Торгующая наслаждением

– Что случилось с твоими родителями? – спрашивает она.

Закрыв глаза, я качаю головой для того, чтобы выкинуть эти мысли из своего сознания. Каждый раз, когда меня спрашивают нечто подобное, включая вопросы о приемной семье, в голове сразу возникает картина безжизненных тел моих родных, окрашенных в малиново-красный цвет.

– Это неважно, – открываю глаза и чувствую влагу, которая уже готова скатиться по моим щекам, так что пытаюсь ее сморгнуть. – Это все в прошлом.

– Наши родители погибли в автокатастрофе несколько лет назад. Это был день моего выпуска. Они поехали, чтобы увидеть, как я получаю диплом. Перед концом церемонии начало немного моросить. Я сказала им, что на выпускной вечер поеду с подругой Сашей. Пара родителей организовала небольшую вечеринку для ребят. Видимо, тормоза в машине были испорчены, но этого на самом деле никто не знает, Дорога была мокрая от дождя, и наши родители проехали на красный свет. Тут же через перекресток проехал большой грузовик. Все погибли на месте.

Ненавижу то, что ее история заставляет мои слезы катиться по лицу. Но Эмили тоже плачет. Мы обе сидим и какое-то время проливаем слезы, уставившись друг на друга.

Впервые за многие годы я рассказываю о том, что случилось, чувствуя, что Эмили сохранит мою историю в тайне, а не будет сплетничать о ней с кем-то, особенно с Эверетом.

– В ночь перед моим восьмым днем рождения я услышала, как родители спорили о чем-то. Я зашла на кухню, чтобы проверить, все ли в порядке, но все, что могу вспомнить – это как отец хлопнул дверью холодильника и с пивом в руках пронесся в гостиную. Моя мама сидела за кухонным столом, держа в руках толстый конверт, и плакала. Я спросила, все ли в порядке, и она посмотрела такими же зелеными, как у меня глазами, в мою сторону, отчаянно стараясь улыбнуться в ответ. Мама кивнула головой и сказала, что это лишь глупая ссора, которую переживают каждые родители, а потом велела мне чистить зубы и ложиться спать. На следующее утро должен был быть мой день рождения. Я была так взволнована по этому поводу, да еще и друзья из двух других городов собирались приехать. Я попросила в подарок водную горку и велосипед. Я знала, что последний мне точно подарят, так как в тот день заглянула в гараж и увидела его, частично прикрытый покрывалом, – я улыбнулась воспоминаниям.

– Он был фиолетово-черный с небольшой корзиной. Такой я обвела в кружок в газете объявлений месяц назад. И я удивилась, что, несмотря на все их разговоры о том, как опасны велосипеды, они все же купили мне его. Всю ночь из-за волнения я не могла уснуть. Помню, как взглянула на часы, показывающее время после полуночи. Официально настало мое восьмилетие. Одна только эта мысль взбудоражила меня еще больше, поэтому я вылезла из кровати. Лунного света было достаточно, чтобы осветить комнату. Я схватила несколько Барби и начала тихо играть. А затем услышала мамин крик. Такой, от которого кровь стынет в жилах. Я тут же застыла на месте и стала внимательно слушать. Казалось, словно она умоляла отца остановиться, но я не очень хорошо поняла. Затем послышался громкий хлопающий звук. Спустя пару секунд послышался и второй, а затем... тишина.

Эта часть всегда была для меня самой трудной. И чтобы продолжить, мне приходится собраться с мыслями на секунду. Смотрю вниз на свой суп и бездумно помешиваю его вилкой. Мне нужно задержать свое внимание на чем-то другом помимо боли:

– Через несколько минут я отправилась посмотреть, что это был за звук. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что произошло. Мама лежала на кровати, в руках держа нашу совместную фотографию двухгодичной давности. А отец лежал рядом с ножкой кровати, распластавшись на полу. У обоих огнестрельные ранения, покрытая кровью одежда, оба совершенно спокойные и бездыханные.

Слышу вздох Эмили, который напоминает мне о том, что я не переживаю все это заново, а лишь пересказываю кому-то, кто не является адвокатом. Я останавливаюсь на этом, не в состоянии сказать ничего больше. Я и так поделилась многим. Возможно, даже слишком многим. Смотрю на Эмили. По нашим лицам текут слезы.

– Пожалуйста, пусть это останется между нами. Пожалуйста. Не хочу, чтобы Эверет узнал.

– Почему? – шепчет девушка еле слышно.

– Он будет осуждать меня. А потом и моего отца. Я не знаю ответов, мне известно лишь то, что он не был таким человеком. Он любил мою маму, любил меня. И... мне все еще больно.

Эмили соскакивает с табурета, чтобы крепко обнять меня, пока я рыдаю. Я никогда не делилась этим даже с Хиллари и сейчас почти ненавижу себя за то, что рассказала сестре Эверета. Но как бы то ни было, даже пожалев, что я рассказала ей, мне становится намного комфортнее, чем за все эти десять лет, стоило только ей обнять меня. Так что я позволяю нам побыть в этом положении некоторое время. Пока она не отпускает меня, а в груди снова не начинает разливаться это ощущение пустоты.

– Полиция так и не выяснила, почему все это произошло? – спрашивает она, снова залезая на табурет.

Из меня вырывается горький смех:

– Конечно, потому что им, якобы, есть до этого дело. Нет, они лишь отправили меня к тете, которая спустя неделю решила, что не в состоянии справиться с постоянно плачущим, скорбящим ребенком, а затем отослали в приемную семью. Я пыталась сказать детективу, что они были жестокими, но он лишь пожимал своими плечами и говорил, что если бы я вела себя достойно, то они бы не были такими. И я пыталась, но их гнет не заканчивался. Некоторые семьи были нормальными, другие – нет, но с этого момента я поняла, что нельзя доверять копам. Они никогда не хотели помочь мне или докопаться до причины смерти моих родителей. Я ненавижу полицию. Думаю, что они... эгоистичные напыщенные придурки.

– Ох,– вырывается из нее.

Она выглядит почти обиженной. А я возвращаюсь в тот момент, когда сказала Эверету, что не доверяю копам, и вспоминаю выражение его лица после этих слов, и складываю два и два. С громким вздохом я прикладываю ладони ко рту.

– Ваш отец был копом, да? О, Господи, прости, – я отнимаю руки от лица и в отчаянии начинаю качать головой. – Тогда все понятно. Неудивительно, что Эверет так расстроился, когда я сказала, что не доверяю полиции. Не в обиду ему, я вовсе не считаю, что все они плохие. Просто у меня был не лучший опыт с ними, вот и все.

Эмили начинает улыбаться, но я вижу, что ее улыбка фальшива.

– Все в порядке. Без обид, честно. Тот опыт с полицейскими, что был у тебя, просто ужасен. Но ты права, не все они плохие.

Она кусает свою губу и снова спрыгивает с табуретки:

– Наверное, мне следует вернуться к Эверету. Уверена, он уже приступил к еде и задается вопросом, где я. Когда дело касается меня, он становится немного опекающим.

– Знаешь, тебе повезло, что у тебя есть кто-то, кто о тебе заботится.

Она усмехается и кладет руку мне на бедро, заглядывая в глаза:

– Если бы ты впустила его, то он бы оказывал ту же заботу по отношению к тебе. Ты думаешь, что твоя жизнь паршива, но все то, что случилось, сделало тебя тем, кто ты сейчас, и, по-честному, я думаю, что ты настоящая молодец. Ты сильная и уверенная, и очевидно, рвала жопу, чтобы заработать на такую квартиру самостоятельно. Но если ты закрываешься от Эверета лишь потому, что думаешь, что таким способом защищаешь вас обоих, то ты все делаешь неправильно. Попробуйте! Худшее, что может произойти – это то, что у вас ничего не получится. Но по-настоящему паршиво, если вы даже не попытаетесь.

С этими словами все мои причины не быть с ним буквально вылетают в окно. С минуту я сижу и обдумываю все то, что она сказала. На ум не приходит ни одной причины, почему бы не попытаться, помимо работы. Возможно, история моей жизни не так уж и плоха. Ведь прошлое на то и прошлое. Но то, чем я сейчас занимаюсь... я не хочу, чтобы он об этом узнал.

У большинства моих клиентов есть роман на стороне, но они все же продолжают любить своих вторых половинок. Возможно, и я смогу. Возможно.

– Подожди! – окликаю я ее. Эмили останавливается, закрывая за собой дверь, и смотрит на меня с нескрываемым любопытством. – Сначала я возьму футболку, а потом приду поиграть с вами в карты.

Ее улыбка растягивается от уха до уха. Она знает, что подловила меня.

Глава 12

Эверет

Шагая туда-сюда, я поглядываю на часы. Эмили нет уже пятнадцать минут. Почему так долго? Она пошла спросить Бренну, не хочет ли та присоединиться к нам за ужином, а не допрашивать ее. Я должен был догадаться, что это плохая идея. Должен был знать, что моя неугомонная сестрица присядет и задаст Бренне тридцать вопросов, в лучшем случае напугав ее.

Я даю ей ровно пять минут, чтобы прийти обратно, а иначе сам поднимусь забрать Эмили. А затем потребую, чтобы она перестала вмешиваться в мою жизнь. Ведь понятно, что Бренна не хочет никаких отношений со мной. Если бы хотела, то придумала бы лучшую отмазку, чтобы не приходить. А не фуфло, вроде «мне надо сменить наполнитель в кошачьем туалете».

А я-то думал, что у нас что-нибудь выйдет.

Мне уже двадцать шесть. Ясное дело, что она моложе, но мне не кажется, что намного. И я уже готов остепениться, мне надоело быть холостяком. Готов возвращаться домой после напряженного рабочего дня и расслабляться с женщиной своей мечты, лежа на диване и просматривая различные шоу по телевизору, поглощая при этом ужин. И закончив, направляться в спальню, чтобы сделать друг другу массаж, а потом, уставшими, ложиться в постель, не способными ни на что большее.

Черт! Меня заводит одна простая мысль о Бренне в моей спальне. Поправляю штаны, чтобы не было видно, как мой член с каждой секундой увеличивается. Особенно зная, что в любой момент может зайти моя сестра. И, на самом деле, лучше бы она так и сделала.

Потому что остается три минуты.

Может быть, я просто впустую трачу свое время? Бренна ясно намекнула, что не хочет меня. Черт, да она даже не намекает, а говорит об этом прямо! Не хочет отношений, не хочет ничего большего, чем просто дружба, не хочет пересекать черту. В глубине души я надеялся, что она лишь играет в труднодоступную девушку, но теперь начинаю думать, что это вовсе не уловка. Ее невозможно получить.

А это значит, что она, как никто другой, заслуживает любви. Но я не могу рисковать тем, чтобы весь мой мир вращался вокруг девушки, которая не хочет иметь со мной ничего общего. Может быть, мне следует сдаться?

Остается две минуты.

Дело в том, что я не хочу сдаваться… вообще.

Я не должен думать об этом прямо сейчас. Я должен есть курицу и жареный картофель, приготовленный Эмили, и пить пиво, пока мы играем в покер. Просто должен наслаждаться временем с Эмили, пока она не уехала. Бренна должна быть последним человеком, о котором мне следует сейчас думать.

Но в последнее время она заняла первое место в моих мыслях. На работе, по дороге домой, в душе и перед сном я думаю о ней.

Одна минута.

Некоторые мысли грязные, намного грязнее, чем должны быть, некоторые игривые, другие вызваны просто любопытством. В любом случае, все из них она перетянула на себя. И это убивает.

Тридцать секунд. Я поднимаюсь.

Достав свои ключи, иду прямо к двери, но на мгновение, прежде чем открыть ее, слышу отголосок смеха по другую сторону. Ох, я знаю этот смех. Я собирался влюбиться в этот смех.

Дверь открывается, и в нее заходят улыбающиеся Эмили и Бренна, хотя последняя покрыта пятнами, будто успела поплакать. Смотрю на Эмили с любопытством, но не думаю, что она заметила. Уверен, что получу все подробности позже. Вероятно потому, что вытрясу их из нее.

– Вижу, Эмили заставила и тебя втянуться, – говорю я Бренне.

Она игриво закатывает свои глаза:

– Мне обещали еду и бухло.

– Ну, кажется еда уже остыла, но у нас все еще есть эти две вещи.

– Она собиралась съесть «Доширак», – говорит Эмили, и ее лицо кривится при одной только мысли об этом.

Особенно вспоминая, что это все, что есть в моих кухонных шкафчиках, я пожимаю плечами:

– Бывает.

Мы наполняем свои тарелки, и я беру пару бутылок пива, чтобы поставить на стол.

– Надеюсь, тебе нравится пиво, – говорю я Бренне. – Если нет, то уверен, что где-то здесь завалялось немного виски.

– Я люблю пиво, спасибо.

Я протягиваю ей одну бутылку. То, как она подносит стеклянное горлышко к своим губам и запрокидывает голову, делая глоток – самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Мне нравится, что она не против пива. Многие девушки воротят от него нос. А еще больше мне нравится то, как она улыбается, ставя бутылку на стол.

Мы все приступаем к еде, которую приготовила Эмили, и это лучшее, что я ел с самого переезда во Флориду, даже лучше еды в «Стейк-хаусе», в который направила меня Бренна.

Как только мы заканчиваем с едой и убираем со стола, Эмили приносит колоду карт. Поскольку она расставила все в этом доме по-своему, я понятия не имею, где что лежит. Думаю, у меня заняло бы около месяца, чтобы разобраться, и это еще в том случае, что половина вещей так бы и осталась неразложенной по местам. Я очень благодарен Эмили, что она сделала то, что я бы не смог. Не знаю, как буду жить, когда она уедет домой.

Садясь за стол, Бренна смотрит на меня с виноватой улыбкой.

– Не уверена, что знаю, как играть, – добавляет она.

В ней что-то изменилось. Она не кажется такой... холодной.

– Без проблем, я тебя научу.

– Возможно, мне следует тебя научить, – забавляется Эмили, – я в этом намного лучше, чем он.

– Она думает, что лучше меня. И даже не понимает, что каждый раз я лишь позволяю ей выиграть, – притворяюсь, что шепчу это, прекрасно зная, что Эмили меня слышит.

Сестра подходит и дает мне приличный подзатыльник, прежде чем сесть рядом со мной. Бренна тихо хихикает.

Высунув карты из упаковки, Эмили начинает тасовать их, попутно рассказывая правила. Тем временем я делю фишки.

– Хорошо, раз ты слева от меня, тебе придется платить малый блайнд, а так как Эверет находится слева от тебя, то он должен заплатить большой блайнд (прим. переводчика: малый и большой блайнд – две обязательные «слепые» ставки, которые игроки делают в тех видах покера, где используется система «слепых» ставок).

Я показываю Бренне, что Эмили имеет в виду. Деля по пять карт на каждого из нас, она располагает все так, как должно быть. Мы делаем первые ставки.

