Только однажды

Глава 9

Это была волшебная ночь, когда все происходит впервые.

Джемма была первой девственницей в его жизни, не говоря уже о том, что она была первой женщиной, попросившей его заняться с ней любовью.

Натянув на них одеяло, Хантер провел ладонью вдоль ее тела, от плеча вниз, затем по нежной округлости бедра.

Он с удивлением обнаружил, что рука его дрожит. Бун даже не предполагал, как для него важно, чтобы ее первый опыт прошел удачно.

Под покровом ночи Хантер не мог видеть ее прекрасного тела, поэтому он хотел навсегда запечатлеть его в памяти с помощью прикосновений. Кожа ее была безупречно гладкой. Грудь ее, пышная и зрелая, так и просила обхватить ее ладонями, ласкать, испробовать на вкус. Джемма лежала с ним рядом в предвкушении неведомого, готовая отдаться ему, охотно даря свои ласки. Он чувствовал на себе ее руки. Стоило ему где-либо коснуться ее тела, как она тут же повторяла его движение.

Когда он накрыл ладонью нежный холмик между ее ног, она ахнула, но не отстранилась. Напротив, она теснее прижалась к нему. Джемма провела ладонью вдоль его бедра, пока не коснулась пальцами его возбужденного мужского естества.

При этом легком прикосновении, еле ощутимом, как сам воздух, Хантер содрогнулся, едва не излив свое семя. У него перехватило дыхание, и он замер, напряженный, как натянутая тетива лука. Закрыв глаза, прижавшись лбом к ее лицу, он ждал, пока смирятся его разбушевавшиеся чувства.

– С вами все в порядке? – прошептала Джемма возле самых его губ.

Он только кивнул в ответ, боясь заговорить.

– Я так и должна себя чувствовать?

Прочистив горло, Хантер все же ухитрился с большим трудом произнести:

– Как? – Слово сорвалось с его губ подобно хриплому карканью.

– Меня бросает то в жар, то в холод. Мне кажется, я сейчас… взорвусь изнутри.

– Да. – Он осторожно погладил ее.

К его удивлению, она оказалась влажной, готовой принять его. Пальцы его, скользкие от ее влаги, легко проникли внутрь. Хантер услышал, как она ахнула, ощутил дрожь, сотрясавшую ее стройное тело.

– Что это?

Хантер завладел ее ртом и начал энергично работать пальцами. В считанные секунды Джемме стало не до разговоров. Впившись в его плечи, она тесно прижалась к нему всем телом, приподнимая бедра навстречу его руке. Он продолжал ласкать ее, пока она не начала тихонько всхлипывать, а затем низкий стон вырвался из ее горла. Наконец, оторвавшись от его губ, Джемма откинула назад голову и громко вскрикнула в момент разрядки.

Хантер крепко сжимал ее в объятиях, пока ее тело содрогалось от наслаждения, когда она испытала первый в своей жизни экстаз. Ласково поглаживая по спине, он тихонько успокаивал ее.

Постепенно Джемма обмякла, склонив голову ему на плечо. Дышала она все еще тяжело и прерывисто. Хантер умирал от желания утолить собственную жажду, но не хотел лишать ее возможности изменить свои намерения.

– Джемма… – Хантер пошевелил плечом, на котором покоилась ее голова.

– Хм? – Пальцы ее поглаживали его ключицу.

– Мы можем на этом остановиться.

Ее соблазнительный голос звучал лениво, когда она вслух высказала его собственные мысли:

– Мы зашли слишком далеко, чтобы теперь повернуть назад.

– Вовсе нет! Ты можешь сохранить свою девственность, Джемма. Никто никогда ни о чем не узнает.

– До сих пор моя девственность приносила мне одни неприятности. Для меня она не имеет никакого значения.

Но для него имела. Ему представлялось очень важным, что Джемма невинна. Да простит его Бог, он хотел овладеть этой девушкой больше всего на свете. Хотел стать ее первым мужчиной. Хотел проникнуть в ее тесную жаркую глубину и навсегда унести с собой память об этом в свое неопределенное одинокое будущее.

