Тлеющий уголек

Глава 13

Первая половина поездки с Камероном была неловкой, но в основном потому, что отец Камерона продолжал названивать ему и отчитывать по телефону. Из того, что я услышала, он в городе и чем-то расстроен. Я размышляла, его ли я видела в баре, и на самом ли деле старший клон Камерона его отец?

К тому времени, как он заканчивает разговор, мы уже находимся в устье каньона, который опоясывает озеро. Печка включена, но на улице жарко, и моя кожа под курткой становится влажной.

— Итак, твоя подруга, наконец, нашла того, кто ее заинтересовал, да? — Камерон бросает свой телефон на консоль.

Я опускаю окно и вдыхаю свежий воздух.

— Ашер не заинтересован в ней… Они просто друзья.

Он выключает печку.

— Хмм… я видел другое. Как мне показалось, они были рады уехать в компании друг друга.

— Я с тобой не согласна, — говорю я слегка раздраженно. — И Ашер не её тип.

— Если спросишь меня, мне кажется, в её вкусе все, — комментирует он, переключая передачу. — Эмбер, что-то не так? Ты, кажется, по какой-то причине сердишься на меня.

Я встречаю его взгляд, и от боли в его глазах мне становится плохо.

— Извини, просто я не очень хорошо спала ночью.

Боль в глазах утихает, когда в его зрачках отражается солнечный свет. — Ну, ты могла бы прийти сегодня на кладбище и составить мне компанию.

— Почему ты был там? — спрашиваю я. — Опять ищешь сокровища?

— Нет, я отказался от этого, — отвечает он. — Я был там, надеясь, что ты снова появишься.

— Уверена, так и было, — мой тон веселый, но внутри я переживаю. В отличие от Ашера, Камерона заставляет меня ощущать беспокойство, как с хорошей стороны, так и с плохой. — А теперь ты собираешься сказать, что не можешь перестать думать обо мне.

Страсть на его лице усиливается, и он интимно понижает голос.

— На самом деле, я собирался сказать тебе, как сильно мне нравится эта рубашка.

Я взглянула на шнуровку на рубашке, которую мне дала Рэйвен и которую я до сих пор никогда не носила. Я даже не понимаю, почему выбрала ее. Может, подсознательно, чтобы оправдать кричащие стандарты Камерона, и, если это так, то я сильно разочарована в себе.

Он протягивает руку и вертит в руках тесьму на моей рубашке, оборачивая ее вокруг пальца.

— Ты так сильно отличаешься от других девушек, с которыми я встречался. — он нежно тянет за ленту, ослабив ее. — У тебя так много сущностей. И невинность.

Верх моей рубашки начал расходиться, и показался мой черный кружевной лифчик. Я хочу сказать ему, чтобы он остановился, но не могу вымолвить ни слова, поэтому я позволила ему раскрыть рубашку, скользнуть пальцами по верхней части груди. Я дышу как можно тише.

— Может и не так невинна, как я думал, — говорит он с укором, когда его пальцы опускаются ниже.

Я уклоняюсь в сторону и завязываю тесьму обратно.

— Не притворяйся, будто знаешь меня.

Становится тихо и неловко.

Он вздыхает, отступая, и переключает поворотник.

— Слушай, извини. Иногда я могу быть наглым, но, обещаю, сегодня я попытаюсь сбавить обороты.

Я снимаю куртку и скручиваю ее у себя на коленях.

— Нет, это ты извини. Я опять хамлю и не знаю, почему. — потому что я хочу быть с Ашером.

— Потому что я заставляю тебя нервничать, — говорит он просто и притормаживает. Он поворачивает вниз по ухабистой грунтовой дороге, которая склоняется к берегу озера. Крутой скалистый склон покрыт блестящими осколками — Челленджер моего отца. Это точное место, где произошел несчастный случай.

— Что случилось? — Камерон глушит двигатель и достает ключи зажигания.

Я отрываю взгляд от озера.

— Ничего… Что мы здесь делаем?

Он указывает на кострище посреди берега.

— Некоторые люди говорили, что это хорошее место, чтобы приехать сюда.

— Да, чтобы напиться и заняться сексом, — говорю я, думая об озере, что затянуло меня после вечеринки Рэйвен.

Он пихает дверь машины.

— Ты так говоришь, будто это плохо. — он хлопает дверью и идет к озеру.