Эмили продолжает объяснять Бренне:

– Ты можешь сбросить любые три карты, какие хочешь, и ровно столько же получишь на замену. Когда мы сделаем еще одну ставку, то ты сможешь пропустить свой ход, не повышая банк, оставаясь в игре, сбросить карты и выйти из раздачи или сделать ставку, так как ходишь первой. Как только мы закончим, тот, у кого будет наилучшая комбинация из пяти карт, забирает банк.

Я рассказываю ей разницу между фолдом, пасом и бетом. Кажется, Бренна понимает, так что мы начинаем фейковый круг торговли, чтобы показать ей, о чем говорим. Затем второй. И она с уверенностью спрашивает:

– Так что, мы можем играть на настоящие деньги?

– Конечно, – соглашаюсь я, – как ты думаешь? Доллар или два?

– Тридцать долларов, – предлагает Эмили.

– Что? Я сказал доллар или два!

Бренна смеется, доставая свой кошелек:

– Тридцать долларов.

Почему-то мне кажется, что я сильно вляпался, но оставляю это без комментариев:

– Хорошо, тогда я пойду за кошельком.

Эмили выигрывает первой круг. Когда мы добираемся до второго, то продолжаем делать ставки только в десять долларов. В основном потому, что я знаю, что она играет лучше нас, а мне вскоре нужны будут деньги на продукты. Эмили выигрывает и второй, и третий, я выигрываю четвертый, а Бренна в конечном итоге выигрывает пятый. Ее лицо светится ярче, чем я когда-либо видел, когда она показывает три туза и две четверки.

– Что? Несправедливо! – ноет Эмили. Она скидывает свой фулл-хауз, но у нее три короля и две пятерки. – Это почти то же самое!

– Но мои-то лучше, – злорадствует Бренна.

Мои карты дерьмовые, так что я бросаю их в кучу сброшенных карт.

– К черту, – Эмили мгновенно показывает, что не умеет проигрывать. Всегда не умела. Откинув карты, она встает, чтобы потянуться. – Я устала, и мама всегда учила нас сдаваться, когда ты впереди. Так что я лучше пойду спать. Ну а раз вы теперь знаете, как играть, то можете попробовать «Стрип покер» (прим переводчика: покер на раздевание). Так долго, как можете вести себя тихо, – она подмигивает Бренне, когда та берет свой выигрыш и кошелек со стола. – Вся ночь в вашем распоряжении, – сестра уходит, оставляя меня наедине с Бренной и моим вмиг пересохшим горлом.

Бренна смотрит на меня, ее щеки розовеют, и мне нравится, что мысль о нас раздетых заставляет ее краснеть. Однако я знаю, что не так хочу провести вечер с ней. Ну, на самом деле, мне бы понравилось быть голым с Бренной. «Не сейчас!» – говорю я себе. Она заслуживает романтики. Я никогда не был романтичным, но также не встречал девушку, которая могла бы заставить меня хотеть стать им.

– Она безжалостна, – говорю я.

Бренна кивает на мои слова:

– Я заметила. Хотя мне это нравится. Эмили прекрасная. Где она живет?

– Вирджиния.

– Ты оттуда? – спрашивает девушка.

– Родился и вырос там.

– Ого, все здесь, должно быть, для тебя в новинку.

Это скорее утверждение, чем вопрос, но я все равно отвечаю:

– Да, но и у этого есть свои преимущества.

Розовый оттенок на ее щеках темнеет, и она смотрит в сторону, разглядывая квартиру.

– Здесь мило. Ты декорировал или Эмили?

– Эмили. У меня нет сноровки для таких вещей.

– У меня тоже, – она кривит свое лицо. – Мне пришлось нанимать человека, чтобы тот декорировал мою квартиру.

Я вспоминаю ее квартиру и понимаю, что в ней нет особого декора. Пара миленьких произведений искусства, по крайней мере, они показались мне милыми. Наверное, дорогие, учитывая ее вкус. У нее только одна фотография, но больше ничего личного. Но, опять же, она говорила о приемных семьях. Больше у нее нет ничего, что бы зацепило меня. Хотя это моя работа – замечать такие вещи. И сейчас я хочу вернуться в ее квартиру и все там исследовать.

Не зная, что еще сказать, решаю покопаться в том, в чем не должен. Это тот вопрос, ответ на который она старательно избегает. Тот факт, что она достаточно богатая, чтобы нанять декоратора, хоть и выросла в приемных семьях, немного настораживает, так что я спрашиваю снова:

– Кем ты работаешь? Что бы это ни было, кажется, ты в этом преуспела.

Ее глаза тут же фокусируются на мне, а не на гостиной, как мгновением раньше. Я вижу страх в них и не уверен, что мне это нравится.

– Я работаю для «PanamaStudios».

– Это киностудия?

– Да, – она кивает головой, – У меня есть список клиентов, и я помогаю им организовывать концерты. Обычно ничего особенного, но однажды мы сорвали джек-пот.

– Так ты агент? Я не подозревал, что ты можешь заниматься этим во Флориде. Ты получаешь комиссионные?

Замолкнув на секунду, добавляю:

– Я не пытаюсь лезть не в свое дело, правда. Просто ты достаточно преуспела в этом для своего возраста.

– У меня есть регулярная зарплата и комиссионные, да.

– И как долго ты здесь работаешь?

– Три года, – отвечает она.

– Ого, тебе, должно быть, это нравится.

Девушка тихо кивает головой:

– В большинстве случаев.

– Но тебе долго добираться, – добавляю я.

– Это того стоит. Ты же видел мою машину, да? – Бренна улыбается, но эта улыбка не так полна жизни, как те, что она подарила мне сегодня. – Плюс, это лучше, чем сидеть целый день взаперти, как ты.

– Это правда, – это ложь. – Еще пива? – спрашиваю я, вставая со своего места.

Вместе мы опустошили почти двенадцать бутылок.

Она смотрит на последнюю бутылку, качая головой. И мне нравится, как ее волосы от этого колышутся.

– Для меня сегодня больше, чем достаточно.

– Как ты развлекаешься? – спрашиваю я, когда вхожу в комнату, неся в руках еще одну бутылку, которую оставил для себя.

– Встречаю незнакомцев, выпиваю с ними, а затем проигрываю все деньги в покер.

Она ухмыляется, но следователь внутри меня знает, что она просто не хочет говорить правду. И пытается скрыть все это игривой насмешкой. Но я не должен копаться в этом сейчас. Я просто хочу, чтобы Бренна могла рассказать мне обо всем, вместо того, чтобы пытаться скрыть, но пожалуй, именно эта ее черта послужила главной причиной, по которой я начинаю влюбляться в эту девушку.

– Что насчет тебя?

Я подыгрываю ей.

– Приглашаю красивых женщин в квартиру, чтобы опоить и обобрать их до нитки, – подмигиваю ей, прежде чем глотнуть еще пива.

И когда Бренна закидывает голову в безудержном смехе, я понимаю, что она в каком-то роде нашла во мне утешение, и возведенная вокруг нее стена дала трещину. Не уверен, причина в Эмили, во мне или в нас обоих, но теперь все кажется правильным.

– И как много женщин ты уже опоил? – спрашивает она.

Девушка хочет обыграть это как шутку, но я слышу нотки любопытства в ее голосе.

Я должен дать ей понять, что все, что скажу, всего лишь шутка.

– С тех пор, как переехал во Флориду, около пятидесяти. Но только одна позволила полностью ею воспользоваться.

– Просвети меня.

– Ванита, черт бы ее побрал! Она напомнила учительницу из фильма «Матильда». Она была просто злющая.

– Значит моя конкурентка – это Ванита-злюка-Трачбул, да? Не представляла, что когда-нибудь сравнюсь с ней.

Не думаю, что Бренна сама услышала свои слова о соревновании. Я же с трудом слышал то, что она говорила после них. Девушка практически призналась мне в том, на что, как я думал, у меня не было и шанса. Очевидно, у нее все-таки есть какие-то чувства ко мне, пускай это даже просто заинтересованность. Шутки в сторону, я должен сказать ей.

– Ты вне конкуренции. За моей дверью может стоять сотня девушек, но все, кого я хочу видеть – это ты.

Может быть, я слишком на нее давлю? Может быть, столько честности – это слишком? Она прочищает горло, сдвигает стул в сторону и тянется к своим кошельку и ключам.

– Ты милый, – говорит она. – Все было прекрасно. Спасибо, что подумал обо мне.

Когда Бренна начинает двигаться к двери, я ставлю бутылку с пивом на стол и направляюсь к ней:

– Извини, если я перешел черту. Просто не хочу, чтобы ты думала о возможности другой женщины. Знаю, что мне мало о тебе известно, но я хочу тебя узнать.

Она останавливается, дойдя до двери, глубоко вздыхает, прежде чем повернуться ко мне:

– Ты и вправду не знаешь, Эверет. Ты добрый и красивый, и веселый. Ты мне нравишься. Но если бы я позволила этому случиться, все закончилось бы паршиво. Я как яд.

– Подожди...

– Нет. Ты должен это услышать. На моих плечах огромный багаж. У меня ужасное прошлое, о котором я никогда не буду готова тебе рассказать. А будущее не отличается от моего настоящего. Ничего стоящего в нем не будет, я всегда останусь такой, – она осматривает себя. – У меня нет сердца. Все, что я способна любить – это деньги. Никто не способен полюбить меня, по крайней мере, не всю меня. Так что, пожалуйста, пожалуйста, не усложняй.

Я делаю шаг вперед, надеясь, что она не уйдет от меня. Когда девушка не двигается, делаю еще шаг. И вот я уже стою прямо перед ней. Своими большими изумрудными глазами она смотрит на меня с болью и страхом. Нет сомнений, что все, что она говорит – правда. И я ненавижу это. Я, черт бы все побрал, ненавижу это! Никто не должен чувствовать себя, как она. Никогда!

– Если тебе кажется, что все это сложно, Бренна, значит оно того стоит. Все, что чего-то стоит в этой жизни – непросто. Позволь мне успокоить шторм в твоей душе. Если ты не хочешь, чтобы тебя спасали, я не буду этого делать, но буду руками, которые всегда подхватят тебя, когда ты оступишься. Просто постарайся впустить меня, и мне не важно, как это будет происходить: постепенно или сразу. Я справлюсь с твоим прошлым и болью. Могу выдержать больше, чем ты думаешь. Но я определенно не могу смотреть, как ты осуждаешь себя. Все твои шрамы, так же, как и твое прошлое, делают тебя той, кто ты сейчас. А, на мой взгляд, сейчас ты чертовски прекрасна.

Слезинки начинают скапливаться в ее глазах, но она не улыбается, и поэтому я не могу сказать, что это слезы счастья или удивления, как я надеялся. Вместо этого я вижу, что ей грустно. Я не хотел сделать ей больно, черт, никогда не хотел. Лишь представлял, как она обнимет руками мою шею, поблагодарит, а потом мы вместе сольемся в страстном поцелуе. Но все идет не по плану.

Бренна делает шаг назад, подходит почти вплотную к двери, готовая убежать. Я снова двигаюсь к ней, и она начинает качать головой из стороны в сторону. Бренна застревает между мной и выходом.

– Эверет... Я не понимаю, – начинает она умолять.

Я наклоняюсь вперед, мои губы находятся лишь в нескольких дюймах от нее. Жду, что девушка скажет что-то еще, но она этого не делает. Бренна не отталкивает меня, не говорит остановиться, но и не подает никаких признаков того, что хочет, чтобы я ее поцеловал. И даже если бы она хотела, то не думаю, что сказала бы. Она слишком много уверяла себя, что не достойна этого. И я в лепешку расшибусь, но докажу ей обратное.

Положив руку на ее щеку, чувствую, как она вздрагивает, но все-таки не отворачивается. Вижу, что она нервничает. Наверное, мне не должно это нравиться настолько сильно.

– Бренна, – шепчу я ее имя. Взгляд девушки фокусируются на мне. Она внимательно смотрит на меня в ожидании следующих слов.– Я собираюсь тебя поцеловать.

Бренна снова начинает качать головой, но уже не так сильно, так что я кладу свою руку на ее затылок, путаясь пальцами в волосах. Наконец, она прекращает бороться со мной, и я притягиваю ее к себе. Наши губы соединяются. Она еще какое-то время держит дистанцию, но когда я углубляю поцелуй, девушка сдается. И я чувствую, что ей это нравится. Я тут же начинаю скользить языком вдоль ее губ, надеясь, что она согласится на мою мольбу. И Бренна охотно приоткрывает свои губы.

Я и понятия не имел, что мне может так понравиться поцелуй. А его интенсивность и насыщенность заставляют меня хотеть большего.

Я вжимаю Бренну в дверь. Одной рукой скольжу по ее бедру, а она обхватывает своей ногой мою. И теперь мы с Бренной находимся так близко друг к другу, как только могут два одетых человека. Я прижимаю свое тело к ней. Каждая часть меня горит, каждый нерв на пределе. Мне нужно больше Бренны. Я хочу всю ее.

Так же быстро, как мои штаны начинают натягиваться над членом, она отталкивает меня. Рукой девушка мгновенно накрывает свой рот и тяжело дышит сквозь стиснутые пальцы. Ее взгляд прикован к моему. Девушка паникует, и я не знаю, в чем причина: в том, что она не хочет отвечать на поцелуй, или в чем-то другом? Но тем не менее, я не извиняюсь, потому что не жалею об этом.

– Мне нужно идти, – вырывается из ее рта.

– Пожалуйста... не надо.

Мгновение мы пялимся друг на друга, а потом она убирает руку от своего рта:

– Это не может произойти снова.

Теперь, когда ее дыхание восстанавливается, я слышу волнение в ее голосе. Черт! Надеюсь, я не смог все окончательно испортить?

– Ты прекрасный парень, но...

– Стоп, Бренна! Остановись. Ничего не говори. Это был самый удивительный поцелуй, который я только могу вспомнить. Пожалуйста, не говори, что ты жалеешь об этом.

– Я не жалею об этом, – и тут мое волнение исчезает, по крайней мере, частично. – Просто... мне нужно идти.

Она быстро поворачивается, чтобы открыть дверь, но прежде я успеваю положить свою руку на ее, препятствуя уходу Бренны. Приближая рот к ее уху, шепчу:

– Ну, по крайней мере, я могу проводить тебя до двери?

Ее ответ занимает секунду.

– Если пообещаешь снова меня не целовать.

Я делаю шаг назад, чтобы мы все-таки открыли дверь и вышли в коридор вместе. Нам обоим немного неловко, пока мы не заходим в лифт. Я смотрю на Бренну. Ее лицо разрумянивается. И выглядит она просто невероятно. Возможно, это связано с тем, что именно я причина этого изменения. И я определенно внесу эту маленькую победу в свой список.

