Требуется соблазнитель

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

К тому времени, когда Эмили отправилась по темной дорожке к берегу, у Мэтта уже горел костер. Увидев одеяло, которое он принес из дома, она остановилась как вкопанная. Но не из-за одеяла, а из-за того, где оно было расстелено. Он положил его на песке в том точно месте, где они сидели той ночью. Это никак не могло быть простым совпадением.

Сегодня границы их отношений четко очерчены. Дружба и, как приправа к ней, чуть-чуть горячего секса. Были, конечно, доводы «за» и доводы «против». И если говорить честно, Эмили начинала полагать, что «за» значительно перевешивали «против». Она уже почти решила, что, если Мэтт еще раз попытается добиться близости, то она не сможет бороться с этим. Пусть все идет своим чередом, а там — будь что будет.

Помедлив, Эмили подошла к одеялу и села. Цикады звенели в лесу, и было слышно, как плещутся волны, накатываясь на песчаный берег. Огонь потрескивал и шипел. Клубы дыма поднимались и исчезали в листве деревьев. Все вокруг дышало покоем и безмятежностью, пока Мэтт не подбросил полено в огонь. В оранжевом свете отчетливо проступили мускулы у него на руках и бедрах. Эмили почувствовала, что ее затопляют женские гормоны. Поцелует ли он ее в этот раз? Дотронется ли до нее? Хватит ли ей храбрости сделать первый ход, если Мэтт будет слишком медлителен?

Мэтт уселся на одеяло подле нее.

— Думаю, дров достаточно, чтобы огонь горел некоторое время.

— Я захватила зефирчики, крекеры и шоколадки.

Она открыла пакет, надела зефирчик на прутик и вручила Мэтту.

— Я не делал этого много лет, — признался он, поднося зефирчик ближе к пламени.

Эмили держала свой рядом с зефирчиком Мэтта. На самом деле ей не хотелось сладкого — если только не надо будет слизывать его с тела Мэтта. А вот чего ей действительно хотелось — это почувствовать вкус его губ, ощутить запах его кожи. Вот сейчас, вот в эту секунду можешь начинать соблазнять меня, думала Эмили. Но Мэтт сидел, глядя на огонь, и медленно вращал прутик.

— Должен сказать, что ты так и не ответила на один мой вопрос.

— На какой же?

— Я спросил, любишь ли ты Алекса.

— Да, — легко ответила она. — Но не так, как ты думаешь. Правда в том, что мы не встречаемся друг с другом. — Эмили могла бы поклясться, что увидела облегчение в глазах Мэтта. — Но не вздумай проговориться моим родителям, — добавила она, будто спохватившись, — или моему братцу.

— Почему нет?

— Чтобы сохранить мое душевное здоровье. — Увидев, с каким изумлением Мэтт смотрит на нее, она продолжала: — Мои родители поставили себе целью выдать меня замуж. Я не выдержу снова и снова сидеть на обеде с какими-нибудь сослуживцами отца или сыновьями друзей семьи. Наличие друга — единственный способ сделать так, чтобы от меня отстали.

— А почему бы тебе просто не попросить их оставить тебя в покое?

— Мэтт, уж тебе-то должно быть известно, что это бесполезно. Они просто не услышат меня.

— Но ведь попытка не пытка?

— Попытка? Я потратила всю жизнь на эти попытки. Мне приходилось постоянно бороться за свою независимость. Сколько себя помню, всегда они принимали решения, основанные на том, что по их представлениям было хорошо для меня. Когда я хотела играть в бейсбол, мама записала меня в балетную студию. Вместо того, чтобы разрешить мне играть в футбол, родители отправили меня заниматься гимнастикой. Когда я еще ходила в детский сад, мама решила, что ходить в джинсах, как Тайлер, девочке не подобает, и вынудила меня носить платья.

— Я что-то не помню, чтобы хоть раз видел тебя в платье, так что ты, должно быть, выиграла это сражение.

