Тлеющий уголек

Глава 18

Когда мне было тринадцать, моя мама запирала меня на чердаке на целый день, потому что считала, что я убила несколько ее комнатных растений. Это было не таким уж большим делом, но только она не давала мне есть и пить, и не было перерыва, чтобы сходить в туалет. Я вышла из ситуации, не будучи слишком травмированной.

Единственное, что меня беспокоило, так это ее вера, что я специально убила ее растения. В то время это казалось смешным; идея, что человек менее чем за пять минут может иссушить комнатные растения. Теперь я размышляю, делала ли я это и всегда ли моя мама знала обо мне.

Я проснулась на диване с ногами, закинутыми на спинку и с висящей вниз головой. Сейчас конец дня, небо окрашено в бледно-розовый. Дети смеются на улице, и кто-то дросселирует мотоцикл. (Дросселирование (от нем. drosseln — ограничивать, глушить) — понижение давления газа или пара при протекании через сужение проходного канала трубопровода — дроссель, либо через пористую перегородку.)

Я лежу неподвижно, с раскалывающейся головой и пытаюсь уснуть, абсолютно не готовая встретить этот день, или выяснять, что делал Йен в своей студии всю ночь. Я слышала, как кто-то проскользнул в конце прошлой ночи, но мне было все равно кто это. Были приглушенные голоса на лестнице, а затем шаги направились на чердак.

Не меняя позиции, я хватаю пульт с журнального столика, но открылась передняя дверь, и кто-то юркнул в дом.

Высокие каблуки застучали по полу.

— Какого чёрта произошло? — спрашивает Рэйвен, кладя руки на бедра. — Почему вчера здесь была скорая?

Вверх ногами она выглядит странно, одетая как ангел с белыми крыльями из перьев и в серебристо-атласное платье. Ее розовы волосы завиты, а макушка обвита белой лентой как нимбом.

Я села и протерла глаза:

— Потому что моя мама свихнулась и пыталась порезать себе вены, — слова выскакивают сами собой.

— Эмбер… — ее руки падают с бедер. Она понятия не имеет, как реагировать на мою честность. — Что я могу сделать, чтобы помочь?

Я стаскиваю свою задницу с дивана, и её глаза расширяются от вида моей рубашки.

— Ты можешь отпустить меня спать, ооочень долго спать, — говорю я. — Всё, что я хочу, так это спать.

Она ахает и прижимает руки к сердцу:

— Какого черта ты вся в засохшей крови?

— Потому что моя мама ударила меня ножницами, — признаюсь я, зевая.

Она раскрыла дыру на моей рубашке, куда вошли ножницы.

— Эмм, это не смешно.

— Я и не пытаюсь веселиться, — говорю я ей. — Она меня пырнула ножницами, и тогда я чуть не убила ее, высасывая из нее жизнь, чтобы исцелить себя.

— Ты в шоке. — она отгораживается руками. — Или ты ударялась головой?

— Ничего со мной не случилось, — я протискиваюсь мимо нее. — Я собираюсь пойти спать, чтобы немного отдохнуть. Может быть, я буду спать целую вечность.

Она хватает меня за рубашку и тянет обратно:

— Нет, не собираешься. Ты пойдешь на вечеринку и повеселишься. В твою семью пришла депрессия. И я не позволю утонуть тебе в этой темной дыре.

Я разворачиваюсь на пятках:

— Моя мама заперта из-за попытки самоубийства, и я узнала, что моё проклятие знамений смерти протягивается куда дальше, чем я предполагала. Я высасывала жизнь своей матери, чтобы выжить. Я не собираюсь на чертов Хэллоуин.

— Ты не пойдешь в свою комнату, чтобы писать грустные стихи о боли и смерти, — настаивает она сурово. — Твоя мама проделывала подобный трюк раньше, когда запирала тебя на чердаке на целый день, думая, что ты убила её комнатные растения.

— Нет, это другое — она на самом деле убила меня. — но была ли это она или Мрачный Жнец? Казалось, она могла слышать и видеть его.

— Меня не волнует, что она сделала, — говорит Рэйвен властно. — Ты идешь.

— Ты сошла с ума? — я разделяю каждое слово. — Моя. Мама. Пыталась. Убить. Меня.

