Только позови

Глава 8

Неделю спустя Женевьева стояла в банкетном зале отеля, принадлежащего Лукасу, переступая с ноги на ногу. Вот-вот начнут собираться гости…

Ну, во всяком случае, она на это надеялась. Она была готова упасть в обморок от напряжения. Интересно, они придут или откажутся? Женевьева провела ладонями по светло-голубому платью-футляру без бретелей, пытаясь успокоиться и выглядеть уверенной. Как будто это возможно…

А Лукас выглядел роскошно в черном костюме и белоснежной рубашке.

— Все выглядит фантастически хорошо, Жен, ты превзошла себя, — одобрительно сказал он. — Фотографии приюта «Дом Энджи», которые ты сделала, великолепны. Оформление зала, закуски, вино… Все отменно. Надеюсь, ты понимаешь, волноваться не о чем. Мы просто должны делать то, что должны.

Она кивнула, понимая, что испытывает совсем иные ощущения. С момента ее устройства на работу прошло несколько недель, и за это время ее желание получить работу превратилось в решимость помочь Лукасу выполнить задуманное, помочь нуждающимся.

— Остается только надеяться, что разосланные мной приглашения сумеют привлечь заинтересованных людей.

Лукас улыбнулся, хотя нынешняя его улыбка отличалась от лучезарной улыбки, которой он одарил Женевьеву на днях.

— Мне особенно понравился тот пункт приглашения, где ты упомянула о некоторых «прежде не выставлявшихся предметах искусства, созданных Патчеттами». Очень провокационно.

Женевьева глубоко вздохнула:

— Ну, с этим я немного перестаралась. В действительности у меня нет родительских картин, которые не выставлялись. Только несколько рисунков и эскизов, которые они не успели уничтожить. Если бы они знали, что я сделала, вернулись бы с того света, чтобы меня отругать. — Она кивнула в сторону стенда в центре комнаты.

Там были несколько рисунков, скульптуры, предметы из стекла и кое-какие заметки о предстоящих проектах, которым так и не суждено было осуществиться.

— Не очень интересный материал, чтобы привлечь настоящего ценителя, но это все, что я смогла найти. Более того… Я не художник, но потратила много времени, слушая разговоры посетителей и искусствоведов на художественных выставках. Мои родители были мастерами своего дела, но иногда они несколько преувеличивали свои заслуги, и люди им верили. Я рассчитываю на такого рода сценарий и на этот раз. Надеюсь, гости увидят то, что захотят увидеть. В противном случае мы проиграем. Испытав разочарование, они откажутся участвовать во всех запланированных нами акциях. Что произойдет, если ни один из приглашенных сегодня гостей не захочет проспонсировать другой проект?

Лукас улыбнулся:

— Я смогу самостоятельно профинансировать еще один или два проекта.

Но Женевьева уже знала, что в планах Лукаса открыть гораздо больше приютов. Нынешний не должен стать последним. В стране множество женщин, нуждающихся в помощи. Строительство приютов стало для Лукаса своего рода покаянием, способом преодолеть свое печальное прошлое.

— Таким образом, нам остается только надеяться, что сегодня вечером нам удастся заполучить спонсоров, — сказала она, закрыв глаза и стараясь успокоиться.

Он осторожно коснулся ее обнаженной руки:

— Жен, перестать себя изводить. Ты организовала вечеринку так, как это не удалось бы сделать никому, и пригласила на нее известных людей. Если думаешь, что я собираюсь винить тебя, если гости не захотят потратиться на проект, ты ошибаешься.

«Он говорит тебе об этом из жалости. Ты настоящая идиотка, Жен. Неудивительно, что Лукас беспокоится о тебе. У него было тяжелое детство. Он думает, приемные родители бросали его потому, что он был плохим ребенком. Пока формировался его характер, ему постоянно говорили, что он слишком ужасен, чтобы быть любимым. И Лукас не может простить себе того, что произошло с Луизой. Так что не будь дурой и не становись еще одной женщиной в списке его неприятных воспоминаний. А именно так и произойдет, если ты в него влюбишься».

При этих мыслях у нее заныло сердце. Женевьева открыла глаза. Она никоим образом не собирается позволять себе влюбляться в Лукаса и становиться еще одним неприятным его воспоминанием.

И, черт побери, она действительно хочет помочь ему сегодня! Так что же делать? Как она может изменить ситуацию? «Думай, Жен, думай». Что она знает о художественных выставках, меценатах и собственных родителях?