Он жаждал подарить ей то, к чему она так трепетно стремилась, получив взамен то, в чем сам отчаянно нуждался. И при этом Хантер все еще продолжал верить, что дальше они отправятся каждый своим путем без всяких сожалений.

Она попросила у него всего одну ночь без всяких условий. Он собирался лишить ее девственности, но твердо решил не изливать в нее свое семя. Тогда не будет опасности, что она забеременеет, но он все-таки получит ее.

Только один раз. Только этой ночью.

Хантер уложил Джемму на спину и, раздвинув ей ноги коленом, расположился между ее бедер.

И снова, коснувшись ее пальцами, он нашел ее влажной и готовой его принять. Он страстно поцеловал ее и прошептал возле самых ее губ:

– Будет немного больно, но недолго.

Джемма охотно ответила на поцелуй, обвив его шею руками.

Он раздвинул ей бедра и коснулся входа в ее медово-сладкую глубину концом своего копья. Когда он осторожно вошел в нее, она охнула, но продолжала крепко обнимать его. Он медленно продвигался внутрь, но, встретив сопротивление, подался назад. Затем снова двинулся вперед, уже увлажненный ею. Он не собирался торопиться, повторяя движения до тех пор, пока не разрушится ее девственная преграда. Но когда она неожиданно напряглась и подалась ему навстречу, он уже не сумел сдержаться. Резким движением Хантер полностью вошел в нее. Ощутив разрыв, он услышал невольный вскрик боли, который она пыталась сдержать.

Джемма лежала под ним без движения и не сопротивлялась. Хантер чувствовал, что она ждет, когда утихнет боль. Джемма часто и тяжело дышала, слегка постанывая возле его горла. Ее бедра начали медленно волнообразно двигаться, побуждая его к действию. Она снова была на грани разрядки. Пальцы ее впились в его ягодицы, требуя проникнуть глубже, взять больше.

Он подчинился, погружаясь в нее, постепенно набирая темп, и они вместе устремились вперед, быстро приближаясь к опасной грани, за которой скрывалось сладкое забытье. Джемма громко вскрикнула, не владея собой, и ее тесная плоть сомкнулась вокруг его копья. Прежде чем он успел отстраниться, его захлестнула волна наслаждения, которого он никогда прежде не испытывал. Хантер застонал, глубоко вонзившись в нее.

Долгое время после этого они без сил лежали молча. Хантер крепко обнимал ее, зная, что, как и он, Джемма смотрит на далекие звезды. Он задумался, пытаясь представить себе, что происходит у нее в голове.

– Хантер…

– Что?

– О чем ты думаешь? – Ее вопрос словно откликнулся на его мысли.

– Ни о чем.

Или обо всем. Она доверила ему свою жизнь в этой поездке, а он позволил своему вожделению возобладать над здравым смыслом. Он не только подверг ее жизнь опасности, когда они занимались любовью в темноте и были слишком уязвимы на открытой местности, но хуже того, он не смог проконтролировать свою похоть. Теперь только время покажет, нашло ли его семя благодатную почву для себя в ее лоне. Время, которого у него не было. Хантер вздохнул.

– А о чем думаешь ты? – спросил он.

– Я просто смотрю вверх, на все эти звезды, которых так много, что их невозможно пересчитать за всю жизнь. Странно, но теперь я ощущаю себя частицей всего этого, частицей бесконечной Вселенной. Прежде я не испытывала ничего подобного.

Хантер нашел ее заявление странным, учитывая, что с ней постоянно пребывал ее Бог и целая тьма святых.

– А знаешь, о чем еще? – спросила она.

– О чем?

– Лежа здесь, рядом с тобой, я поняла, что случившееся с нами не имеет ничего общего с грехом или вечными муками и адским пламенем, что бы там ни утверждали монахини.