— Ты уверена? — она крутит серебряную цепочку на шее. — Может быть тебе стоит всё еще раз обдумать?

— Я… — я смотрю на неё, наблюдая как у неё задергался глаз. — Что ты скрываешь от меня?

— Ничего, — она трет уголок глаза будто что-то застряло в нем. — Я просто думаю, что ты хоть раз должна пойти и повеселиться.

— Я думаю, ты должна пойти, — Йен появляется снизу лестницы. Он одет в джинсы и белую футболку, измазанную в красной краске, как и его лицо с руками. — На самом деле, я подброшу тебя по пути на свою вечеринку.

— Вы оба сошли с ума, — я мчусь к лестнице, но он отступает в сторону, преграждая мне путь. — Уйди с моей дороги, Йен. Пожалуйста.

Он качает головой:

— Я не собираюсь оставлять тебя здесь одну после того, что случилось. Мама будет в порядке — все будет хорошо. На самом деле, мне сегодня утром позвонили из больницы и сказали, что она действительно делает успехи. Её раны очень быстро заживают, и лекарства стабилизировали её настроение. Мы сможем увидеть ее завтра.

Я стучу пальцами по ноге:

— Я все равно не пойду.

— Да, ты пойдешь, — настаивает Рэйвен.

Я качаю головой:

— Я всегда ходила с тобой на каждую вечеринку, на которую ты просила, но не в этот раз.

Йен легонько пихает меня в сторону лестницы:

— Перестань быть ребенком, надень чертов костюм, и иди повеселись хоть раз в своей гребаной жизни.

— Ашер будет там, — заманивает Рэйвен, поигрывая бровями. — Он написал мне и попросил убедиться, что ты придешь, потому что ты не отвечала на свой телефон.

Ашер. Анамотти. Х на лбу у моей мамы. Всё это возвращается обратно ко мне. Мне нужно узнать, что происходит.

— Ладно, я думаю…

Мрачный Жрец материализуется позади Йена, с опущенной головой взмывая под потолок. Затем он поднимает руку к своему лицу и его рукав опускается, показав человеческую руку.

— Он человек, — шепчу я, не в состоянии двигаться.

Жрец прикладывает палец к губам:

— Тссс…Не надо бояться. Ответы находятся во мне, — мурлычет он, и звук его голоса завораживает. — Пойдем со мной, Эмбер. Я тебя умоляю. Никогда не отворачивайся.

Мой разум начинает плавиться от его просьбы, но прикосновение Рэйвен к моему плечу тянет меня обратно.

— Эмм, возьми себя в руки, — командует она.

Я отгоняю это ощущение и отшатываюсь:

— Я сказала тебе держаться подальше от меня.

Его палец превращается в кость и под капюшоном разжигается пламя. Он налетает на меня, и я ныряю на пол, животом вниз. Он парит над моей головой, его плащ развивается за спиной, когда он прижимает рот к моему уху, а его дыхание будто он украл тысячу могил:

— Я приказал твоей матери убить тебя, представь, что еще я могу сделать. Не идти против моих желаний, Эмбер Роуз Эдвардс. Единственные ответы, которые тебе нужны, находятся у меня.

Я чувствую, как он ушел, тишина врезается в спину. Когда я встаю обратно на ноги, его нет, а Рэйвен и Йен уставились на меня, ужас застыл на их лицах.

— Эмм, — говорит Рэйвен робко. — Ты в порядке?

— Да…я думаю, — но мне нужно убраться подальше от всего этого безумия. Мне нужно дышать.

— Слушай, — говорит она своим строгим тоном, поправляя волосы. — Ты многое пережила за последние пару недель, и я не хочу, чтобы ты была дома в одиночестве, особенно на Хэллоуин — ты знаешь, какие сумасшедшие вещи происходят иногда.

— Знаю…Ладно, я пойду, — я срываю свою куртку с перил и бросаюсь к двери. Несмотря на предупреждения Жреца, я собираюсь узнать у Ашера ответы. Я вынужденно жила под контролем смерти слишком долго в своей жизни, и я думаю пора освободиться от этого.

— Хм…Эмм. — Рэйвен встает передо мной и разводит руки в стороны. — Вначале тебе нужно переодеться.

Я встряхиваю свою кровавую и рваную одежду.