— Да, потому что начала задирать платье и показывать мальчикам трусы.

Мэтт засмеялся.

— Не может быть!

— Тебе не кажется довольно грустным, что в шесть лет я была вынуждена сделать такой чрезвычайный шаг? Но это им свойственно — не принимать меня за того человека, кем я являюсь.

— Они просто хотят сделать так, как лучше для тебя.

— Но кто они такие, чтобы решать за меня, что мне лучше? А если я еще не готова иметь мужа?

Мэтт подумал, а не сказать ли Эмили, что затеяла ее семья на этот раз, но сразу же решил, что это плохая мысль. Он не хотел дать ей возможность понять, что его чувства к ней не были подлинными, что ее родители попросили его притвориться. Даже при том, что чисто формально все обстояло именно так. И совсем невозможно было передать ее слова Тайлеру или родителям. Он никогда не предал бы ее доверие таким поступком. Другими словами, Мэтт оказался меж двух огней.

Из ее слов также следовало, что она не собирается оставлять свою работу. Поэтому возникла совершенно новая проблема — как выяснить то, чем занимается Алекс. Возможно, Мэтт должен просто выложить Эмили свои подозрения. Если он ничего не скажет, а у нее из-за этого будет конфликт с законом, он никогда не простит себе, что промолчал.

— Насколько… хм… Алексу можно доверять?

Эмили положила кусочек шоколада и золотисто-коричневый зефир между двумя крекерами.

— Я доверила бы ему жизнь. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, слышал разное.

— Что слышал? — Она откусила кусочек, и растаявший шоколад потек у нее по подбородку. О, как Мэтт захотел слизать эту сладость!

— Он часто ездит за границу?

Она облизала шоколад со своих пальцев.

— Пару раз в год. Он путешествует с друзьями.

— Вы получаете грузы из других стран?

— Время от времени. В основном у нас поставки внутри страны. Чего ты ждешь, Мэтт? — Она кивнула на огонь, и Мэтт увидел, что его зефир уже горит пламенем. Он стряхнул его, и остатки зефира с шипением растеклись по тлеющим уголькам. — На вот, кусай от моего.

Эмили протянула ему свою порцию, и когда он откусил, то и у него по подбородку потек теплый шоколад.

— Ты измазался, — сказала она, вытирая шоколад большим пальцем. Затем поднесла покрытый шоколадом палец к его губам. Мэтт открыл рот, и она коснулась сладким пальцем его языка. Он не мог говорить. Он даже не мог дышать. Эмили нахмурилась. — Почему вдруг ты так сильно заинтересовался Алексом?

Мэтт уже не хотел спрашивать про ее друга. Он хотел слизывать растаявший шоколад со всего тела Эмили.

Сосредоточься, Конвей. Это важно, приказал он себе.

— Ты знаешь, что он делает, когда уезжает из страны?

— Довольно хорошо.

— Ты уверена?

— Мэтт, почему ты прямо не скажешь мне, на что намекаешь?

— Ходят слухи, что он может быть замешан в чем-то… незаконном.

— Незаконном?

— Наркотики, Эм.

Вместо того, чтобы испугаться Эмили расхохоталась.

— Наркотики? Ты, видно, шутишь?

— Ты можешь иметь неприятности, поскольку работаешь у него.

— Мне ничто не угрожает.

— Почему ты так уверена?

Она бросила остатки своего зефира в огонь.

— Я наблюдаю за каждым грузом, который приходит или уходит из питомника. Отслеживаю каждый пенни. Нет никакого способа перевозить наркотики так, чтобы я не узнала об этом. Да Алекс даже не помнит, что надо вовремя оплачивать счета за электричество. Кто бы это мог подкинуть тебе такую дурацкую мысль? Погоди-ка. Не говори. Тайлер. Это он сказал тебе. — По лицу Мэтта ей стало ясно, что она угадала. — Надо же, какой идиот.