Ей в голову пришла безумная и пугающая мысль…

— Женевьева, о чем ты думаешь? Ты хмуришься.

— Не волнуйся. Я просто хочу сосредоточиться. Я наняла людей, которые накрывают столы, раздают литературу и принимают пожертвования. Это их часть работы. Вокруг тебя будут увиваться женщины, и ты станешь их очаровывать. Это твоя часть работы.

Он неторопливо выгнул бровь и одарил ее чрезвычайно сексуальным взглядом:

— Понятно.

Ей захотелось сохранить атмосферу непринужденности, поэтому она погладила его по щеке.

— Хорошо, — сказала она, удостаиваясь от него умопомрачительной улыбки. — Да, я уверена, с этим ты отлично справишься. Женщины, вероятно, будут бороться за право первой подписать для тебя чек. Что касается меня, то я…

— Будешь очаровывать мужчин? — Он нахмурился.

— Вряд ли. Учитывая распускавшиеся обо мне сплетни, большинство наших гостей вряд ли меня поддержат. Но все-таки у меня имеется одно оружие…

— Что это такое?

Она повернулась к Лукасу:

— Может не сработать. Рискованно, но… Дело в том, что я много времени провела в тени моих родителей — буквально прячась за цветочными композициями на подобных мероприятиях или раздавая напитки. Я подслушала множество разговоров. И пусть я не могу очаровать гостей так, как это удавалось моим родителям, мне известны их слабые стороны. Каждый из них хочет получить последний кусочек печенья с тарелки, то есть приобрести то, чего нет ни у кого другого.

— Я полагаю, у тебя имеются последние кусочки печенья?

— Имеются. — Она указала на стенд с работами родителей. — Будем надеяться, все эти произведения я смогу продать, убедив гостей в том, что даже такие, не совсем качественные работы четы Патчетт гораздо лучше, чем лучшие произведения большинства современных художников. Я никогда не применяла подобную тактику, но сегодня… — Она умолкла.

«Что она затевает?»

— Ты хочешь отплатить людям, которые оскорбили тебя, поверив лжи? Жен, эти люди не похожи на продавщицу в магазине, с которой ты никогда больше не встретишься. Ты не должна этого делать.

Она знала, что Лукас беспокоится о ее возможных душевных переживаниях. У нее заныло сердце.

Она напряженно кивнула и попыталась улыбнуться:

— Не беспокойся обо мне. Я справлюсь. Большинство людей, которые будут здесь сегодня, не оскорбляли меня, поскольку у меня не было возможности с ними встретиться после смерти моих родителей. Меня донимали их дети. Кроме того, даже если эти люди по-прежнему верят лжи, которую слышали обо мне… Один очень мудрый человек научил меня высоко держать голову. Да, это не совсем то же самое, что разговаривать с продавцом, но…

— Я в тебя верю, — сказал Лукас, и она улыбнулась. — И мне нравится, как ты сегодня уложила волосы. — Он коснулся ее мягкого рыжего локона. Этим вечером волосы Женевьевы были распущены.

— На сей раз ты зашел слишком далеко в попытке пробудить во мне уверенность перед встречей с драконами. Рыжие волосы такого оттенка режут глаз.

— Драконы? — Он усмехнулся. — Уместное сравнение. Но я не вру. У тебя действительно удивительные волосы, яркие и красивые. Они привлекают внимание. В самом лучшем смысле.

Его сексуальный шепот словно проникал в ее тело. В тот момент, когда Женевьева была готова задрожать от восторга, рядом с ней кто-то кашлянул.

Повернувшись, Женевьева увидела Элвина Бевина — очень состоятельного человека. Его дочь в свое время изрядно поиздевалась над ней.

Женевьеве потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

— Вы оба хозяева мероприятия? — спросил он. — Я…

— Мистер Бевин? — Женевьева заговорила слишком громко. — Я так рада снова вас видеть.

Он выглядел растерянным.

— Я Женевьева Патчетт, — сказала она.

Ей казалось, что она видит кошмарный сон.

— О да, я припоминаю… — произнес он. Было очевидно, что он вспомнил неприятные сплетни об этой девушке.

Лукас откашлялся. На какое-то мгновение Женевьеве показалось, что он собирается вмешаться и попытаться ее выручить. Но Лукас продолжал лишь молча стоять рядом.

