Точка плавления

Глава 4

Брейди был на сто процентов уверен, что не попросил бы Гейджа протянуть ему руку — или две — если бы не плавал в облаках Викодина[1]. Но если это то, что требовалось, чтобы опустить вниз его запреты вместе с боксерами, значит, да будет так.

Он что и вправду вывалил все начистоту о своем сталкерстве и билборде? Дерьмо, это было жалко, и Гейдж даже не поднял его на смех, как должен был бы. Добавьте к этому “я большой старый трус в том, что касается отношений”, и Брейди официально был на пути в Лузервилль.

Струи душа разбивались об опухшее плечо Брейди. Ему действительно стоило бы приложить к нему лед, но прямо сейчас, он хотел смыть горячей водой дорожную грязь, впитавшуюся в кожу. А что касается низменных мыслей, заполонивших его разум? Он ухватился за них, позволил им увести себя в мир, где он не будет бояться. Где он сможет отдаться на волю любому грязному желанию с этим мужчиной, который заводил его одним лишь взглядом.

В том случае, конечно же, если он все еще был здесь. Он должен быть, верно? И все же приглашение присоединиться к Брейди в душе — потому что это было настолько близко к приглашению, насколько он смог собраться с духом — все еще оставалось без ответа.

“Ты гребаный тупица, Смит. Неужели ты думал, что это все что нужно, чтобы повернуть ситуацию к лучшему? Что Гейдж все еще не направился к одному из миллиона парней, сохнущих по нему? Ты действительно ду…”

И тут дверца душа открылась и обычно вместительное пространство стало не таким уж вместительным. Брейди собрался повернуться, но рука, легшая на лопатки, остановила его.

— Позволь мне сначала позаботиться о твоей спине, — произнес Гейдж, настолько хриплым голосом, что член Брейди коснулся его живота, словно благодарно говоря ”наконец-то, чувак!”

Очень содержательно. Только под кайфом Брейди мог начать разговор со своим членом, наделив тот разумом.

Гейдж схватил гель для душа и медленными круговыми движениями начал намыливать спину Брейди. Боже, это ощущалось так приятно.

— Прижми руку к телу, — пробормотал Гейдж. — Я помою с другой стороны.

Он провел своей намыленной рукой вокруг туловища Брейди и начал жестко и эротично выписывать круги по неповрежденной стороне тела, дразняще касаясь его живота. Так близко к полностью эрегированному члену, который дергался в стремлении достичь руки Гейджа каждый раз, когда та оказывалась поблизости. С момента своей почетной отставки из Морской пехоты, Брейди знал, что ему нечего предложить, кроме изувеченного тела и застрявшего в клетке разума. Прикосновения были проблемой, потому что он не мог контролировать, куда направятся руки другого мужчины, или предотвратить неизбежный шок от ужаса, который эти руки обнаружат. На протяжении шести лет, секс тайком в темных аллеях и уединенных парках помогал ему перекантоваться, или должен был бы, пока Гейдж Симпсон не зашел на кухню его ресторана и не перевернул его мир с ног на голову.

Под исцеляющими руками Гейджа, годы боли и одиночества смывались прочь в канализацию вместе с мыльной водой. Несколько украденных моментов Брейди позволил себе понежиться в чувственном комфорте от прикосновений другого мужчины. Не просто любого мужчины. Этого идеального мужчины.

Он нуждался в большем. У него не было слов, чтобы описать в чем именно, но может они и не были нужны, потому у него было слово. Единственное слово, которое имело значение.

— Гейдж.

В своей жажде связи, более близкого единения, он протянул руку назад к бедрам Гейджа и натолкнулся на… ткань. Тот был все еще одет в свои боксеры.

— По… почему ты не разделся?

Рычание Гейджа отразилось от его уха.

— Этот клочок мокрого хлопка — единственное, что останавливает меня от того, чтобы погрузиться в твою великолепную задницу, Брейди.

О, Боже. С зародившимся глубоко в груди стоном, Брейди шагнул назад, ища член Гейджа. Нашел его. Поприветствовал, потеревшись вверх-вниз о каменно твердое, прикрытое тканью великолепие.

