Только с тобой

Глава 18

— Ты меня привезла вчера сюда? Ничего не помню, что было, представляешь, — сказал Владимир, пытаясь встать с кровати.

— Да, вчера тебе было очень плохо. Может, ты еще сегодня отлежишься, я вчера звонила на вокзал, сказала, что ты приболел. Я сейчас принесу телефон, скажи им, что еще поболеешь, а я за тобой поухаживаю.

— Нет, надо вставать, идти к себе, может там полежу.

— Я не пущу тебя. Я заняла твою квартиру, а ты маешься где-попало, иначе я уйду отсюда.

— Мне больно ходить сюда, поэтому я и живу на работе, — ответил он грустно.

— А ты наблюдаешься у какого врача, он травматолог?

— Ни у кого я не наблюдаюсь, не зачем.

— Это почему? — удивилась Лиза.

— Не хочу, он что мне позвоночник поменяет?

— Ну знаешь, тогда все, у кого травма легли бы и сложили ручки.

Владимир попытался встать. Лиза неподалеку стояла и смотрела на него.

— Это ты меня раздела? — смущенно спросил Владимир.

— Нет, я доктора приглашала — он и раздел, и укол сделал.

Владимир встал, постоял некоторое время, потом пошел в ванную неуверенной походкой.

— Чего смотришь, я же раздетый, — покраснев, бросил он.

— Ну не голый же, что тут такого, в трусах и майке, — раздраженно ответила Лиза.

Спустя полчаса он вышел из ванной, искупался, посвежел, пришел в себя. Лиза дала ему чистую одежду, выбрав из шкафа, что ей понравилось.

— Грязную я постираю и принесу тебе завтра.

— Нет, еще чего, у нас есть прачка, собери в сумку, я с собой заберу.

Сели завтракать. Лиза сварила рисовую кашу и заварила чай.

— Я найду тебе хорошего врача и слушать тебя не стану. Понял?

Он молча ел кашу, но неохотно.

— Не любишь каши? — спросила Лиза.

— Нет, не люблю, ты ее солила?

— Вроде да, — попробовала, взяв немного каши с его тарелки, — да, не посолила, оказывается.

— Ну все, пора идти, опаздываю, — допивая чай сказал Владимир, — спасибо за заботу и помощь.

— Послушай, это твоя квартира и ты можешь приходить сюда, когда захочешь, я работаю по двое суток с одним выходным и бываю нечасто дома, потом мне тут самой страшно: по ночам таежная темнота, окна занавешены, канонада гремит, взрывы иногда совсем близко, постоянная сирена, стрельба, бомбёжки, крики по ночам, иногда кто-то бродит по подъезду, шушукаются, может это вообще бандиты. — Помолчав добавила. — Мне было бы приятно, если бы мы снова общались, какие теперь обиды — ведь война, кругом горе. Я не буду тебе мешать, обещаю, в общем, приходи, я… прошу тебя. У меня, по большому счету, — засмеялась она, — и нет никого кроме тебя.

Владимир заморгал часто — слеза навернулась, подошел к Лизе, взял ее руку, прижал к губам, держал долго, она растеряно молчала.

— Я постараюсь помочь тебе, как смогу, — ответил наконец, когда немного успокоился, — не бойся больше.

Вызвал машину и через полчаса уехал, сказав: «Спасибо, до свидания».

— Какой упрямый! Ну ничего, посмотрим еще кто кого.

Владимир вспоминал сегодняшнее утро и улыбался. Раны, как будто болели меньше, может от того, что спал на своей кровати. «Если бы не мои увечья, я бы мог быть с ней. Все время находится причина, чтобы нас разлучить — значит, не судьба нам быть вместе. Она молода и так красива, ей нужен здоровый муж», — размышлял он и не заметил, как подъехали к вокзалу, вылез неловко из автомобиля, пошел сразу к путям.

