Только любовь

Глава 21

Шеннон вошла в лавку Мэрфи в сопровождении Красавчика. Взятый у Чероки шестизарядный револьвер висел у пояса. Она не могла сказать, сколько времени прошло после отъезда Бича. Она знала лишь, что при нем листья осины были сочными и зелеными, а сейчас приобрели какую-то безжизненную декоративную позолоту.

Ей казалось, что она чем-то похожа на эти безжизненные листья. Было время яркого солнечного света, буйной зелени и бурлящей радости; а затем мир изменился, и все в нем тоже изменилось.

«Как жаль, что меня не может сорвать ветер и унести прочь, как уносит он позолоченные осиновые листья. Но конечно же, я не лист, я женщина, и Чероки нуждается во мне. Нога у нее скорее всего никогда окончательно не заживет.

Может быть, когда-нибудь я смирюсь с потерей Бича, привыкну к этому, как Чероки привыкла к больной щиколотке… Может, боль у меня притупится, и мне не будет казаться, что потеря произошла лишь вчера».

Пока Шеннон молча рассматривала продукты и товары, неизвестный ей золотоискатель вступил в препирательство с Мэрфи по поводу веса лежащего на весах куска бекона.

– Что? Пять фунтов? – возмущался золотоискатель. – Черта лысого, жулик бесстыжий! Да у меня дома сука принесла щенков, так каждый из них больше, чем этот несчастный кусок бекона!

– Может тебе, приятель, есть смысл топать домой, да прикоптить одного из щенков, да и съесть вместе с бобами, а не отнимать у меня время, и не заниматься пустой болтовней, и не…

Мэрфи поперхнулся и замолчал, увидев, что из-за штабеля товаров появился Красавчик. Хозяин лавки юркнул за прилавок с такой поспешностью, что весы закачались, заскрипели и показали другой вес.

– Ага, три с небольшим фунта, – с удовольствием констатировал золотоискатель. – Это уже больше похоже на правду… Мне в Каньон-Сити говорили, что ты настоящий сукин сын и ворюга, но я думал, что они говорят о каком-то другом Мэрфи.

Расстроенный лавочник что-то пробурчал себе под нос, взял деньги у золотоискателя и без лишних слов стал взвешивать остальные продукты. Когда покупатель, забрав продукты, повернулся к выходу, он увидел Шеннон.

– Боже мой, вы только посмотрите на эту милую красотку, – восхитился он, делая шаг навстречу Шеннон. – Ты Клементина или Бетси?

– Ни та, ни другая, – сдержанно ответила Шеннон. – Я… вдова Молчаливого Джона.

Брови у Мэрфи поднялись, но он ничего не сказал.

Мужчина, похоже, был озадачен ответом, однако желания поговорить с Шеннон у него отнюдь не поубавилось.

– Простите, мэм, – после некоторой заминки сказал он. – Не хотел вас оскорбить. Мне никто не говорил, что в долине Эго свободных женщин больше, чем две… Я могу с вами поужинать?

– Благодарю вас, нет.

– А могу я зайти к вам? – спросил золотоискатель, делая еще один шаг к Шеннон.

Верхняя губа Красавчика приподнялась, послышалось громкое рычание.

Мужчина замер на месте.

– Нет никакого смысла заходить ко мне, – сдержанным тоном объяснила Шеннон. – Я никогда не оказываю тех услуг, которые вас интересуют.

– И если ты не хочешь нарваться на крупные неприятности, – послышался из-за прилавка голос Мэрфи, – то тебе, приятель, стоит запомнить, что эта женщина человека по имени Бич Моран. Он лично сказал мне об этом, перед тем как отправился искать золото… Он ушел месяц или два назад, а вернуться может со дня на день. Бич рассвирепеет, как тысяча чертей, если узнает, что кто-то приставал к его женщине.

Шеннон хотела было возразить, что она больше не женщина Бича, что Бич ушел вовсе не на поиски золота и что он вообще никогда сюда больше не вернется. Но затем она решила не спешить с подобными заявлениями.

По крайней мере в течение некоторого времени репутация Бича будет служить ей такой же защитой, как раньше служила репутация Молчаливого Джона.

– Бич? – несколько растерянно спросил золотоискатель. – Это тот самый, кто отправил в преисподнюю всех четырех Калпепперов?

