание документа. — Единственная здравая мысль, — усмехнулся он, одобрительно качая головой, — а если приемные родители откажутся, не примут помощь?

— Кто в наше время отказывается от денег? — удивился наивности сына Виктор Андреевич.

— Да, ты прав, — смутился Артем, понимая, что вопрос был из ряда "глупых", — таких сейчас нет, — его глаза дальше побежали по строчкам, — а вот тут, — его палец уткнулся в строчку, — ты, пап, снова перестарался. Мне — одинокому мужчине не позволят усыновить ребенка из детского дома…

— Заявишь на него права через суд, — тон Виктора Андреевича приобрел спокойные интонации.

— А я уж думал ты мне и жену нашел, — поддел Артем.

— Надо будет, найду, — не принял шутку Лисовский-старший, — с одноразовыми женщинами счастья не построишь, — не удержался, указывая сыну на его образ жизни.

— И кто такому повесе доверит ребенка, — усмехнулся отпрыск.

— Доверят, — сжал двумя пальцами переносицу Виктор Андреевич, показывая, что устал от неуместных шуток сына.

— А почему бы вам не взять опеку над вашей внучкой, если она таковой окажется, — предпринял ещё одну попытку снять с себя навязываемое ему бремя.

— Мы без тебя решим, как поступить, если наш сын окажется бездушной тварью, — вспылил Виктор Андреевич, ему порядком надоело сопротивление отпрыска.

— Грубо, отец, — не показал, что слова задели, — и нечестно.

— В чем моя нечестность? — упрямство, с которым Артем искал выход, раздражало.

— Ты навязываешь мне ответственность, прибегнув к шантажу, — поднял вверх папки Артем. Он поднялся с кресла и, не попрощавшись, вышел из кабинета.

— Витенька, — прижала руки ко рту Нелли Николаевна, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. — Ты слишком жесток к нему, — всхлипнула.

— Нет, дорогая, — старший Лисовский подошел к жене и обнял её за плечи, — это ты была слишком добра к нему, а я слишком много времени уделял работе, и теперь мы оба пожинаем плоды. Но, я уверен, что ещё не все потеряно, — ободрил и себя, и жену Виктор Андреевич, а перед его глазами возник образ Лизы.

Он ненавидел этот день. День, который сделал его, и он был бессилен, что-либо изменить. Папки с глухим хлопком приземлились на пассажирское сидение, прижатые его ненавистным взглядом. Где тот момент, когда им стали манипулировать? Сначала пигалица, затем отец. Остался хоть кто-то, кто беспрекословно подчинялся ему? Хрен вам всем. Артем сложил фигуру из трех пальцев, показал пустоте салона и схватил с подставки на приборной панели мобильный. Он все ещё хозяин своей жизни.

— Ты где? — не спрашивал, а требовал у Ники, быть там, где ему хотелось. У себя дома.

— Привет, у меня вернисаж, я тебе говорила, и приглашала, — тут же начала оправдываться Вероника.

— Какой, к дьяволу, вернисаж, — свирепо крикнул в трубку Лисовский. Это правда его жизнь или кто-то поменялся с ним местами.

— В моей галерее, эта важно для меня, — пыталась объяснить любовница причину, по которой они не могли встретиться. Артем сам деловой человек и обязательно её поймет. Она ошиблась.

— Нахер вернисаж, нахер встречу, — требовал Артем вернуть ему ускользающий контроль.

— Не смей орать на меня… — подобное он сегодня уже слышал. Достаточно. Он прервал разговор, бросил сотовый на сидение рядом и, шлифуя шинами тротуарную плитку у дома родителей, выехал со двора.

Рассекающего широкими шагами выставочный зал взлохмаченного Лисовского заметили все гости. Многие любезно здоровались, но получив в ответ злую гримасу, обиженно отворачивались. Другие просто провожали любопытными взглядами всегда безупречно одетого наследника известной всей Москве семьи и перешептывались, делясь версиями, что же послужило причиной белокурому красавцу Артему Лисовскому появиться на публике в мятом пиджаке, расстегнутой наполовину рубашке и беспорядочно лежащими волосами. Но даже в таком виде он притягивал взгляды девушек, которые без стеснения пялились на него. А Вероника не обращала на молодого мужчину внимания, она даже ухом не повела, когда шепот пробежался по залу. Она общалась с гостем, от которого зависела судьба её галереи.

— Вы же можете что-то сделать? — беспокойный голос любовницы долетел до ушей Артема. — А я в долгу не останусь, — сладко-кокетливые нотки больно завибрировали на барабанных перепонках.

Так вот что она имела в виду, когда ссылалась на свою занятость. Нашла ему замену. Шлюха. Решила его кинуть. Ничего у неё не выйдет. Он хозяин их отношений, как пожелает, так и будет.

Ника не расслышала ответа собеседника, запястье опоясала цепкая хватка, она вздрогнула, и её резко развернули.

— Ты, — удивление перемешалось с недовольством и радостью.