Качая головой, я выпрыгиваю из машины и закрываю дверь. Металлические куски Челленджера блестят на солнце, как пятаки, я вырываю кусок из скалы и кручу его в руке.

— Похоже, с кем-то произошел несчастный случай. — Камерон появляется с моей стороны и берет кусок металла с моей руки. — Должно быть, они ехали очень быстро, раз так раздробило машину.

— Да, наверное, — я добрела до кромки берега, где вода встречается с песком. Ожерелье все еще там, в ловушке машины?

Камерон подошел ко мне сзади и, нагнувшись к плечу, прошептал мне на ухо:

— Скажи мне, о чем ты думаешь. — он использовал тот же соблазнительный голос, как на кладбище, тот самый, который тянул меня к нему, умоляя прикоснуться.

Почти загипнотизированная, я чувствую головокружение.

— Мне просто грустно…

— Скажи мне, почему, — мурлычет он. — Может быть, я смогу помочь.

Ощущение такое, будто я выпила бутылку вина и сверху дополнила еще несколькими шотами текилы.

— Тот, кто разбился, это я… и моя машина, она на дне озера.

— Там было что-то важное, не так ли?

Я киваю рассеяно.

— Ожерелье, которое дала мне бабушка.

Он движется в сторону от меня и срывает рубашку с плеч. Он бросает ее на землю и погружается по пояс в воду.

— Камерон, что ты делаешь? — зову я, подходя к линии воды. — Ты не можешь… — он вскидывает руки и затем исчезает, «рыбкой» ныряя в воду. Я стою на берегу, ища, где он всплывет, но проходит слишком много времени, для задержки дыхания под водой.

Я оглаживаю карманы, в поисках телефона.

— Дерьмо, — я оставила его дома.

Я побежала обратно к джипу, чтобы взять телефон Камерона, видела, как он бросил его на консоль, но останавливаюсь, когда из-за деревьев выскакивает высокая фигура и прячется сзади джипа. Страх проносится сквозь меня, пока я смотрю на озеро, а потом на машину.

— Дерьмо. — я заколебалась на мгновение, а затем понеслась к машине, подобрав длинную острую палку, прежде чем открыла пассажирскую дверь. Не отрывая глаз от задней части джипа, я ощупываю внутри кабины, пытаясь найти телефон Камерона.

Я провожу пальцем по экрану и открываю окно для набора номера, но почти роняю телефон, когда высокая фигура выходит из-за машины. Он одет в свой привычный плащ, который защищает глаза, но я знаю, что он смотрит на меня.

— Прошлой ночью я сказала, чтобы ты ушел. — я отхожу от Мрачного Жнеца, выставив палку перед собой. — И ты должен уйти, потому что я так сказала. Таковы правила.

— Ты не это имела в виду, — мурлычет он тихо, шагая ко мне, а плащ хвостом волочится за ним.

Я бросаю в него палку, и он уклоняется в бок, таким образом, пропуская удар по голове.

— Нет, это. И я сказала тебе уйти. Я не ребенок и не могу больше тебя видеть.

— Ты будешь видеть меня вечно. — шаг за шагом он крадется, глядя на меня.

Мои ноги застыли на месте, но не от страха. Странное, извращенное желание, мне всегда хотелось узнать, что под капюшоном. Когда он подходит достаточно близко, я тянусь к нему пальцами, и он позволяет мне ухватиться за край капюшона. Я начала поднимать его, но услышала плеск воды и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как из воды показался Камерон. Он плывет, длинные руки направляют его к берегу, солнечный свет сверкает на загорелой коже.

Я отрываю от него взгляд, оборачиваюсь на Жнеца, но его уже нет.

— Я достал его для тебя, — зовет Камерон, выбравшись из озера. Бусины воды капают с его волос вниз на хорошо очерченный пресс, солнце светит на небе позади него. Прямо, как из дрянного кино, где все подделка. Подделка.

Чем ближе Камерон подходит ко мне, тем более нервной я становлюсь; тем не менее, я не могу отвести от него глаз. Его мокрые джинсы низко сидят на бедрах, и моя голова начинает колдовать стихотворение со словом совершенство. Затем поддельный, пластиковый, несуществующий.

Он важно подходит ко мне с улыбкой на лице и ожерельем моей бабушки, висящем у него на пальцах.

— Я говорил, что я отличный пловец? — он останавливается передо мной, ухмыляясь, а затем защелкивает ожерелье вокруг моей шеи, не прерывая контакта с кожей.