Хантер не знал, что ей сказать. Он тоже не верил, что они сделали что-то дурное. Они были взрослыми. При этом умопомрачительном соитии он, вполне возможно, дал жизнь ребенку. Но его ужасало то, что когда он обнимал Джемму, в его воображении мелькали картины о расчистке земли, постройке жилища, обзаведении хозяйством. О детях и садах. О том, чтобы встретить зиму и наблюдать бесчисленные закаты, сжимая эту женщину в объятиях. Соблазнительные картины, размышлений о которых ему хотелось бы избежать.

Последующие две недели показались Джемме бесконечными. Они набрели на захудалую табачную плантацию на краю леса, где Хантеру удалось выменять свежую оленину на толстые шерстяные носки и пару мокасин для нее. Здесь, ближе к населенным местам, через последнюю крупную реку, которую им необходимо было пересечь, они переправились на пароме.

По мере того как они продвигались к северу, пейзаж разительно менялся. Покрытые травой равнины сменились густыми лиственными лесами. Хотя осень уже окрасила листья в коричневато-багряные тона, а затем и совсем посрывала с веток, Джемма не могла не задуматься, как великолепно, должно быть, выглядят эти леса весной и летом.

С той ночи, которая навсегда останется в ее памяти как блестящее расставание с девственностью, Хантер обращался с ней даже хуже, чем в самые первые дни их путешествия. Он почти не разговаривал с ней, только отдавал распоряжения, когда они разбивали лагерь. Иногда она ловила его на том, что он, глубоко задумавшись, пристально наблюдает за ней. Джемма, понимала, в чем тут дело. Без сомнения, он уже жалел о том, что лишил ее девственности. Но она не могла найти нужных слов, чтобы наладить с ним отношения.

Казалось, его стремление поскорее добраться до места назначения возрастало с каждым часом, и он немилосердно спешил. Теперь Джемма постоянно испытывала голод и смертельную усталость. Когда она в конце концов спросила Хантера, не собирается ли он совсем уморить их обоих вместе с лошадьми, он только отмахнулся от нее, сказав:

– Я и так слишком задержался.

Теперь, когда они двигались вдоль крутого обрывистого берега Миссисипи, Джемма не могла не заметить, что Хантера что-то беспокоит. Они приближались к вершине холма, когда Хантер внезапно осадил коня.

– Смотрите, это Санди-Шолз, – торжественно произнес он.

Пораженная силой любви и гордости, прозвучавшей в его голосе, Джемма остановилась рядом с ним и посмотрела на небольшое скопление бревенчатых построек разных форм и размеров. Они находились совсем близко.

Из труб двух домиков побольше поднимался ленивый дымок, наполняя воздух умиротворяющим ароматом горящей древесины. Расположенное над рекой поселение с трех сторон окружал густой лес. Тут и там на земле виднелись остатки выжженных огромных пней. На одном поле половина урожая высохших стеблей маиса была срезана и уложена в копны. Между рядами тянулись грядки с тыквами и кабачками. Огород поменьше располагался возле одного из домиков.

– Это окраина города? – Джемма видела только два города в своей жизни: Бостон и Новый Орлеан. Конечно же, эта группа небольших домиков, часть из которых пряталась за деревьями, не могла оказаться всем поселением Санди-Шолз.

– Здесь нет никакого города. Наш единственный сосед – мой друг Ной Лекруа. Он живет чуть дальше к северу, в доме, который построил на сваях на озере, образовавшемся после сильного землетрясения несколько лет назад. Ной – полукровка. Его мать чероки, а отец французский траппер. Он славится своим искусством обходить мели. Нет ни одного капитана, который, проходя здешние места, не пожелал бы нанять Ноя лоцманом.

Джемме казалось невероятным, что нет ни магазинов, ни лавок, ни карет, ни мощеных улиц. Не слышно никаких звуков, помимо шума реки, птичьего пения и пронзительных криков сойки в ветвях ближайшего дуба. Он был изумительным, этот очаровательный поселок, который вполне бы мог скрываться в заколдованном лесу в волшебной стране, где мистические существа обитают бок о бок с поселенцами.