– Для нас это шаг назад? – спрашиваю я.

Бренна смотрит на меня. Ее глаза круглые как блюдца. Она думает о том же, о чем и я.

– Я не знаю, что это.

– Могу я пригласить тебя на свидание?

– Не думаю, что тебе следует об этом спрашивать.

– Хорошо... я хочу пригласить тебя на свидание.

Я улыбаюсь, но она – нет. Бренна лишь продолжает смотреть на меня, сбитая с толку. Я мог бы сказать, что жалею о том, что поцеловал ее, но это была бы несусветная ложь. Это то, о чем я никогда не пожалею.

– Может, в пятницу?

– Мне нужно работать, – она вертит в руках свои ключи, показывая нервозность.

Когда мы доезжаем до нужного этажа, дверь открывается. Прежде чем выйти, Бренна дарит мне лишь жалкое подобие улыбки. Когда дверь лифта собирается закрыться, я выхожу из него и двигаюсь прямо за Бренной. Я не могу оставить все, как есть.

– Бренна, – зову я ее.

Она не сбавляет шаг до тех пор, пока не оказывается у своей двери. Когда девушка вставляет ключ, то смотрит на меня. До сих пор я не замечал мурашек на ее руках. Это хороший знак.

– Давай поужинаем, – не отступаю я. – Я закажу что-нибудь, мы останемся дома. Не нужно будет наряжаться и притворяться. Мы сможем говорить о чем угодно, либо просто молчать. Но прежде чем ты решишь, чего ты достойна, позволь мне узнать тебя. Позволь мне понять, что я чувствую. Потому что все, что я узнал о тебе до настоящего момента, просто удивительно. Я знаю, что тебе больно, и ты вынуждена скрывать свои чувства, но не со мной. И я хочу доказать тебе это.

Паршиво, что я изливаю душу, как настоящий лузер, но я хочу лишь отгородить ее от бредовой мысли, что она может причинять лишь неудобство в жизнях других людей.

Тем не менее, кажется, что она оценила мои попытки. Бренна расслабляется, а прежний цвет лица начинает возвращаться.

– Не думаю, что ты знаешь, во что ввязываешься. Также я не могу дать тебе какие-либо обещания, но ужин... Это я могу. Мне лишь нужно посмотреть рабочий график, и я приду, когда буду готова.

– Значит ли это, что мы можем обменяться телефонными номерами?

Девушка почти рычит на мое предложение, но все же достает телефон из своего кошелька.

– Какой твой номер?

Я диктую ей его, и она что-то печатает, прежде чем засунуть свой телефон обратно.

– Все, номерами мы обменялись. Спокойной ночи, Эверет.

Пятясь назад, я победоносно ей улыбаюсь:

– Спокойной ночи, Бренна.

Ночка сегодня адская.

***

По-моему, шторы не меняли здесь с девяностых, а покрывало на кровати сочетается с выцветшими розами и белыми ламбрекенами на них. Здесь просторно, много солнца, но я все еще чувствую себя некомфортно. Ладони вспотели. Я нервно вытираю их о джинсы и снова сжимаю руки в кулаки. Может, мне все-таки следовало выпить перед этим?

Это моя работа. Когда-то я был под прикрытием гораздо больше. Однажды мне пришлось это делать шесть месяцев, и в последние два месяца я смог стать буквально правой рукой наркобарона. Тринадцать месяцев я притворялся татуировщиком, чтобы достать Пауля Шилонорта, которого поймал за набитием татуировок и продажей героина малолетним. Я прикрыл много подобных лавочек в последние годы, потому что чертовски хорошо выполнял свою работу.

Почему же сейчас я так нервничаю?

Я знаю почему. Бренна.

Вчера я вернулся домой и увидел от нее сообщение. Все, что в нем было: «Спасибо за вечер». Ни больше, ни меньше. Мои чувства смешались. Я гордился, что именно мне удалось заставить ее чувствовать себя такой особенной и, очевидно, я сделал это лучше, чем все другие за долгое время. Но это также и бесило, потому что такая женщина, как она, просто не может чувствовать себя неуверенно. Она воспитывалась в приемных семьях, что доказывает ее ужасное прошлое, но ей около двадцати и она уже преуспела в своей жизни. Девушка решительная, красивая, может постоять за себя. Она независима. Она... идеальна.

И поэтому я сейчас так нервничаю. Мне прекрасно известно: нет и шанса, что она узнает о том, что я близок к проведению целого часа в отеле с проституткой, но также известно, что если бы она узнала, это бы убило ее. Бренна старается казаться жесткой, но я с уверенностью могу сказать, что она слабая, когда дело касается ее чувств, что и объясняет все эти выстроенные вокруг нее стены. Я уже прорубил себе путь через одну из них, но мне еще нужно много пройти. И меня покрывает холодный пот при мысли, что она найдет еще какую-нибудь причину, чтобы воздвигнуть свои каменные блоки обратно.

Присматриваясь к мини-бару, я решаю, что все-таки хочу выпить. Часть моей уловки заключается в том, чтобы быть слегка под мухой, и я хотел перехватить пару бутылочек перед этой встречей, но мне пришлось задержаться в офисе.

Подойдя, я беру стеклянный стакан и заполняю его кубиками льда. А затем топлю их в янтарной жидкости. Потом добавляю немного колы и глотаю этот коктейль с виски. Он слегка обжигает горло, но этот огонь расслабляет, и я чувствую тепло, разливающееся по венам. Как раз то, что нужно для моих расшатанных нервов.

С тихим вздохом я ковыляю к кровати, как раз в то время как дверь открывается. У девушки непослушные рыжие волосы, которые она как будто специально уложила так, будто ее только что поимели. Она делает несколько шагов вперед, обольстительно мне улыбаясь. Я не фанат рыжеволосых, но должен признать, что эта выглядит не так уж и плохо.

– Привет, – мурлычет она. – Я Мона.

Она расстегивает свою куртку, позволяя ей соскользнуть с рук, и вешает ту на стул. Девушка регулирует лямку своего топа, упавшую вниз так, что я могу увидеть ее лифчик. Мона смотрит вниз, медленно поправляя лямку и проводя пальцами по сладостным изгибам своей груди.

Могу признать, что это отвлекает. Какой парень не хотел бы посмотреть на такое? Мне приходится напомнить себе, что она шлюха и ведет себя так соблазнительно потому, что ей платят, так что я прочищаю свое горло и отворачиваюсь.

– Привет, – отвечаю я нервно.

Я должен играть роль опасающегося парня. Думаю, хорошо, что Бренна держит меня на острие ножа, даже не зная об этом.

– Майкл, правильно? – девушка делает шаг вперед.

Смотрю, как она закусывает свою мягкую нижнюю губу и глядит с любопытством, ожидая от меня реакции. Я снова прочищаю горло, прежде чем заговорить:

– Да, я Майкл. Я, э...Это мой первый раз. Не возражаешь, если я выпью?

– Если и мне нальешь, – она проводит пальчиками по моей груди, когда я обхожу ее, а затем садится на кровать позади меня.

Мне приходится сделать несколько глотков воздуха, чтобы очистить мысли. Это же просто смешно! Я не должен чувствовать себя возбужденным. Я сказал этой Кэнди, что мне нужны разговоры, а не секс. Может, таким способом Мона старается меня разговорить, но для меня это не работает.

– Виски с колой? – спрашиваю ее после того, как уже налил.

– Идеально. Мне нравится, когда мои напитки крепкие... успокаивающие.

Когда я оборачиваюсь, то вижу, как она осматривает меня сверху вниз и затем добавляет:

– Сладенький. Как раз мой тип мужчин.

Я протягиваю ей напиток, стараясь находиться немного поодаль:

– Тебе сказали... э... как мы проведем этот вечер?

Отняв стакан ото рта, она вскидывает брови.

– Сказали. Ты хочешь поговорить. Ты у нас мальчик с разбитым сердцем, – Мона встает с кровати, отставляет стакан с выпивкой, а затем встает позади меня и начинает проводить своими руками по моим плечам. Она приближает свой рот к моему уху. – Ты знаешь, я могу найти другой способ, чтобы излечить твое разбитое сердце.

– Я... я знаю. Но сейчас к этому не готов.

Девушка продолжает гладить руками мои плечи. Это не Бренна. Это неправильно.

– О, малыш, – продолжает она своим приторным голосом. Теперь Мона стоит прямо передо мной, положив руки на мою грудь и впиваясь пальцами в ткань моей футболки. Потом опускает их вниз, прикоснувшись к пряжке на моих джинсах. – Лучшая часть моей работы – помогать красивым, надежным парням почувствовать себя лучше. Я могу заставить тебя забыть о той, о ком ты тоскуешь. И если ты не хочешь трахаться... – она сжимает мой член в своих руках, – я могу использовать свой рот. Весь твой стресс и переживания уйдут, когда ты кончишь.

В своей голове мне приходится прокручивать тот факт, что, скорее всего, у нее хламидии, чтобы сфокусировать свое внимание и придержать эрекцию. В конце концов, я парень, мне не нужно много, чтобы завестись. Я дохожу до полки и ставлю свой стакан, затем руками скидываю ладони Моны со своего тела.

– Звучит хорошо, правда, но я не готов, – я надеваю маску нервного человека, хотя на самом деле испытываю больше раздражения.

На секунду она надувает свои губы, затем убирает руки и еще раз поправляет свою одежду.

– Хорошо, сладкий. Мне жаль. Просто... – она смотрит на меня, прежде чем лизнуть свои пухлые губы (что смотрится фальшиво). – Ты себя видел? Черт, ты выглядишь... соблазнительно, – она стреляет глазами еще раз, прежде чем занять свое место на кровати. Я нерешительно стою рядом с напитками.

– Так что происходит? О чем ты хочешь поговорить?

Снова взяв напиток, я делаю глоток. Еще немного и я буду чувствовать себя лучше, может быть, даже немного веселее. Иду к мини-бару, чтобы сделать третью и финальную порцию напитка.

– Я даже не знаю, о чем хочу поговорить, – отвечаю я, наливая колу. Повернувшись, иду к ней и выдаю ей то, что репетировал в последние несколько дней. – Я буквально разрываюсь. Я любил свою невесту и думал, что нам, правда, хорошо вместе, но это не помешало ей поскакать на моем лучшем друге. Что действительно паршиво! – я запиваю ложь еще одним глотком.

– Ох, солнце, мне жаль слышать это. Я уверена, это не имеет никакого отношения к ее чувствам к тебе. Ты говорил с ней об этом?

– Нет. К черту это. Я сжег кучу ее дерьма возле дома, оставшееся бросил в коробку и оставил рядом с дверью. Это все, что я сделал.

Девушка закатывает глаза:

– Как я погляжу, ты один из тех самых парней. Которые срываются.

Я вижу, каким взглядом она на меня смотрит. Словно хочет, чтобы я оторвался на ней. Интересно, она так делает с каждым парнем, который входит в эти двери, либо же я какой-то особенный? Может, именно поэтому она хороша в своей работе и поэтому ее порекомендовала Джинджер? Она заставляет тебя чувствовать себя так, будто ты – единственный человек в этом мире.

Но за деньги, которые она берет, так и должно быть.

К тому же, мне не нравится, как она предлагает себя мне.

– Я был зол. Зол даже тогда, когда справился со всем этим. Здесь нечего стыдиться.

– Я и не говорю, что ты должен. Просто есть несколько типов мужчин: одни – агрессивные, другие – страстные, еще одни – уроды. Лично мне нравятся доминирующие мужчины. Вся эта драма, крики и невежество – залог настоящего удовольствия в конце. Нет ничего лучше секса. Ничего.

– Так у тебя есть отношения... помимо работы? – я спрашиваю, удивленный ее честностью.

Я наблюдаю, как она немного расслабляется. Со смехом, девушка качает головой.

– Конечно, есть. Все, что я делаю – для веселья, но я в жизни не стала бы этим заниматься, если бы это значило, что я не могу влюбиться.

– Без обид, но как ты это делаешь? Любишь одного человека и спишь с другим?

– Секс великолепен, его любят все. Мы очарованы им в молодости, думаем о нем ежедневно до тех пор, пока не умрем. Его показывают в фильмах и видеоиграх, музыке и романах. Это продается. Это запрещено, но также обсуждается открыто, есть журналы и товары, которые основываются именно на сексе. Чаще всего жизнь – это секс. А теперь все, что я сказала, замени на любовь. Мы очарованы ей в молодости, думаем о ней ежедневно и бла-бла-бла… Понял? Они абсолютно одинаковы, хотя не имеют ничего общего друг с другом.

– То есть ты говоришь, что можешь любить одного человека и заниматься сексом с другим? И ничего странного в этом нет?

– Без обид, но разве это не то, чем занималась твоя девушка? Просто то, что она трахалась с твоим лучшим другом не значит, что она тебя не любит.

Я таращу свои глаза на нее, пытаясь вникнуть в то, что она говорит.

– Ну не знаю, на мой взгляд любовь и секс очень тесно связаны. Конечно, ты не должен любить кого-то, не занимаясь с ним сексом, но если ты кого-то любишь – разве не должен этот человек быть единственным, с кем ты спишь?

– Черт, нет, – из нее вырывается смех. – Моногамия – это здорово, если это то, чего вы оба хотите. Если вы делаете это, как настоящие животные, и безоговорочно любите друг друга, а также честны друг с другом абсолютно во всем, что невозможно. Это большая редкость. Такие вещи, как оргии, сестра жены, свингеры и... эскорт... они не появились просто так. Люди могут любить одного, а заниматься сексом с другим. И на самом деле, это довольно распространено. Даже те, кто действительно любят, состоят в прочных серьезных отношениях, могут изменить своему партнеру пару-тройку раз. Это жизнь. Даже в Библии есть моменты, когда мужчины уходили и совали члены в чужие киски. Такое случается, – она пожимает плечами, словно только что не использовала слово «Библия» и «киска» в одном предложении.

Если честно, с ее логикой трудно спорить. И чем больше она говорит, тем больше какая-то часть меня понимает, что в чем-то она права. Тем не менее, я не могу понять того, что ты можешь иметь девушку или жену, зная, что она трахается с кем-то еще или даже не с одним за твоей спиной. И сам не могу представить, чтобы мог изменить тому, кого люблю.

– Не знаю, – вздыхаю я. – У этого всего есть смысл, но одновременно и нет.

– Все в жизни бессмысленно, разве нет?

– Почему ты такая умная?

Ее глаза сужаются:

– Я работаю в эскорт-бизнесе и из-за этого не могу быть умной?

– Я не это имел в виду.

Мона машет рукой в ответ на мое извинение.

