Трансфер

Глава 24 Ева

Несколько дней спустя, лежа на диване, слышу звук открывающейся входной двери. Затем слышу стук каблуков Сидни и как она входит в гостиную. Отложив свой дневник, смотрю в ее сторону.

— Привет, — бормочу я и сажусь в кресло.

Знаю, что не должна злиться на нее. Понимаю, что мне нужно принять это.

— Как прошел твой день? — спрашивает она, кусая нижнюю губу.

Она нервничает, не зная, как вести себя со мной. Мне нужно простить ее. Мне нужно сказать ей, что все в порядке. Престон прав. Дело не в том, что у Сидни и Ричарда был секс. Тут другое. Дело в нем — в Ричарде. Я слишком идеализировала его. На мой взгляд, он не мог сделать ничего плохого, и осознание того, что он был всего лишь человек, человек, который совершал ошибки, меня угнетает. Я должна простить ее, потому что это не имеет никакого отношения к ней, это связано со мной. Мои губы подрагивают. Я натянуто улыбаюсь, но это все, что могу предложить ей прямо сейчас.

Она знает, что мы будем в порядке. И я тоже это знаю.

Просто на это потребуется время.

— Ты ушла с работы пораньше. Все в порядке?

Она облизывает губы, и, прищурившись, смотрит в мою сторону.

— Всего на несколько минут раньше. Я решила захватить свои вещи из химчистки, — говорю я и замечаю, что она держит пачку корреспонденции.

— Ничего важного?

— Просто обычные счета. А вот одно адресовано тебе.

Сидни наклоняется и протягивает мне большой прямоугольный конверт. На первый взгляд, письмо невзрачное и легкое. Я переворачиваю его, проверяя обратный адрес. Бог его знает, что это может быть, мы получаем достаточно дерьма почтой, и нет никаких причин открывать его, если это не важно.

Жирный шрифт на обратной стороне конверта бросается в глаза.

Из офиса доктора Престона Монтгомери.

Засада. Я разрываю печать, и сложенная бумага оказывается в моих руках. Вес ее легче, чем унция[9] , но чувствую ее тяжесть… зловещую. С трясущимися руками я открываю письмо. Глаза горят, сердце начинает колотиться в груди. Что это? Какого черта происходит?

Уважаемая, Ева Гамильтон,

Как Вы знаете, хорошие отношения между психологом и его пациентом имеют важное значение для качества оказываемой медицинской помощи. Проходит время, и если общение перестает быть эффективным, то в такие моменты психолог считает своим долгом попросить пациента выбрать другого специалиста.

Этим письмом извещаю Вас, что я больше не желаю быть Вашим психологом. Мой офис будет продолжать оказывать поддержку в любой чрезвычайной ситуации, которая может возникнуть в течение следующих тридцати дней. Важно, чтобы Вы выбрали другого психотерапевта и договорились с нашим офисом для передачи всех сопроводительных документов. Если нужно направление, с удовольствием вам помогу.

С уважением,

Доктор Престон Монтгомери

Мои эмоции как буря. Они сбивают меня. Поглощают. Они рвут меня на части. Гнев бушует в крови. Его слова меня разрушают. Я знала, что это случится, но заставляла себя верить, что смогу избежать подобного. Видимо, нет.

Мне нужно увидеть его. Мне нужно поговорить с ним. Мне нужно понять.

Прямо сейчас.

Я направляюсь в его кабинет, неспособная ясно мыслить, все словно в тумане. Ни на что не обращаю внимания, только слышу стук своего сердца. Улицы, проспекты… нет никакой разницы, что меня сейчас окружает. Мышечная память ведет меня туда, куда нужно.

Здание выглядит зловеще, возвышаясь над соседними зданиями. В его огромных окнах от пола до потолка отражается пасмурное небо. Пройдя через вращающуюся дверь, я направляюсь к службе безопасности, предъявляя свое удостоверение личности. С кратким кивком меня пропускают. Шаг за шагом моя цель становится все ближе. И меня одолевает странное чувство. Что мне ему сказать? Что он скажет в ответ?

Беспокойство.

Может, противостоять ему — плохая идея?

Нет. Это должно произойти, и ничего, кроме божественного вмешательства сейчас меня не остановит. Я приняла решение.

Войдя в офис, я направляюсь прямо к его двери.

— Мисс Гамильтон, — окликает меня администратор, но слишком поздно, я уже на полпути по коридору. Резким толчком открываю дверь, а затем захлопываю. Звук рикошетом рассекает тишину, оповещая о моем присутствии. Как только я оказываюсь внутри, я запираю нас вместе. Он там.

Завораживает меня своим взглядом.

Подкупает меня своим взглядом.