— Я уверена, что никто не заметит. Это же Хэллоуин.

Она гонит меня к лестнице:

— Тебе может и плевать, но у меня другие планы на тебя. Большие планы. Один из них заставить упасть Ашера на колени.

— Я не очень беспокоюсь, как я выгляжу сейчас или упадет ли Ашер на колени, — я стою на нижней ступеньке. — Я иду только потому, что мне нужно поговорить с Ашером кое о чем и мне не важно, выгляжу ли я сексуально.

— Просто дай мне час, — умоляет она, сложив перед собой руки. — Я поколдую час и затем мы уходим. Ладно?

Два часа спустя мы все еще в моей комнате. Я сижу на кровати, в то время как она сильно подводит мне глаза черным карандашом, затем проводит красной помадой по моим губам. Каждое её прикосновение приносит покой, а не смерть. Что-то изменилось в ней — или, может быть, во мне. Мне нужно проверить это, выяснить, может смерть наконец-то покинула меня. Или каким-то образом, оставила её.

— Я все еще не могу поверить, что ты переспала с ним, — говорит она в тысячный раз.

— Почему нет? — интересуюсь. — Мне бы когда-нибудь пришлось заняться сексом.

— Да, но я всегда думала, что ты будешь влюблена, когда сделаешь это?

Я хмурюсь:

— Почему?

Она наносит немного туши на ресницы:

— Потому что…ты всегда пишешь о том, что чувствуешь…ты так поэтична и романтична.

Я фыркнула:

— Ну нет. Я далека от этого.

Она несогласно трясет головой, но молчит.

Я пишу Ашеру, что нужно увидеться и пытаюсь уговорить прийти его ко мне, но он не отвечает на мое сообщение.

— Продолжай писать ему все, что хочешь, — пропела Рэйвен, добавляя последние штрихи к моему макияжу. — Но он строго приказал, чтобы я не дала тебе соскочить от похода на вечеринку.

Я рычу в телефон и пихаю его в сторону:

— Мне просто нужно поговорить с ним.

Она отступает назад и восхищается своим творением:

— Я чертовски хороша, если хочешь знать мое мнение. — она отходит в сторону, чтобы я могла взглянуть в зеркало. Мои серые глаза блестят серебром, обрамленные черным карандашом, а губы выглядят полными и пухлыми. Она засунула розу мне за ухо, а мои черные волосы струятся вниз по моей спине. На шее у меня колье с розой по центру, а черное платье обтягивает мое тело. Мои ноги зашнурованы в черные сапоги, и черные оперенные крылья виднеются из-за спины.

— Мне кажется, это немного странно, — говорю я, осматривая себя в зеркало. — Я имею в виду черные перья…люди и так уже думают, что я сделала так, что Ладен исчез, и подобное может вывести их из себя. А затем эта штука с Маккензи… — я ни с кем не поделилась правдой, даже с Рэйвен.

— Плевать, что они думают, — заявляет она, смахивая излишки туши палочкой для ресниц. — Ты ничего не делала, и, если кто-то будет тебя доставать, выруби их — я знаю про драку в баре, Эмбер.

Черной лентой я соединяю переднюю часть платья:

— Мне нравится этот костюм.

— Ну, ты превратилась в Мрачного Жреца, — говорит она, закрывая карандаш.

Я поворачиваюсь к ней:

— Такой я должна быть? Я думала, что их кости проступают сквозь кожу.

Она бегло смотрит на меня:

— У некоторых да… тех, что сходят с ума. Но некоторые прекрасны, как Ангелы Смерти. — звонит телефон в её сумочке. Она берет его, читает, а затем отправляет сообщение, прежде чем убрать его.

Я пробегаю пальцами по мягким лепесткам розы в моих волосах:

— Мне казалось, ты говорила, что не знаешь о них.

— После того, как ты рассказала о них, я вернулась и подобрала книги, чтобы освежить свою память, — она снова мажет губы. — Ты выглядела такой расстроенной от того, что я ничего не помню.

Я глажу кончики своих крыльев:

— Что еще ты знаешь?

Она прикусывает свои глянцевые губы:

— Много чего, но я хочу, чтобы ты приготовилась к тому, что я узнала, — Рейвен берет меня за руку и тянет из спальни. — Они исключительно красивы. На самом деле, настолько красивы, что некоторые люди не могут разглядеть их красоту.