– Он совсем небольшой, – сказал Хантер, и по его тону было ясно, как он любит свою факторию.

Джемма видела гордость на его лице и задумалась: каково это, отвоевать место для жизни среди безлюдных первозданных дебрей?

– Он просто изумительный, словно из книги сказок.

Взгляд Хантера скользнул в ее сторону. Джемма заметила, что ее слова доставили ему удовольствие. Джемму удивило, что это его волнует. Она задумалась, представляет ли он себе, что совершил. Холодный ветер, предвестник зимы, взлохматил ей волосы. Джемма вздрогнула и, подняв ворот куртки, закутала шею. Хантер направил своего коня вниз по пологому склону.

– А где все? – спросила она.

– Пришло время полуденной трапезы. Нетти скорее всего сейчас подает обед.

– Нетти?

– Вдова, которая готовит еду и присматривает за Люси для меня.

У Джеммы остановилось сердце.

– Люси?

– Помните, я говорил вам о женщине, преподавшей мне жестокий урок? Ее звали Амелия Уайт. Когда она меня бросила, то оставила здесь свою дочь, Люси.

– Она и ваша дочь тоже?

– Нет, не моя. Сейчас ей пятнадцать лет. Нетти о ней заботится.

Джемме показалось странным, что такой нелюдим, как он, привязан к этому месту столь многими нитями. Пока она раздумывала об этой женщине, что готовила для Хантера, и о матери, которая смогла покинуть дочь, в животе у нее заурчало. Рот ее наполнился слюной при мысли о настоящей еде, поданной к настоящему столу.

– Я не могу дождаться, когда можно будет принять горячую ванну, – сказала Джемма, больше для себя самой. Она настолько замерзла и устала, что сомневалась в способности ванны смягчить боль в ее костях и прогнать озноб из ее тела.

Через несколько минут величественная Миссисипи предстала перед ними во всей своей красе.

– Не хотите ли взглянуть на это? – Хантер остановился и посмотрел на реку, простиравшуюся перед ними.

С этого места просматривался весь берег. Довольно крупное судно было пришвартовано у деревянного причала. Крутая грубо сколоченная деревянная лестница вела на набережную.

– Корабль?

– Пароход, – поправил Хантер. – Первый прошел вверх по реке в прошлом году. Это уже третий рейс.

– Похоже, вам это не слишком нравится.

Хантер пожал плечами:

– Это значит, что сюда будет приезжать больше народу. Торговля пойдет успешнее. Товары будут быстрее перемещаться вверх и вниз по реке.

Джемма подумала о том, как много будет значить пароходное сообщение для расширяющегося бизнеса ее отца, и поняла, как отреагирует на это Томас О'Херли.

– Это ведь хорошо, разве нет?

– Кое для кого – да. Что до меня, то я только рад, что решил двигаться дальше. – Избегая ее взгляда, он выпрямился в седле и тронул поводья. – Представляю, как Нетти и Лютер сбиваются с ног, стараясь всех накормить. Похоже, что с вашей ванной придется подождать.

– Пустяки, все в порядке. Я не… Что вы так на меня смотрите?

Он изучал ее лицо, волосы, руки, сжимавшие поводья. И при этом хмурился.

– Ничего.

– По вашему лицу видно, что вы о чем-то думаете. О чем?

Очевидно, какая-то мысль приводила его в уныние.

– Вы можете гораздо скорее попасть на север, если подниметесь на борт, когда он отойдет.

– Кто?

– Пароход.

Паника охватила Джемму.

– На север?

– В Канаду, чтобы найти отца, – напомнил ей Хантер.

– В Канаду, – прошептала она.

Бесконечные мили изматывающего путешествия. Недели, а может, и месяцы пути. Еле сдержав стон, Джемма от всей души пожелала, чтобы весь мир внезапно уменьшился до размеров горошины. Ее так и подмывало рассказать Хантеру правду, сообщить, что ее по глупости потянуло на приключения, но она не потрудилась задуматься о последствиях и издержках.