Бордовый камень лежит в ямке у меня на шее, пока я глажу его. Я онемела не потому, что он принес мне ожерелье, а потому, что смог достать его со дна.

Внезапно, он кладет свои ладони на мои руки, и я напрягаюсь, задерживая дыхание.

— Тебе не нужно ничего говорить. — его ладони путешествуют вверх по моим рукам, на мои плечи, чуть ниже шеи, оставляя водяной след на коже.

Мое сердце хаотично бьется в груди, и его телефон выпадает у меня из рук. Он трогает меня, и я не слышу звуков смерти так же, как когда меня трогает Ашер. Господи. Как это может быть? Как я могу пройти через девятнадцать лет, задыхаясь от смерти, а потом вдруг в мою жизнь примерно в одно и то же время входят двое парней и дарят мне тишину?

Но Камерона вселяет другую тишину, нежели Ашер. Это намек на статику внутри моего тела и разума, и вместо спокойствия, я теряю контроль, как было, когда мой автомобиль упал в озеро.

— Твое сердце бьется так сильно, — шепчет он с надменной ухмылкой, надавливая ладонью на мою грудь, над неконтролируемым сердцем. Он опускает голову к шее и слизывает воду с кожи. Это кажется неправильным и, одновременно, почему-то правильным. С каждым дюймом его губы все ближе и ближе, и с моих губ срывается невольный стон, когда другая его ладонь скользит вверх по моей груди. Я чувствую себя загипнотизированной и начинаю капитулировать в его руках, когда он тянет вниз топ, и моя грудь вздымается от рваного дыхания.

— Боже, твой запах и вкус так хороши, — шепчет он, посасывая изгиб моей груди, а другой рукой блуждает по рубашке. — Ты такая аппетитная.

Я работаю над протестом, когда он стремительно отстраняется с насупленным лбом, глядя мне за плечо. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что же он увидел. Блестящий Мерседес Маккензи сворачивает с дороги, направляясь прямо к нам.

— Ты пригласил её сюда? — спрашиваю я, нахмурившись.

Его взгляд прикован к машине, и он качает головой.

— Нет, я удивлен так же, как и ты.

Автомобиль резко останавливается возле джипа, подняв облако пыли. Дверь открывается и выходит Маккензи, поправляя розовое неоновое платье и опираясь на капот, её ноги на высоких каблуках шатаются на камнях. Распахивается пассажирская дверь и появляется ее лучшая подруга, Дана Миллард.

— Ты, должно быть, шутишь, — бормочу я с тяжелым вздохом.

Камерон поднимает брови.

— Что? Ты ее не любишь?

— Честно говоря, нет, — говорю я, и, по какой-то странной причине, он улыбается.

Маккензи машет рукой, направляясь в нашу сторону.

— Эй, я не знала, что ты будешь здесь. — она подходит прямо к Камерону, многозначительно поглядывая на меня. — Я думала, ты сегодня занят.

Вниз по дороге катится грузовик, сопровождаемый линий внедорожников, грузовиков, автомобилей. В субботу вечером, вероятно, сюда направится весь Университетский городок.

Камерон смотрит на меня.

— Я занят.

Маккензи надувает нижнюю губу.

— И что, ты не останешься на костер?

— Может быть, мы могли бы остаться… — он колеблется, ожидая, что я соглашусь.

— Если ты хочешь остаться, я не возражаю. — мои глаза скользят по лесу, я пытаюсь определить, сколько времени мне потребуется, чтобы вернуться домой. Последнее, чего я хочу, это оставаться здесь. Эта вечеринка не того типа, куда меня обычно приглашают, и я не хочу сидеть здесь, чтобы все называли меня убийцей.

Он улыбается и гладит мою руку.

— Звучит хорошо. — он идет к берегу, чтобы забрать свою рубашку.

Маккензи следует за ним, как преданная собачка, задев меня плечом, проходя мимо; связали и заткнули рот, руки связаны, ты готова умереть, красавица?

— Смотри, убийца, — её глаза горят ненавистью.

Я показываю ей средний палец, и она закатывает глаза, догоняя Камерона. — Почему ты весь мокрый? — она хихикает и кокетливо похлопывает его по груди, скользя ладонью по мышцам.