– Ага, – со злорадным удовольствием подтвердил Мэрфи. – А если тебе этого недостаточно, то добавлю, что брат Бича – известный на всей территории Колорадо самый быстрый стрелок Рено.

Физиономия золотоискателя стала еще более кислой.

– А еще Бич мне сообщил, – не унимался Мэрфи, – что Калеб Блэк и Вулф Лоунтри считают девчонку членом своей семьи. И всякий, кто привяжется к ней, будет иметь дело с ними… Опять же, приятель, сам видишь, какой пес. Прямо скажем, не подарок.

Шеннон искоса взглянула на Мэрфи, удивляясь про себя, когда и каким образом Бич успел потолковать с хозяином лавки и вложить ему в голову все то, что он теперь говорил. Как бы то ни было, стало ясно, что Мэрфи отнесется к Шеннон с полным уважением.

Мысль о том, что и на расстоянии Бич проявляет о ней заботу, кольнула Шеннон, словно острый нож. До своего отъезда Бич забил все отсеки ее кладовки продуктами, коптильню Чероки олениной, рыбой и птицей, а поленницы заготовленных им дров возле каждой хижины доходили до крыши. Рено нашел достаточное количество золота, чтобы Шеннон могла уехать из долины Эго и с комфортом жить в любом месте, где она пожелает.

Не вызывало сомнений, что Бич искренне заботился о ней.

Однако не до такой степени, чтобы остаться с ней.

«Да хранит тебя Бог, вечный странник, – молча помолилась Шеннон, как делала уже много-много раз с момента отъезда Бича. – Да поможет тебе Господь найти то, чего ты хочешь».

– Простите, мэм, – вежливо сказал золотоискатель. – Я, пожалуй, пойду.

Мысли Шеннон вернулись в лавку, где перед ней стоял нагруженный покупками мужчина и настороженно смотрел на Красавчика.

– Собака преграждает мне путь к двери, – объяснил он свою нерешительность.

– Красавчик! – Шеннон сделала шаг в сторону. – Иди ко мне и сиди спокойно.

Пес негромко зарычал и затих. Когда Шеннон подошла к прилавку, он не спускал своих волчьих глаз с золотоискателя.

Дверь лавки захлопнулась. На мгновение в помещение ворвался поток холодного сентябрьского воздуха.

Почувствовав прохладу, Шеннон поплотнее запахнула поношенную куртку. Сентябрь принес грозы и пронизывающие студеные ветры. Лоси и олени уже покинули высокогорье в предчувствии приближающихся обильных снегопадов.

Это и заставило Шеннон выбраться в город. Ей нужно было купить теплую одежду для себя и кое-какие продукты для Чероки. Сама Чероки была не в состоянии совершить подобное путешествие… Хотя Шеннон и подозревала, что Чероки сейчас лежит где-нибудь на тропе в засаде, как это делал Молчаливый Джон, чтобы собственными глазами убедиться в том, что за Шеннон никто не увязался.

– Добрый день, мистер Мэрфи, – поздоровалась, подойдя к прилавку, Шеннон. – Выполните, пожалуйста, вот этот заказ, пока я подберу себе теплые вещи.

Мэрфи крякнул.

– И вот еще что, мистер Мэрфи…

Мэрфи снова крякнул.

– Не придерживайте весы пальцами, – твердым тоном сказала Шеннон.

Лавочник усмехнулся:

– Это Бич тебе наговорил.

– Ему не надо было говорить мне об этом. Я сама знаю, что вы уже не один год обвешиваете меня. Молчаливый Джон считал это компенсацией за близость к дому. Но я так не намерена считать. Если понадобится, я отправлюсь за продуктами и в Каньон-Сити.

– Ну зачем так горячиться, миссис. Я не собираюсь попадать в черный список к Бичу.

– А в мой?

– И в твой, – согласился Мэрфи. – Умные люди всегда находят со мной общий язык.

– Чудесно. Мой вьючный мул у крыльца. Пожалуйста, погрузите продукты, когда все будет готово.

– Это будет стоить три доллара сверху.

– Один.

– Два.

– Доллар с четвертью.

– Вы очень мало набавляете, миссис.