Джемма не допускала даже мысли о том, чтобы отправиться на север. Она страшно устала, промерзла до костей и хотела только одного – лечь и не двигаться, пока не придет в себя и не будет способна решить, что делать дальше. Хмуро уставившись на злополучный пароход, сразу вызвавший у нее неприязнь, Джемма отчетливо осознала, что меньше всего ей хочется подняться на борт этого судна.

Кроме того, она не думала, что найдет в себе силы так просто распрощаться с Хантером Буном. Во всяком случае, не сейчас.

– Я… – Она собралась протестовать, но Хантер уже поехал дальше.

Джемма еще раз взглянула на ненавистный пароход и бросилась догонять Буна. Она последовала за Хантером к самому большому дому, выходившему к реке, спешилась и привязала свою лошадку к столбу рядом с его конем. Когда он отворил дверь, обманчивое спокойствие, царившее снаружи, сменилось шумом голосов и толчеей множества тел, сгрудившихся в одном помещении. Импровизированные столы на козлах, установленные впритык друг к другу, занимали почти все свободное пространство.

В комнате царила такая суета, что никто и не заметил их появления. Хантер низко склонился к Джемме и сказал:

– Я пройду за прилавок и помогу Лютеру. – Он кивком указал на высокого белокурого мужчину, очень похожего на него, но более деликатного сложения.

Только теперь Джемма поняла, что это скорее всего и была та фактория с таверной, о которой упоминал Хантер. Все стены сверху донизу были увешаны ровными рядами полок. Она увидела аккуратно сложенные кипы одеял, горшки, котелки и сковородки всевозможных форм и размеров. Она разглядела бочонки с сухими продуктами и сложенные стопками отрезы тканей. Брат Хантера выкладывал нечто похожее на железный капкан на сколоченный из досок прилавок.

Джемма чувствовала себя неловко. Осмотрев себя, она осознала, до чего неприглядно выглядит. Мешковатые брюки одеревенели от застывшей грязи. Слава Богу, тяжелая шерстяная куртка скрывала ее когда-то белую, а теперь непоправимо испачканную рубашку. Подняв руки, Джемма попыталась заправить под шляпу выбившиеся пряди растрепанных волос, но они так безнадежно запутались, что пальцы ее цеплялись и вытаскивали их снова. Она уже собиралась выйти во двор и поискать ручей или, на худой конец, поилку для лошадей, чтобы умыться, но, подняв взгляд, увидела, что пожилая женщина, находившаяся уже ближе чем в двух футах от нее, оступилась и выпустила из рук тяжелое блюдо, доверху заполненное кусками ветчины.

Джема рванулась вперед и подхватила блюдо, прежде чем оно упало на пол. Несколько кусков ветчины соскользнули, но едва они успели коснуться дощатого пола, как подскочили собаки, яростно виляя задранными вверх хвостами, и мгновенно проглотили их, не жуя.

Джемма выпрямилась, протягивая блюдо седовласой женщине, и тут увидела, что та пристально рассматривает ее.

– Вы только сейчас явились сюда с парохода? Вы чуть не пропустили обед, – сказала женщина. Не отводя от Джеммы взгляда, она передала блюдо бородатому мужчине, сидевшему в конце стола.

– Нет, я пришла с Хантером.

– Хантер? – Женщина поспешно оглядела комнату. Когда она увидела Буна за прилавком рядом с Лютером, то снова перевела взгляд на Джемму. На этот раз экономка осмотрела ее с ног до головы. – Ну, скажу я вам! Не смущайся. Готова спорить, что, если тебя как следует отмыть, ты станешь прелестнее майского жука, с этими ямочками на щеках и огромными голубыми глазами.

Видимо, женщина полагала, что походить на майского жука – это величайший комплимент в мире. Джемма невольно улыбнулась.