— Черт, — задохнулся Гейдж, положив руку на грудь Брейди.

Они оба замерли, когда сексуальная обстановка изменилась. Брейди задержал дыхание. Может, он зашел слишком далеко? Ожидал слишком многого? Может Гейдж тут, действительно, только для того, чтобы помыть его.

Ответы на все вопросы нашлись, когда их тела начали двигаться в едином медленном, эротическом танце. Когда задница Брейди терлась о твердость Гейджа, это ощущалось так хорошо, барьер из мокрого хлопка, восхитительные толчки члена Гейджа между ягодицами Брейди. Кокон из пара добавлял к этому улетному ощущению чувство того, что они были потеряны в мире похоти, созданном только для двоих.

— Когда я впервые увидел тебя со спины, — хрипло проговорил Гейдж. — Первое, что я заметил, — татуировку на шее. — Легким движением губ Гейдж провел по дымному завитку татуировки у основания его черепа, отчего Брейди, окутанный жарким паром, вздрогнул.

— Я хотел поцеловать ее, провести по ней языком, узнать все ее секреты, — Гейдж настойчивее прижал рот к шее Брейди, словно этим простым жестом мог заполучить какие-то более глубокие знания. В этом было нечто почти что чистое, — невинный контраст по сравнению с их порочными движениями ниже пояса. — Расскажи мне о ней.

— О чем?

— Об этой татуировке. Почему дым? — Схватив Брейди за бедра, он остановил движения его задницы, потирающейся об эту удивительную твердость. Брейди попытался пошевелиться, чтобы продолжить тереться, но ублюдок держал его крепко. Эта неподвижность была сущей пыткой. Он что, серьезно требовал разговор в оплату каждой секунды удовольствия?

— Расскажи мне, — с трудом выдавил Гейдж, когда Брейди по-прежнему отказывался сдаваться. Его голос звучал так, словно ему было больно. Брейди нашел небольшое утешение в том, что не был одинок.

— Это… людям в большей степени свойственно делать татуировки, связанные с огнем. Символы страсти, трансформации, изменения. Но я хотел дым, потому что именно он остается после пожара, когда все разрушено, остаешься с дымом и пеплом. И тебе нужно научиться жить с этим.

— А ты? Научился? — словно умоляя об ответе Гейдж впился пальцами в бедро Брейди.

— Я пытаюсь. Не очень быстро, один шаг вперед, два назад, но я пытаюсь, — даже если ему потребовался дурман болеутоляющих, чтобы допустить его в эту часть своих мыслей.

— Пытаться — это хорошо. Пытаться — это сексуально, — пробормотал Гейдж Брейди на ухо. — А теперь попытайся рассказать мне о том, что тебе нужно.

Как он мог даже спрашивать об этом? Но глубоко внутри Брейди все понимал. В тоне Гейджа закралось раздражение, разочарование холодными и горячими переменами в настроении Брейди. Завлеканием и отдалением.

Он взял Гейджа за руку, которая все еще лежала на его груди, и повел ее вниз по своему животу к заждавшемуся члену. Чтобы убедиться, что между ними нет никакого недопонимания, он сказал:

— Подрочи мне, Гейдж.

Брейди почувствовал, как губы Гейджа изогнулись у его шеи.

— Я уж думал, ты никогда не попросишь, Шеф.

Со своими шестью футами и двумя дюймами (ок. 188 см), Гейдж был на пару дюймов выше Брейди, поэтому, воспользовавшись своим преимуществом, положил подбородок на плечо Брейди и смог увидеть воочию, как его рука одним длинным, порочным движением провела от основания до головки.

Брейди застонал. Ни одно прикосновение никогда не ощущалось настолько необходимым самому его существу.

— Какой у тебя красивый член, Брейди. И ты скрывал его от меня.