– Вовсе нет. Бетси и Клементине вы грузите бесплатно.

– Ну, они находят способ расплатиться за мои услуги. – На лице Мэрфи расплылась плотоядная улыбка.

– Полтора доллара, – холодно сказала Шеннон. – Договорились?

Мэрфи со вздохом кивнул.

Шеннон вручила лавочнику список необходимых продуктов и подошла к разложенной на полу одежде. К тому времени, когда она отыскала себе две теплые куртки, четыре шерстяные рубашки, две пары шерстяных брюк и кое-что еще из числа тех мелочей, которые защищают от пронизывающих зимних метелей, Мэрфи упаковал в мешок и погрузил продукты на вьючного мула.

– Добавьте это к счету, – сказала Шеннон, положив одежду на прилавок.

– Угу… Я так думаю, что мне скоро придется заказывать всякие женские тряпки… Мужику, должно быть, противно смотреть на девчонку, если она одета, как он сам.

Губы Шеннон побледнели, но она не произнесла ни слова за то время, пока Мэрфи делал подсчеты. Услышав названную сумму, Шеннон удивленно раскрыла глаза.

– Могу я взглянуть на счет? – протягивая руку, сказала она.

– Зачем?

– Проверить правильность суммы.

Мэрфи передал ей счет. Нервно поглядывая на Шеннон, он ожидал, пока она проверяла его расчеты.

– Вы прибавили тридцать один доллар двенадцать центов, – сказала наконец Шеннон.

Что-то бормоча себе под нос, Мэрфи вычел тридцать один доллар из названной суммы. Шеннон протянула ему увесистый мешочек с золотом.

– У меня дома остались весы Молчаливого Джона. Я точно знаю, сколько золота в мешочке. Когда я вернусь домой, я взвешу оставшееся.

Мэрфи стрельнул в Шеннон взглядом, в котором кроме раздражения можно было прочитать и восхищение.

– Похоже, Бич научил тебя быть несгибаемой.

Шеннон еле заметно улыбнулась.

Мэрфи взял мешочек, развязал его и высыпал содержимое на весы. Золотой песок, чешуйчатое золото, самородки заполнили чашу весов.

Глаза Мэрфи округлились от удивления.

– Разрази меня гром! Не иначе, Бич нашел новую жилу!

– Что вы имеете в виду?

– Такого золота на участке Молчаливого Джона отродясь не бывало.

– Не поняла, – озадаченно сказала Шеннон.

– И цвет, и форма – все не такое, – нетерпеливо пояснил Мэрфи. – На участке Молчаливого Джона золото с медным отливом. И нет песка с таким бледным оттенком. А это вообще…

Мэрфи быстро отсортировал крупные, с рваными краями самородки с удивительно чистым золотым блеском. Он провел ногтем большого пальца по одному из них. На золотой поверхности отпечатался глубокий след.

– У этих штучек слишком неровные края для речных самородков… И в них совсем нет примесей, как у золота, выкопанного в твердой породе, – уверенно за явил Мэрфи. – Я не видел такого золота с тех времен, когда один шустрый парень хотел продать мне участок и подбросил туда чистые слитки из Дакоты. Зато такое золото, помнится, я видел на покерном столе в Лас-Круизе. Это золото пришло из Абахоса… Испанское золото, чистое, как сон младенца…

Холодок пробежал по спине Шеннон. Она вспомнила, как Рено и Бич говорили о слитках чистого испанского золота.

«Нет! – тут же отвергла Шеннон свою догадку. – Бич не сделал бы этого! Просто Мэрфи ошибается».

Хозяин лавки оторвал взгляд от золота и посмотрел на расстроенное лицо Шеннон.

– Ты, конечно, мне не скажешь, где Бич отыскал такое золото.

Шеннон проглотила комок в горле и твердо сказала:

– На участке Молчаливого Джона.

Мэрфи рассмеялся:

– Я тебя не осуждаю за твои сказочки. Если бы у меня был такой богатый участок, я бы тоже молчал как рыба.

– Бич сказал мне, что это золото с участка Молчаливого Джона, – бесстрастным тоном проговорила Шеннон.