– Я Джемма.

– А я Нетти Тейлор. Ты останешься здесь, Джемма? – Нетти снова взглянула в сторону Хантера.

– Ну, я не…

Высокая женщина с каштановыми волосами заспешила к Нетти. В руках она держала пустую миску.

– У нас кончилась картошка, Нетти. – В глазах женщины застыл вопрос, когда она с любопытством посмотрела на Джемму.

– Я больше не собираюсь готовить картошку для этой компании. Они и так получили достаточно. Кроме того, никто из них не выйдет из-за стола, пока не наестся до отвала. Здесь они обжираются от жадности и из страха, что ничего лучшего не получат там, куда направляются. – Нетти кивком указала на Джемму: – Ханна, это Джемма. – Женщина многозначительно помолчала, прежде чем добавить: – Она только что приехала вместе с Хантером.

– Хантер вернулся? Слава Богу! Когда эти люди наедятся, они потребуют виски и припасов, а у Лютера и без того дел по горло. – Она приветливо кивнула Джемме. – Я невестка Хантера, жена Лютера. Рада познакомиться с вами.

Джемма заметила, как Нетти с Ханной переглянулись, перед тем как Ханна спросила:

– Значит, вы приехали вместе с Хантером?

– Да. Мне нужен был проводник вверх по реке…

Один из пассажиров парохода окликнул Нетти. Она махнула ему рукой.

– Давай подадим яблочный пирог, тогда эти люди успокоятся. Нам наверняка понадобится твоя помощь, Джемма.

Джемма еще раз удивленно оглядела свою испачканную одежду. Очевидно, ее неприглядный вид не имел никакого значения для Нетти и Ханны. Девочка, которую она видела раньше и решила, что это Люси, исчезла. Ханна снова вернулась к столу обслуживать пассажиров. Джемма оглядела шумную компанию, теснившуюся за длинными столами, и взглянула на Хантера. Он стоял за прилавком, разливая в стаканы виски из глиняного кувшина, и был слишком поглощен этим занятием, чтобы оторваться и посмотреть, как у нее дела.

Нетти вышла, видимо, приняв молчание гостьи за согласие. Джемму на мгновение охватила паника. Она никогда в жизни не подавала еду, ни разу даже не поднесла блюдо к столу. Привыкшая к тому, что всегда обслуживали ее, она представления не имела, с чего и как начать, что говорить или делать. Но, не оставив ей времени на колебания, к ней подошла Ханна с деревянным подносом, тесно уставленным множеством разномастных тарелок с золотистыми кусками теплого яблочного пирога, при виде которых Джемма едва не подавилась слюной. Она сбросила шляпу и куртку и отложила их в сторону.

– Вот, держите, – сказала Ханна, протягивая ей поднос. – Обнесите стол, а я пойду нарежу еще. И последите, чтобы никто не брал больше одного куска, а то не хватит на всех.

Ханна ушла, оставив девушку с тяжелым подносом в руках. Глубоко вздохнув, Джемма, с трудом удерживая увесистый груз, осторожно направилась к столам. Когда она начала раздавать пирог, мужчины за столами зашумели, осознав, что подают десерт. Все в буйной компании громко заговорили, обмениваясь впечатлениями хоть и о маленьком, но собственном опыте путешествия вверх по реке, о надвигающихся холодах и великолепном яблочном пироге Нетти.

Когда с пирогом было покончено, пассажиры один за другим начали выходить из-за стола и собираться в той части обширной комнаты, где располагались припасы и другие товары. Некоторые усаживались на бочки, решив отдохнуть и побаловаться трубочкой. Другие направлялись прямо к прилавку выпить виски или договориться с Хантером и Лютером насчет покупки одеял, оружия, пороха и пуль либо различных продуктов. Когда все путешественники покинули столы, Нетти и Ханна принялись убирать кучу грязной посуды, оставшейся после обеда.