Я следую за ней вниз по лестнице:

— А что насчет безумия? Это правда? Они действительно теряют разум от бремени смерти и крови Жнецов?

Она спотыкается у передней двери и выравнивает ноги в своих белых высоких каблуках:

— Они могут, если будут в гневе от смерти. Я думаю, это все о добре и зле и подобных вещах. По крайней мере, так сказано в книге.

Я поворачиваюсь боком, чтобы протиснуться в дверной проем:

— Как в Мрачном Жнеце? Он гнев смерти, верно?

Она запинается от моей осведомленности:

— Да, это Мрачный Жнец. Мнение заключается в том, что Мрачный Ангел является гибридом крови Ангела смешанной с кровью Жнеца и кровью человека.

На улице темно, луна и звезды ярко светят. Мы садимся в её машину, и мне приходится наклониться вперед, потому что неудобно облокачиваться на крылья. Рэйвен снимает крылья и бросает их на заднее сиденье, прежде чем сесть, а потом запускает двигатель.

— Жнецы считаются плохой версией смерти. Они собирают злые души, и они очень могущественны. Предположительно, Мрачный Ангел был послан на Землю, чтобы остановить битву между Ангелами Смерти и Мрачными Жнецами по поводу того, кто должен получать души… или, кто из них воровал их. — она поправляет зеркало и задом выезжает на улицу. — Мрачный Ангел живет на Земле в качестве человека, несущего в своей крови силы рая и ада — их тела держат равновесие, чтобы удержать Ангелов Смерти и Жнецов на том же уровне, чтобы ни у кого не было большей власти над другими.

— Ты говоришь так, будто Ангелы Смерти не так плохи, как Жнецы, — говорю я, заметив, что ее версия истории совпадает с той, которую я прочитала в книге. — Разве Ангелы хорошие?

— В некотором смысле, да. Они те, кто собирают хорошие души, но книга говорит, что они пожадничали, пытаясь сбалансировать сбор душ, когда Жнецы начали воровать невинные души, — она тяжело вздыхает. — Но в любом случае, я думаю, Жнецы постоянно пытаются обмануть Мрачных Ангелов и морочат им головы, чтобы они сдались смерти и присоединились к ним. Это как игра для них или что-то в этом роде, хотя, технически, ни Жнецы, ни Ангелы не должны вмешиваться в их жизни.

Её шины визжат, когда она прижимается к обочине. Тротуары заполнены детьми, наряженными на Хэллоуин и с мешками конфет, а дома сверкают фиолетовыми и оранжевыми огнями. Девочка в костюме ангела, держась за мамину руку, идет вниз по тротуару мимо дома с жутким туманом на передней лужайке. Может Ангелы и Мрачные Жрецы действительно существуют?

Я отворачиваюсь от окна и прислоняюсь к двери:

— Так что происходит с Мрачными Ангелами, которые не сходят с ума? Они просто живут, подвергнутые пыткам смерти пока не умрут?

Рэйвен отвечает не сразу:

— По сути, я так думаю.

Я вспоминаю тату Ашера и историю: одна девушка со смертью на ее плечах связывает их обоих, и единственным выбором она спасет мир. Но бой не будет легким. Должно быть, он говорил о Мрачном Ангеле.

Машина вильнула, пока она тянулась на заднее сидение, охотясь за чем-то:

— Здесь есть книги, — она бросает книгу мне на колени и возвращает контроль над своей машиной. — Здесь на самом деле не сказать, что намного больше, чем то, что я рассказала тебе, но я отметила страницы, если ты захочешь прочитать.

— Спасибо, — я открываю книгу и включаю свет над консолью. — Я серьезно. Тебе на самом деле не нужно было повторно перепроверять и читать это.

Она возится с температурой, поворачивая вверх-вниз:

— Послушай, Эмбер, я знаю, я была паршивым другом большинство нашей дружбы, особенно в течение последней недели или около того. Но я хочу начать все заново — я хочу быть лучшим другом.