Гейдж крепко обхватил рукой член и провел по всей длине Брейди, принося удовольствие каждому нервному окончанию, а затем провел пальцем по головке, отчего у Брейди затуманился разум. Каждое ощущение стало насыщеннее: горячее дыхание Гейджа возле его уха, движения руки по члену, которые становились жестче с каждым разом, безопасность того, что он отдал контроль мужчине, находящемуся у него за спиной. Каково будет наблюдать, как его толстый член скользит не в руке Гейджа, а в его заднице? О, Боже. Мысль о том, чтобы похоронить себя в Гейдже, когда его напряженные мышцы сожмут член Брейди и выдавят все до последней капли, вознесла желание мужчины на невероятные высоты. Его яички подтянулись и напряглись. Так близко.

Осторожно Гейдж развернул Брейди и захватил в ловушку пронзительного взгляда своих ярких голубых глаз. Черт, нет. Сейчас все его шрамы были на виду, отвратительное напоминание обо всем, что с ним было не так. Гейдж продолжать свои движения и через секунду, смывающее страх удовольствие победило. Прогнало панику прочь. Взглядом, размытым от приближающегося оргазма, Брейди жадно рассматривал скульптурную грудь Гейджа, дорожку волос, сильные бедра. Мокрые трусы низко сидели на бедрах, очерчивая каждый выступ, что было даже горячее, чем если бы мужчина был обнажен.

— Посмотри на меня, — произнес Гейдж, продолжая свои ритмичные, разрушающие мозг движения рукой.

— Я… я смотрю, — глаза Брейди едва могли охватить великолепие, находящееся перед ним.

Гейдж усмехнулся.

— Выше, Брейди.

Мужчина поднял взгляд и увидел улыбку золотого бога, не ту усмешку для билбордов и общественности, а особую улыбку для Брейди. И этого оказалось достаточно. Из горла Брейди вырвался стон, за которым последовал невероятный оргазм серией рваных струй, покрывших золотистую кожу рельефного пресса Гейджа. Он все продолжался и продолжался.

Брейди прижался к плитке, делая глубокие, прерывистые вдохи. Он никогда не чувствовал себя таким выжатым. Настолько удовлетворенным. Его сперма стекала по груди к прикрытому члену Гейджа, было так сексуально видеть свою метку на этой золотой коже.

Когда Гейдж не ступил под струи воды, чтобы смыть ее, Брейди потянулся за мочалкой.

— Нет, — тихо сказал Гейдж. — Я еще не закончил.

Верно. Это было так давно, что Брейди и забыл о необходимой взаимности. Социальная адаптация провалилась. Но прежде, чем он сумел собраться с мыслями, Гейдж прижал кулак к плитке справа от Брейди.

— Теперь смотри.

“Смотреть?”

Гейдж завел вторую руку за пояс своих намокших плавок и спустил те достаточно, чтобы высвободить член. Такой же идеальный, как и сам мужчина, он был немного длиннее, чем член Брейди, но не такой толстый. Плавки так и остались висеть на бедрах и эта великолепная неряшливость Гейджа послала еще одну волну возбуждения к паху Брейди. Неужели ему позволено только смотреть? Было ли это частью мести за то, что Брейди не позволил Гейджу заполучить полную свободу действий над своим телом недели назад?

— Mais... (каджун. — Но...) — он продолжил настаивать, обращаясь к языку своих каджунских предков, чтобы выразить разочарование. — Позволь мне.

Гейдж покачал головой и провел ладонью по сперме, все еще покрывающей его пресс, сперме Брейди, и — гребаный ад — обхватил этой ладонью свой член. Не разрывая контакта их взглядов, он начал двигать рукой, от каждого поглаживания его глаза прикрывались от удовольствия, а из горла вырывался стон. Снова став твердым от открывающегося вида и непристойного саундтрека, Брейди мог только смотреть, как этот идеальный образец мужчины доводит себя до оргазма, используя сперму Брейди, как смазку.

— Гейдж. Mais, пожалуйста, — и только, когда Брейди думал, что больше уже не выдержит и просто обязан взять дело в свои жаждущие руки, Гейдж наклонился для глубокого поцелуя. Рот Гейджа был генетическим чудом, мягкие губы, окруженные грубой щетиной. А этот поцелуй… он целовал Брейди так, словно завтра может наступить конец света.

С громким стоном, Гейдж отстранился, румянец на его щеках означал, что он близок к разрядке. Он удерживал свой напрягшийся член вдали от тела Брейди.