— Мистер Бевин, позвольте мне познакомить вас с Лукасом Макдауэллом, владельцем компании «Спортивные товары Макдауэлл». Сегодня он хозяин вечера.

Казалось, Женевьева объявила, что Элвин получил бесплатный билет в рай. Она редко видела этого пожилого человека довольным, но сейчас он широко улыбнулся.

— «Спортивные товары Макдауэлл»? Одна из моих любимых компаний. Кстати, могу я задать вам вопрос? Речь идет о клюшках для гольфа…

Так, разговор пошел совсем не в том русле… Но не слишком хорошо перебивать потенциального спонсора, решившего поболтать о гольфе. Ладно, была не была!

— Мистер Бевин, мне жаль прерывать вас в такой момент, но я обещала Лукасу, что покажу ему неизвестные работы моих родителей, и мы как раз собирались пойти на них посмотреть. Хотите с нами? Вечеринка только начинается, поэтому вряд ли к нам присоединится кто-то еще.

— Неизвестные работы? Что ж, пойдемте.

Она почувствовала улыбку Лукаса, даже не глядя на него. А когда все они направились к стенду с работами, Женевьева могла поклясться, что невидимая рука коснулась ее волос.

Тело Женевьевы обожгло пламя. Либо разыгралось ее бурное воображение, либо чересчур разволновался Лукас, стараясь ее поддержать. Во всяком случае, Женевьева почувствовала себя намного увереннее. Ей удалось заполучить внимание Элвина Бевина. Она не позволит ему уйти до тех пор, пока он не согласится стать спонсором для приюта «Дом Энджи».

— Вот некоторые рисунки моего отца. В основном натюрморты, — сказала она.

Элвин хмыкнул, посмотрел на рисунки и покачал головой.

Она перешла к следующей части стенда.

— Вот это интересно, — произнес Элвин и стал рассматривать стеклянное пресс-папье, лежащее на кипе документов с планами проектов.

— Это не является работой моих родителей, — сказала Женевьева. — Я положила сюда пресс-папье только для того, чтобы не разлетались листы бумаги, когда мимо будут проходить гости.

Элвин быстро потерял интерес к пресс-папье и пошел дальше. Лукас, напротив, стал внимательно разглядывать пресс-папье из светло-желтого стекла, выполненное в виде причудливого замка. Он взял его в руки:

— Это ручная работа.

Женевьева постаралась сохранить спокойствие. Если она покраснеет, ей не удастся убедить Элвина что-нибудь купить.

— Работа местного художника. Но он отошел от дел.

Лукас поднял глаза и положил пресс-папье на прежнее место.

— Надо же! — сказал он.

— И мне эта вещица очень понравилась, — заявил Элвин. — Я думал, это оригинальная работа Патчетт, и как раз собирался предложить за нее кругленькую сумму. Давайте просто посмотрим на то, что вы хотели мне показать, ладно?

Элвин уже начинал сердиться, поэтому Женевьева показала ему наброски той картины Патчеттов, оригинал которой имелся в его доме.

— Это единственные наброски в своем роде, — сказала она.

— Я вижу, — произнес Элвин с довольной улыбкой. — Да. Да, я возьму рисунки. Готов выписать чек прямо сейчас.

— Очень любезно с вашей стороны. Но если вы заметили, читая приглашение на вечеринку, наша сегодняшняя цель — найти спонсоров для приюта «Дом Энджи». Мои родители с радостью стали бы спонсорами приюта. Раз вы покупаете их работы, я могу смело предположить, что вы сделаете пожертвования и для приюта «Дом Энджи»? — спросила она с максимально серьезным видом и требовательной улыбкой.

Элвин выглядел уже менее уверенным. Сделать пожертвования для приюта? Но необходимые ему рисунки были по-прежнему в руках Женевьевы.

— Мы собираемся повесить одну из любимых картин моих родителей в гостиной приюта «Дом Энджи». Я знаю, мама и папа были бы счастливы.

Лукас смотрел на нее с непроницаемым выражением лица. Только что Женевьева решила пожертвовать приюту оригинал картины своих родителей!

— Вы не можете запретить мне пожертвовать приюту то, что мне принадлежит, — сказала она.

На минуту Лукас опешил. Затем его глаза потемнели и стали очень сексуальными. Он едва заметно ей улыбнулся:

— Знаешь, ты сделала довольно смелое заявление.