– Я понимаю. Меня легко судить. Всех нас. Я была совсем не так воспитана. Мой отец был пастором в Джорджии. Ты можешь в это поверить? – она хихикает над этими словами. – Видя то, чем я занимаюсь, он, должно быть, не раз в гробу перевернулся. Он умер, когда мне было пятнадцать, и маме слишком тяжело это далось. Она была домохозяйкой, и на этом все. После его смерти мы продали дом, переехали к бабушке, у нас были долги, так что я изначально знала, что колледж мне не светит. Я хотела быть юристом, так что работала, где придется. Отучилась два года в колледже, прежде чем нашла Кэнди. Она предложила мне работу, от которой я не смогла отказаться. И вот спустя несколько лет я здесь. Любящая свою жизнь и решение, которое тогда приняла.

Не буду врать, все сказанное ею меня удивило.

– И тебе не страшно быть одной с незнакомыми мужчинами ночью? Извини, не хочу вмешиваться, но мне, правда, интересно. Я бы испугался, если бы на твоем месте оказалась моя дочь или сестра.

Все пошло гораздо лучше, чем я ожидал. Может, если я постараюсь чувствовать себя комфортнее, она даст мне еще больше информации. И если честно, мне действительно интересно.

Пожав плечами, она задумывается на секунду:

– Ну, Кэнди каждого проверяет и все такое. Если тип подозрительный, то она сама будет бродить вокруг отеля или пошлет одного из своих парней. Иногда меня били сильнее, чем мне нравилось, но никогда не было того, с чем я не могла бы справиться. Хотя моя девочка Чесити... Черт! Мне так было больно за нее на прошлой неделе. Она встретилась с новым клиентом, который с ног до головы наставил ей синяков. Она даже на работу неделю не ходила. Хоть и вернулась. Слава Господу! За всю мою память это был первый раз чего-то подобного.

Чесити. Та, которую изначально хотела дать мне Кэнди. В следующий раз я найду способ с ней поговорить. Кэнди сказала, что эта девушка больше подходит моим предпочтениям или что-то вроде того. Меня передергивает: шлюха или нет, но как мужчина может так касаться женщины. Я тут же думаю о Бренне, вспоминая, как она выглядела, когда вышла из лифта, и это все еще убивает меня, хоть я и не знаю почему. Она не сказала Эмили ничего насчет этого, а сам я не хотел снова поднимать эту тему.

– Это паршиво – повторяю я. – Они арестовали того парня?

– Нет. Она не позволила. Действительно упрямая девочка, но этим она мне и нравится. В отличие от меня ей пришлось еще хуже, и она сама сделала себя такой, какая есть сейчас.

– Должен признать, насчет этого всего я был настроен скептически. Один из моих приятелей порекомендовал Кэнди, и я сомневался. Но спасибо за то, что оказалась тем, с кем можно поговорить.

Я много раз репетировал это предложение, не думая, что на самом деле буду иметь это в виду. Не потому, что согласен с ее логикой или тем, как она зарабатывает на жизнь, а из-за простого факта, что она действительно дала мне хороший совет и с ней легко разговаривать.

Мона протягивает руку, чтобы дотронуться до моего колена, и смотрит на меня:

– Если изменишь свое решение насчет меня, дай знать. Ну а до тех самых пор я с радостью буду человеком, который станет с тобой разговаривать и заставлять чувствовать тебя лучше. Сейчас ты готов принять свою девушку назад или хотя бы поговорить с ней?

– Не могу, – отвечаю я, качая головой.

– Почему нет?

Мы говорим о моей фальшивой невесте и нашем фальшивом расставании до тех пор, пока наше время не выходит. В тот момент, когда я ухожу, то признаю, что хочу, чтобы эта девушка вернулась в колледж и принесла что-то другое, более значимое, в жизни людей. Стала адвокатом, например. Перестала копаться в людских жизнях и продавать свое тело недостойным его мужчинам. За наше непродолжительное время вместе у меня появилось желание защитить ее, чего я не могу сделать, так как мое задание заключается в том, чтобы прикрыть всю их лавочку вместе с ней и ее «коллегами». И это не будет легко. Никогда таким не было. Моя работа не просто стрессовая, она крайне раздражающая.

Придя домой, вижу Эмили, сидящую на диване и читающую журнал. Ее сумки упакованы, она готова вернуться домой завтра утром. Сестра даже не поднимает головы, когда я вхожу, но тут же морщит свой нос.

– Ты пахнешь как шлюха, – в отвращении она зажимает свой нос.

Понюхав свою рубашку, я смотрю на нее с любопытством.

– С чего ты это взяла?

Все еще не глядя на меня, сестра указывает на свой живот:

– Беременность. Нюх обостряется.

– Понял, – киваю ей, – пойду-ка я в душ.

Как только я добираюсь до двери ванной, сестра кричит в мою сторону:

– Я обедала с Бренной сегодня.

Я не могу больше сделать ни шагу.Спустя секунду я двигаюсь прямиком в гостиную:

– Что? Зачем?

– Мне было одиноко. Ты заработался, – говорит она, наконец-то взглянув на меня. – Хорошо, ты сказал, что придешь поздно, но, учитывая, как от тебя пахнет, могу предположить, что ты занимался чем-то еще.

Сузив глаза, я скрещиваю руки на груди, чтобы дать ей понять, что все дело в моей работе:

– У меня задание, которое требует работы под прикрытием, и я не могу тебе о ней сказать. И ты это знаешь. А сейчас про ужин.

– А что с ним?

– Эм.

Так же как и в свои шестнадцать Эмили раздраженно вздыхает и опускает журнал. Можно подумать, что ей требуются для этого титанические усилия. Не знаю, что с моей сестрой сегодня, но она не в лучшем настроении. Надеюсь, ужин с Бренной прошел хорошо, но предчувствие у меня плохое.

– Мне было скучно, поэтому я пошла к ней, чтобы мы могли вместе поужинать. Она была не против. Мы заказали на вынос пиццу и хлебные палочки, все было очень вкусно. Правда, сейчас у меня изжога, но это неудивительно. Собственно, вот и все.

– Эм.

– Что?

– О чем вы говорили?

Она ухмыляется мне:

– Оу, ты думаешь, мы говорили о тебе? Жаль огорчать тебя, но о тебе и слова сказано не было.

– Ты лжешь.

– Неужели? – Эмили встает, чтобы размяться, – я устала и иду в кровать.

Сестра движется в сторону спальни, но я преграждаю ей дорогу, оперевшись о стену рукой так, чтобы она не смогла пройти дальше.

– Говори.

– Твой племянник устал. Дай мне пройти.

– Эмили, мой племянник в твоем животе, и неважно, спишь ты или нет. Он и так прекрасно отдыхает. Почему ты злишься? Как прошел ужин? Поговори со мной.

Она закатывает свои глаза:

– Серьезно? Меня бесит, что ты допоздна работаешь. Что ты даже не пришел на ужин.

Я слышу надлом в ее голосе, словно она сдерживает плачь.

– Ты что, сейчас заплачешь? – спрашиваю я.

Мне действительно нужно знать, ведь я забочусь о ней. Она должна знать, что я всегда здесь, чтобы помочь. Но Эмили снова закатывает глаза. Это верный признак того, что она собирается сломаться, но пытается сдержаться.

– Потому что я работал допоздна? Определенно есть другая причина. Что это?

– Себастьян, – скулит она.

Повернувшись, она направляется к дивану и садится, не глядя на меня. Эмили бездумно смотрит на камин, который я еще ни разу не использовал, да и вряд ли когда-нибудь буду. Я занимаю место рядом с ней.

– Он поздно приходит домой с работы. И я раньше никак не могла понять, почему это меня так раздражало. Я имею в виду, что он работает сверхурочно, всегда приходит уставший, но все равно находит время, чтобы помочь мне с готовкой и уборкой. Я тоже работала, тоже уставала, но на нем это сказывалось гораздо больше, – она смотрит на меня глазами, полными слез. – Но сегодня я поговорила с Бренной и сказала, что наши финансы не изменились. Совсем. И когда мы говорили об этом, мне стало так больно. Я все поняла. Мой муж не работает сверхурочно, потому что тоже приходит домой, провонявший дешевым парфюмом. У него роман на стороне, не так ли?

У меня просто нет слов. Мне хочется защитить Себастьяна, потому что он хороший парень, и я просто никак не мог представить, что он сделает больно моей сестре, особенно во время ее беременности. Я хочу сказать сестре, что из-за гормонов она сейчас может преувеличивать. Хочу сказать ей, что, мать его, нет ни малейшего шанса, что Себастьян мог бы сделать это. Но тут же я вспоминаю свой разговор с Моной: что она сказала о любви и сексе, о том, как часто люди изменяют. И для некоторых это нормально.

– Не знаю, – говорю я, спустя секунду, – Я не знаю, Эмили. Но мне известно, что, вернувшись завтра домой, ты должна быть предельна честна с ним. Поговори с Себастьяном, выясни наверняка. Не обвиняй его сейчас.

– А что, если я не хочу выяснять? – спрашивает она. – Что, если хочу жить во лжи с ним? Я не могу потерять его, не тогда, когда ношу под сердцем его ребенка.

«Человек может любить одного, но заниматься сексом с другим. На самом деле, это встречается довольно часто». Слова Моны отдаются эхом в моей голове. Я не могу повторить это Эмили. Не могу призывать ее клеиться к своему мужу, по крайней мере, пока он не ответит на все вопросы. Ради всего святого, она же беременна. Я уже готов сесть в машину и гнать обратно в Вирджинию, чтобы вбить в голову этого парня немного здравого смысла.

Не зная, что ответить и как реагировать, я спрашиваю:

– Как долго это продолжается?

– Он увеличил количество часов спустя три недели после того, как мы узнали, что я беременна. Может, я брежу? Может, он просто откладывает деньги на отдельный счет, может духи принадлежат женщине с работы, которая тоже торчит там допоздна? Не знаю. Все эти гормоны и неуверенность... полное дерьмо, – она встает, проводя руками по своей пижаме, приглаживая штаны. – Ты сможешь отвезти меня в аэропорт в пять тридцать?

– Эм, остынь на секунду. Не оставайся с ним только из-за беременности. Поговори с ним, постарайся все выяснить, если хочешь, но если нет – у меня есть свободная комната для тебя. Не закрывайся от меня, не делай вид, будто ничего не происходит. Поговори с ним, поговори со мной, и все будет хорошо. Я обещаю. Я позабочусь об этом.

– Говорит единственный родственник, который у меня остался. Тот же родственник, который свалил из нашего штата, когда я нуждалась в нем больше всего.

Слова вырываются из ее рта и буквально бьют меня по голове. Давно я не чувствовал такой боли. С тех пор как мы потеряли родителей.

Я и не подозревал, как она себя чувствует. С моей стороны было эгоистично просто взять и уехать. Но это было моей работой. Мне пришлось сделать выбор и довольно быстро. Я думал, что с Эмили остаются Себастьян и его семья, и ее лучшая подруга Карли с другими друзьями – Винни и Тейлором. В конце концов, у нее есть работа, и скоро будет сын. Думал, что она спокойно воспримет мой отъезд. Может, мне стоит вернуться?

Душ никак не помог справиться с моим отчаяньем. Лежа на кровати головой вниз, я беру телефон, подключенный к зарядке, и ставлю будильник на пять утра, чтобы отвезти Эмили в аэропорт прежде, чем встанет солнце. Когда кладу его обратно, то думаю... и зацикливаюсь на своих мыслях. А затем злюсь и не могу заснуть. Затем снова беру телефон и нажимаю на сообщения. Послание Бренны все еще здесь. «Спасибо за вечер». Я так и не ответил. Ждал даты для свидания. Моей сестре ничего не стоит подняться и поужинать с ней, а мне же приходится вымаливать у Бренны сделать это.

Не скажу, что я против. Приятно знать, что так легко она не согласится пойти на свидание со мной. Это значит, что и других постигает та же участь. Мне кажется, у нее нет парня, если не считать того, кто навредил ей. Надеюсь, что смогу это изменить. Все это.

«Ты решила, когда хочешь поужинать?» – пишу ей.

И крайне удивляюсь, когда вижу ответ.

Глава 13

Бренна

«Ты решила, когда хочешь поужинать?»

Я смотрю на это сообщение несколько минут. Я уже думала об этом. Много. Слишком много, на самом деле.

Это поглощает меня. Эверет поглощает меня. И до этой ночи я не понимала, насколько сильно.

Я возвращаюсь домой с работы и спешу наполнить ванну. Этот день прошел хорошо. Я встретилась с постоянным клиентом, и то, как он вел себя со мной в постели, было как раз тем, в чем я нуждалась после инцидента на прошлой неделе. Я чувствовала, что снова в деле, когда он довел меня до первого оргазма. Все было просто невероятно, особенно когда я закрыла глаза, и передо мной появилось лицо Эверета.

Это не значило, что я о нем думала. Он просто появился. Но я открыла глаза и поняла, что меня трахал Бендер, разведенный тридцатидвухлетний мужчина, у которого трое детей и приличный банковский счет. И этого было недостаточно, чтобы довести меня до экстаза. Так что я снова закрыла их.

И представила себе серые глаза Эверета, смотрящие на меня с любовью, читающие мои мысли так, словно мои собственные глаза были романом. Его волосы спутались, спадая на лоб и покачиваясь при каждом толчке, и я зарылась в них своими руками. Его губы раскрылись, и я могла почувствовать влажный воздух на своей коже: как он бродил туда-сюда по моему телу. Это подарило мне чувство, которое не приходило ко мне годами – с Бендером я потеряла контроль. Я трахала его изо всех сил и кончила... три раза... все время представляя, как тело Эверета переплетается с моим.

Наливая воду в ванну, я слышу стук в дверь. И тут же думаю, что это Эверет. Он хотел поужинать со мной или поиграть в покер, или просто провести время вместе. Прежде всего мне хочется принять ванну, но я не желаю заставлять его ждать. Поэтому спешу к входной двери, но вижу лишь Эмили, стоящую с широкой улыбкой на лице.

Она хочет поужинать со мной, потому что ее брат работает допоздна.

Чувство разочарования от того, что рядом с ней нет Эверета, почти мучительно. Когда я слышу, что он работает допоздна, то задаю несколько вопросов. Понятия не имею, что на меня так действует. А нет, знаю! Этот поцелуй! Сваливаю все на его властные, покоряющие, невероятные губы, которые так легко взяли меня в плен. Эверет заставил намокнуть мои трусики и желать большего. Невозможно вообразить силу моей воли, потому что я сама удивилась, как смогла уйти от него.

Но Эмили не отвечает на мои вопросы. И вообще не хочет разговаривать о своем брате. Могу сказать точно: что-то еще у нее на уме. И через несколько минут она сдается и рассказывает все о своем муже – Себастьяне. О том, как не хочет ехать домой, потому что думает, что он ее не любит. Она действительно считает, что он ее обманывает, лжет ей. И много чего другого. Я заказываю для нас пиццу и хлебные палочки. Мы смотрим фильм, устраивая этакий мини-девичник. Я не сильна в девчачьих разговорах, но этим вечером действительно стараюсь. Для нее. Или, может быть, для Эверета. Он меняет меня. И я не уверена, что мне это нравится.