Лиза после работы пошла навестить старую знакомую своих родителей Ольгу Ивановну. Она работала медсестрой в Боткинской больнице, сейчас уже лет пять была на пенсии. Лиза искала врача. Ольга Ивановна очень обрадовалась ей, поговорили обо всем, травматолога не нашли, они все с первых дней ушли на фронт, но она посоветовала Лизе одну знахарку, травницу, тетку Христю, — очень умелую, мудрую, объяснила, как к ней проехать. Лиза пообещала навещать Ольгу Ивановну почаще и побежала домой, уже было поздно и темно на улице, хоть глаз выколи.

Прибежала домой, еще в подъезде услышала, что звонит телефон.

Открыла дверь быстро, подбежала к телефону: «Алло».

— Ты где это ходишь? — взволновано спросил Владимир, — я звоню тебе весь вечер.

— Старую знакомую навещала.

— Какую знакомую? — допытывался Владимир.

— Ну знакомую, а что случилось?

— Ничего не случилось, звоню, а тебя нет.

— Ну вот я, уже есть, мне ждать тебя сегодня?

Владимир молчал в трубку.

— Алло-о, ты где? Так ждать?

— А можно?

— Можно, я же тебе сказала, что можно.

— Здесь сегодня холодно, я не успел печь затопить.

— Не оправдывайся, я жду тебя, пойду готовить ужин, не забуду посолить, — и она положила трубку.

Владимир приехал спустя полчаса, Лиза открыла ему дверь с веселой улыбкой, у него защемило сердце от радости, пахло жареной картошкой.

— Мой руки, все готово.

Сели ужинать, к картошке была квашенная капуста — угостила Ольга Ивановна.

Поев, пошли в комнату.

— Если ты не хочешь спать, я тебе поиграю? — предложила Лиза.

Фортепиано было бабушкино, Владимир не играл на инструментах. Лиза устроилась поудобнее и заиграла вальс Шопена. Сигналы воздушной тревоги прервали музыку.

— Ты беги в бомбоубежище, а я тут подожду, — предложил Владимир.

— Нет, я тогда тоже тут буду.

— Они пошли к проему входной двери, он очень широкий — больше метра, сели прижавшись друг к другу. Через полчаса все закончилась. Слышно было, как возвращаются наши истребители — отогнали фашистов подальше.

Лиза помогла встать Владимиру, пошли в комнату.

— Ты не уходишь в бомбоубежище, когда начинаются налеты? — спросил он ее тихо и сердито.

— Ухожу, конечно, особенно сейчас, когда узнала, что ты меня не бросал, раньше не уходила.

Он смотрел на нее с ужасом: «Да, ты что такое говоришь? Ты что маленькая?».

— Я поставлю чай, будем болтать о разном, давай, — как бы, не слыша замечаний Владимира, предложила Лиза.

— Ну давай.

Я не нашла травматолога, к сожалению, но узнала про одну очень умелую целительницу, ну, знахарку, она живет на окраине, на востоке Москвы, и мы к ней поедем, как только у тебя будет первый выходной. Ты не улыбайся, она травница, она не колдунья, а лекарства, делают из трав в основном.

— Ну нет, не поеду.

— Я не спрашиваю твоего желания, я говорю, что поедем.

Лиза уступила Владимиру свою, то есть его кровать, с теплым и толстым матрасом, уютно обтекающим тело во время сна, сама постелила себе на диване возле печки. Пожелали друг другу спокойной ночи и вскоре заснули. С момента ранения Владимир спал плохо, иногда не мог заснуть по нескольку дней, это его изматывало, и без того больной и ослабленный, да еще после бессонных ночей, казалось вот-вот упадет и не встанет. Но тут к нему вернулся сон, и он уже еле просыпался по утрам, или засыпал, как только голова прикасалась к подушке, не зря говорят — все от нервов.