Нет. Этого не произойдет.

— На меня, Гейдж. Кончи на меня! — Брейди не волновало, что его голос звучал отчаянно. В этот момент он отдал бы все, чтобы заполучить струи Гейджа на себя.

— Брейди, — хриплый шепот. Гейдж прикрыл глаза и выстрелил на торс Брейди, покрывая все его уродливые шрамы. Великолепный беспорядок на ужасном беспорядке тела Брейди.

Такой чистоты Брейди не ощущал уже годы.

***

Брейди еще раз проверил свой телефон: 13:45. Время принимать очередную дозу Викодина, но он знал, что бы предпочел получить: старый добрый поток эндорфинов от секса. И даже нет необходимости доставлять удовольствие себе левой рукой, — на данный момент его единственной рабочей рукой, — потому что любимый метод доставки эйфории прямо сейчас находился в его постели. Гейдж все еще был здесь.

После душа Гейдж нежно обтер полотенцем чувствительную кожу Брейди, промокнул свою и заявил: “Пора на боковую”. Это было четыре с половиной часа назад.

Это был первый раз, когда в постели Брейди был мужчина. После того, как Гейдж потратил столько усилий, чтобы забрать его, привести домой и позаботиться о нем, в каждом возможном смысле слова, Брейди не мог прибегнуть к книге правил. Кончил, теперь уходи. Правила удерживали его в здравом уме, но они также возводили препятствия на пути каждого реального шанса на то, чтобы начать жить нормальной жизнью.

Для бедного ребенка родом из глуши, находящейся в восьми километрах от Батон-Руж[2], Брейди нравилось думать, что ему комфортно быть тем, кто он есть. Особенно когда его родители отвернулись от него, когда он признался в своей нетрадиционной ориентации в шестнадцать, а затем возобновили отношения, когда он стал героем после побега из террористического плена в Афганистане. Возвели его в ранг божества, когда выяснили, что Эли Купер, вскоре собирающийся стать мэром большого города Чикаго, был его братом и приятелем в морской пехоте.

Деньги, которые он стабильно посылал им раз в месяц, тоже поспособствовали этому.

Строгое воспитание Луизианы и последовавшая за ним служба в морской пехоте научили Брейди хорошему качеству: держать свои мысли при себе. Не стесняться их, но, конечно же, и не кричать во всеуслышание. Секс никогда не был проблемой до того, как его мир перевернулся вверх дном в пустыне, и потом… ну, он выяснил способы, которыми можно найти облегчение, не столь удовлетворяющие, как могли бы быть.

Ни один парень не хотел трахать Брейди с включенным светом, но он никак не ожидал, что настолько великолепный мужчина, как Гейдж, не будет считаться с правилами. Он мог закадрить каждого парня в комнате: гея, натурала, горячего, как ад, страшного, как грех. Если бы он хотел затащить в постель всю линию нападающих “Чикаго Бэарз”[3], он мог бы, наверное, провернуть это, сказав: “Привет, я — Гейдж Симпсон. Я сексуален, огромен, зарабатываю, спасая жизни, и в свободное время являюсь моделью для билбордов. Джей Катлер[4], наклонись и покажи мне свой белоснежный зад”.

Этим утром в душе Гейдж снова разрушил все правила, и Брейди это нравилось. Он жаждал этого. Вопрос был: что теперь?

— Эй.

Брейди повернулся к мягкому ото сна голосу и обнаружил Гейджа, проводящего рукой по своим спутанным светлым волосам, торчащим во все стороны, потому что он заснул с мокрой головой. Это движение приковало взгляд Брейди к бицепсам мужчины с татуировкам в память о его приемном отце и сводном брате, которые погибли в огне восемь лет назад. Гейдж натянул джинсы, застегнул молнию, но оставил расстегнутой пуговицу. От вида выпирающих тазобедренных костей, обрамляющих пресс, Брейди был готов упасть на колени в поклонении.

Должно быть, каджунская бабуля Брейди что-то наколдовала. Только темная магия могла объяснить, почему Гейдж был здесь.