– Хитрющий этот Бич. Коли ты этого не знаешь, то, стало быть, никому и не проболтаешься… Но меня на мякине не проведешь, миссис, потому что нет такого вида золота в долине Эго, которого бы я не видел… Я и перед Господом могу сказать, что это золото не отсюда.

В ушах зазвучали слова Рено:

«В горах Абахоса, в полуразрушенной шахте… В ней оказались слитки чистого золота, причем такие тяжеленные, что Ева с трудом могла поднять один».

Шеннон хотелось закричать, что Бич не может быть столь несправедливым к ней, но она не издала ни звука. Ей слишком много предстоит сделать, и она не станет сейчас тратить энергию на человека, который бродит по свету и не желает даже выслушать ее.

Она быстро составила в уме план действий. Прежде всего необходимо доставить продукты Чероки. Затем Шеннон поедет к Клементине и Бетси. А после этого отправится на ранчо Блэков и оттуда к себе домой. И все нужно успеть сделать до снегопада и до закрытия перевалов.

Впервые за все время Шеннон порадовалась тому, что у нее два верховых мула, которые достались ей от Калпепперов. Им придется изрядно потрудиться в ближайшие дни.

Через день, восседая верхом на одном из мулов и ведя на поводу другого, Шеннон подъехала к дому Калеба и Виллоу. Калеб в это время возвращался с северного пастбища. На крыльце появилась Виллоу.

– Шеннон? – воскликнула Виллоу, прикрывая рукой глаза от солнца и пытаясь рассмотреть всадницу. – Неужели и в самом деле ты?

– Да, это я, – ответила, спешиваясь, Шеннон.

– Какой приятный сюрприз! Входи, я через минуту приготовлю чай.

– Нет, благодарю… Красавчик, если ты еще зарычишь, я отдам тебя на растерзание воронам.

Рычание прекратилось. Красавчик послушно стоял у ноги хозяйки, глядя на приближающегося Калеба.

– Какие-то неприятности? – спросил Калеб.

– Ничего такого, чего нельзя исправить, – сухо ответила Шеннон. – Вы не снимете с мула вьюки?

Калеб внимательно посмотрел на девушку. Спешившись, он подошел к мулам и восхищенно произнес:

– Великолепные мулы! Судя по всему, виргинской породы.

– Калпепперы отдавали предпочтение виргинским мулам, – глухим голосом сказала Шеннон.

– Удивительно выносливые, – заметил Калеб.

– Очень выносливые, – бесстрастно согласилась Шеннон.

Калеб хотел что-то еще сказать, но вместо этого удивленно крякнул, снимая вьюки.

– Боже милосердный, – пробормотал он. – Что в них? Свинец, что ли?

– Золото Бича, – свирепо сказала Шеннон, высвобождая подпругу мула.

Виллоу и Калеб переглянулись.

– Я так понимаю, – проговорил, осторожно подбирая слова, Калеб, – что Бич работал на паях за зарплату.

– Я тоже так понимала. – Одной рукой она сняла седло, второй чепрак и быстро оседлала второго мула. – Но тут вкралась ошибка, – проговорила Шеннон, взбираясь на мула. – Мэрфи это подтвердил.

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе рассеять твои сомнения? – озадаченно спросил Калеб.

Шеннон повернулась и посмотрела на Калеба, нисколько не пытаясь скрыть холодную ярость, которая распирала ее с того момента, как она поняла, сколь мало думал о ней Бич.

– Это золото добыто не в долине Эго, – выпалила Шеннон. – Бич заплатил мне собственным испанским золотом и удрал за тридевять земель. Но он немного просчитался.

– Разве? – осторожно спросил Калеб.

– Когда я это сообразила, я заподозрила, что Бич переплатил мне. Но я не знала таксы, поэтому ездила к Клементине и Бетси и выяснила что почем.

Оценив степень гнева в глазах Шеннон, Калеб счел за благо не спрашивать, кто такие Клементина и Бетси и какое они имеют отношение к делу.

– Я оказалась права, – продолжала Шеннон. – Бич заплатил слишком много за то, что получил от меня. Я возвращаю ему сдачу. Всю до цента!

– Погоди! – всполошилась Виллоу, видя, что Шеннон собирается уезжать. – Ты проделала такой долгий путь! Отдохни хоть немного, прежде чем снова ехать.

– Спасибо, нет времени… Перевалы могут в любой момент закрыться.