Владимир проснулся, оглядел комнату. Лиза сидела за столом у окна, переводила текст, искала слова в словаре и записывала в блокнот. Было тепло, в печи потрескивали дрова. Он так наблюдал за ней минут десять молча — любовался. Она держала карандаш в зубах, когда искала слова и это было так мило. Она взглянула на него: «Проснулся?».

— Что переводишь?

— Про пистолеты.

— Про пистолеты? — с юмором переспросил он, — а я думал что-нибудь душевное.

— Как себя чувствуешь? — спросила Лиза.

— Хорошо…, наверное, — ответил с улыбкой.

— Вставай, я пошла завтрак готовить, не буду тебя смущать, — вскочила и пошла на кухню.

Позавтракали чаем с сухарями с маслом и вареньем и отправились оба на работу.

Лиза несколько дней уговаривала Владимира поехать к знахарке. Он все отпирался, но постоянные боли так измучили его, что он решил попробовать.

Ехали на трамвае, дом нашли быстро. Почти на окраине милый деревянный домик, выкрашенный в зеленый цвет, с резными наличниками на окнах, за стеклами весело цветет герань красными цветами. По резному крыльцу поднялись в сени, зашли в избу.

«Как здесь чисто и красиво!», — восхитилась Лиза. Огромная выбеленная печь занимала центральное место. Вдоль стен лавки, крытые самоткаными ковриками, в красном углу стол под белой вышитой скатертью, вокруг стулья, накрытые лоскутками овчины. Лиза оглядывала избу, хозяйки в доме не было. За цветастой занавеской в углу кровать. У входа, у двери, рукомойник, на гвозде белоснежный рушник. Над печкой сушатся травы, собранные в веники. На печи греются камни. Пахло полынью, хлебом и, как будто, молоком.

— Ох сколько тут всего! — негромко воскликнул Владимир.

Лиза обернулась. На широком столе чего только не было: сушеные травы в пучках, в холщовых мешочках, банки и бутылки с настойками трав, цветов, семян, каменная ступка с крупным пестиком, деревянная резная посуда с ложками, глиняные кувшины, железные кружки.

Ох ты, — воскликнула она, — как в аптеке. А это посмотри, — она показала на заспиртованную в банке змею, — с ума сойти!

— А ты говоришь не колдунья, — усмехнулся Владимир.

За занавеской, за печкой, зашумели.

— Здравствуйте, — громко поздоровалась Лиза, — мы к Вам.

Из-за занавески вышла женщина, руки в муке.

— Кто такие? — испугано спросила она.

— Мы от Ольги Ивановны Маросейкиной, — представилась Лиза. Владимир стоял молча.

— От Оленьки? Проходите, как она сама, здорова ли?

— Да, она здорова, вам шлет привет и отправила к вам вот…, - Лиза показала на Владимира, — полечиться.

— Ну проходите тогда, раз от Оленьки. Называйте меня тетка Христя, я не так стара. Это была миловидная белолицая немолодая женщина, с очень добрым открытым лицом. Теплый платок, покрывающий волосы, завязанный на затылке, теплый свитер, теплая юбка, вязанная тужурка — все чистое и опрятное.

Тетка Христя посмотрела на Владимира приветливо. Тот улыбнулся.

— Проходи сюда, — пригласила она Владимира к широкой скамье, — раздевайся до пояса. Осмотрела его спину.

— Дааа, поранило тебя. Ну ложись на живот, отпусти свои мысли, думай о хорошем, — ласково давала она указания.

Владимира лег на лавку.

— Тебе нужно спать на твердом, чтобы дать ранам затянуться, зарасти, прямо можно на полу, но на мягком матрасике, на железной сетке нельзя спать. Сейчас я смазала спину мазью, чтобы боль снять, полежишь минут десять, пока буду готовить другое средство, — тихим голосом рассказывала тетка Христя.