— Ты хороший друг, — я переворачиваю страницу, она отмечена. — И стервозность на прошлой неделе полностью приемлема, учитывая… что произошло. — я делаю паузу, одна вещь не дает мне покоя. — Но, Рэйвен, можешь делать мне одолжение и никогда не называть меня сумасшедшей, даже когда злишься?

Она кивает раскаянно:

— Мне очень жаль. Это был удар ниже пояса. И я знаю, что ты не сумасшедшая.

Я так не уверена. На самом деле, я начинаю думать, что Мрачный Ангел живет внутри меня.

Пока мы ехали по мосту, мы обе перестали дышать. Дорогу по-прежнему окрашивали знаки Х, а средняя полоса ободрана от столкновения. Есть небольшое место, украшенное цветами и лентами.

Мой разум возвращается к пьяной драке и как Ашер уложил парня в два раза больше себя, не моргнув глазом. Мог Ашер убить его, защищая Рэйвен? Но зачем ему раскрашивать место происшествия?

— Как думаешь, что случилось с Ладеном? — спрашиваю я, стараясь убедить себя, что нет никакого способа, чтобы это был Ашер, но мое сердце и душа не согласны. — Ты думаешь, что он…Ты думаешь Ашер на самом деле убил его?

Она сжимает руль:

— Знаешь, что? Я действительно не хочу знать, что случилось с ним. Если Ашер убил его, то пусть так и будет.

Я прочищаю горло и отвлекаюсь на книгу:

— Мрачные Ангелы — самые важные и самые опасные породы Ангелов, которые когда-либо существовали. Они имеют прямое понимание смерти… — я читаю вслух, с дрожью. — Они могут либо уничтожить человечество или спасти его, в зависимости от того, лжет ли их легион. - я отрываю взгляд от страниц. — Но как они могут уничтожить человечество? Вот что я хочу знать.

Она переворачивает страницу и указывает пальцем на название:

— Я не уверена, но прочитай это. Это действительно интересно.

— Мрачный Жнец считается сборщиком злых душ. Они обладают способностью не только отделить душу от тела, и направить его на тот свет, но они также могут обмануть человека, чтобы прожить их жизни за них. - о Боже, моя мама. — Они любят обманом играть с телами душ, которые они забирают, оставляя их свисающими с деревьев, скрывая их.

Она нажимает на тормоза так сильно, что блокирует наши ремни безопасности.

— Что случилось? — спрашиваю я, открывая свой ремень.

— Что если Ашер — Мрачный Жнец, а ты — Мрачный Ангел? — это как лампочка включается в её голове.

Я качаю головой:

— Не ни одного варианта, чтобы это было правдой. Почему ты вообще это сказала?

— Эмбер, подумай об этом. Ты можешь видеть смерти. И если бы была Мрачным Ангелом, это было бы понятно, — с нажимом говорит она. — И Ашер был так сильно заинтересован в тебе. И он знал, где был твой автомобиль. Что, если он сказал полицейским?

— Нет. Не вариант, — но сомнения закрались в мой разум. Когда я умерла в розовом саду, и я увидела, как Жнец снял свой капюшон, он выглядел как Ашер.

Я выбрасываю эти мысли из головы. Я не буду делать выводов пока, не услышу, что он скажет. Тем более Ашер приносит неописуемое спокойствие в мой разум и тело, и он никогда открыто не делал ничего, чтобы причинить мне боль. А у него было много шансов.

— В книге говорится, что они любят залезать в головы Мрачным Ангелам и пытаться разрушить их жизнь, сделать их сумасшедшими, и заставить их сдаться на милость гнева смерти, — говорит она. — Подумай об этом, Эмм. Что, если Ашер сделал что-то с Ладеном после того как спас меня, но только как он мог воспроизвести то, что случилось с твоим отцом? Что, если он проложил себе путь в твою жизнь трахаясь с твоей головой?

— Почему ты высказываешь эти обвинения? — спрашиваю я. — Когда всего несколько секунд назад ты защищала Ашера.

— Потому что сейчас это имеет смысл.

— Нет, не имеет. Никакого смысла. Вообще. Вся моя жизнь не имеет смысла. Это как я всегда в одном шаге от прогулки со скалы.

— Читай дальше, — призывает она, махнув рукой на книгу. — Есть ли что-нибудь еще, что может дать нам некоторые подсказки.