— Он искренне беспокоится о тебе, Эм.

— Нет, ему не нравится Алекс, и он хочет, чтобы мой друг не нравился и всем остальным. — Эмили начала собирать остатки еды. — Уже поздно. Если мы собираемся утром на рыбалку, нам пора отправляться спать.

— Эм…

— Я разозлилась, Конвей. Не на тебя. Вообще. Со мной тебе сегодня не будет весело. Увидимся утром.

Мэтт смотрел, как она исчезает в лесу. Он сам все испортил. Минуту назад она проявила инициативу, позволив ему облизать с пальца шоколад. Она позволила бы ему все, если бы только он не стал говорить лишнего.

Эмили неправильно оценивает Тайлера. Он не идиот.

А вот Мэтт — идиот.

Эмили лежала в кровати, уставившись на деревянные балки потолка, но сон не шел к ней, так сердита она была. Маленький вентилятор на шкафу напротив нее просто гонял по комнате горячий воздух, не уменьшая духоту. На Эмили были только трусики и футболка, но ее кожа покрылась потом, и простыни казались липкими, как бумага для ловли мух. Эмили взяла с ночного столика часы и посмотрела, сколько времени. Час десять ночи.

Одно дело, если Тайлер говорил другим, что ему не нравится Алекс. Она уже привыкла к этому. Но распространять слухи, будто он торгует наркотиками! Это было слишком даже для Тайлера. И как бы сильно Эмили ни хотелось удушить брата, она не могла никому сказать о том, что про это ей сказал Мэтт. Это могло бы вбить клин между ним и Тайлером. И ей оставалось только злиться, надеясь, что когда-нибудь злость пройдет сама.

Эмили скатилась с кровати и натянула шорты. Возможно, после купания ей будет легче. Она сунула ноги в шлепанцы и крадучись пошла в холл, остановившись возле комнаты Мэтта.

Дверь была открыта, и она могла видеть контур его тела, растянувшегося поперек односпального матраца. Мэтт был такой большой, а матрац такой маленький, что ей стало смешно. Какой немыслимый шаг вниз от роскоши, к которой он привык! Эмили предложила ему комнату родителей, но он отказался, сказав, что не чувствует себя вправе спать там.

И вот теперь Мэтт втиснут в кровать, которая была ему мала еще в те времена, когда он учился в школе. Эмили не могла слышать его дыхание из-за гула вентилятора, но его грудь поднималась и опускалась в устойчивом ритме. Его голая грудь, заметила она с легкомысленным трепетом. Мэтт был закрыт простыней до талии, и ей захотелось узнать, надел он что-нибудь на себя или нет. В школе он надевал на ночь боксерские трусы. Иногда утром Эмили проходила мимо комнаты Тайлера и видела Мэтта, спящего на запасной кровати, растянувшегося так же, как он лежал сейчас, и на нем всегда были боксерки.

Эмили чувствовала, что нехорошо подглядывать за мальчишками, но ей очень хотелось видеть его таким. Таким беззащитным. Таким умиротворенным. Однажды она заметила, что его боксерки натянуты сильнее, чем обычно. Намного сильнее. Девочка стала красная, как свекла, от смущения и от какого-то другого, неизведанного чувства. Она не могла заставить себя уйти. Ей ужасно захотелось узнать, что скрыто под его боксерками. Только услышав шаги матери, поднимающейся по лестнице, она смогла двинуться с места. Эмили кинулась вниз и закрылась в ванной.

Чувство, которое она не поняла тогда, стало очень ясным той ночью на берегу. Это было чистое желание. Такое же, какое она испытывала и сейчас.

Мэтт вздохнул во сне и перевернулся. Простыня соскользнула с него, обнажая совершенно голое тело.

Ее гормоны немедленно разыгрались.