Когда Эмили уходит, я наполняю ванну еще раз. И расслабившись, с бокалом охлажденного вина в руках, погружаюсь в пузырьки, которые достают мне до подбородка. Снагли ложится на сиденье унитаза, мурлыча себе под нос. Я оглядываюсь и ощущаю... одиночество. Мне отчаянно хочется чего-то большего. И это первый раз, когда я чувствую себя так.

Закончив принимать ванну, я подхожу к телефону и смотрю на сообщение, отправленное Эверету. Он так и не ответил. Поэтому я еще пристальнее смотрю в телефон, как будто надеясь, что он может прочитать мои мысли в этот момент. И написать мне. Но он этого не делает. Вот и все.

Я немного перекусываю и думаю о том, когда (точнее, если) наше свидание все же произойдет? Представляю, как мы бы опять целовались, и он снова заставил бы меня чувствовать себя так прекрасно... или даже лучше. Если вообще в этом мире возможны поцелуи лучше. Также я думаю о том, что бы мы ели, если бы это было единственным, что произойдет за весь вечер? Задумываюсь так сильно, что возвращаюсь в кровать и не замечаю, как начинаю гладить Снагли, лежащую на моем животе. Вместе с кошкой я смотрю «Анатомию страсти»: в то время, как Мередит кричит на Дрейка, когда что-то вклинивается в ее трусики, он бросает на нее тот самый взгляд. Взгляд человека, любящего тебя, несмотря ни на что. И я начинаю плакать. Это глупо. Действительно глупо. Я плакала над этим сериалом множество раз, но потому что он грустный, а не милый!

Спустя несколько секунд мой телефон издает сигнал, оповещающий о сообщении. От Эверета. Насчет ужина.

Я понимаю, что он зацепил меня. С самого начала. Выглядевший так, словно ему глубоко наплевать на существование расчески. В нем всегда есть что-то, отличавшее его от остальных. Сейчас я улыбаюсь как самая последняя дурочка. И это меня бесит.

«Вечер воскресенья. Подойдет?» – отвечаю я.

Нервно кусаю кожу вокруг своих ногтей, ожидая ответа. Мы уже договаривались встретиться в воскресенье, так что ужин имеет место быть.

Э: «Идеально. Что мы будем есть?»

Я: «Помнишь, что было в прошлый раз? Ты не умеешь готовить... по крайней мере, ты так сказал».

Э: «Я и правда не умею. Но могу заказать. Все, что ты захочешь».

Я: «Тогда удиви меня! :)»

Э: «Нет и еще раз нет! Сюрпризом для тебя будет десерт. Но ужин на твой выбор».

Так! Я не должна дрожать от его слов. А он не должен заставлять кружиться бабочек в моем животе, а меня плакать... снова. Мне нужно сказать ему, что это уже становится слишком. Я начинаю привыкать к такому чувству. Не знаю, что это? Я успела распробовать лишь его маленький кусочек. Но также мне известно, что будет больно. Что все это обернется катастрофой, но я не собираюсь это заканчивать. Пока нет. Не сейчас.

Я: «Прекрасно. Я бы хотела кордонблю, салат «Цезарь» и красное вино».

Специально заказала то, что будет просто найти.

Э: «Учтено. Тебе нравится шоколад?»

Я: «Молочный. Но только не темный».

Я улыбаюсь, потому что знаю, что он старается угадать с десертом. Черт, почему сегодня только среда? Я хочу, чтобы сейчас настало воскресенье. Хочу этот ужин. Ненавижу, что так сильно хочу! Так не должно быть! Все это сведет меня с ума.

Снагли спрыгивает с кровати и оставляет меня в одиночестве. Поправив подушки, опираюсь на стену и смотрю в телефон. Эверет опять не отвечает. Может быть, он спит? Взглянув на часы, понимаю, что часовая стрелка едва перешла десять. Для меня еще рано, но возможно, для него это поздно. Я знаю, что сегодня он долго работал и должен завтра рано проснуться, чтобы отвезти сестру в аэропорт.

Но я эгоистка. Мне нужно больше. Не хочу, чтобы это чувство ушло. Что, если он не спит и хочет поговорить? Может, мне стоит позвонить?

Я: «Твоя сестра ужинала со мной сегодня».

Уверена, он уже знает. Но это все, что я смогла придумать.

Проходит несколько мучительных минут, прежде чем я вижу желанный ответ.

Э: «Она мне сказала. Как все прошло?»

Я: «Ммм... хорошо. Было мило повидать друга».

Э: «Она все время плакала?»

Мда, должно быть, Эмили ему сказала.

Я: «Ну, не все время...»

Э: «Удивительно. О чем еще вы болтали?»

Я: «Если ты пытаешься выведать, разговаривали ли мы о тебе, то ответ – нет ;)»

Э: «Мое эго официально разрушено».

Осознаю, что с силой прикусываю нижнюю губу, пытаясь остановить глупую улыбку, которая так и норовит расползтись по моему лицу.

Я: «Хорошо подумай об этом. Она твоя сестра. Я не выпытывала у нее пикантных подробностей. Было бы неловко спрашивать и еще больше неловко, если бы она знала ответы...»

Э: «Ох, серьезно? Должно быть, это интересно. Какие пикантные подробности ты хочешь знать обо мне?»

Я чувствую, как тепло разливается по телу. Мы говорим о сексе?

Я должна подумать. Это сложнее, чем кажется на первый взгляд. По жизни я только и делала, что занималась сексом, но не могла написать кокетливый комментарий. В голове вертится чертова туча вопросов. Не могу же я обсуждать его работу? Но и его член тоже. Может, подойдет что-то среднее?

Я: «О чем были твои мысли после нашего поцелуя?»

Мой желудок никогда не переворачивался так, как во время этого глупого вопроса.

Э: «Ты не хочешь этого знать...»

Я: «Ох, но я хочу».

Э: «Честно?»

Я: «Да. Хорошо, тогда... Это было плохо или хорошо?»

Э: «Превосходно!»

Я: «Итак?..»

Возможно, мне не следовало задавать этот вопрос. Черт, меня тошнит от страха. Ответ занимает некоторое время, но когда я вижу его, то понимаю, почему.

Э: «Твои губы будто сделаны из наркотиков, от них невозможно оторваться. Они идеальны во всех смыслах. Я думал о них целый день. Твое тело рядом с моим заставило меня хотеть вещи, к которым ты не готова, так что я не буду на тебя давить. Но знай, что я нескоро забуду о той боли, когда наш поцелуй закончился. Однажды я поцелую всю тебя, каждый твой дюйм, но прямо сейчас мне достаточно и твоих губ».

Я вынуждена прочитать сообщение несколько раз, чтобы убедиться, что мои глаза меня не обманывает. Он и правда это сказал? Он действительно так думает? Господи, у меня истерика. И если бы не вдох, который я делаю, у меня точно началась бы паническая атака. Осознание того, что он так думает обо мне, заставляет меня чувствовать себя незаслуженно прекрасной.

Прежде чем я могу ответить (в основном, потому что я несколько раз набираю и стираю сообщение), Эверет присылает мне еще одно.

Э: «Боюсь спросить, о чем ты думаешь».

Я: «Меня никогда так не целовали. У меня такое чувство, словно я больше никогда такого не испытаю. Я не хотела, чтобы это закончилось, не хотела уходить, но знаю, что сделала это из лучших побуждений».

Э: «Это и не должно было закончиться. Мы можем все повторить, если ты хочешь... можем делать это снова и снова».

Я: «Ты заставляешь меня краснеть».

Э: «Мне нравится, когда ты краснеешь. Это да? Я могу снова тебя поцеловать?»

Я: «Я на самом деле не знаю».

Э: «А что если я не буду целовать твои губы? А начну с твоего виска. Медленно двинусь по твоей щеке, запоминая линию твоей челюсти своими губами. Затем продолжу дорогу по горлу, почувствую, как ты сглатываешь напротив моего поцелуя. Все так же продолжу путь вниз, прижимая свой рот к каждому дюйму твоего тела, пока ты не начнешь умолять меня остановиться».

Я: «А что если я не остановлю тебя?»

Э: «Господи, я умру счастливым мужчиной. Я хочу изучать твое тело, Бренна. Хочу все, каждую его частичку».

Он обольстителен. Это точно. Я даже не знаю, что сказать и что думать. Все, что мне известно... мне это очень нравится. И я не хочу, чтобы это заканчивалось. Так что решаюсь на следующий шаг.

Я: «А что если я скажу, что делаю это прямо сейчас?»

Э: «Ты... целуешь себя?»

Я: «Нет, исследую свое тело... Каждую. Его. Часть».

Э: «Черт. Ты убиваешь меня. Ты серьезно?»

Я: «Ммм... оно такое гладкое и шелковистое».

Э: «Что на тебе надето?»

Я бросаю взгляд на свою пижаму, точнее, ее отсутствие. Мой любимый шелковый халатик и трусики-шорты. Стянув с себя одеяло, подхожу к зеркалу в полный рост. Для меня все это ново. Никогда этого не делала. Встряхиваю немного свои волосы, вытираю остатки подводки под глазами и смотрю на себя какое-то время. Я знаю, что красива. Знаю, что Эверету нравится мое тело. Могу подтвердить это каждый раз, когда он пробегает по нему своим взглядом или смотрит прямо мне в глаза.

Делаю несколько фоток в зеркале, а затем смотрю на них. Я без лифчика, так что мои соски напряжены, и на второе фото я смотрю, затаив дыхание. Решаю, что эта самая соблазняющая фотография из всех. На мгновение я удерживаю свой палец над кнопкой отправления, но затем все-таки нажимаю им на экран.

Меньше чем через минуту получаю сообщение от Эверета.

Э: «Я не знаю, что ответить. Нельзя назвать тебя сексуальной или красивой. Ты и та, и другая, и... намного больше».

Я: «Ты спросил, что на мне надето. Я просто пытаюсь выяснить, нравится тебе или нет?»

Э: «Черт, да. Но мне кажется, что все это лучше бы смотрелось на полу».

Я стягиваю свою одежду и бросаю на пол. Затем отправляю ему фотографию брошенного на пол шелка, чтобы подразнить. В течение трех минут он не отвечает. Я начинаю чувствовать боль в сердце, боясь, что зашла на ту территорию, которая категорически запрещена.

Когда он отвечает, все мое здравомыслие и рассудок уходят через дверь, потому что мне слишком приятно его внимание.

Э: «Не буду лгать... Мне до чертиков интересно, чем ты там сейчас занимаешься».

Я: «Думаю о тебе ;)»

Э: «Бренна, я...»

Я: «??»

Э: «Я не знаю, что ответить. Мне кажется, что все это сон».

Я: «Тогда не говори».

Э: «Что ты предлагаешь мне сделать?»

То, что я делаю дальше, переходит все мои границы. Я откидываюсь на кровать и раздвигаю ноги. Затем опускаю одну руку между бедер и касаюсь своего клитора. Господи, как же хорошо! Не могу вспомнить последний раз, когда я прикасалась к себе ради удовольствия, а не для того, чтобы мне заплатили.

Включив камеру, я делаю фотографию. Видны изгибы моего тела и то, как я двигаю своей рукой, но без всяких подробностей, которые потом могут разлететься по интернету. В этот раз, отправляя фото, не стесняюсь, призывая его делать то же самое и потрогать себя.

Ответное фото я получаю спустя несколько секунд. Темновато, но я все равно могу разглядеть стояк, оттягивающий его боксеры.

Я: «Я не вижу, как ты трогаешь себя. Прямо сейчас я делаю это двумя пальцами. Это невероятно...»

Спустя секунду Эверет снова отправляет мне фото. На нем он обхватывает своими пальцами член. Я этого не ожидала, но не могу отвернуться. И сейчас я в полном восторге. Не знала, что вирт такой сексуальный, или что вообще могу наслаждаться фотками членов, или что буду мастурбировать на них.

Я решаю, что если уж он может отправлять мне фотографии своего члена, то и я могу немного расширить свои границы. Поэтому поднимаю камеру выше, чтобы он мог видеть все мое тело от груди до коленей. Я хочу, чтобы он видел меня такой. Хочу, чтобы он желал меня так же, как я его. И если бы он сейчас постучался в дверь, чтобы трахнуть меня, я бы позволила. Боже, признаю, я хочу его. Я скептически отношусь к тому, чтобы влюбиться в него или позволить ему перейти проведенные мною границы, но совершенно точно готова продолжить то, что мы начали.

Я отправляю ему фото и прилагающееся к нему сообщение: «Думаю о тебе».

Э: «Я скоро кончу, Бренна. И прикасаясь к себе, буду думать только о тебе».

Я: «Пожалуйста, да. Пожалуйста!»

Э: «Я хочу ощутить твою киску вокруг моего члена. Хочу тебя сверху».

Вот же черт! Меня накрывает оргазм, не похожий ни на какие другие. Кричу от удовольствия и пытаюсь выровнять свое дыхание. Приходится несколько раз вздохнуть, прежде чем я могу дотянуться до телефона и написать сообщение: «Ты заставил меня кончить. Это было круто...»

Пару секунд он не отвечает, но когда сообщение все-таки приходит, я смеюсь.

Э: «Я испачкал все простыни, думая о тебе. Теперь мне придется поменять постельное белье».

Я: «Ха-ха-ха. Это для меня впервые...»

Э: «Прикасаться к себе?»

Я: «Ха-ха, нет, заниматься виртом с кем-то.»

Э: «Могу я признать, что мне приятно это слышать? Не хотелось бы, чтобы у тебя уже был опыт чего-то подобного с кем-то другим. Ты даже не представляешь, как мне это нравится».

Я: «Тем не менее, это правда :)»

Э: «Мы действительно должны дожидаться воскресенья, чтобы сходить на свидание?»

Я: «Следующие три дня я работаю...»

Э: «Мы можем снова списаться?»

Я: «Я бы расстроилась, если бы мы не сделали этого».

Глядя на часы, я замечаю, что уже за полночь. Не догадывалась, что мы так долго переписываемся. Знаю, что ему рано вставать, да и становится как-то неловко, так что я говорю ему, что собираюсь в кровать. Он посылает мне подмигивающий смайлик и желает сладких снов. И у меня тут же возникает чувство, что сны мои точно будут сладкими... и будут только об Эверете.

Мне кажется, что в скором времени я об этом пожалею... Более того, мне кажется, что жалеть буду гораздо больше, чем могу выдержать. Он разбудил во мне такие чувства, о существовании которых я и не знала. Тут определенно что-то больше, чем просто секс.

***

Зайдя в «Jesse'sDeli» (прим.переводчика: ресторан), я замечаю Кэнди, сидящую в углу и яростно машущую своей рукой, чтобы привлечь мое внимание. Направляюсь к прилавку и заказываю сэндвич, а затем, получив его, иду к Кэнди.