Она непринужденно повела плечом:

— У меня… отличный тренер по личностному росту.

— Тренер по… — пробормотал Элвин. — Я никогда не слышал ни о чем таком, но, если ты считаешь нужным нанять такого тренера, полагаю, это твое дело. Я просто рад, что ты показала мне эскизы.

Элвин выписал чек на кругленькую сумму и ушел, улыбаясь, а Лукас и Женевьева обменялись взглядами.

— Это было впечатляюще, — развел он руками.

Женевьева подумала, что Лукас имеет в виду пожертвование Элвина, но не успела ни о чем его спросить, как в зал вошла группа людей, возглавляемая высокой брюнеткой.

— Я не приглашала Риту, — произнесла Женевьева, и у нее екнуло сердце.

Рита может устроить скандал. Или при всех бросится на шею Лукасу.

— Я тоже ее не приглашал, — добавил Лукас. — Но ничуть не удивлен, что она здесь. Рита отлично разбирается в живописи, она агент по продаже предметов искусства. Она наверняка хочет посмотреть на работы твоих родителей. Вероятно, Рита увидела где-то приглашение, она ни при каких обстоятельствах не пропустит подобное мероприятие. Кроме того, Рита знает, что с такого мероприятия ее никто не выгонит.

— Остается надеяться, что она не сорвет нам все, — тревожно произнесла Женевьева.

— Если только не получит того, за чем пришла.

Лукас наблюдал, как Рита прохаживается среди гостей по залу. Она несколько раз поглядывала на него, но он не отреагировал. Его внимание было приковано к Женевьеве.

Рита также наблюдала за тем, как Женевьева общается с богачами.

Женевьева нервничала, но тем не менее лучезарно улыбалась гостям, хотя пару раз Лукас слышал в толпе приглашенных упоминание о ее «нездоровом пристрастии к покупкам» и о «наркотиках».

— Ты ужасно сексуален, когда стремишься кого-то защитить, — прозвучал рядом с Лукасом хрипловатый голос Риты. — Давай же сделай это! Похоже, ей нужна твоя помощь.

Он даже не взглянул на Риту, только произнес:

— Ей не нужна моя помощь. Она сильнее, чем ты думаешь. В любом случае зачем ты пришла, Рита? Какова твоя цель?

Она рассмеялась:

— Да не волнуйся ты так! Я всего лишь выполняю свою работу. Хочу посмотреть, что здесь продают. Твоя маленькая подружка сегодня получит неплохую прибыль. Или… Нет, неужели она работает на тебя? Бедная девочка-шопоголик потеряла все свое состояние. Ну, похоже, сегодня ей удастся вернуть часть своих денег. Хотя она рискует…

Лукас посмотрел на Риту:

— Рискует, но рисунки, хотя и не первоклассные, продаются. Кстати, деньги идут на благотворительность. Что скажешь на это?

Рита скривилась:

— У девочки талант сбывать некачественный товар. Ты должен ее похвалить.

— Я ее хвалю. Вот только не пойму: зачем ты пытаешься выставить себя в невыгодном свете?

Рита пожала плечами:

— Иногда на меня находит. Девочкам время от времени нужно немного позлиться на кого-нибудь. Не беспокойся, Лукас, я пришла сюда не ради тебя. Я здесь по работе. Посмотрим, удастся ли твоей помощнице убедить меня что-нибудь купить?

— Ты же не покупатель, а продавец.

— Но мне нравятся предметы искусства, — сказала Рита, одаривая его притворно-невинным взглядом.

Лукас сжал кулаки. Ему очень хотелось приказать Рите убираться прочь и оставить Женевьеву в покое. Но он понимал, что его покровительство может навредить Женевьеве. Она только-только начинает обретать уверенность в своих силах.

Он свирепо посмотрел на Риту, но ничего не сказал.

— Похоже, ты неравнодушен к руководителю своего проекта, Лукас. Уверена, не только я это заметила. И я начинаю задаваться вопросом: «Что между вами происходит?»

— Между мной и Женевьевой исключительно деловые отношения, связанные с открытием приюта «Дом Энджи».

— И как же тебе удается справляться со стервятниками? — спросила Рита.

Услышав позади себя женский голос, Женевьева едва не выронила из рук глиняную статуэтку. Она осторожно поставила ее на полку и спросила, стараясь держаться непринужденно:

— Стервятники? Ты именно так называешь наших гостей?