Она подошла к столу, из мешочков в широкую ступку она отправляла листочек за листочком, шепча: «Полынь-трава, горечь и хворь…., зверобой, хворь прогони…., лепестки бессмертника…, тут тебе не быть…, рассосись…», туда же сыпались перетертые в ладонях травы. Залила все это чем-то, перетерла сильными движениями.

Лиза вслушивалась в ее шёпот, не понимая это заговор или молитва, до нее долетали редкие слова.

Владимир застонал, Лиза обернулась.

— Что?

— Не болит, — ответил растеряно.

Это от мази — она боль снимает на время, — подходя к нему объяснила тетка Христя, — ну давай лечиться, закрывай глаза, засыпай.

Обмазала его всего мазью, обложила камнями, прочитала молитву, накрыла одеялом. Он уснул мгновенно. Знахарка с Лизой пошли к столу, налили липового чая. Лиза взяла кусок хлеба, еще теплого, ароматного.

— Какой вкусный, — воскликнула, прожевав кусок.

— Вижу он тебе не муж, — Христя посмотрела на Лизу ясными ласковыми серыми глазами. — Любишь его? Так любить нельзя, а сейчас так вообще — война.

— Да оно как-то само, может потому что я одна на этом свете, вот все чувства и ушли на эту любовь. Он очень страдает, сильные боли, не говорит, но по выражению лица видно, что очень больно, хочу, чтобы у него все сложилось хорошо, — грустно рассказывала Лиза.

Подошли к Владимиру, тетка поправила одеяло, потрогала пульс.

— Он везунчик несмотря ни на что. Будет болеть всю жизнь, но проживет долго. Видишь на ладони линия жизни какая длинная, — она провела кривым пальцем по линии на ладони Владимира. — И жену свою сильно будет любить.

— И это видно на ладони? — удивилась Лиза.

— Нет, это у него на лице написано, как он на тебя смотрит, — засмеялась она.

— А война закончится? — спросила Лиза.

— Закончится проклятая, только еще многие помучаются. Ты его не оставляй, если любишь. Он будет гнать тебя, не захочет, чтобы ты видела его искалеченное тело, он ведь сейчас мало на что годен, как мужчина и ему неловко будет с тобой жить и из-за бытовых условий тоже. Будет стыдиться тебя, а это не все мужчины любят. Ты, конечно, девушка видно, что нежная, ты не для тяжелой работы родилась и здесь выбор за тобой — сама решай, на что тебя хватит, Он боится, что у него нет мужской силы, но он поправится, у него двое детей на роду, — тихо советовала Лизе тетка Христя.

— Я уже решила все, я его не отпущу больше ни на миг, я же без него чуть не умерла, — выпалила она ей.

Христя улыбнулась.

Владимир проснулся и правда, как помолодел, боль поутихла. Знахарка собрала лекарственные сборы для лечения Владимира, стала рассказывать Лизе как что настаивать, как что пить.

В этот раз я даю тебе настойки тысячелистника, полыни — чернобыльника, корня полыни — это все для заживления ран; пух початков рогоза, смешанный с топленным маслом, — от ожогов. И еще, у меня есть очень редкое и мощное средство от таких вот ран — мумие. Мне иногда привозит это средство с Алтая брат, он собирает его на скалах. Средство это снимает боль и воспаление, и вылечит и живого, и мертвого — пользуйтесь строго по моему указанию, не пропускайте ни дня в лечении.

Под конец, смазывая Владимиру спину мазью из хвойной смолы, перетопленной с коровьим жиром, давала совет: «Пока душе покоя не будет, хворь не пройдет, ведь у тебя не только телесные раны, но и душевные — отпусти их и полегчает».

— Как? — тихо спросил Владимир.

— Я научу, — ответила она.

Владимир весь напрягся.

— Попроси прощения, — это первое, открой сердце — это второе, сорви поцелуй — это главное. Когда она ответит тебе — душа освободится — тоска уйдет и боль отступит — вот и все.