Человек настолько внушителен, что я уже не могу вспомнить, зачем я здесь.

Он встает из-за стола. Его глаза широко распахиваются, когда он делает шаг навстречу, заметно напрягаясь. Он распрямляет плечи, и небольшая морщинка появляется между бровями. Когда он оказывается в нескольких дюймах от меня, я поднимаю дрожащую руку.

Как же это тяжело.

Письмо.

— Что это значит? — бросаю бумагу ему в лицо. — Что. Это. Значит?

Мои слова выходят отрывисто, и я повторяю каждое слово, чтобы вернуть мой разум к тому, что происходит.

— Это официальное уведомление о прекращении наших профессиональных отношений, — отвечает он. Его слова звучат, как ни в чем не бывало, разрывая меня в клочья.

— Ты не можешь.

— Я уже сделал это.

В его взгляде пустота, и я делаю шаг ближе, чтобы увидеть его, чтобы понять, почему это происходит.

— Как ты можешь так поступать со мной? Письмо. Ты отправил письмо. Каким же надо быть мерзавцем?

— Это должно было произойти.

Я двигаюсь мимо него, подхожу к дальней стене и опираюсь на нее руками. Слезы текут ручьем. Он не может оставить меня. Он не может бросить меня.

— Ты избавляешься от меня?

— Я не избавляюсь от тебя. Я просто думаю, что я не подходящий для тебя доктор.

— Как? Как ты мог?

Я заикаюсь, гнев, который бушевал в моем теле, уходит, превращаясь в панику.

Он делает шаг вперед, а я отступаю назад.

— Посмотри на меня, — требует Престон, и я поворачиваюсь к нему лицом. Выражение его лица передается мне, и инстинктивно мои ноги делают шаг назад.

— Я думаю, это к лучшему.

— Назови мне причину. По… почему ты избавляешься от меня?

Слезы застилают глаза и грозят обрушиться новым потоком.

— Это из-за того, что случилось? Я… я говорила, что сожалею. Ты ненавидишь меня? Вот почему ты избавляешься от меня? Это поэтому ты меня бросаешь?

Мой отец, моя мама, Ричард… Я не могу потерять еще кого-то.

— Это не имеет никакого отношения к тебе или твоей самооценке. Это полностью моя вина. Ты тут не причем.

Кажется, будто с последним выдохом весь кислород выходит из моих легких.

— Нет, это потому, что мы целовались. Это потому, что мы проводили время вместе вне офиса. Я знаю, ты говорил, что это неправильно, но мне нравится проводить с тобой время. Ты заставляешь меня чувствовать, что все будет хорошо.

Он сжимает челюсть, будто мои слова приносят ему боль.

— Это моя вина. Я все разрушила. Обещаю, что все исправлю. Я обещаю, — шепчу я, а слезы уже текут по моим щекам. Мой пульс ускоряется от мысли, что его больше не будет в моей жизни. Я не смогу с ним поговорить, не смогу увидеть его.

— Нет, — заявляет он, — Это не твоя вина. Я должен был подготовиться лучше.

— Подготовиться лучше к чему?

— К этому. Все это неправильно. Я не могу говорить с тобой об этом. Эта зависимость от меня. Этого не должно было произойти. Это…

— Нет. Престон, не смей произносить это! Не смей говорить, что это трансфер. Это не так. Мои чувства к тебе… я не проецирую проблемы из своего одинокого детства, и у меня нет потребности в замене одного человека другим. Черт возьми, ты не знаешь, что я чувствую. Ты не знаешь, как давно я тебя желаю.

Он проводит пальцами по волосам и прерывисто дышит. Затем открывает и закрывает рот, тянет себя за волосы, пока не находит, что сказать. Я смотрю на него сквозь слезы. Если даже это и трансфер, меня это не волнует.

— Я могла бы…

— Хватит.

Я замолкаю, слыша в его голосе отчаяние.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Ты хочешь, чтобы я сказал, что каждый раз, когда ты входишь в мой кабинет, мой мир останавливается? Что, когда ты здесь, я не помогаю тебе, а думаю, как бы ты ощущалась, лежа подо мной? Ты хочешь, чтобы я признал, что вижу тебя повсюду, даже когда закрываю глаза, не перестаю думать о тебе? Что ты так основательно проникла в мой разум, что теперь я стал тем, кто нуждается в помощи, а не ты? Ты это хотела услышать?

— Ты хотела узнать, что я думаю, как Вселенная играет со мной злую шутку? Да, это ты хотела услышать. То, что я никогда раньше не испытывал, и, конечно, мой пациент заставляет меня чувствовать это. Мой, черт возьми, пациент. Величайший соблазн, который мне когда-либо доводилось испытать.