Следуя их примеру, Джемма взялась помогать, таская груды пустых тарелок и блюд, испачканных ложек и вилок, а также разнокалиберных стаканов, кружек и чашек в меньшую комнату, расположенную позади столовой.

Пристройка была размером не больше холла в их особняке в Бостоне. Она располагалась у задней стены фактории и имела отдельный очаг – огромное гротоподобное сооружение, выстроенное из камней, скрепленных известковым раствором. В больших котлах, подвешенных на крюках, вделанных в стену очага, кипела вода. От пара в комнате было невыносимо жарко. Джемма с жадностью впитывала тепло, испытывая истинное наслаждение после стольких холодных дней и ночей, проведенных возле походного костра.

– Ты совсем валишься с ног от усталости. Почему бы тебе не пойти ко мне домой, вот тут через дорогу, и не поспать немножко? Насколько я знаю Хантера Буна, вы времени даром не теряли, двигаясь к северу по тракту.

Джемма обернулась и увидела Нетти, отмывавшую посуду в горячей воде и наблюдавшую за ней с другой стороны комнаты. На грубом бревенчатом столе рядом с ней громоздилась целая гора блюд и кухонной утвари. На очаге тоже стояли огромные грязные котлы и сложенные одна в другую сковородки.

– Как, во имя всего святого, вы намереваетесь все это вымыть? – Джемма в ужасе покачала головой. Она не собиралась бросать всю эту работу на пожилую женщину.

– Постепенно, одно за другим! – весело рассмеялась неунывающая Нетти.

Джемма улыбнулась и засучила рукава.

– Говорите мне, что делать, – сказала она.

Нетти пристально посмотрела ей в лицо, а затем перевела взгляд на ее руки. Казалось, она хотела отказаться от помощи. Но в конце концов все же сказала:

– Возьми посудное полотенце вон из той стопки, и когда я передам тебе мокрую тарелку, вытирай ее насухо.

Так они и трудились бок о бок больше часа. Нетти все время говорила о пароходе. Она полагала, что пар – всего лишь преходящее увлечение, и утверждала, что нет ничего надежнее и безопаснее доброй крепкой плоскодонки. Ханна сновала туда и обратно, принося все больше грязной посуды. Нетти беспрерывно болтала, а Джемма едва успевала вытирать посуду насухо, прерываясь только затем, чтобы сменить полотенце, когда возникала необходимость.

Мало- помалу гора чистой посуды росла, а грязная постепенно исчезала в лоханях Нетти. Джемма не осознавала, насколько измучилась, пока Ханна не попросила ее помочь снять с очага котел с кипятком и перелить воду в лохань. Когда пар ударил им в лица, Джемма почувствовала, что у нее кружится голова. Она поспешно отступила назад, едва котел опустел, пересекла комнату и прислонилась спиной к каменной стенке очага. Ни Ханна, ни Нетти ничего не заметили.

– Мне нужно пойти посмотреть, как там дети, – обратилась Ханна к Нетти. – Это не займет много времени. Ной вызвался присматривать за ними, пока я занята здесь. – Она подняла руку и заправила за ухо прядь выбившихся длинных волос.

Джемме показалось, что голос Ханны доносится откуда-то издалека.

– Мы почти все сделали благодаря Джемме, – сказала Нетти. – Можешь не возвращаться. Оставайся дома и присмотри за малышами, если нужно.

Ханна сдернула плащ с крючка на стене, накинула его и вышла, наскоро попрощавшись с Джеммой, все так же опиравшейся на очаг. Нетти обернулась к ней и замерла, пристально ее разглядывая.

– Да ты бледна, как бумага. С тобой все в порядке?

Джемма, борясь с головокружением, не рискнула ответить. В ушах стоял отчетливый все возрастающий шум. Она почувствовала, что колени у нее медленно подгибаются.

Фигура Нетти начала расплываться перед глазами. Напуганная необычными ощущениями, Джемма еле слышно пробормотала:

– Я не… Я не…

Не успев ничего объяснить, она погрузилась в спасительную темноту.