– Но ведь… – начала было Виллоу.

– И потом, – ледяным тоном произнесла Шеннон, – я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы вынудить тебя принимать в своем доме шлюху брата.

Шеннон развернула мула, ударила его пятками и пустила рысью. Второй мул и Красавчик двинулись вслед за Шеннон.

Некоторое время Виллоу и Калеб молчали. Затем Виллоу тяжело вздохнула.

– Хотела бы я знать, где сейчас находится мой дорогой братец, – прервала она молчание. – Очень хотела бы сейчас увидеть его.

– Шеннон тоже хотела бы, – мрачно сказал Калеб, – Освежеванным и прибитым гвоздями к стене собственного дома.

Бич подъехал к дому Виллоу и Калеба в сумерки. Дул пронизывающий ледяной ветер, и Бич вынужден был поднять воротник. В воздухе кружились и тускло поблескивали хлопья снега.

– Привет, странник, – приветствовал его Калеб, спускаясь с крыльца. – Мы думали, что ты укатил в сторону Сан-Франциско, а потом за море. Я не рассчитывал тебя видеть в этом году, а то и в ближайшие два года.

В словах Калеба явно скрывался вопрос, но Бич не мог на него ответить. Он и сам удивлялся тому, что сейчас, где-нибудь за тридевять земель, не меряет шагами страну в поисках невиданного солнечного восхода.

– Я тоже не рассчитывал, – проговорил Бич. – Но вот оказался здесь.

– А теперь придется здесь и остаться. Все перевалы, кроме южных, закрылись.

– Я знаю. Я через них и добирался… Чертовски студеная погода…

Бич спешился и пожал Калебу руку.

– А где ты был эти три месяца? – спросил Калеб.

– То там, то сям, – неопределенно пожал плечами Бич. – На западе дошел до Большого каньона, по которому вьется, будто серебряная змея, Колорадо.

– Вулф говорил, что это дьявольские места.

– Пожалуй, – согласился Бич. – А потом шел за солнечными восходами, пока не дошел до места, откуда начал путь. Дикая, пустынная страна…

– Проходи, – сказал Калеб. – Виллоу, должно быть, уже уложила Этана спать. Бич явно колебался.

– Если ты подумываешь о том, чтобы двинуться на высокогорье, взвесь все как следует. Перевалы уже несколько месяцев как закрылись и не откроются еще долго.

– Я знаю… Вот потому-то… – Бич не стал продолжать и замолчал.

– Потому-то ты и вернулся? Из-за того, что не можешь ее увидеть?

На лице Бича появилась гримаса. – Да.

– Понятно… Когда мы в последний раз видели Шеннон, она…

– Вы ее видели? – перебил Калеба Бич. – А когда?

– Перед самым закрытием перевала.

– Она что – поумнела и хотела остаться у вас?

– Ничего подобного. Она не задержалась даже для того, чтобы выпить чашку кофе.

Тень легла на лицо Бича. – Она искала меня?

– В каком-то смысле, – не без сарказма произнес Калеб.

– Как это понимать?

– Я ему сейчас объясню, – раздался в дверях голос Виллоу. – Входи, Бич. Тут Шеннон оставила тебе весточку.

– Она… – голос у Бича пресекся. Проглотив ком в горле, он сумел проговорить:

– С ней все в порядке?

– Все в порядке надо понимать как не беременна? – медоточивым тоном спросила Виллоу.

Щеки у Бича стали внезапно пунцовыми, и причиной этого был отнюдь не холод.

Калеб взял повод из рук Бича и направился к конюшне.

– Ты уж не превращай его шкуру в сплошные лохмотья, – бросил жене через плечо Калеб.

– А почему, бы и нет?

– Шеннон захочет видеть его прибитым гвоздями к стене ее дома.

– Не беспокойся, – с желчной улыбкой ответила Виллоу. – Бич уже большой мальчик. И шкуры у него много, хватит на всех… Входи в дом, любезный братец.

Бич посмотрел на удаляющегося Калеба, затем перевел взгляд на Виллоу. Быстрыми, решительными шагами он двинулся за сестрой. Когда оба вошли в дом, он прикрыл дверь и схватил Виллоу за руку.

