Только с тобой

Глава 25

Лизу разбудил шум. Прислушалась — радостный смех и приветствия, не могла понять кто это. В комнату вошел Владимир.

— Ты не спишь? — спросил тихо. — У нас гости.

— Мачеха что ли вернулась? — спросила ни без ехидства Лиза.

— Нееет! Лучше не надо, а то выставит нас на улицу прямо ночью.

— Кто тогда?

— Вставай, увидишь.

Лиза запахнула халат, накинула на плечи большую шаль, но живот в семь месяцев сложно чем-то прикрыть.

— Маша! — жалобно воскликнула она. Мааашаа! — обнялись. — Ты с фронта что ли? А у вас отпускают что ли?

— Ну я же ополченка, — ответила Маша, — наши дальше пошли, а я вернулась.

— Ополченка — это литературно или народно? — спросила счастливая Лиза.

— Кто как хочет, — ответила, зевая Маша.

Владимир вынес бутерброды, предложил девушкам.

— Я поем, — подбежала Маша к тарелке, — очень голодна. И откусила большой кусок бутерброда. — Ууу, вкуснятина какая!

На шум вышла проснувшаяся Нюра, зевая.

— У вас что тут гарем? — воскликнула Маша.

— Нет, семейное общежитие, — засмеялась Нюра. Маша с Нюрой все знали друг про друга, Лиза рассказывала о Маше каждый день, а Маше в письмах писала о том, что такой друг, как Нюра — это подарок судьбы.

Перекусив, сонные разошлись по комнатам, Маше постелили на неудобном диване в библиотеке.

— Спишь, — спустя какое — то время спросила Лиза тихо.

— Нет, — ответил Владимир.

Лиза подползла к нему неуклюже, прижалась, положила голову на плечо.

— Я тебя замучила, а потом ребенок будет орать по ночам.

— Ну я тогда вернусь к себе, — совершенно спокойно ответил он.

Лиза вскинула голову.

— Шучу, — засмеялся, взял ее лицо в ладони, поцеловал нежно.

Лиза заулыбалась, крепче прижалась к мужу, обняв его руку.

— Мы можем это? — спросил несмело Владимир.

— Все можем, — улыбаясь ответила Лиза. — Соскучилась, — шептала сквозь поцелуи. Ты еще желаешь меня, такую противную злючку?

— Хм, желаю, как в первый раз, — покрывая поцелуями ее шею, плечи, шептал радостно, — с возвращением, моя куколка.

Тошнота, истерики, страх — все ушло. Она купалась в любви и заботе мужа, преданные подруги крутились все время рядом, вроде, как счастье возвращалось.

Маша вернулась в институт, переехала в свою бывшую комнату в общежитии, о своем возлюбленном она ничего не рассказывала, Лиза не спрашивала — боялась, вдруг погиб, сама расскажет, если захочет.

Лиза не знала, как она будет заканчивать институт. Владимир же знал точно, что он уже отучился, его мечте не суждено, к сожалению, сбыться. «Горный инженер с перебитым позвоночником и тростью» — иронизировал он. Но ни это было главной причиной. Лизу и ребенка он никогда бы не оставил одних, уезжая в длительные командировки, никогда.

Вот и январь на пороге. В квартире на улице Горького было тепло, красиво, уютно. С конца 1942 года заработала котельная, подавая тепло в квартиры. Срок Лизиных родов приближался, сумка с вещами в роддом была собрана заботливой Нюрой и стояла в прихожей, ожидая своего часа. В центре квартиры нарядили елку, Владимир принес ее еще неделю назад. В этом доме было много красивых вещей, в том числе и новогодних игрушек. Были и совсем старинные, уникальные, дореволюционные, изготовленные из тисненного картона на далекой Дрезденской картонной фабрике: слоны, медведи, неуклюжие пингвины, зайчики, бьющие в барабаны. С ветки на ветку игриво перекидывались блестящие бусы-гирлянды, огибая стеклянные яркие шары, самую макушку украшала рубиновая звезда — точная копия кремлевской звезды. Саша не отходил от елки, сидел радостный на табуретке рядышком. Даже кормили его здесь.

Лиза совершенно успокоилась, читала книги, играла с Сашей, рассказывала ему сказки, иногда сама сочиняла. Саша очень любил слушать ее, сидел молча, надув губки, как взрослый мужичок.

Сегодня, 2 января 1943 гола, Лиза в прекрасном расположении духа, уютно пристроившись на диванчике, сочиняла сказку вслух: «Когда-то на подоконнике того красивого дома, — она показала рукой в окно в даль на гостиницу Москва, — жила маленькая фея. Она была так хороша собой, что не существует слов, чтобы ее описать. Одно можно сказать, что глаза у нее были, словно голубое небо, губы, словно алые зорьки, волосы у нее горели, словно золото, а кожа была нежнее бархата. Птички прилетали на подоконник, взглянуть на нее, прилетали бабочки, полюбоваться ее красотой. Заботливая мама устроила ей на подоконнике цветущий сад: маленькие деревца росли в небольших горшочках, цветы цвели в наперстках, на стволах деревьев висели качельки, спала она на маленькой вязанной кроватке, укрывалась от полуденного солнца под нежной вуалью у журчащего ручейка, вытекающего из ракушки. У нее была даже маленькая собачка — крохотный муравейчик в красном кафтанчике. Он пытался лаять иногда и часами дремал, греясь на солнышке. Лакомилась фея нектаром и цветочной пыльцой. Она дружила с мотыльком, который жил за стеклом в форточке, паучком, который плел свою паутину в углу комнаты и комариком, сидевшим днем в щели подоконника, а ночью вылетающим на охоту. «Доброе утро!» — радостно кричала фея, просыпаясь с первыми лучами солнца. Ее друзья, поеживаясь, просыпались, приветствуя ее в ответ. На другой стороне улицы каждый день играл музыкант и фея танцевала под звуки скрипки, то кружась, то взлетая, как балерина. Устав, она смотрела через стекло, любуясь скрипачом, и громко вздыхала о том, что музыкант, наверное, не знает, какая здесь живет миленькая фея, которая так красиво танцует! Музыкант, к сожалению, не мог видел ее, он был слепой. Но его незрячие глаза все время смотрели в сторону окошка, за которым пряталась фея».

У Лизы что-то булькнуло в животе, и она почувствовала, как под ней растекается лужа.

— Нюра, — громко позвала она подругу.

— Началось? Не паниковать, дыши спокойно — помнишь, как учили. Вызвала скорую, приехала через десять минут.

Зазвонил телефон. Владимир устало взял трубку:

— Слушаю.

— У Вас девочка, 3600, рост 52 сантиметра, мама и малышка чувствуют себя хорошо. Завтра можете их проведать и положили трубку. Его прошибло несколько раз электрическим разрядом. Рука вцепилась в трубку, из которой эхо повторяло: девочка, мама и малышка…

— Девочка, 3600, - повторил про себя Владимир. — Девочка, 3600, — восторженно воскликнул он вслух и счастье потекло по его венам, понеслось к сердцу, доверху наполнив его.

Лиза показывала ребенка через стекло, Владимир, Нюра и Саша стояли под окнами, перекрикивая друг друга возгласами поздравления, вопросами о том, как ест малышка, как спит. Саша протягивал игрушку — подарок для малютки.

— Какая красивая! — воскликнул Владимир.

— А как вы ее разглядели? — удивилась Нюра.

— Догадался, — засмеялся он.

— А имя вы ей придумали? — спросила Нюра, когда они выходили из больничного двора.

— Алла, — ответил Владимир. Так звали мою маму.