– Как провела ночь? – спрашивает она о Бендере, когда я сажусь рядом с ней.

Мое лицо сразу же загорается при мысли об Эверете и о том, как закончилась прошлая ночь.

– Все было хорошо, – отвечаю я, стараясь думать о Бендере, а не о сексе по телефону. – Чувствую себя намного лучше.

– Достаточно, чтобы взять еще одного клиента? – взволнованно улыбается Кэнди.

Ненавижу разочаровывать Кенди, но я должна думать о своей безопасности.

– Кэнди, ты слышала, что я сказала...

Женщина перебивает меня:

– Ты мне как дочь, которой у меня никогда не было. Я никогда бы преднамеренно не стала подвергать тебя опасности, чтобы ты снова стала жертвой, и ты даже не представляешь, как ужасно я себя чувствую из-за прошлого раза. Я понимаю твои желания, и более того, я их уважаю.

– И? – спрашиваю я, прежде чем откусить от своего турецкого сэндвича.

– Его имя Майкл Ренсон. В прошлый раз он встречался с Моной. Она сказала, что парень был милым, с хорошими манерами, очень привлекательным, что тоже прекрасно. И он хотел не секса, а просто дружеского разговора. Сейчас он проходит через трудное расставание. Мона сказала, что захотела больше, чем просто бесед, но ей понравилось, как они провели с ним время.

– Так почему я? – спрашиваю между пережевываниями.

Кэнди делает глоток коктейля, пожимая плечами. Поставив свой бокал, она отвечает на мой вопрос:

– Он позвонил мне вчера. Ему понравилась Мона, но с ней ему захотелось того, на что он не рассчитывал. Он хочет девушку, похожую на свою бывшую, а ты идеально подходишь, – она снова пожимает своими плечами. – Плюс, когда я просмотрела его анкету, вы с ним оказались очень схожи. Он не хочет связывать тебя или завалить, ему просто хочется ощутить связь со своей бывшей девушкой.

Закатив глаза, я вздыхаю и кладу свой сэндвич на тарелку, чтобы выпить коктейль.

– Прекрасно, – говорю я. – Это помогло бы мне отвлечься.

– Все еще думаешь о прошлой неделе? – спрашивает Кэнди, прикусывая губу.

Я качаю головой, мол, нет. Хотя это и беспокоит меня, все не так уж и плохо.

– Все дело в моем соседе. Он сводит меня с ума.

– Ох, рассказывай, – она упирается подбородком в ладони, ожидая деталей.

– Ничего особенного. Просто забрался мне под кожу.

– Никто не может забраться к тебе под кожу, милая.

– Я знаю, – вздыхаю от этой мысли, – но он... другой.

– Это прекрасно. Я рада за тебя. Тебе нужно что-то нормальное в этой жизни.

– Но ведь тебе не нужно, и все замечательно. Ты успешна, прекрасна и счастлива.

– И одинока, – добавляет Кэнди. – То, что я скажу, должно остаться между нами. Понятно?

Я киваю, зная, что унесу ее секрет в могилу.

– Я подумываю уйти из этого бизнеса. У меня больше денег, чем мне когда-нибудь понадобится, так что я готова отправиться на какой-нибудь тропический остров, где смогу закончить свою жизнь.

– Что? Нет, ты не можешь!

Через стол она тянется к моей руке:

– Как и любая работа, наша сказывается на нас. Я выжата. Мне удалось повеселиться, заработать много денег, и в конце концов, у меня появилась семья и настоящие друзья, – Кэнди бросает на меня многозначительный взгляд. Я и раньше знала, что она считает меня своей семьей, но так приятно это слышать. – Ты еще так молода, ты можешь уйти от всего этого и жить нормальной жизнью. Пойти в колледж или найти другую работу, которая тебе понравится. Или можешь забрать мою должность. Я расскажу все, что тебе нужно знать, и даже больше. А если не хочешь брать на себя такую ответственность, то я могу отправить тебя к своему другу в Майами. Неважно, что ты решишь, я поддержу тебя. Всегда буду это делать. И нет значения, где я. Ты всегда сможешь связаться со мной. Честно говоря, я бы хотела, чтобы ты делала это каждую неделю.

Я чувствую, что слезы собираются в глазах при мысли, что Кэнди оставит меня. Она практически заменила мне мать с тех пор, как моя настоящая мама умерла.

– Так ты серьезно? Действительно собираешься сбежать?

– Не сейчас. Может быть, в следующем году. На самом деле, я бы уже могла уехать, если бы не ты. Я не хочу тебя оставлять.

Я очень хочу попросить ее не уезжать, но сейчас мне нельзя быть эгоисткой, поэтому приходится приложить все усилия, чтобы не начать умолять ее остаться.

– Не беспокойся обо мне, Кэнди. Я очень долго этим занимаюсь, все будет хорошо.

С легкой улыбкой она кивает головой. Кэнди знает, что я прячу свои настоящие чувства, но также мы обе знаем, что я буду в порядке.

– Хорошо, – говорит она, – когда выяснишь, чего хочешь, дай мне знать. Я помогу тебе.

Я медленно киваю головой, собираясь с мыслями.

– Ну а сейчас расскажи мне про своего соседа.

На моих губах мгновенно появляется улыбка:

– Возможно, после воскресенья.

– Что именно?

– Наше первое свидание.

И как по команде бабочки исполняют кульбит в моем животе. Ладони моментально начинают потеть. Этот парень определенно забрался мне под кожу.

Глава 14

Эверет

Закончив разбираться с бумажной волокитой, оставшейся со среды, направляюсь в офис шефа. О’Райли здесь нет, он ушел около часа назад, но велел мне задержаться на работе, пока я не закончу. И я почти чувствую, что поступаю неправильно, предавая Мону. Она помогла мне с такими вещами, с какими, как я думал, мне эта помощь не требовалась. Помимо Бренны она показалась мне первым другом с момента переезда во Флориду.

Но это моя работа. Раньше у меня были друзья, к которым я мог обратиться за помощью. Друзья, которые были со мной несколько месяцев. В моей работе нет ничего простого, но она мне действительно нравится. Она дарит мне чувство успеха, не говоря уже о том, что я меняю этот мир к лучшему. Делаю его лучше для таких людей как моя сестра, мой племянник и других детей, которые появятся в будущем.

Я заглядываю в кабинет Джеффа, прежде чем выйти из здания:

– Все еще здесь?

– Черт, да. Ну а ты дозвонился до Кэнди?

– Да, она устроит мне встречу с Чесити во вторник. Подробнее расскажу в понедельник. Сейчас я уже домой.

– Доброй ночи, – говорит Джефф мне в ответ.

Непривычно приходить домой и не видеть там Эмили, особенно в пятничную ночь. Ее приезд был недолгим, но заставил меня немного по-другому смотреть на мир. Мне было тяжело прощаться с ней вчера утром, особенно зная, что она обижена на меня. По дороге в аэропорт я сказал ей, как мне жаль. Сестра извинилась и признала, что перешла черту, зная, что все дело в моей работе. Я осознавал, что стена, образовавшаяся в тот вечер, не разрушилась окончательно, но когда я обнял свою сестру на прощание, то понял, что все не так уж и плохо.

Эмили позвонила мне, когда приехала домой, и я спросил, собирается ли она поговорить с Себастьяном. Она ответила, что сделает это позже. Я снова дал ей понять, что мне действительно жаль и что всегда буду здесь, если ей понадобится моя помощь, но Эмили ничего не сказала в ответ. Она была последним человеком на земле, которого я хотел бы разочаровать.

Уже почти семь, а автомобиля Бренны все нет. А я так надеялся ее увидеть, чтобы предложить чем-нибудь заняться сегодня вечером. Ночь среды, вероятно, была лучшей ночью в моей жизни. И дело не только в том, что Бренна была сексуальной и веселой, а в том, что она, наконец, открылась мне. Это был хороший шаг в нужном направлении. Меня беспокоил наш поцелуй, но, зная, что он был началом чего-то невероятно страстного, я понял, что это было лучшее решение в моей жизни.

Прошлой ночью мы снова списывались, но наш разговор был недолгим, потому что, как мне показалось, ее что-то беспокоило. Я не могу давить на нее и желать чего-то большего, потому что знаю, что однажды перегну палку, и она сбежит он меня. И я не хочу, чтобы это «однажды» наступило. В Бренне уже есть миллион вещей, в которые я влюблен, хотя едва знаю эту девушку.

Достав из холодильника замороженный ужин, снимаю крышку, прежде чем засунуть его в микроволновку. Мне нужно научиться готовить. Вероятно, я мог бы сходить на какие-нибудь мастер-классы, чтобы впечатлить Бренну. Черт, я уже просмотрел несколько роликов на ютубе, зашел на какой-то сайт под названием «Pinterest», чтобы вычитать советы о том, как приготовить кордонблю. Мне хотелось бы произвести впечатление на Бренну домашним ужином при свечах, а не везти ее куда-нибудь.

Одной мысли о Бренне в моем доме достаточно, чтобы заставить мой член встать. После того как я видел ее обнаженной, трогал себя, глядя на ее фото, то представил, как бы это ощущалось – быть обнаженным рядом с ней. Я сохранил фото Бренны на свой телефон и не могу врать самому себе насчет того факта, что уже успел пересмотреть его огромное количество раз. Должно быть, это ненормально, но я никогда не видел тела, подобного ее. Не встречал женщину, которая могла бы сравниться с ней.

Все связанное с Бренной кажется мне настоящей пыткой.

Достав ужин из микроволновки, швыряю его на стол, прежде чем самому сесть. Пиво уже открыто и стоит на столе. Здесь очень тихо. Я мог бы смириться с тишиной, но не тогда, когда мои мысли роем гудят в голове. Дотянувшись до телефона, включаю музыку, которую успел закачать. Просто немного кантри, чтобы расслабиться.

Мне нужно будет выяснить, какие песни нравятся Бренне, чтобы можно было их записать, особенно после того, как она сказала, что ненавидит музыку в стиле кантри, которой просто переполнен мой телефон. Поедая свой ужин, пытаюсь подыскать что-то другое. Когда я хочу скачать песню Мита Лоуфа (прим. переводчика: американский рок-певец, кино- и театральный актёр), всплывает сообщение. Оно от Бренны. На моем лице сразу же появляется улыбка. Бренна написала первой:

«Эм… ты знаешь, как завести машину?»

Смеюсь, прежде чем вспоминаю, что девушка работает в совершенно другом городе, и я даже не уверен, как далеко она от меня, и как туда попасть.

«Да, где ты?»

«Неважно, кто-то уже остановился, чтобы помочь мне. Но все равно спасибо».

Когда Бренна пишет об этом, во мне сразу зарождается ощущение того, что я должен ее защитить. Кто остановился и помог ей? Парень? Что, если она совсем одна, и кто-то мог ей воспользоваться? Возможно, мне не следовало этого делать, но я все же написал и спросил, где она.

«Где ты? Я все еще могу тебе помочь. Или, в конце концов, проводить тебя до дома, так что ты не попадешь в аварию».

Проходит минута, а ответа все нет, так что я звоню ей. Мысль о том, что с ней могло что-то произойти, совершенно мне не нравится. Бренна отвечает после третьего гудка, и я слышу ее смех.

– Еще раз спасибо, – говорит она кому-то. Ее голос становится спокойнее, когда она начинает говорить со мной. – Хэй, извини, я как раз отвечала на твое сообщение.

– Ты в порядке?

Я слышу, как закрывается дверца ее машины. Успеваю даже уловить ноты музыки, прежде чем Бренна ее выключает.

– Ох, да, я в порядке. Просто стояла и смотрела на двигатель, не имея ни малейшего понятия, что делать, пока кто-то не остановился и не помог.

– Но сейчас он ушел?

– А кто сказал, что это был мужчина? – я слышу оборонительные нотки в ее голосе.

Не хочу создать впечатление ревнующего парня, ведь я таковым не являюсь. Я лишь хочу защитить ее. Говорю себе, что есть разница между этими двумя понятиями, но сам себе не верю.

– Извини, я знаю, это не обязательно должен быть парень. Просто мне не нравится, что с тобой может случиться что-то плохое. Парни любят пользоваться девушками, когда вокруг никого, а их машина заглохла. Особенно привлекательными девушками на хороших машинах.

Спустя секунду она отвечает:

– Все хорошо. Я всегда ношу с собой газовый баллончик. И пистолет.

– Почему ты носишь пистолет?

Я мысленно возвращаюсь к ее образу, когда она была вся в побоях. У нее есть причина, по которой она может носить с собой пистолет, и я уверен, эта причина связана с теми синяками. Это было не один раз. Мое тело сразу же напрягается от злости. Не думаю, что когда-либо смогу выкинуть эти образы из своей головы, особенно если не узнаю, кем был тот придурок, который сделал с Бренной это.

Девушка усмехается, умудряясь найти что-то забавное в том, что мне кажется ужасно сексуальным и опасным одновременно. Она, держащая в руках пистолет и стреляющая из него. Должно быть, это невероятное зрелище, но совершенно другое чувство у меня вызывает картина, как кто-то нападает на нее, и поэтому она вынуждена носить с собой оружие.

– Я молода, привлекательна в глазах многих парней и чаще всего нахожусь совсем одна. Лучше я сейчас буду в безопасности, чем потом сожалеть.

Я не могу злиться на то, что она защищает себя. На самом деле, и не злюсь. Мне нужно напоминать себе, что она умеет обращаться со многими вещами, больше, чем я хотел бы.

– Хорошо, – отвечаю я. – Что сейчас делаешь?

– Веду машину, – глумится Бренна.

– Я имел в виду, куда ты едешь?

– Домой.

Я осмеливаюсь спросить:

– Ты... хочешь чем-нибудь заняться сегодня?

Девушка тихо вздыхает, и до моего уха докатывается эхо от вздоха, а затем удивляет меня, сказав:

– Скоро увидимся. Я должна переодеться, прежде чем смогу выбраться куда-то.

– Ты уже поужинала?

– Нет. И я просто умираю с голоду.

– Увидимся, когда ты приедешь. Езжай аккуратно.

– Увидимся, – и разговор этим заканчивается.

Я гляжу на жалкое подобие своего ужина. Встав, я хватаю контейнер и выбрасываю его в мусорное ведро. Если Бренна проголодалась, я должен сделать что-то действительно хорошее.

Направившись в ванную комнату, достаю свой станок и сбриваю щетину на лице, от которой следовало избавиться несколько дней назад. Чищу зубы и расчесываюсь. Потом бегу в спальню, чтобы переодеться и спрятать свой значок, включая все остальные мысли, говорящие о моей настоящей работе. Затем использую дезодорант и одеколон. Бренна не дала мне ни одного намека насчет того, что мы будем делать сегодня, помимо ужина, так что я собираюсь сделать этот вечер особенным.