– Ты скажи мне, Вилли, прямо: Шеннон беременна? – на одном дыхании спросил Бич.

– Если это и так, она ничего нам не сказала.

Бич выдохнул из груди воздух.

– Я не думаю, что Шеннон пришла бы, если бы не была беременна, – признался он.

– По этой причине ты сейчас здесь, а не на полпути к Китаю? Ты боялся, что Шеннон понесет твоего ребенка?

– Я не знаю, почему я не на полпути к Китаю, – проговорил Бич. – Взгляд его показался Виллоу каким-то затравленным. Я знаю лишь то, что я здесь.

Сочувствие смягчило гнев Виллоу. Горе любимого брата она переживала как свое собственное. Она со вздохом прикоснулась к его руке.

– Пошли на кухню. Я сделаю тебе кофе и приготовлю тесто для бисквитов. Похоже, тебе надо как следует поесть.

– Меня устроит и простой хлеб, если он у тебя есть. Я как-то потерял вкус к бисквитам. Они мне слишком напоминают…

Бич не закончил фразы. Чертыхнувшись, он приподнял шляпу, провел пальцами по густым волосам и бросил шляпу на кухонный стол. Он автоматически снял с плеча кнут, повесил куртку на двери, снова расположил кнут на плече и сел на стул.

Глазами, затуманенными воспоминаниями, он смотрел на сестру, которая привычно разожгла печь, налила кофе и нарезала хлеб. Если чуть смежить веки, можно представить, что это Шеннон собственноручно готовит ему ужин.

Но Бич понимал, что на кухне хлопотала не Шеннон, и это болью отзывалось в его душе.

Послышался шум за задней дверью, словно кто-то принес дрова и свалил их у порога. Затем дверь отворилась, и появился Калеб с парой вьючных мешков через плечо.

Бич уткнулся в чашку с кофе и даже не поднял головы.

Калеб прикрыл за собой дверь и вопросительно взглянул на жену. Та отрицательно покачала головой. Калеб еле заметно улыбнулся. Он не сомневался, что Виллоу по своей мягкости не станет спускать с Бича шкуру.

Калеб, однако, был настроен более решительно.

– Ты сказала, что Шеннон оставила мне весточку, – проговорил Бич. – Где она?

Виллоу посмотрела на Калеба.

– Ты забыл взять сдачу, – саркастическим тоном сказал Калеб.

На кухонный стол тяжело опустились два вьючных мешка.

Первоначально Бич взглянул на них без всякого интереса. Затем внезапно прищурил глаза и протянул к ним руку. Мышцы его напряглись, когда он приподнял их.

Из его уст вырвалось проклятие, Виллоу невольно вздрогнула.

– Это уж слишком! – рявкнул он, опуская мешки. – Из всех глупостей…

– Это золото с участка Шеннон? – перебил его Калеб.

– Да какая к черту разница?

– Для меня никакой, – согласился Калеб. – А вот для Шеннон разница огромная. Такая же огромная, как разница между вдовой и шлюхой.

Бич со скоростью пришедшей в действие пружины вскочил со стула и прижал Калеба к стене.

– Черт тебя побери, она не шлюха!

– Бич, остановись! – Виллоу схватила брата за руку. Глядя в полыхающие гневом серые глаза, Калеб улыбнулся и произнес почти ласково:

– Ей-богу, я это знаю. Но если тебе хотелось выколотить из меня эти слова, нам лучше было бы выйти на задний двор.

Бич некоторое время продолжал смотреть в глаза Калеба, в которых не мог прочитать ничего, кроме сочувствия, затем сделал глубокий вздох и отступил на шаг назад.

– Прости, – пробормотал он, глядя на свои руки так, словно видел их впервые. – Я едва не наделал глупостей.

– Тебе лучше сесть на свои руки и так посидеть несколько минут, – предложил Калеб.

Бич медленно опустился на стул.

– Если в двух словах, – сказал Калеб, – то в один прекрасный день Шеннон появилась здесь верхом на великолепном муле, ведя на поводу зверского вида собаку ростом с пони.

– Красавчик, – механически пояснил Бич.

– Это, может быть, на твой взгляд, – пробурчал Калеб. – Мне он показался скорее чудовищем… Ну да ладно… Шеннон спрыгнула на землю и попросила меня снять вьючные мешки. Как только я это сделал, она сняла седло с одного мула и переложила на другого.