Рита рассмеялась:

— Вообще-то я называю их людьми, которые оплачивают мои счета и счета моих клиентов. Но в данном случае они немного похожи на стервятников. Я не имею в виду ту манеру, с какой они налетают на произведения, созданные твоими родителями. И все же, согласись, лично тебе приходится выслушивать их грубые замечания в свой адрес.

Женевьева повела плечами:

— Я выживу. Но зачем здесь ты? Ты ведь не хочешь покупать произведения моих родителей, не так ли? — Она указала на один из рисунков.

— Мне жаль, я не покупаю. Хотя восхищаюсь тем, как умело ты манипулируешь людьми. Ты заставляешь гостей покупать то, что следовало бы выбросить на помойку.

Женевьева глотнула воздух, но не стала отрицать обвинения в свой адрес. Присутствие Риты в очередной раз доказало ей, насколько непродолжительными бывают романы Лукаса. Женевьеве следовало помнить, что, забываясь в объятиях этого мужчины, она совершает большую ошибку.

— Прости, но я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Мы с тобой встретились всего один раз, и ты дала мне совет относительно Лукаса. У меня нет настроения продолжать этот разговор.

Рита пожала плечами:

— Я не могу обвинять тебя в этом, но тебе не следует беспокоиться. Я не хочу обсуждать с тобой Лукаса. Кроме того, подозреваю, что после окончания проекта вы с ним никогда не встретитесь. Если он уходит, то уже никогда не возвращается. — Она многозначительно посмотрела на Женевьеву, словно предлагая прислушаться к ее совету. — В любом случае мы с ним похожи на служебных собак, обученных защитно-патрульной службе. Если мы с ним долгое время вместе, то готовы друг друга убить.

Женевьева пришла в ярость. Замечание Риты было несправедливым: Лукас слишком много времени потратил на то, чтобы научиться держать эмоции под контролем.

— Лукас не намерен ни на кого нападать. У него стальная воля, и он ненавидит истерики.

— Возможно. Но когда кто-то из гостей начинает тебе докучать, он выглядит так, будто готов его прикончить.

— Но он ничего не сделал…

— Не сделал, — согласилась Рита. — Он, вероятно, знает, что, потеряв над собой контроль, сорвет мероприятие. Ради бизнеса Лукас пойдет на все.

Дело касалось не только бизнеса, но Женевьева решила не отвечать Рите.

— Что касается моего визита сюда… — Рита пожала плечами. — Я узнала об этом мероприятии и захотела посмотреть, из-за чего весь шум. Извини, что вторглась на вашу вечеринку. — Рита совсем не выглядела так, будто хочет покаяться.

— Кстати, кто сделал это пресс-папье в виде замка? Люди не могут оторвать от него взглядов. Твои родители не работали в таком стиле. Его сделал известный художник?

Женевьева моргнула.

— Я… Нет… Я так не думаю.

— Ах, — изумилась Рита. — Его сделала ты?

— Да, — ответила Женевьева, хотя совсем не хотела это обсуждать, вспоминая, как родители критиковали ее «безвкусную поделку». Возможно, Рита не отличается приятным нравом, но она должна разбираться в искусстве. — Эта вещь не является предметом искусства. Я просто использую его для того, чтобы не разлетались документы.

— Хм… Хорошая идея. И ты права. Пресс-папье в форме замка не является предметом искусства, хотя… предмет интересный. Я думала, у Гарольда Джулетта глаз из орбиты вылезет, пока он старался рассмотреть детали внутри замка. Кстати, ты могла бы получить больше денег с мистера Муньона за эскиз птицы. Эскиз нельзя считать коллекционным, но Муньон обожает птиц.

— Птиц?

— Именно. В следующий раз, когда будешь иметь с ним дело, вспомни меня добрым словом за этот совет. О, мне пора. Сегодняшнее мероприятие я посещала исключительно с познавательной целью.

Женевьева гордилась тем, какую работу проделала сегодня вечером, но по-прежнему чувствовала, что еще не стала по-настоящему независимой. Независимая женщина просто не стала бы обращать внимания на различные колкости и вестись на ненужные разговоры.

— Что же ты узнала? — спросила она Риту.

— Я узнала, что в искусстве ты разбираешься хорошо, но в мужчинах — отвратительно. Занимайся искусством, только не становись на моем пути. — Рита одарила Женевьеву напряженной улыбкой и покинула зал.