Все так хорошо шло, пока они сидели у костра. Когда Эмили поместила свой палец у его губ, ей показалось, что глаза Мэтта стали огромными, и сама она едва не растаяла, проведя пальцем по его языку. Потом она собиралась облизать шоколад, который еще оставался у него на подбородке, но он заговорил, его слова подействовали на нее, как взрыв бомбы. Алекс, торгующий наркотиками. Смешно. Нет, не просто смешно — уморительно.

Эмили ушла от комнаты Мэтта и направилась на кухню. Там она достала из холодильника пиво, по пути взяла одеяло, лежавшее на крыльце, и направилась к воде, нащупывая в темноте дорожку через густой подлесок. Жара была здесь лишь чуть меньше, чем в доме, и мысль о ночном купании стала еще более привлекательной. Костер на берегу почти угас, поэтому она взяла несколько толстых веток и бросила их на тлеющие угольки. Почти сразу сухое дерево занялось, языки огня лизнули ветки и затем охватили их.

Девушка расстелила одеяло, скинула шлепанцы и спустилась к воде, потягивая пиво. На противоположной стороне озера на пляже точками светились огоньки, и, если прислушаться, то можно было различить слабые звуки музыки и смех. Жаль, что этого не слышит Мэтт. А ведь они могли бы сидеть здесь всю ночь, смеясь и разговаривая о прошлом, возрождая в памяти каждую деталь. От сожаления во рту возник горький вкус, и горло будто обожгло огнем. Завтра же ночью, пообещала себе Эмили. Она сделает это для него. Для себя.

В стороне от огня было так темно, что ей пришлось вытянуть руку, чтобы не наткнуться на мостки. Она ступила в прохладную воду, поставила бутылку пива на доски и, сбросив одежду, положила ее рядом с бутылкой. Никто не должен появиться здесь в это время ночи. Правда, так же точно она думала и днем, когда загорала на берегу, как раз перед тем, как появился Мэтт. Но сейчас он крепко спит в своей комнате.

Эмили отошла от берега на несколько шагов, потом нырнула, и в прохладной воде ее тело расслабилось. Она проплыла несколько метров, пока ее мускулы не начали гореть от напряжения, потом перевернулась и немного проплыла на спине. Небо над нею было усеяно мерцающими звездами. Она закрыла глаза и выдохнула, позволив себе погрузиться, пока вода не закрыла ей голову. Она потеряла в темноте направление к берегу, потом разглядела костер и направилась к нему. Вскоре стал виден темный контур причала. Эмили плыла вдоль него, пока глубина не стала ей по пояс, и пошла по дну, нащупывая свою бутылку пива. Но вместо бутылки ее рука натолкнулась на мускулистую волосатую ногу.

Она завопила от испуга и отдернула руку. Сверху, с причала, раздался громкий смех Мэтта.

— Ты когда-нибудь доведешь меня до сердечного приступа! — заявила Эмили.

— Разве никто никогда не учил тебя, что нельзя пить, если собираешься плавать? — Его темная фигура стала видна яснее, и Эмили увидела, что он поднес что-то к своим губам. Допивает ее пиво!

— Что ты здесь делаешь?

— Смотрю, как ты плаваешь голышом. Ведь это твою одежду я держу в руках?

Ее руки сами собой взлетели, чтобы прикрыть грудь. |

— Я думала, ты спишь.

— Я притворялся.

От смущения ее лицо вспыхнуло.

— Тебе не стоило ждать, пока я засну. Нужно было просто попросить, и я показал бы тебе все, что у меня есть.

Слабый свет проникал сквозь темноту, и Эмили показалось, что она видит, как Мэтт ухмыляется. Костер на берегу потрескивал и шипел, языки огня поднимались высоко в воздух. Мэтт поставил ее пиво на доски и сдвинул шорты вниз, потом отбросил их. Эмили замерла от восхищения, не в силах отвести взгляд, а он почти беззвучно скользнул вниз и оказался в воде совсем рядом с нею.