Я продолжаю нетвердым голосом:

— Жнецов также отличают оборотни, чаще всего в виде змей, крыс, кошек, птиц, а иногда и людей. С помощью своих способностей, Мрачный Жнец может украсть много невинных душ простым обманом или подкупом. Это стало причиной первой битвы между добром и злом, которая длилась почти десять лет, — я перестаю читать.

Она наклоняется и переворачивает страницу. Сверху нее — красивый ангел с черными крыльями, как те, что я ношу и волосы темные, как пепел.

— Продолжай читать. Я думаю, что ты близко.

— Ангел смерти приносит более мирную смерть человеку, чью душу они собирают. Они собирают только души умирающих невинных и несут дух в следующий мир. Они приносят ощущение спокойствия своими прикосновениями. - это больше похоже на Ашера. — В отличие от Мрачного Жнеца, они ожидают смерти человека и не подпитываются его жизнью. Они нежны по своей природе, но страстны в битве. - мои глаза встречаются с Рэйвен. — Страстны в битве?

— Имеется в виду, битва на спине, — она въезжает на стоянку общественного центра, не снижая скорости, и я врезаюсь в дверь. — Но ты можешь прочитать обо всем этом позже. Прямо сейчас, я хочу, чтобы ты сосредоточилась на получении удовольствия.

— Да… хорошо.

Стробоскопы вспыхивают перед входом и саваны из разорванных простыней висят на передних дверях. Тюки сена со скелетами на них, расположены на бордюрах, а на покатой крыше школы стоит Смерть с косой. Это подделка с желтыми глазами, но он посылает озноб по моему позвоночнику.

— Эмм. — голос Рэйвен возвращает меня обратно к ней. Она паркует машину рядом с группой людей, одетых, как банды Скуби Ду. — Я должна тебе кое-что сказать. И это очень важно. — она пишет кому-то, а потом прячет телефон в лифчик.

— В самом деле. — я смотрю на нее. — В лифчике?

Ее лицо источает юмор.

— Мне может понадобиться мой телефон.

Я закусила губу до крови, и рот наполнился горьким вкусом ржавчины:

— Рэйвен… ты действительно в это веришь? — я держу книгу. — В Мрачных Жнецов, Ангелов Смерти и сражения между добром и злом? Или ты просто показала её мне, потому что я спросила о Мрачном Ангеле?

Её взгляд нежнее, чем когда-либо и в этот момент она тот же друг, что ударил Рикки Стюарта по лицу, когда он отрезал прядь моих волос в детском саду:

— Моя лучшая подруга смогла увидеть смерть каждого, когда ей было четыре года. Если это дерьмо может существовать, почему это не может?

— Я думаю, что дар может быть утерян, — я кладу руку ей на плечо. — Я больше не чувствую твоей смерти.

— Твое проклятье не пропало. — она грустно улыбается и проскальзывает в свои белые крылья.

— Да, но что, если это не проклятие? — я неуклюже вылезаю из машины, согнувшись, чтобы не сломать свои крылья. — Что если я… Что если я все это время проделывала такие вещи потому, что я не человек?

— Это все равно будет считаться проклятием, Эмм. Смерть украла твою жизнь, когда тебе было четыре. — она запирает двери, и фары мигают, когда машина подает звуковой сигнал. — Давай, пошли внутрь.

Прохладный ветер развевает наши волосы, пока мы идем через парковку, Рэйвен удерживает подол платья и возится со своими волосами. В её лифчике звонит телефон, и её немного потряхивает от вибрации, но она игнорирует звонок.

— Чертовы Хэллоуинские украшения, — Рэйвен кашляет, когда мы толкаем двери и туман ударяет нам в лица.

Я обмахиваю лицо и моргаю, пока мы прорываемся сквозь туман к основной зоне. Гитарист играет на своих струнах на сцене возле дальней стены, и музыка звучит из нескольких больших динамиков. Колонны по спирали украшены оранжевыми и черными лентами, а фиолетовый и серебряный свет с потолка освещает переполненный танцпол, где люди прыгают вверх и вниз, выкрикивая слова песни. Здесь есть ведьмы, черти, вампиры, Франкенштейны и даже несколько Ангелов. В самом дальнем углу кто-то смастерил костюм Мрачного Жнеца.

