Трансфер

Глава 8 Ева

Один день сменяет другой. Приходить на работу становится все труднее. К тому времени, когда возвращаюсь домой, я напиваюсь, чтобы справится с трудностями на работе и контролировать свои кошмары. Мои страхи и тревоги не проходят, а я все еще не звоню по номеру, который, я знаю, мне нужно набрать. Не знаю, как побороть свою нерешительность. Я думаю, вернее, надеюсь, что Сидни найдет мне кого-то другого.

Сегодня вечером я лежу в постели, рыдаю. Дверь моей спальни распахивается, и сквозь опухшие от слез глаза я вижу стоящую в дверях Сидни. Я не говорю ни слова, и она молчит. В ее глазах явное беспокойство, и она кусает верхнюю губу.

— Достаточно уже. Ты страдаешь, и это ранит мое сердце. Сегодня я разговаривала с Натали.

Мой рот открывается, чтобы возразить. Натали работает в офисе вместе с нами. Я не могу позволить, чтобы она узнала, что я разваливаюсь на части.

— Не волнуйся. Я не сказала Натали, что это для тебя. Я сказала ей, что это для моего младшего брата.

Слезы высыхают, пока я анализирую ее слова. Все выглядит логично. Брат Сидни печально известен своим поведением в старших классах, ходячая проблема для каждой школы города. Она всегда жалуется, что его отовсюду выгоняют.

— Она дала мне номер своего психотерапевта, доктора Коул. Мы позвоним ему первым делом в понедельник утром, и ты согласишься на встречу, договорились?

— Да, — шмыгаю я носом.

— Хорошо.

Сидни права.

Доктор Монтгомери прав.

Мне нужно с кем-нибудь поговорить.

Мне нужно исправить все, что сломано внутри меня.

И мне нужно сделать это прежде, чем станет слишком поздно.

Прежде, чем я превращусь в нее.

— Ты нервничаешь? — спрашивает Сидни.

Нервничаю ли я? Да, черт возьми, нервничаю. Прошло несколько дней с тех пор, как она вручила мне номер терапевта, а я не удосужилась позвонить. Видя все это, Сидни взяла проблему на себя и договорилась о встрече.

— А ты бы не нервничала? — ворчу я.

— Подожди, это действительно первый раз, когда у тебя назначен реальный прием у врача?

Я утвердительно киваю.

— Так ты, даже после смерти своего отца не консультировалась со специалистом?

— Неа.

— Ты думаешь, что они не помогли бы тебе?

— Неа.

Она хмурит брови на мои односложные ответы. Напряженная тишина повисает в комнате.

— Мне, правда обязательно туда идти? — я, наконец, со стоном, опускаю голову на руки.

— Подруга... Я люблю тебя, и да, ты должна это сделать. На работе ты словно ходячий зомби. Если начнутся увольнения, я не удивлюсь, если ты окажешься первой в списке.

Я надуваю губы и закатываю глаза.

— Хорошо.

— Умная девочка, — говорит она и набрасывает свое пальто.

— Куда ты идешь?

— Я провожу тебя.

Мои глаза расширяются.

— Что?

Сидни безуспешно пытается подавить смех. Ее щеки надуваются до тех пор, пока она, наконец, не выдает мне на одном дыхании:

— Я иду с тобой на консультацию.

На ее губах появляется намек на улыбку, пока она оборачивает шарф вокруг своей шеи.

— Почему ты до сих пор валяешься как бревно?

Несмотря на то, у меня нет желания видеть доктора Коула, я встаю и надеваю свое пальто.

— Я тебе это ещё припомню, сучка, — бормочу себе под нос, вызывая очередной смешок у Сидни.

Офис доктора Коула совсем не такой, как я ожидала. Во-первых, в Альфабет Сити[5] . Во-вторых, в подвале темного здания. Не то, чтоб мне нужно, причудливое помещение на Парк-Авеню, но это место точно какое-то сомнительное.

Сидни прикусывает нижнюю губу и украдкой оглядывает дом.

— Итак… это выглядит...

— Как свалка? — уточняю я.

— Я собиралась сказать «необычно». Но да, выглядит как свалка, — она хватает мою руку. — Вперед, мы зашли слишком далеко. Обратного пути нет.

Я следую за ней в здание, и мы спускаемся по ступенькам на цокольный этаж. Сигнал оповещает о нашем приходе. Когда мы заходим, я сразу понимаю, что это не правильный для меня психолог. Место ужасное и грязное. Звук чего-то падающего привлекает наше внимание. Выходит мужчина, одетый в мятые брюки, а на его рубашке я замечаю пятно. Слишком непрофессиональный вид. Не то, что доктор Монтгомери. Я не могу представить себе, что так выглядит доктор. Я понимаю, что не смогу ему ничего рассказать.

— Вы, должно быть, Ева, — говорит он.

Его глаза задерживаются на мне слишком долго, от чего по спине пробегает неприятный холодок.

— Тут, кажется, недоразумение. Мне очень жаль, но мы должны идти.

Слова вылетают раньше, я хватаю руку Сидни и открываю дверь.

— Ну, это было...

Сидни замолкает, пытаясь точно подобрать слова, что же это было.

— Очень непрофессионально, да?

— Да, совершенно. Я сделаю несколько звонков и посмотрю, может, смогу еще кого-то найти. Но сначала давай найдем ближайшее метро и уберемся отсюда.

Она тянет меня вниз по улице.

Когда мы возвращаемся в Мюррей-Хилл, то решаем пройтись по Третьей Авеню, чтобы найти место и пообедать. Сидни копается в своем телефоне весь обед. К тому времени как мы заканчиваем и возвращаемся в нашу квартиру, у нее больше двух психологов, готовых со мной встретиться.

Следующие несколько дней пролетают в вихре встреч. Такое ощущение, будто я посещаю каждого психотерапевта в ближайших трех штатах... Ну, может, не совсем каждого. Один был непрофессиональным, другая — будто Снежная королева, у третьего был угнетающий голос. Не было никакого желания видеть их, не говоря о том, чтобы чувствовать себя комфортно с этими людьми и рассказать о своих проблемах. Я могу представить каждого из них, как они судят, критикуют, и, в конце концов, понимаю, что ни один из них не вернет мне чувство уверенности в себе и покой. Конечно, был еще один, кому я не звонила, и даже стала ругать себя за это. Как бы то ни было, могу ли я все ещё позвонить ему?

Помимо того, что он был красивее меня, больше ничего не останавливало. Я не могу придумать ни одной причины, почему я не вижу его в качестве моего психотерапевта. Мне было комфортно с ним. Он заставил меня чувствовать себя в безопасности, и ему удалось вернуть меня из панической атаки не один, а два раза. Оба раза он не осуждал меня. В его глазах я видела сострадание и искреннее желание, которое говорило, что он хочет помочь мне. Единственная причина, почему я не могу видеть его, — его внешность, хотя понимаю, что даже для меня это звучит как нелепая отмазка.

Что плохого в том, что он хорошо выглядит? Его внешность не должна играть особую роль в моем лечении.

У меня остается только один выход в данной ситуации...

Я звоню ему.