Тетка Христя накинула тулуп, вывела гостей на улицу, под мышкой держа что-то. Грохотала канонада, ах стекла дребезжали, огромное зарево полыхало за горизонтом.

— Вон какой там бой, — показала она головой. — Сколько убьют, сколько покалечат еще, ой, беда. Это четвертинка каравая, поужинаете, — она протянула хлеб Лизе. — Идите вот так, через сад, — она указала дорогу, — так быстрее. Жду Вас ровно через сорок дней, как курс закончите.

Долго стояла и смотрела им вслед, они ей понравились. Красивые. «Парень очень изранен, но любовь спасет его, — думала она, а уж какую молодицу он себе нашел — за такую можно и пострадать.».

Пошли к остановке через сад, уже вечерело. У самой тропинки стояли два дерева береза и дуб, обвив друг друга, сплетясь ветвями. Березка тоненькая, дуб крепкий, ветвистый.

— Посмотри на это! — воскликнула Лиза. — Как романтично!

— Красиво, — согласился Владимир, — хоть бы уцелели.

— Как будто тише стало, — прислушалась Лиза. — Да?

— Да, тише, — согласился он.

Канонада стихала, гудела уставшая земля, но взрывы стали реже.

Минут десять ждали трамвая.

— Мы будешь жить вместе, я буду лечить тебя, — уверенно сообщила Лиза.

— Нет, как мы будем там жить вместе, не придумывай.

— А почему мы не можем жить вместе?

— Не придумывай сказал, я очень болен, мне будет неловко при тебе, нет, — это будет не лечение, а мучение.

— Но как тогда ты будешь лечиться?

— Да, ерунда это все, я сглупил, что поехал — вот теперь начались уже проблемы.

— Какие проблемы?

— Ну давай закроем эту тему, я все сказал. Вообще перестань возиться со мной, как с маленьким, я не маленький, я — калека.

Подъехал трамвай, зашли, Лиза села отдельно от Владимира на переднее сидение, он стал возле мотора в конце, оперся об него, тепло разливалось по телу, а на душе выло: «Вот я ее и оттолкнул». Он с горечью смотрел в окно, подошла Лиза. В вагоне не было ни одного человека.

— Я вот что тебе хочу сказать, герой. Это здорово, что ты такой честный, гордый. Своей гордостью ты уже меня один раз чуть не погубил, если бы не война, не знаю, чем бы все закончилось, теперь ты снова хочешь морочить мне голову? Сейчас ты, глядя мне в глаза, честно скажешь, как ты ко мне относишься, а я потом тебе отвечу, что будет дальше.

Владимир побледнел, растерялся.

— Скажи, пожалуйста, — требовала сердито Лиза.

— Я люблю тебя больше жизни, поэтому и отка….

— Теперь молчи. Мы с сегодняшнего вечера будем жить вместе в одной квартире и не просто, как соседи, а как муж и жена, потому, что завтра мы пойдем в ЗАГС и поженимся. Предложения руки и сердца я не дождусь, видимо, поэтому спрашиваю сама: «Ты женишься на мне?».

Владимир хотел сделать серьезное выражение лица, но не смог — улыбался, молчал. Стояли близко друг к другу. Владимир вытащил из кармана маленькое красное яблоко, подал Лизе.

— Ой, откуда? — она откусила кусочек.

— Нашел в траве, закатилось, я так в детстве яблоки находил. И каким же я тебе мужем буду? — улыбаясь сыронизировал Владимир.

— Самым любимым, родным и единственным, — ответила тихо Лиза, смотря ему в глаза.

Глаза Владимира наполнились слезами, уголок губы взметнул вверх, он чуть не задохнулся от счастья.

Трамвай неторопливо ехал к Земляному валу. Совсем стемнело, в вагоне по — прежнему не было ни одного человека, они сидели на заднем сидении и целовались, наплевав на все преграды, и для них не существовало ни войны, ни боли, ни беды.