Никакой романтики, нужно что-то веселое. Что закончится поцелуями. Может быть, чем-то большим.

Черт бы меня побрал, надеюсь, чем-то большим.

Когда я полностью готов, то беру телефон и сразу начинаю поиск того, чем можно заняться в Пенсаколе. Когда я нахожу что-то с названием «GalleryNight», то надеюсь, что это понравится Бренне. Здесь есть музыка, еда, развлечения, старые дома, искусство и многое другое. На мой взгляд, звучит достаточно романтично.

Я продолжаю выискивать детали, продолжая быть тем же осторожным парнем, что и всегда, выясняя, насколько там безопасно. Судя по тому, сколько мне надо будет выложить денег, это стоящее место. Прежде чем окончательно все продумать, слышу мягкий стук в дверь.

Бренна буквально выбивает воздух из моих легких. От ее вида захватывает дух. Она надела белые джинсы до колена, которые так прекрасно обхватывают ее задницу, розовую футболку, которая подразнивает меня своим декольте, открывающим больше, чем мне хотелось бы, но я никогда не признаю этого вслух. Ее длинные черные волосы немного завиваются, ложась на плечи. А лучшая часть ее образа – это чертовски красная помада на ее сочных губах.

Прочистив горло, я одариваю ее приветливой улыбкой:

– Ты выглядишь... невероятно.

Заходя в мою квартиру, Бренна показывает в улыбке свои сверкающие белые зубы.

– Спасибо, – оглядывая меня, говорит она, – ты тоже прекрасно выглядишь.

Бренна ставит свою сумочку на стойку, а затем оглядывается:

– У тебя есть какой-то план или будем сидеть здесь?

Тот факт, что девушка выглядит подобным образом и думает, что мы останемся здесь... Я чертовски уверен, что она хочет больше, чем просто поцелуев. Если нет, то она очень хорошо умеет дразнить мужчину.

– Да, есть, но если ты хочешь остаться здесь, то мы это сделаем.

Ее желудок отвечает за нее. Его урчание проносится между нами, заставляя ее щеки окраситься в розовый цвет.

– Если ты в одночасье не стал шеф-поваром, то нам придется выбраться из дома.

– Я готов, дело за тобой.

Бренна снова берет свою сумку и направляется к двери. Когда она проходит мимо меня, то меня накрывает ароматом ее духов, я ловлю Бренну за талию и притягиваю к себе. Она смотрит на меня, затаив дыхание, и широко распахивает свои прекрасные глаза.

– Я хочу поцеловать тебя.

Когда девушка не отвечает мне, я наклоняюсь, чтобы подарить простой поцелуй, потому что мне очень хочется еще раз ощутить вкус ее губ. Ее тело тут же подчиняется моему, волной прижимаясь ко мне, но я знаю, что если поддамся искушению, то мы никогда не выберемся из дома. Собираю всю силу воли, чтобы отпрянуть от поцелуя Бренны, а затем, усмехаясь, смотрю на самую прекрасную женщину, которая когда-либо попадалась мне на глаза.

– Извини, – шепчу я, – ты невероятная.

Она отталкивает меня, снова двигаясь к двери. Нельзя отрицать, Бренна пытается держаться от меня подальше, все еще хочет играть роль недотроги, но, кажется, она не понимает, что я уже выигрываю. У меня уже есть большая ее часть, и я не успокоюсь, пока не получу всю ее.

Когда мы забираемся в мой пикап, Бренна не спрашивает, куда мы направляемся. В действительности, она не говорит ни слова. Бренна открывает какую-то маленькую коробочку, смотрит в зеркало, попутно водя пальцем по своим губам там, где я испортил ей макияж, затем резко закрывает зеркало, уставившись вперед.

– Тебе хочется морепродуктов? Стейка? Или чего-то еще? – спрашиваю я.

Девушка смотрит на меня, пожимая плечами:

– Мне хочется поесть. Даже если мне подадут слона, сейчас я не буду возражать.

– Я рад, что ты наслаждаешься едой. Ненавижу, когда девушки подсчитывают калории.

– Я много работаю. Мне нужна энергия. Я, конечно, люблю салаты и овощи, но могу съесть мороженое в один присест и положить добавку.

– Ну и где ты работаешь?

– О! В единой системе обмена сообщениями. У меня спортзал на работе.

То, о чем Бренна рассказывает, так странно, но я воздерживаюсь от вопросов.

Я ставлю свой грузовик на парковку в районе недалеко от центра города. Бренна наклоняется и выпрыгивает из грузовика, как следует хлопнув дверцей. Я выбираюсь следом. Гляжу на ее обувь и понимаю, что она обула какие-то ремешки.

– Я уже научилась ничего не обувать, чтобы не сломать голову, выходя из твоего грузовика.

– Ты не любишь большегрузы?

– Мне не нравится кое-что, напоминающее город на колесах.

– И позволь поинтересоваться, почему?

Бренна опускает взгляд вниз, на свои ноги. Я пытаюсь взять ее за руку, но она засовывает ее в карман джинсов, не позволяя мне прикоснуться к себе.

– Твоя сестра ведь поведала тебе о моих родителях?

– Нет, – отвечаю ей. Я спрашивал Эмили, о чем они трепались несколько раз, но она уверила меня, что ни о чем важном. Видимо, это была ложь. Я уверен, Бренна это знает и ценит. Мне тоже не нравятся люди, треплющиеся о чем-то, что явно их не касается. – А она должна была?

– А, это не важно, – девушка останавливается, чтобы взглянуть на меня. – Они умерли, когда я была еще совсем маленькой, и они действительно облажались. Я до сих пор не могу понять, что заставило меня продолжать жить? До их смерти у нас была прекрасная жизнь. Мы жили в деревне. У бабушки с дедушкой была своя ферма, и мой папа водил грузовик, из которого постоянно рвалась музыка кантри. Моя любимая вещь, кстати, как и старенькие, растерзанные сапоги пастушка, и я боготворила Дьюка Дейзи. Подобные вещи всегда возвращают меня к воспоминаниям о моих родителях и отнюдь не приносят мне радости. Кровь на их телах, когда я обнаружила их. Да и то, что они оставили меня в столь уязвимом возрасте.

– Черт, я не знал, Бренна, – я пробегаю пальцами вдоль ее руки в попытке успокоить, но в глубине души сомневаюсь, что это сработает. – Ты можешь рассказывать мне о чем угодно, Бренна. Я выслушаю тебя без осуждения.

– Спасибо, – бормочет она. – Я сделала все, чтобы забыть о своем прошлом и не люблю вспоминать о нем. Особенно своих родителей. Но твоя искренность важна для меня, – кажется, она не впечатлена, но это и понятно.

– А Эмили не поведала тебе, случайно, о наших с ней родителях?

Кивнув, Бренна тихо отвечает:

– Говорила. И мне было жаль услышать об этом.

Мы приходим в ресторан с открытой площадкой. Я спрашиваю Бренну, хочет ли она поесть на террасе, и девушка с радостью соглашается. Вид на океан прекрасен, а вдали можно увидеть маяк у берегов. Я мысленно делаю себе заметку когда-нибудь провести там с Бренной день. Мы садимся за длинный стол не слишком близко к другим. В центре стола стоит свеча, пламя колышется от малейшего дуновения ветерка. Солнце еще не село, но это произойдет где-то через час или около того. А значит, мы встретим здесь закат.

Официантка подходит, чтобы принять у нас заказ. Меню в основном состоит из морепродуктов, поэтому я заказываю жареную пикшу, а еще салат и ролл, идущие в комплекте. Бренна заказывает жареные с боков моллюски и картофель фри и просит принести ей картошку и салат перед основным блюдом. Я понятия не имею, куда в нее влезает все, что она ест.

Сейчас между нами царит большее умиротворение, чем до того момента, когда мы только вошли. Еда на свежем воздухе приносит спокойствие, а между нами этого не было, ведь мы подняли тему о родителях. Теперь, когда Бренна слегка приоткрыла завесу, я спрошу Эмили о том, что рассказала ей девушка. У меня такое ощущение, что Бренна скрывает намного больше. Все это заставляет меня поступать так, как мне не свойственно, но что поделать, ведь я открыл счет.

– Взгляни вон туда, – девушка указывает в сторону моря.

В воде, может быть, метрах в ста от берега резвятся два или три дельфина.

– Святый Боже! Это круто! Надеюсь, они не поплывут к берегу.

– Да не должны. Они же умные животные. Наверняка что-то привлекло их сюда, – Бренна улыбается, наблюдая за дельфинами. Я улыбаюсь, любуясь ею. Она просто завораживает своей улыбкой. – Ты когда-нибудь видел дельфинов? Ты сказал, что никогда не был на море раньше.

Когда она смотрит на меня, я пытаюсь отвернуться, но это не срабатывает. Я ловлю ее руку. Бренна слегка суживает глаза, как будто предупреждает меня не делать этого вновь. Но разве я послушаю. Трудно не смотреть на нее. Особенно вкупе с этой убийственно яркой красной помадой на губах.

– Что? – спрашиваю я, совершенно забыв, о чем она говорила несколько секунд назад.

Округлив глаза, Бренна повторяет свой вопрос:

– Ты когда-нибудь видел дельфина? Ну, как живого человека.

– Ой! Нет. На самом деле я видел только акулу в аквариуме в Ричмонде. Мне даже удалось погладить ее детеныша. Там еще были электрические угри, скаты и еще всякие твари, похожие на голотурии (прим.: голотурии или морские кубышки, или морские огурцы – класс беспозвоночных животных типа иглокожих).

Мне чудится, что Бренна издает смешок, прежде чем вернуться к наблюдению за дельфинами. Она смотрит, как эти красивые морские животные прыгают и резвятся в море на некотором расстоянии от нас. Они уплывают все дальше и дальше.

– Есть какая-то притягательная красота, когда дельфины резвятся вот так в океане, а не в аквариуме. Это их естественная среда. Это так завораживает.

Чувство, с которым девушка говорит об этом, повышается в ее рейтинге моего хит-парада до одного из самых любимых в Бренне. У нее при этом такой взгляд и голос, что ни с чем не сравнить. Через мгновение она смотрит на меня и удивленно приподнимает брови:

– Почему ты так пристально меня разглядываешь?

– Как «так»? – переспрашиваю.

– Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я. Я поймала тебя дважды. Это странно, прекрати.

Девушка слегка краснеет. Я воспринимаю это как знак, что Бренна нервничает. Но держится она хорошо, что не дает мне какие-либо другие намеки, кроме румянца, чтобы определить, злится ли она, застенчива, уязвима или стесняется. Странным образом я горжусь, что она сильная и волевая, такая, как есть. Немногие девушки могут похвастаться этим, по крайней мере, не те, что вьются вокруг меня.

Официантка приносит наши салаты вместе с картошкой фри и напитками. Мы заказывали красное вино. Бренна хотела красное вино и до этого, в воскресенье, но я предельно честен, когда говорю, что ничего не знаю о винах, кроме того, что это забродивший виноград.

– Какая марка вина хоть? – таким образом для себя я сделаю пометку о вине, которое мы покупали в воскресенье.

– «Пино Нуар», одно из моих любимых. Но оно также хорошо идет к морепродуктам. Ну, и если ты любишь красное вино.

– Так... А что лучше всего сочетается с курицей кордонблю?

– Лучше всего подойдет мерло, если уж быть честной.

– Но все-таки красное?

Девушка ухмыляется, поддразнивая меня.

– Нет, что ты, фиолетовое, – когда Бренна подмигивает мне, прежде чем вернуться к поглощению картошки, я сомневаюсь, уж не послышалось ли мне. На самом деле, «Мерло» – это один из сортов вин, о котором я что-то слышал, но никак не могу припомнить, в связи с чем.

К тому времени, как Бренна заканчивает со своей едой, а я – со своей, мы оба насыщаемся и готовы расплатиться. В тот момент, когда я подписываю чек, из меня вырывается громкая отрыжка, видимо из-за того, что я выпил слишком много содовой. Бренна стоит рядом и улыбается:

– Прозвучало так, будто ты потерял пять фунтов вместе с отрыжкой.

– И это тоже, – я встаю из-за стола, и мой желудок опускается.

Когда мы покидаем ресторан, я приобнимаю Бренну. Она напрягается на секунду, но тут же расслабляется. В отличие от того вечера после концерта, когда она оставалась словно каменная, пока мы протискивались сквозь толпу. В тот момент я не мог и представить, что мне представится возможность разгадать эту девушку, так что сейчас могу праздновать победу.

Мы по-прежнему идем в обнимку вниз по городу. Небо начинает превращаться в голубовато-фиолетовое с завитками розового и всполохами оранжевого. Солнце почти скрывается за горизонтом, но звезд пока не видно. Даже луны не видно. Прекрасная ночь для прогулки.

Огни отражаются, будто нанизанные на здания, а некоторые дома очень старые. Бренна показывает мне несколько любимых ею домов, я смотрю и понимаю, что мне они тоже нравятся. Мы проходим мимо группы уличных музыкантов, и девушка тянет из кошелька десять долларов, чтобы бросить их в черный футляр из-под гитары. Мужчина кивает ей, продолжая играть.

В другом квартале ниже по дороге находится музей с табличкой «Добро пожаловать», освещенной зеленым неоновым светом.

– Хочешь зайти? – спрашиваю.

Бренна с настойчивостью тянет меня за руку, готовая войти даже раньше, чем я закончу свое предложение.

– Я люблю искусство. Это так красиво! – она подходит к первой стене, разглядывая выставленные работы, затем переходит к следующей.

Бренна ничего не говорит, но смотрит на все с той же страстью в глазах, с какой наблюдала за дельфинами. Сегодня я определенно сделал правильный выбор. Вот это новость!

Мы разворачиваемся к следующей стене, но тут девушка останавливается как вкопанная, но не из-за новой экспозиции. Возле стены стоит мужчина. Он глядит на Бренну, огорченно вздыхает, затем продолжает разговор с женщиной, повисшей на его руке.

Бренна внутренне отгораживается. Она больше не расслаблена и не радостна, а скорее нервничает, да еще так, как я никогда не видел.

Она продолжает смотреть на мужчину, а я бросаю взгляды по сторонам, пытаясь выяснить, откуда она знает этого господина. Когда он оглядывается на Бренну, взглядом предлагая уйти, это говорит о многом. В его глазах застывает предупреждение, и мне это ни капли не нравится.

Наклонившись к Бренне, спрашиваю шепотом:

– Все в порядке?

Ее тело странным образом реагирует на мои слова, хотя я стою рядом с ней, да еще и держу за руку. Ее хватка вдруг становится сильнее, и Бренна кивком головы соглашается со мной. Она снова тянет меня, безмолвно предлагая идти, но на этот раз не к картинам, а в сторону двери.

– Что за тип? – спрашиваю я, когда мы подходим к тротуару.