Бич нахмурился:

– Похоже, она куда-то страшно торопилась… Что-то было не в порядке.

– Я хочу спросить тебя вот о чем. – Калеб помолчал, испытывая, по-видимому, некоторые сомнения. – Ты знаешь женщин, которых зовут Бетси и Клементина?

Бич стрельнул глазами в сторону Виллоу, которая была занята тем, что разогревала для него жаркое.

– Я не могу сказать, что знаю их, – понизив голос настолько, чтобы его слова мог расслышать только Калеб, ответил Бич. – Я даже никогда не видел их. Они живут, кажется, в Холлер-Крике. Это… гм… одним словом, девочки из салуна… если ты меня понимаешь…

– Да, я так и думал.

– А откуда тебе стали известны их имена?

– Их назвала Шеннон.

– Что?!

Калеб сделал глубокий вздох, моля Бога о том, чтобы у Бича хватило выдержки. Если они схватятся сейчас на кухне, то после этого утром готовить завтрак будет негде.

– Получается так, что некто по имени Мэрфи сказал Шеннон, что ее золото не с участка Молчаливого Джона.

– Мэрфи! Этот мерзкий ворюга и кровосос! Я-то думал, что он возьмет золото и заткнется, гнида несчастная!

– Судя по словам Шеннон, ты просчитался не только в этом, – сказал Калеб, заходя за спинку стула, на котором сидел Бич.

– В чем же еще?

– Ты… гм… слишком много ей заплатил.

– О чем ты толкуешь, черт тебя подери?!

Калеб украдкой вздохнул, морально готовя себя к драке, которой явно не избежать.

– Когда Шеннон узнала, что золото не с ее участка, – продолжал Калеб, – она отправилась к Бетси и Клементине, чтобы выяснить, какая существует такса за услуги, которые они оказывают.

– Что?!

Бич вскочил бы снова, но огромные ручищи Калеба навалились на плечи и прижали его к стулу.

– Успокойся и дослушай, – сурово сказал Калеб. – После этого Шеннон вычла из общего количества золота стоимость оказанных тебе услуг, и нагрянула сюда как гром среди ясного неба, чтобы вернуть тебе переплату.

Когда до Бича окончательно дошел смысл всех слов, у него напрочь исчез воинственный пыл.

«Боже мой, сладкая моя девочка! Да разве я когда-нибудь воспринимал тебя таким образом? Ты для меня чище, чем солнечный восход…»

– Она действительно так сказала? – смог наконец произнести Бич.

Калеб кивнул.

– Она считает, что я платил ей так, словно купил ее на ночь? – шепотом спросил Бич.

Калеб, внимательно наблюдая за Бичом, кивнул.

– Не верю! – вдруг решительно проговорил Бич.

Виллоу постучала ложкой, которой мешала жаркое, по сковороде, чтобы сбить прилипшие кусочки мяса.

– А ты верь, – сказала она. – Шеннон не пожелала даже на минуту войти в дом, даже выпить чашку чая.

– Но почему?

– Она сказала, что слишком уважает меня, чтобы шлюха моего брата переступила порог моего дома.

Бич застонал и с такой силой стукнул кулаком по столу, что чашка с кофе подпрыгнула, опрокинулась набок и горячая жидкость залила ему колени. Но он едва обратил на это внимание. Боль, которая рвала его душу на части, не оставляла места для боли телесной.

Резко повернувшись на стуле, Бич встал, сбросив с плеч руки Калеба.

– Я передумал относительно бисквитов, Вилли, – напряженным голосом проговорил Бич. – Сделай бисквитов побольше, чтобы мне хватило их для перехода через горы.

– Но перевал закрыт, – запротестовала Виллоу.

– Бич повернулся к Калебу:

– У тебя все еще лежат снегоступы в амбаре?

– Нет. Они здесь, за задней дверью… Я отправлюсь с тобой до того места, куда смогут дойти монтановские лошади… а уж потом добирайся сам.

– Спасибо.

– Но тебе надо быть чертовски осторожным, когда ты туда доберешься.

– Это еще почему?

– Она была настолько не в себе, что как бы не выпустила на тебя эту дьявольскую собаку.