— Боже, надеюсь их здесь не слишком много, — бормочу я.

Рэйвен прослеживает за моим взглядом:

— О, Эмми, ты же не боишься Жнеца, не так ли?

Я стреляю в неё пустым взглядом:

— Это должно быть смешно?

Она улыбается и хватает меня под руку. Это самая странная вещь в мире: прикасаться к ней и не чувствовать её смерть. Мы создаем широкий путь с её крыльями, проходя через комнату, общую зону, небольшую комнату за сценой. Головы поворачиваются в нашу сторону, но я сосредоточена на двери общей комнаты.

— Почему мы идем сюда? — я перекрикиваю музыку.

Она направляется к двери, украшенной паутиной и знаком «ВОЙДИ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК»:

— Там дом с приведениями, и Ашер написал мне, что пошел туда со своими друзьями.

Я резко остановилась, и она дернулась назад. Мой разум умолял меня развернуться и бежать.

— Эмм, какого черта? — она разъединяет наши руки. — Что ты рассматриваешь?

Мой пульс ускоряется, пока я пялюсь на дверь:

— Я не уверена, что хочу идти туда.

Она закатывает глаза и дергает меня вперед:

— Пойдем, мы будем в порядке.

— Почему я не могу просто встретить его здесь? — я спрашиваю, оглядываясь на танцпол.

— Перестань быть курицей! — она смеется, и я фокусируюсь на ней. — Я только шутила о том, что он Жнец.

Она толкает дверь, и я следую за ней в дом с приведениями. Внутри темно, и когда закрывается дверь, музыка затихает. Тюки сена со скелетами образуют коридор перед входом, а оранжевый и фиолетовый мерцающий свет освещает путь.

Я отступаю, но Рэйвен тащит меня вперед:

— Ты будешь веселиться сегодня ночью, нравится тебе это или нет.

Покачав головой, я тащусь за ней. Один из скелетов прыгает вверх и кричит на нас, когда мы проходим мимо него, и Рэйвен ускоряется, смеясь. Чем дальше мы идем, тем тусклее становится свет, пока совсем не пропадает, и мы поглощены мраком.

Крики со злым смехом наполняют воздух, и теплый туман увлажняет мою кожу.

— Рэйвен, — шиплю я, цепляясь за нее. — Я хочу вернуться… прийти сюда было ошибкой.

Её рука падает с моей, и она смеется:

— Кто последний — тот тухлое яйцо!

Я спотыкаюсь в темноте и вытягиваю руки перед собой:

— Рэйвен, где ты?

Позади меня щелкает свет и освещает граффити на стене. Я опускаю руки, включается еще свет и выделяет металлическую сетку, длиной до пола, образующую ворота передо мной. Я прохожу сквозь ворота и прохожу в следующую секцию, выложенную во всю стену зеркалами. Ворота за мной закрылись, я крутанулась и, продев пальца сквозь сетку, дернула изо всех сил.

Ворота не шелохнулись, так что я поспешила, оглядываясь, к узкому коридору между зеркальными стенами:

— Рэйвен, пожалуйста, скажи где ты. Это уже не смешно.

Откуда-то я слышу её смех, лампочка гаснет, а когда зажигается вновь, в конце коридора появляется человек с темными волосами, подведенными глазами, в черных джинсах и футболке. И огромный Х как клеймо на лбу.

Я щурюсь сквозь мигающие огни, которые ослепительно отражаются от зеркал:

— Ладен?

— Привет, Эмбер. — он улыбается, раскрыв руки в объятия. — Давно не виделись.

Я отступаю, но врезаюсь в твердую фигуру и тысячи смертей проходят через меня: боль, ужас, падение, утопление, пожар, боль, боль, боль. Я шагаю вперед, но он хватает мою руку, выворачивает её мне за спиной и разворачивает к себе лицом.

Жирные волосы Гаррика блестят на свету, и он нацарапал знак Х на глазу:

— Ты неправильно играешь, ты знаешь это? Ты не отвечаешь на каждый вопрос, что мы спрашивали, и ты не уступаешь. Это очень печально.

— Мы, — говорю я, надеясь сбить его с толку. — Например, Анамотти?