— Ждала кого-то другого, — потащил за собой подругу Артем, его раздражение уловило только одну из эмоций и это не радость встречи с ним.

— Господин Лисовский, — голос важного гостя толкнул Нику в плечо, и она оглянулась, в извинении растягивая губы.

— Простите, непредвиденные обстоятельства, — перебирая ногами, женщина семенила за любовником, высокие каблуки и обтягивающее фигуру платье в пол не позволяли с присущим ей достоинством идти за Артемом.

— Ты понимаешь, что делаешь, — шипела через улыбку Вероника, стараясь догнать друга и не выглядеть нелепо перед гостями, рассыпала улыбки направо и налево.

Артем не отвечал, продолжая разрезать толпу, словно ледокол толстый ледяной покров Северно-Ледовитого океана.

Неожиданно Нике в голову пришла самая замечательная мысль, оттесняя обиду на любовника, сорвавшего встречу. Эта мысль была дороже всех и она счастливо улыбнулась.

— Темочка, ты меня ревнуешь, — воскликнула Вероника, в душе затеплилась надежда. Артем проявил чувство пусть и не самое приятное. Хоть что-то. Ей вспомнилась фраза "Ревность рождает любовь", пусть так, она подождет, остался всего один шаг и он поймет, что любит её. Она любила, а признаться боялась, прикрываясь независимостью. К черту независимость. Лучше — любовь, достигнутая через ревность.

Занятая рассуждениями она не заметила, как они оказались у мужского туалета, и Лисовский, распахнув дверь, впихнул её внутрь. Щелкнув замком, он толкнул любовницу к раковинам, утопленным в пластиковой столешнице и навис над ней, пристально глядя в глаза.

— Темочка, — она прижала свою ладонь к его щеке и смотрела в лазурные радужки, в них плескалась злость. Ника отпрянула от любовника, но он схватил её за лицо, сжал пальцами и притянул к себе.

— Не называй меня так, — обжог губы и, развернув, прижал грудью к столешнице, задрал подол платья так, что нитки затрещали. Ника предприняла попытку подняться, она не хотела вот так вот в туалете собственной галереи, но его рука легла на спину, припечатывая её тело к пластику, запрещая всякое сопротивление.

Звякнула пряжка ремня, и, отодвинув полоску трусиков, он ворвался в неё одним рывком.

Артем двигался мощными толчками, входя на всю глубину, до упора, выбивая воздух из её легких. Глухие шлепки заполнили тишину туалетной комнаты. Он наращивал темп и вскоре вдалбливался в тело любовницы с невероятной скоростью, не заботясь о её комфорте. Вероника приподнялась, чтобы немного изменить положение.

— Не дергайся, — он навалился на неё, рыкнув в макушку, а поднявшись, намотал её волосы на руку и потянул.

Ника подняла голову, посмотрела на Артема через зеркало. Она хотела увидеть его взгляд, но он закрыл глаза и брезгливо поджал губы, будто ему было противно, трахать её в туалете.

— Ты сам меня затащил сюда, — прошептала она.

Упрек остался без ответа. Он не слышал её, сейчас он пользовался её телом в угоду себе.

Вероника закрыла глаза. Она подумает об этом позже.

Два глубоких резких толчка, и она снова посмотрела на Артема. Он запрокинул назад голову и был близок к финалу. А она? Ввысь он поднимался один.

Артем дернул любовницу за волосы, поднимая лицо выше, чтоб посмотреть в её глаза и злобно прошипел ей на ухо.

— Больше никогда не отказывай мне, когда я хочу встретиться.

Лисовский застегнул ширинку и, дернув плечом, поправил сбившийся пиджак, вышел из туалета. Не попрощавшись. Это стало входить у него в привычку. Чертова пигалица! Все из-за неё. Она основательно поселилась в его голове, даже не соизволила уйти, когда он трахал Нику, стояла и смотрела. В презрении кривила свои губки. Сладкие, желанные. Сука.

Дома, полулежа на диване, он прямо из бутылки заливал в себя виски. Вытравливал пигалицу алкоголем. Но она плыла под веками, маячила призраком по гостиной, а ночью сидела на краешке кровати и пальчиками нежно гладила его руку.

— Ты ужасно поступил с Никой, — шептали её губы, а в зеленых лучиках — осуждение.

Он знал, что она права. Чертова пигалица. Но повернувшись на бок, забылся тяжелым сном.

А Вероника, когда любовник бросил её одну, медленно поднялась, оправила платье и посмотрела на закрытую дверь. Слезинки собрались в уголках глаз. О какой любви она могла мечтать. Дура! Он выплеснул на неё злость, которая предназначалась другой. Той, что появилась в его жизни. Нике очень захотелось её увидеть. Она даже не будет с ней разговаривать. Просто посмотрит. Чем же она отличается от неё? Вероника повернулась к зеркалу, поправила в уголках рта красную помаду и, вернув на лицо приветливую маску, вышла к гостям.