Я тру места, где он прикасался ко мне, стирая влагу и ощущения от его прикосновений. Я беру телефон Камерона и набираю Рэйвен, а вокруг подтягивается все больше машин и грузовиков. Люди выскакивают из маши; с некоторыми я учусь в школе, некоторые старше.

— Эй, Рэйв, — говорю я, когда она отвечает. — Мне нужно, чтобы ты забрала меня.

— Что? — кричит она. — Эм, о чем ты говоришь? Разве вы не веселитесь?

Камерон вроде веселится. На берегу он надевает рубашку, позволяя Маккензи пожирать его голодным взглядом, словно умоляющим, чтобы он сорвал с нее платье.

— Ты можешь просто приехать за мной? — спрашиваю я, отрываясь от скоро-быть-порно-сцене. — Пожалуйста.

— Да, конечно, дорогая, — кричит она сквозь музыку на заднем плане. — Где ты?

Соединение прерывается, так что я обхожу машину и поднимаюсь к дороге, горбя плечи, когда двое парней проходят мимо меня, неся бочонок.

— Я на озере, — говорю я, но её голос пропадает, и я поднимаюсь еще выше по дороге. Эй, Рэйв, ты меня слышишь? — сигнал умирает, и я вздыхаю, подходя к верху дороги, прямо к границе с асфальтом. До сих пор нет сигнала, и я перехожу шоссе.

Примерно через милю у меня все еще нет сигнала. Сейчас полдень, но уже грохочут тучи, а в воздухе пахнет надвигающейся грозой. Я продолжаю идти, не имея ни малейшего желания развернуться обратно, наблюдая, как у меня над головой парит ворон.

— Оставь меня в покое, глупая птица, — взываю я. — Лети, преследуй кого-нибудь другого.

Он наворачивает круги, каркая, с крыльев падают перья. Я ловлю одно и кручу между пальцев, пытаясь вспомнить, были ли такие же на месте преступления моего отца. Я видела мешок с ними лишь однажды, когда меня допрашивали, но думаю, что те были немного больше.

Я отскакиваю в сторону, когда за угол поворачивает гладкий черный автомобиль с тонированными стеклами. Шины визжат, и двигатель ревет, когда он ускоряется, музыка грохочет и вибрирует земля.

Медленно двигаясь дальше в сторону дороги, я обнимаю себя руками и сосредоточенно смотрю на свою смерть, но, опять же, там только темнота.

Проезжая мимо меня, машина делает резкий поворот на встречной полосе. У меня мало времени, чтобы среагировать, когда он мчится прямо на меня. Я вскарабкиваюсь на ограждение, но бампер врезается мне в ноги, и я опрокидываюсь на капот, переворачиваюсь и лечу в сторону дороги к краю обрыва. Я ударяюсь о камни, мои кости раскалываются, и камни царапают мою кожу. Когда я, наконец, останавливаюсь у подножия холма, я смотрю сначала на небо, а потом на окрестности и понимаю, что лежу рядом со статуей Ангела, куда Ашер приводил меня; одна, окруженная крестами и цветущими розами.

Мои руки задраны за голову, нога застряла под спиной, по лбу стекает теплая кровь. Гремит гром и в небе сверкает молния, пока я пытаюсь пошевелиться, но тело не слушается меня. Я парализована.

Теперь все ясно, как точки на карте соединить. Озеро, мои тормоза, Гаррик душит меня видениями смерти. Кто-то хочет меня убить, и, кем бы он ни был, ему это только что удалось.

— Эмбер, — воет ветер, когда надо мной появляется Мрачный Жнец, его плащ развевается по ветру. Я знаю, что он — моя смерть. Настало время мне уйти.

— Закрой глаза, — командует он, начиная опускать капюшон костлявыми пальцами.

Мои веки начинают закрываться, но мельком я успела увидеть темные волосы и глаза.

— Ашер…

Темные волосы тают, и глаза пропадают. Я размышляю, для всех ли смерть выглядит так или только моя, потому что я сошла с ума.

— Бери, Эмбер, иначе ты не успеешь. Мне нужно, чтобы ты сделала это… ненадолго. — он срывает красную розу, наклоняется и вставляет ее мне в волосы. — Забери жизнь.

Мои глаза закрыты, и я слышу, как мое сердце угасает, умирает в груди. Мое дыхание подчиняется ветру, и сердце издает последний удар. Жизнь покидает мое тело, как листья падают с деревьев, с каждой унцией забирая боль.

Внезапно, я не хочу просыпаться.