— Мне стало так одиноко в кровати, — признался он.

В его внезапно охрипшем голосе ей послышалось неприкрытое желание.

Ее сердце громко забилось, будто пытаясь выскочить из груди, и Эмили закрыла глаза, ожидая, что почувствует его руки на своей коже. Она даже вздрогнула от предчувствия, но Мэтт все не дотрагивался до нее. Наконец она повернулась к нему… и поняла, что его нет. Он вынырнул в нескольких метрах от нее, стряхивая воду с волос.

— Разве вы не собираешься плавать? — спросил Мэтт, рассекая воду.

Видно, для Эмили настало время проявить инициативу, даже если у нее был нулевой опыт в соблазнении мужчины. А вдруг он передумал и больше не хочет ее? В юности ей понадобилось несколько лет, чтобы набраться смелости и сказать ему о своих чувствах. Хотя после его возвращения он без устали преследовал ее. И она без устали отказывала ему.

Эмили оттолкнулась от причала, нырнула, проплыла, немного под водой, вынырнула и поплыла на спине.

Мэтт смотрел на нее. В отблеске костра, горевшего на берегу, контур ее грудей то соблазнительно поднимался, то исчезал под водой. Он не мог дождаться, когда же сможет хорошенько разглядеть ее кольцо и потом зажать его между зубами. Это уже становилось навязчивой идеей.

Никогда в жизни он не думал, что когда-нибудь будет так взволнован при мысли о том, что прикоснется к женщине. Услышав, как Эмили идет через холл, он понадеялся, что она ляжет рядом с ним на его кровати, хотя места там было мало и для одного. Но заняться с Эмили любовью на берегу было бы еще прекраснее. Воссоединение через одиннадцать лет. Они могли бы сделать это традицией. Хотя он не был уверен, что сможет ждать еще одиннадцать лет. Возможно, это должна быть ежегодная встреча. Еще лучше — ежемесячная. А от ежедневных свиданий он чувствовал бы себя на седьмом небе.

Возможно, так и будет после того, как ресторан откроется. Мэтт замедлит темп своей жизни и серьезно обдумает, не пора ли стать преданным одной женщине. Эмили. Если она того захочет.

Он оставался достаточно далеко, чтобы избежать соблазна прикоснуться к ней, и наслаждался предчувствием этого прикосновения.

Наконец она встала на ноги там, где вода ей была по пояс. Мэтт видел отблески огня на ее обнаженном теле. Ее дерзкие груди просили, чтобы их ласкали. О, какая это адская пытка — видеть ее и сдерживать свои эмоции.

Но что-то было не так. Мэтт понял, что ей стало грустно.

— Мне пора обратно в постель, — сказала она, отворачиваясь от него и пробираясь к пляжу.

— Эм, подожди. — Он схватил ее за руку, пытаясь задержать. — Почему ты уходишь?

— Ты не хочешь, чтобы я была здесь с тобой, — проговорила она дрожащим голосом. — Каждый раз, когда я приближаюсь к тебе, ты отодвигаешься.

Мэтт потянул ее к себе. Эмили была теплой и податливой. И уязвимой. Она отличалась от тех женщин, с которыми он обычно общался. Те были хищницами. Они, не колеблясь, давали мужчине понять, что хотели бы от него получить и что готовы дать ему взамен.

Эмили совсем другая. Мэтт почувствовал себя подонком. Возвратился после одиннадцатилетнего отсутствия, преследовал ее в течение многих дней и, когда она наконец сделала к нему шаг, отдалился. О чем, черт возьми, он думал?

— Ты запутал меня, — тихо сказала она. — Ты хочешь быть со мной или нет?

— Да, очень хочу. Я вел себя как идиот, прости. Мне казалось, что было бы забавно, если бы я смог заставить тебя, побегать за мной. Видно, я тешил свое тщеславие. Единственная из женщин, с кем я хочу быть, это ты, Эмили.