От его слов сердце обливается кровью.

— Из всех чертовых людей… Ева.

Он трясет письмом передо мной, и мое сердце бешено колотится.

— Это самосохранение, — письмо падает на пол. Престон глубоко вдыхает, откидывая волосы назад от лица.

Я не знаю, что делать. Я не знаю, что чувствовать. Все, что я могу сделать, это отвернуться от него, чтобы сохранить некоторое расстояние. Мои эмоции балансируют на грани извержения, и я не могу позволить ему увидеть, что я разбиваюсь на части.

— Я…

Я не могу видеть мучения в его глазах и поворачиваюсь к стене.

— Боже, все, что я хочу…

Слышу шаги позади меня, и его губы оказываются на чувствительной коже там, где моя шея переходит в плечо.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, посмаковать, но я не могу.

Прерывистый вдох посылает озноб вверх по моему позвоночнику.

— Меня предупреждали в аспирантуре, что такое может случиться. Что в один прекрасный день может появиться пациент, и я окажусь в тупике. Заставив меня переосмыслить все, что я знал. Но то, что я чувствую сейчас, превосходит все это. То, что я чувствую, угрожает всему тому, что я знаю, потому что это не какой-то голод, который нужно утолить. Ты проникла мне в душу. И без тебя я перестану быть.

Его губы приближаются к моей коже.

Дразнят меня.

Соблазняют меня.

Провоцируют меня.

Каждый глоток кислорода, проходящий через легкие, превращается в рваные всхлипы.

Я нуждаюсь в нем. Я так сильно нуждаюсь в нем, что едва могу дышать.

Я хочу повернуться к нему… но я не могу.

Я хочу прикоснуться к нему… но я не делаю этого.

Он должен быть первым.

— Прикоснись ко мне, Престон, — шепчу я. — Перестань бороться.

Он протягивает руку. Его пальцы веером ложатся мне на грудь, когда он притягивает меня к себе, а потом разворачивает. Наши тела соприкасаются при каждом вздохе.

— Что ты со мной делаешь? — бормочет он, и стук его сердца отчетливо слышен рядом с моим. Оно словно кричит о том, что нуждается и желает, несмотря на отчаяние и страх.

— Я не знаю.

Я действительно не знаю. Я понятия не имею, что мне делать. Я слепа, ничего не вижу вокруг, ничего, кроме этого человека.

— Вели мне остановиться, — его голос хриплый.

— Прикоснись ко мне.

— Ты не знаешь, о чем просишь.

— Но я знаю.

Во мне просыпается желание. Новая решимость. Меня не волнуют последствия. Все, что меня волнует, это то, что я хочу, а я хочу, чтобы он прикасался ко мне. Все, что я хочу, чтобы он поцеловал меня, чтобы он хотел меня.

Он смотрит на меня с выражением, которое заставляет все тело трепетать. Его эмоции отражают мои.

Недвусмысленно.

Безусловно.

Этот человек хочет насладиться мной, и я хочу дать ему это.

— Черт побери. Я не должен так себя чувствовать.

В окна проникают огни города, освещая его кристально голубые глаза, которые потемнели от похоти.

— А что ты чувствуешь? — шепчу я, и моя грудь вздымается.

— Что хочу тебя. Что мне нужно прикоснуться к тебе.

Я делаю шаг ближе.

— Так прикоснись ко мне.

— Я не могу.

Его глаза расширяются. Взгляд проходит сквозь меня, и мои колени слабеют. Этот горячий пылкий взгляд разжигает огонь внутри меня.

— Я уже не твой пациент…

И эти слова прорывают плотину. Он пересекает невидимую грань, которая разделяет наши тела, протягивает руку и легким, словно перышко, движением касается моей щеки. Я теряюсь в пьянящем трансе.

Страсть нарастет внутри меня.

Это опьяняет.

Его рука перемещается к ложбинке моей шеи. Одно касание — и все кончено для меня. Электрические импульсы от подушечек его пальцев прокладывают дорожку вниз к моей груди, выглядывающей из выреза блузки. Единственное, что имеет значение, — это его прикосновения. Он наклоняется ближе, вдыхая меня. Я чувствую его дыхание очень близко, оно щекочет мою кожу.

— Ева…

Это предупреждение.

Поднимаю голову вверх, на мгновение наши взгляды встречаются, а затем он опускает глаза, разглядывая кружева на показавшемся из выреза блузки бюстгальтере. Его взгляд пронизывает меня до глубины души. Все внутри замирает.

Мне нужно преодолеть крохотное расстояние между нами.

Это чувство всепоглощающее.

Я приподнимаюсь на носочки, и наши губы встречаются.