Двигаясь с томной грацией, Гейдж направился к холодильнику и вытащил бутылку воды. Выпил половину одним глотком. Брейди замерев наблюдал, как гладкая, загорелая кожа его горла перекатывалась при глотке. Он хотел облизать эту шею и опуститься ниже.

Когда Брейди так и не смог вымолвить хоть пару слов, Гейдж ухмыльнулся.

— Итак, Шеф, должен ли я воспринимать твое молчание, как сожаление о том, что произошло пару часов назад?

Брейди удалось улыбнуться.

— Нет, вовсе нет, это было удивительно. Мне только жаль, что ты заскучал настолько, что заснул сразу после. Отличная работа “дееспособного взрослого человека”.

— Дерьмо, предполагалось, что я не буду давать тебе уснуть, верно? — Гейдж подошел вплотную и взял Брейди за подбородок, его глаза были полны заботы. Дьявольская Медсестра неоднократно повторила, чтобы Брейди находился с кем-то, кто будет удерживать его в сознании, чтобы убедиться, что он не впадет в кому. — Чувствуешь головокружение? Слабость? Путаницу в мыслях?

Все вышеперечисленное, но не из-за сотрясения.

— Я в порядке, Сестра Симпсон.

— У меня было четыре вызова прошлой ночью, включая пожар в жилом доме, так что я не поспал в отделении, — пояснил Гейдж с сексуальной полувиноватой улыбкой. — Мой посторгазмический провал в сон не был чем-то личным, — он отстранился и потер рукой свою невероятную грудь. — Итак, как ты хочешь, чтобы все шло дальше?

Типичный Гейдж, никаких уверток, сразу напрямик к главному. Как он сказал в душе?

“Пытаться — это сексуально”.

Брейди был готов попытаться. Ради Гейджа, ради себя, потому что, черт побери, если парень не заставил его почувствовать надежду впервые за вечность. Брейди зацепился пальцем за петлю на джинсах Гейджа.

— С этой рукой я на какое-то время бесполезен в ресторане, так что, если ты свободен и хочешь позависать…

— Конечно. Мне надо отлучиться в одно место на пару часов, но мы могли бы снова пересечься позже.

То, насколько небрежно Гейдж произнес это, причиняло боль. Обычная напористость, эта сталь в его голосе, когда он хотел Брейди, ее не было, и Брейди не понравился комок разочарования, свернувшийся, словно цемент, у него в животе. Дело было в том, что ему надо было куда-то идти? Был кто-то еще, с кем ему надо было быть?

— Ладно, — ответил Брейди, потому что даже равнодушный Гейдж был лучше, чем ничего.

— Я обещал другу сходить с ним в “Сайдтрек” сегодня вечером. Можешь присоединиться к нам.

К нам? В шумном клубе Бойстауна, полном горячих парней, стремящихся потереться о бога, который украшал билборды и календари с пожарными? Внезапно попытка перестала казаться ему такой уж сексуальной.

— Это совсем не мое.

— Значит, в другой раз, — Гейдж выскользнул из жадной хватки Брейди и эта явная перемена по сравнению с предыдущими ролями была прекрасным моментом иронии, который Брейди честно попытался оценить. — Тебе что-нибудь нужно до того, как я уйду?

Всего лишь машина времени, чтобы вернуться в момент, когда Гейдж хотел его больше, чем что-либо еще, и не боялся явно показать свои намерения. Брейди покачал головой. Гейдж пошел обратно в ванную, чтобы забрать свою футболку, оставив Брейди размышлять о том, стало ли все лучше или хуже, чем было до этого.

—————

[1] Викодин (гидрокодон) – наркотический анальгетик, в медицине применяется как болеутоляющее средство

[2] Батон-Руж — город на юго-востоке США, столица и второй по количеству населения город штата Луизиана, административный центр округа Восточный Батон-Руж.

[3] “Чикаго Бэарз” — профессиональная футбольная команда, являющаяся членом Северного дивизиона Национальной футбольной конференции.

[4] Джей Катлер — профессиональный игрок в американский футбол, на позиции квотербека.

[5] Каджуны практикуют магию вуду, что, очевидно, и имел ввиду Брейди.

[6] Сайдтрек — самый большой гей-бар в городе