Его лицо остается спокойным:

— Что? Думаешь, удивила меня? Более интересный вопрос, на который, я думаю, нужно ответить — это кто такие Анамотти? И кто руководит нами?

— Я не знаю, к чему ты клонишь, — я пытаюсь высвободить руку, резко дергаю и вскрикиваю.

Его ногти впиваются в мою кожу:

— О, я думаю, ты знаешь. Это идеальное преступление, знаешь. Сказать человеку, что ищешь группу, которая преследует тебя, когда на самом деле являешься её частью. Заслужить её доверие, и она никогда не догадается, что ждет ее.

— Ашер не против меня, — я в шоке. — Он бы никогда не сделал этого.

— Что, солгал? — хитрая ухмылка ползет по его лицу. — Или пытался убить тебя? Как думаешь, почему он появился так быстро на озере в ночь, когда я столкнул тебя? И как думаешь откуда мы узнали, что ты будешь здесь сегодня вечером?

Выкручивая руку, я вырываюсь из его хватки и отступаю, оглядываясь через плечо на Ладена, ухмыляющегося мне, кровь стекает с его лба на пол:

— Я не Ангел. Ведь это Анамотти хочет, правильно? Ангелов?

— Не просто Ангел, а Мрачный Ангел. — Гаррик подходит ко мне и, поддавшись вперед, наклоняет свое лицо близко к моему. — Я думаю, в глубине души ты знаешь кто ты. Мрачный Ангел, держащий в равновесии Жнецов и Ангелов Смерти. Та, что все время несет с собой смерть. Та, что легко разрушит и потеряет свой разум. Знаешь, это в твоей крови — безумие.

Он бросается на меня, выставив вперед руки, пальцы в поисках моего горла, и я поднимаю колено и ударяю его между ног. Его лицо искажается от боли, и он падает на пол, пока я бросаюсь мимо него и бегу к ограждению. Металл режет мои открытые ладони, и я отпускаю его. Я приземляюсь на задницу, но быстро вскакиваю на ноги и разворачиваюсь, готовая защищаться, но Ладен и Гаррик исчезли.

Я не сильно трясу ограждение, но замок с другой стороны не дает открыть его. Я разозлилась на себя, потому что пришла прямо в ловушку. И я понятия не имею, что ждет меня в конце. Я делаю глубокий вздох, и спешу по зеркальному коридору. Там развилка в конце, и я иду вправо.

— Эмбер, — голос Гаррика вдруг касается моего уха. — Не дыши.

Я бегу по коридору, не оглядываясь назад, передвигая ногами изо всех сил, поворачивая за угол. Его шаги преследуют меня, и его смех эхом разносится по коридору.

— Эмбер, — зовет он. — Выходи, выходи, где бы ты ни была.

Пока я поворачивала за угол, я споткнулась обо что-то тяжелое и твердое и, потеряв равновесие, упала на пол. Я быстро перевернулась на спину и взглянула на то, что заставило меня упасть.

— Ох, черт… — это человек, лежащий лицом вниз. Я ползу к нему и переворачиваю.

Мертвые глаза Ладена смотрят на меня, его бледная разлагающаяся кожа ледяная, а знак Х на нем выглядит как старая рана. Он мертв уже некоторое время. Я мысленно возвращаюсь к своему дереву и висящему на нем телу и то, что я видела в библиотеке. Что реально, а что — нет?

Голос Гаррика разносится по коридору:

— Так трудно сказать, не так ли? Что реально, а что — нет. Скажи мне, Эмбер, ты когда-нибудь чувствовала, как сходишь с ума?

Я вскакиваю на ноги, перепрыгиваю через Ладена, и несусь по коридору, пот стекает по моей спине. Наконец, боковая дверь попадается мне на глаза, и я хватаюсь за ручку двери, но что-то сбоку ударяет меня, и я падаю на землю, а тюк сена приземляется на меня. Моя голова бьется о плитку, издавая тошнотворный звук ломающихся костей.

Гаррик приседает передо мной:

— Ты когда-нибудь слышала выражение «Не боюсь смерти»? Ну, это не совсем верно. — он натягивает капюшон плаща на голову. — Потому что каждый боится смерти, Эмбер. Даже сама смерть, — он достает нож и вырезает «Х» у меня на лбу, а потом все поглощает чернота.