Они мягкие.

Какое нежное прикосновение.

Тепло его губ опьяняет, а поцелуй набирает обороты, становясь более страстным. Он покусывает, посасывает, как будто желает распробовать меня.

Его цели ясны, полны желания.

Сжимая руками мои бедра, он прижимается ко мне всем телом.

Обхватив руками его шею, я углубляю поцелуй. Движения его языка неистовые и собственнические. Каждая клеточка моего тела оживает.

Я теряю себя в поцелуе.

Я нахожу себя в этом поцелуе.

Он толкает меня спиной к стене, и я сдавленно выдыхаю, когда сталкиваюсь с поверхностью. Его руки обхватывают мою талию, прижимая нас так близко друг к другу, что между нашими телами нет и намека на пространство. В порыве страсти я трусь об него всем телом, ощущая давящую твердость его длины. Мое тело содрогается. Ощущение его близости заставляет забыть обо всем, есть только одно желание — раствориться в нем.

Почувствовав мое желание, Престон опускает руки, разводит и поднимает мои ноги на свои бедра. Соприкосновение тел усиливается, трение возрастает. Он сильнее вжимается в меня. Его руки снова возвращаются, по-прежнему, удерживая меня.

Но он прекращает наш поцелуй, и я чувствую, как его губы перемещаются на мое горло. У меня вырывается стон, и я не могу подавить дрожь от ощущения его языка, скользящего по моей коже. Теплые руки вытягивают полы моей блузки. Ладони поглаживают мою спину, а затем спускаются к изгибам моих бедер.

Я выгибаю спину.

Его язык скользит по коже выше груди, умелые пальцы расстегивают пуговицы на блузке, открывая, выставляя меня напоказ. Воздух попадает на мои соски, и они становятся твердыми. Продолжая свои исследования, Престон целует мой сосок. Его зубы скользят по чувствительной плоти.

Слегка потянув, он покусывает его.

Его рука скользит вниз по моему телу к брюкам. Он делает паузу.

Давление его руки — напоминание о том, что я хочу. Чего я желаю. Толкая мое тело навстречу его руке, я даю ему знать, что мне нужно.

Мне нужны его руки. Его пальцы во мне.

Он находит пуговицу, расстегивает ее, помещая руку между тонким материалом и кожей.

Подушечки его пальцев медленно двигаются дальше. Каждый пройденный ими дюйм посылает волну мурашек по моему телу, оголяя каждый нерв.

Он толкает руку ниже и ниже, пока я не чувствую его на тонком кружеве, прикрывающим мое самое интимное место, ощущая шорох у чувствительной плоти.

— Пожалуйста, — ною я, вращая бедрами, чтобы помочь облегчить голод, который растет внутри меня.

Тонкий материал, который прикрывает меня, отодвигается в сторону, и его пальцы почти на моей коже. Движения такие медленные, что каждая часть моего тела дрожит от предвкушения.

— Доктор Монтгомери, ваш следующий пациент уже здесь.

Голос администратора врывается в наш заполненный похотью разум.

Престон откидывает голову назад, одновременно отстраняя руку. Я поднимаю глаза, чтобы увидеть его взгляд. Сожаление. Вот, что я вижу, глядя на него, и это разрывает меня в клочья.

Я слежу за его реакцией, знаю, что мне не понравится то, что увижу, но я не могу заставить себя оторваться. Он не отвечает ей, но увеличивает дистанцию между нами. Наше дыхание неровное.

Шок.

Я вижу это в его глазах — осознание последствий того, что он только что сделал.

Он делает глубокий вдох. Мы оба пытаемся восстановить дыхание. Какого черта я все еще здесь делаю? Мне кажется, будто мое сердце может вырваться из груди, так сильно оно бьется. Отстраняясь, я поправляю свою одежду.

— У тебя есть помада…

Он протягивает руку, а потом останавливает себя. Наши взгляды встречаются на мгновение, но, кажется, будто оно будет длиться всю жизнь. Сколько же раскаяния в его кристально голубых глазах.

Это убивает меня. Разрывает меня.

— Мне следует уйти.

Голос звучит грубо. В жилах стынет кровь, а то, что осталось от моего сердца, разрывается на части. Схватив свое пальто со спинки стула, я поворачиваюсь к нему спиной и иду к двери.

— Ева.

Оглядываюсь через плечо и встречаюсь с ним взглядом. Из последних сил я сдерживаю слезы, угрожающие пролиться, но одна одинокая слеза сбегает вниз по моей щеке.

— Я выпишу тебе направление.

Его маска снова возвращается.

Я не останавливаюсь.

Я не говорю «прощай».

Я ухожу.