Бренна отпускает мою руку и опускается на колени. Я на миг прихожу в замешательство, но потом опускаюсь рядом, отводя пряди волос от ее лица.

– Бренна, – зову ее.

Девушка кажется слишком ошеломленной, чтобы ответить мне. Тогда я щелкаю пальцами перед ее лицом, пытаясь привести в чувство, одновременно сдавливая ее плечо. Ненавижу это делать, но девушка закрылась от меня, и это пугает.

– Бренна, – повторяю более настойчиво.

Вдруг она судорожно втягивает воздух, чуть не задыхаясь при каждом вздохе. Взглянув на меня со слезами на глазах, она умоляюще спрашивает:

– Можем мы пойти домой? Ну, пожалуйста!

Кивнув, я говорю ей, что, конечно, можем, и помогаю подняться. До грузовика идти пять кварталов, так сможет ли она проделать этот путь, заодно вернувшись к реальности? Может быть, она откроет тайну, кто этот чертов придурок, чтобы я смог решить, как справиться с этой проблемой?

Мы прошли уже три квартала. Бренна почти повисает на мне, ища помощи при каждом следующем шаге. Впереди показывается скамейка, и Бренна просит меня посидеть на ней. Я помогаю опуститься на скамейку ее изможденному телу. Она тут же соскальзывает и повисает так, что лежит практически параллельно земле.

– Бренна, – я вновь задаю вопрос, – кто этот мужик?

Она качает головой в разные стороны, не отвечая мне.

– Мне пойти и спросить его, что происходит?

Наконец, взглянув на меня, с побледневшим, как у призрака, лицом, Бренна начинает трясти головой сильнее:

– Нет, Эверет, ты не можешь этого сделать.

– Почему? Кто он такой?

– Почему это важно для тебя?

– Наверное, не было бы, если бы мне не посчастливилось лицезреть приступ отчаяния и паники из-за какого-то дегенерата, стоявшего возле очередной мазни в художественной галерее.

Она закрывает глаза и говорит:

– Можем ли мы вернуться домой и поговорить об этом там? Пожалуйста!

Как бы мне не хотелось немедленно услышать ответы на все свои вопросы, я все же соглашаюсь с Бренной и снова помогаю ей подняться. На этот раз она не склоняется ко мне и не тянется к моей руке. Я не настаиваю опереться на меня, потому что и так уже давлю на нее, желая получить ответ на вопрос о том мужике.

Все то время, что мы добираемся до дома, Бренна молчит. И радио тоже молчит. Вообще стоит тишина. Хотя в моей голове крутятся тысячи мыслей, которые бы я хотел озвучить Бренне. К счастью, до дома ехать недалеко. Я помогаю девушке покинуть салон машины и в качестве благодарности получаю жалкую улыбку.

Бренна не возражает против того, что я привожу ее к себе домой. Как только мы оказываемся внутри, я направляюсь прямо на кухню, чтобы принести ей стакан воды, а Бренна сразу идет к дивану. Я подхожу, чтобы вручить ей стакан воды. Она улыбается менее вымученно, чем раньше, но по-прежнему ничего не говорит.

– Может, тебе принести что-то еще? – спрашиваю я.

Качая головой, Бренна наклоняет стакан, чтобы поставить на стол.

Я всматриваюсь в нее несколько минут, прежде чем открыть рот:

– Бренна, для тебя это что-то очень болезненное. Так что не торопись с ответом, но мне нужно знать, кто этот парень.

Девушка молча кивает, пристально разглядывая свои ногти. Потом принимается разминать ткань на джинсах как отвлечение, затем тяжело вздыхает:

– Помнишь, ты видел меня в тот день, выходящей из лифта, и я сказала тебе, что упала?

Во мне начинает закипать злость. Я точно знаю, что сейчас услышу. Сквозь зубы я выговариваю:

– Да.

– Я никогда не падаю, – Бренна прекращает расправлять ткань на джинсах и бросает на меня осторожный взгляд. Тихие слезы стекают по ее лицу.

– Ты хочешь мне сказать, что этот кусок дерьма проделал такое с тобой?

Мне нужно держаться подальше от нее сейчас, потому что я напуган тем количеством гнева, что разгорается во мне. Я был всего в нескольких метрах от того козла, что приложил свои руки к Бренне, и не порвал его. Так или иначе, но я снова найду этого сукиного сына и заставлю заплатить за все, что он причинил Бренне.

– Кто он? – спрашиваю перед тем, как она ответит на последний вопрос.

Теперь нет смысла молчать, когда мы оба в курсе, что он натворил.

– Я не должна ничего говорить тебе об этом, – тихо отвечает она. – Это часть моей работы. Мне нельзя разглашать имена клиентов, даже если я больше не работаю. Я получила деньги, подписала контракт. Если я назову тебе имя, Эверет, то потеряю все: не только работу, но и деньги, квартиру, машину. Все.

– Но я не стану ничего предпринимать, – говорю я, понимая про себя, что лгу. Я найду способ обойти это постановление. Придумаю, как мне связать этого козла с наркотиками и засадить в тюрьму лет на восемь, а затем заплачу одному из сокамерников, чтобы его прирезали ночью. Может, я и не смогу поступить таким образом, но помечтать тоже не помешает, да и почувствовать себя лучше всегда приятно. – Мне нужно лишь имя, Бренна. Вот и все.

Девушка отрицательно качает головой:

– Вот почему я ждала, пока мы не доберемся до дома. Чтобы избежать риска. Пожалуйста, он не стоит твоей заботы.

– Ты впервые встретила его с тех пор, как это произошло?

Она кивает.

– Он все еще связан с тобой по работе?

– Нет. Моя начальница удалила его из базы клиентов. Она – единственный человек, кто в курсе всего произошедшего.

– Так ты сейчас говоришь мне о том, что твоя начальница не разрешила тебе заявить на него в полицию и даже сама не отправила тебя туда?

Бренна поднимается с дивана, прохаживаясь туда-сюда, словно не зная, куда податься.

– Я говорю тебе, в полиции одни придурки. Не стану обращаться к ним. А этот гад – крупная шишка.

Девушка тянется к своей сумочке, но я быстро подхожу к ней, кладя свои ладони на ее руки.

– Пожалуйста, не уходи, – прошу я.

Ее тело становится неподвижным, совершенно неподвижным в моих руках. Бренна не сопротивляется моим объятиям, поэтому я разрешаю себе принять ее ответ как положительный.

– Причина? – шепчет она через пару секунд.

Я притягиваю ее ближе к себе, закрывая глаза. После секундного замешательства сумочка выскальзывает из ее рук, падая на пол, и Бренна крепко обнимает меня. Надеюсь, объятия принесут ей столько же комфорта, сколько и мне.

Наклонившись, я целую ее в макушку, не разжимая объятий.

– Прости, если пересек черту. Я злюсь на себя. Ненавижу, что ты чувствуешь себя так хреново, а я ничем не могу помочь. Ненавижу его за то, что он сделал с тобой, а еще больше ненавижу, что ты не доверяешь мне в достаточной степени, чтобы сказать его имя. Но я понимаю причину твоего отказа, даже если не готов смириться с ней.

Бренна поднимает голову и смотрит на меня. Слезы беззвучно катятся из ее глаз. Девушка молчит, пытаясь преодолеть душевную боль.

Я разжимаю объятия только после того, как она вытирает слезы ладошками, и помогаю стереть размазавшуюся косметику. Потом касаюсь волос Бренны, прикрывающих ее лоб и щеки. Девушка молча смотрит на меня.

– Я хочу тебя защитить, – шепчу ей.

– У меня никогда не было кого-то, кто пытался бы так поступить, – отвечает она удивленно. – И я не знаю, как на это реагировать.

– Позволь мне показать тебе.

Девушка пробегает пальцами по моим волосам, то загребая их в кулак, то вновь отпуская. Сначала у нее выходит немного неуверенно, но потом она уже не отпускает. Бренна использует мои волосы в качестве средства, помогающего ей приблизить мой рот к своему.

Я чувствую, когда она снова начинает плакать, и это в то время, что мы целуемся. Но я не думаю, что на этот раз – от боли. Нет, я уверен, что теперь слезы – по совершенно противоположной причине. За то, что позволила себе открыться мне, позволила вообще этому случиться. За то, что уже сделала шаг отпущения, так что однажды, очень надеюсь на это, она сможет влюбиться в меня.

Приоткрыв рот, Бренна пробегает языком по внутренней стороне моего рта. Она пожирает всю мою жизнь. Это заставляет меня хотеть большего. Я начинаю пятиться назад, направляясь к спальне. Бренна следует за мной, становясь все более разгоряченной с каждым шагом. Когда мы входим в комнату, я поворачиваюсь, стараясь, прижать ноги девушки к кровати, чтобы повалить ее на покрывало одним махом. И падаю вместе с ней, не разрывая поцелуя.

Бренна изворачивается подо мной, чтобы оказаться сверху, страстно впиваясь мне в губы. Ее эмоции берут верх, и она выпрямляется, оставаясь сидеть у меня на коленях с немым вопросом в глазах.

– Эверет, – горячо шепчет она. – Ты любишь меня?

Я руками вцепляюсь в ее бедра: нужно же за что-то схватиться после услышанного вопроса.

– Я сделаю все, что ты захочешь от меня.

Она скрещивает руки перед собой, захватывая подол рубашки, чтобы стянуть ее через голову, бросая куда-то за кровать. Ее грудь прикрыта желтым бюстгальтером. Я действительно не знаю, хочу ли, чтобы она стянула бюстгальтер, но единственное, чего мне действительно хочется, так это чтобы бюстгальтер остался со мной.

– Встань, – почти приказываю ей, – и сними джинсы. Я хочу посмотреть, что еще на тебе надето.

Мне нравится улыбка, которой она меня одаривает.

Стоя на коленях, Бренна приподнимается надо мной, чтобы стянуть джинсы. Когда она снова выпрямляется, то гордо демонстрирует свое тело, лучшее из всех виденных мною когда-либо. Единственная ткань, прикрывающая ее нижнюю часть, в тон верхней части и, черт возьми, эти детальки только добавляют ей сексуальности. И в этом вся Бренна.

– Тебе нравится то, что ты видишь? – спрашивает она, ожидая от меня какой-либо реакции. Какой угодно.

Я неловко хрюкаю, не в состоянии сформулировать ответ на ее вопрос в данный момент. Поднимаю свои глаза, чтобы встретиться с ее потрясающими зелеными глазами, неспособный ей отказать:

– Я люблю все в тебе, Бренна. И мне нравятся твои формы.

Глава 15

Бренна

Я позволила Эверету увидеть меня другой. Не той, кем я являюсь на самом деле. Не понимаю, как он может быть влюбленным в меня? По мне, так он любит мое тело и не может дождаться, чтобы трахнуть меня. Но я не хочу, чтобы он просто трахал. Я хочу, чтобы он увлекся мной. Я хочу того же, что и он. Чтобы его тело было сплетено с моим.

Страстный, жесткий, любящий. Такой, какого у меня никогда не было раньше.

Шагнув вперед, я говорю:

– Покажи мне.

Эверет садится, быстро стаскивает рубашку через голову, не останавливаясь, чтобы стащить носки и брюки. Все, что на нем осталось – его боксерские трусы. Он засовывает пальцы за пояс, чтобы стянуть и их, но я останавливаю его.

– Позволь мне, – предлагаю.

Мы одновременно закрываем глаза, когда я снимаю с него нижнее белье. Как только боксеры сползают по ногам, откидываю их прочь и распахиваю глаза, чтобы взглянуть на Эверета. Его живот покрыт рядами кубиков. У него глубоко очерченная буква V на талии. Я опускаю свой взгляд вниз, чтобы увидеть, что он такой же большой, как и на присланном мне вчера снимке... и точно такой же тяжелый. Пробегаю пальцами по его длине, откидываясь назад, чтобы посмотреть, наблюдает ли он за мной. Эверет внимательно следит за манипуляциями моей руки, затем скользит взглядом по моему телу вверх, чтобы встретиться со мной глазами.

– Теперь моя очередь, – бормочет мужчина.

Поднявшись, он тянется к застежке на лифчике, и тот падает. Эверет облизывает губы, сосредоточенно рассматривая меня. Одной рукой он накрывает мою грудь, и я почти уверена, что расслышала слово «еб*ть» вместе с вырвавшимся судорожным вздохом. Потом медленно проводит вниз по животу, нежно скользя кончиками пальцев по коже и цепляя трусики, позволяя им медленно спуститься по моим бедрам. Встает на колени стремительным движением. Встретившись с ним взглядом, я понимаю, что Эверет возбужден, видя наглядное доказательство в его расширившихся зрачках.

– Я уже говорил тебе, что буду целовать все твое тело, – наклоняя голову, он прижимается губами к моему бедру, затем переходит к другому. Легко посасывает кожу между поцелуями. Эверет мне нужен внутри прежде, чем меня накроет оргазм от его поцелуев.

– Ложись на кровать, – шепчет он.

Я делаю, как он говорит.

Пробежав пальцами по внутренней поверхности бедра, он раскрывает мою плоть. Затаив дыхание, пристально рассматривает все, что я так щедро ему предоставляю. Поглаживая пальцем вдоль щели, Эверет констатирует:

– Ты мокрая, – он смотрит на меня и видит, что я уже ни на что не обращаю внимания.

– Ммм, – кажется, это единственное, о чем я могу говорить, откидываясь обратно на матрас.

Эверет поцелуями прокладывает путь по одной моей ноге, плавно переходя к другой. Это раздразнивает меня, но так чертовски хорошо чувствуется. Пальцами он исследует кожу моих ног, слегка надавливая, скользит вверх к моим бедрам, раскрывая их прямо по обе стороны от своего лица, прежде чем подтянуть мое тело к краю кровати.

В следующий момент своим ртом он обрушивается на мою киску, словно дегустируя, затем облизывает клитор, втягивая его в рот, чтобы щелкнуть по нему языком. Потом он скользит языком по всей киске, вылизывая меня, пробуя меня, поедая меня до содроганий тела.

– О... мой... Бог! – я только и могу, что стонать, судорожно выгибаясь всем телом, пока его рот продолжал свое победное пиршество.

Предчувствуя приближение новой волны удовольствия, я протягиваю руки, чтобы схватить Эверета за волосы, потянув точно к тому месту, где нуждаюсь в нем больше всего, затем двигаю бедрами вдоль его лица. Второй оргазм накрывает меня с головой.

Отпуская волосы и в изнеможении падая на кровать, я не готова вновь испытать столь сильные ощущения. Но когда Эверет продвигается с поцелуями вверх по моему телу, меня охватывает осознание того, что просто так ничего не закончится. Честно говоря, я рада, потому что с этим человеком я не трахаюсь, а занимаюсь любовью... Для меня он не клиент, а тот мужчина, кто переворачивает всю мою жизнь с ног на голову.