Бич взглянул на шрамы на своих руках и слабо улыбнулся.

– Ну, нам не впервой схватываться друг с другом.

Он схватил куртку и шляпу и двинулся к выходу.

– Как там с запасами еды? – спросил Калеб, когда Бич открывал дверь. – На двоих хватит до конца зимы?

– Я обеспечил Шеннон мясом и продуктами, которых вполне хватит двоим до прихода тепла.

– Вот только ты очень долго воображал, кто окажется этим вторым, – заметила Виллоу.

Дверь с грохотом захлопнулась, а Калеб рассмеялся.

– А что если он не доберется до ее хижины? – вдруг забеспокоилась Виллоу.

– Добраться-то он доберется… А вот вернуть расположение Шеннон будет потруднее. Она выглядела совершенно разъяренной, когда уезжала от нас.

– У него в запасе целая зима.

– За меньший срок ему это вряд ли удастся.

– Сомневаюсь… У него есть один козырь.

– Какой же?

– Она любит его, – просто сказала Виллоу.

Заря стала гасить звезды и золотить на востоке небо, когда Бич, направив лямки рюкзака, двинулся через заснеженный луг к хижине Шеннон. Из темноты поднимались горы, иззубренные вершины которых виднелись на фоне светлеющего неба.

Воздух был морозный, ядреный и колючий. При каждом выдохе возле лица Бича появлялось облачко пара. Сухой рассыпчатый снег отчаянно скрипел у него под ногами.

Но Бич ничего этого не замечал. У него было такое ощущение, что он движется во сне.

«Я был здесь раньше, был зимой, и видел здесь восход солнца».

Но ведь он… никогда здесь не был. Разве что во сне видел хижину и ожидающую его у порога женщину.

Когда Бич пересек луг, лучи зари коснулись верхушек елей. Хижина смотрелась, как темное пятно. Но вот между ставнями появились проблески желтоватого света. До хижины оставалось лишь несколько шагов, когда дверь внезапно открылась.

На Бича пахнуло теплом, внутри хижины струился золотистый свет, а в дверях стояла Шеннон, ожидая, когда Бич подойдет поближе. Она знала, что никто более в целом мире не заставит Красавчика танцевать в немой радости.

– Если ты несешь назад свое золото, – ледяным тоном проговорила Шеннон, – ты можешь забирать его и…

Бич не дал ей договорить, он сгреб девушку могучими руками и вложил в поцелуй все то, что накопилось у него за месяцы его отъезда.

– Я остаюсь с тобой, – сказал Бич. – Ты можешь ругаться на меня и спустить с меня шкуру за мою дурость, только я никогда больше тебя не оставлю, я…

Тонкие пальцы коснулись рта Бича, принуждая его замолчать.

– Я гонялся не за солнечными восходами, – мягко сказал Бич. – Я искал что-то такое, чему не знал имени. Что-то невыразимо прекрасное, несказанно совершенное…

Бич наклонился и поцеловал Шеннон с такой нежностью, что ей на глаза навернулись слезы.

– И я нашел, – просто сказал он. – Я люблю тебя, сладкая девочка. Ты единственный солнечный восход, который мне нужен.

– Не давай обещаний, которые тебе не под силу выполнить, – прерывающимся голосом сказала Шеннон. – Я не хочу этого. И никогда не хотела, как только лишь узнала о солнечных восходах в неведомых странах, которые зовут тебя…

Бич увидел отражение зари в глазах Шеннон и как-то загадочно улыбнулся.

– Как раз об этом я и хотел тебе сказать. Солнечный восход, за которым я гонялся по всему миру, – это то, что может дать мне только любовь, а ее можешь подарить только ты. Просто мне понадобилось какое-то время, чтобы осознать это.

Шеннон молчала; она боялась поверить, а затем снова разочароваться.

– Я гонялся не за солнечными восходами, – мягко сказал Бич. – Я искал что-то такое, чему не знал имени. Что-то невыразимо прекрасное, Несказанно совершенное…

Бич наклонился и поцеловал Шеннон с такой нежностью, что ей на глаза навернулись слезы.

– И я нашел, – просто сказал он. – Я люблю тебя, сладкая девочка. Ты единственный солнечный восход, который мне нужен.