Третье правило семьи Райс

Глава 7

Утро в гареме началось с чашки горячего кофе, который мне принесла на подносе служанка, и еще с завтрака, накрытого в соседней с ода комнате.

Правда, вставать на завтрак никто не спешил, и лишь я по своей многолетней привычке проснулась ни свет ни заря. Но подниматься тоже не стала. Лежала, уставившись в арочное окно.

Через него в ода беспрепятственно проникал утренний свет, и день обещал быть привычно безоблачным. Это означало, что песчаная буря закончилась, а снаружи снова установилось вечное остарское лето.

Насмотревшись в окно, я принялась разглядывать спящих наложниц, до сих пор не успевших привлечь внимание своего господина.

Девушки в ода были самыми разными – как смуглыми, с иссиня-черными волосами, так и белокожими блондинками. Была еще одна рыженькая, с рассыпавшимися по подушке яркими, словно огненными, локонами, и я подумала, что поверенный Надира по подбору наложниц в гарем работал не покладая рук, создавая хозяину разнообразие выбора.

В горле почему-то запершило – то ли из-за подбиравшихся к глазам слез, то ли из-за близкого приступа кашля, – и я приподнялась на локтях. Отыскала возле своего матраса пузырек с микстурой, сделала большой глоток, решив, что не стану будить остальных своим кашлем.

И уже скоро мне принесли ароматный и невероятно крепкий кофе – судя по всему, кто-то из служанок дежурил в ода и заметил мое пробуждение.

Кофе помогло окончательно проснуться, поэтому я тихонько поднялась со своего места и вышла наружу.

В соседней комнате две служанки привели мои волосы в порядок – заплели несколько кос, затем собрали их в одну. Предложили одежду на сегодня. По их словам, выбор был довольно скромным, но как только я стану икбал господина, у меня сразу же появится собственный гардероб и подаренные им драгоценности.

Пока же пришлось довольствоваться общественными шароварами, двумя темными туниками – тонкой и плотной – и коричневым кафтаном со стоячим воротником, а еще платком на голову.

Закутавшись и моментально вспотев, я попросила разрешения выйти в сад, сказав, что мне обязательно нужно подышать свежим воздухом.

Ну что же, вчера я ни в чем не ошиблась, и садов во дворце было два, но обитательницам гарема позволяли гулять только в том, который примыкал к женскому крылу. И гулять я там могла столько, сколько пожелаю.

Я пожелала сейчас же и много, а заодно позвала себя сопровождать Лулу. Соврала ей и остальным, что девочка напоминает мне оставленную дома маленькую сестричку, поэтому меня успокоит ее присутствие.

Они же не хотят, чтобы я впала в истерику, тоскуя по дому?

Такого никто не захотел, и Лулу отдали в полное мое распоряжение до тех пор, пока не проснутся остальные в гареме и не понадобится ее помощь с одеждой и прическами.

По моим прикидкам, у меня было около получаса или даже больше на разговор по душам. Но я не собиралась терять время зря.

Уже скоро мы с Лулу очутились в саду, дорожки которого мели служанки, убирая последние следы принесенного вчерашней бурей песка.

Чуть поодаль за нами следовали двое слуг. Это были мужчины, которых здесь почему-то не считали за мужчин, но именно таким была доверена охрана гарема.

Заодно имелись и другие – подозреваю, самые настоящие мужчины, – чьи расхаживающие взад-вперед далекие фигуры я видела на окружавших дворец стенах. Это были караульные – именно их мне придется миновать, когда я буду готова к побегу.

Поэтому, гуляя по саду, я принялась подсчитывать их количество. Про Лулу тоже не забывала, потому что в плане моего побега ей отводилось серьезное место.

Правда, я еще не знала, какое именно.

Но пока что мы молча шагали по дорожкам, и девочка, опустив голову, смотрела себе под ноги.

– Наш караван долго шел через пустыню, – наконец произнесла я. – Мы начали свой путь в Фисе, и почти неделю, а то и больше, я глядела на пески и верблюдов. Но два дня назад, к моему счастью, мы наконец-таки увидели людей, потому что караван остановился в деревне под названием Джазан.

Девочка встрепенулась, но промолчала.

Я тем временем продолжала:

– Мне было скучно, и я попросила, чтобы меня развлекал историями местный старейшина, потому что мне порядком надоели верблюды и барханы. И уже скоро в мой шатер привели некоего Хакима…

Лулу всхлипнула, но, опять же, не произнесла ни слова.

– Он рассказал мне множество историй, но одна из них мне понравилась больше всего. Та, в которой Хаким путешествовал по миру так долго, пока не решил, что на его веку ему хватает приключений. Теперь он живет в Джазане и ждет не дождется, когда домой вернется его правнучка Лулу, которую он очень любит.

Еще один всхлип, и я решила, что пора переходить к делу.

– Хакиму жаль, что он не был рядом тогда, когда умерли ее родители, а его правнучку забрали в Магдеш, в услужение к Пустынному Ястребу.

– Лулу – это я, а Хаким – мой прадед, – снова всхлипнув, призналась мне девочка.

– Я знаю, он мне сказал. Мы договорились, что я привезу тебя домой, после чего вы отправитесь в прекрасное место. Туда, где живут красные драконы.

– В город Аль-Убари, – шепотом произнесла Лулу. Затем покачала головой: – Но это невозможно, госпожа!

– И почему же невозможно? – удивилась я.

Думала, что сейчас Лулу скажет, будто бы такой оазис не существует, а красные драконы – это лишь досужие вымыслы, но дело оказалось совсем в другом.

– Отсюда никак не сбежать! И к прадеду мне уже не вернуться!

– Я бы не была столь категорична насчет побега, – сказала ей. – И вот еще, зови меня Аньез.

Но девочка качнула головой.

– Я много раз думала о том, как отсюда выбраться, госпожа…

– Аньез, – напомнила ей.

– Госпожа Аньез. Мне очень хочется вернуться домой, потому что… Потому что…

– Тебя здесь обижают?

Лулу вновь покачала головой, и по ее лицу потекли слезы.

– Госпожа Сайрин постоянно мне твердит, что уже скоро… Очень скоро я стану взрослой и обязательно привлеку внимание господина Надира, потому что я красивая. Но я не хочу! – Лулу всхлипнула. – Господин Надир меня пугает, а я…

Мне захотелось ее обнять, но я помнила, что за нами следят.

– Мы отсюда выберемся, – твердо сказала ей. – Но для этого мне понадобится твоя помощь, Лулу, потому что одной мне не справиться. Но сначала скажи мне вот что…

Во-первых, Маиса. Мне нужно было знать, добрался ли караван до Магдеша после того, как утихла песчаная буря, и что стало с моей горничной.

Но Лулу понятия не имела. Посоветовала поговорить с госпожой Сайрин – та могла быть в курсе, потому что она знает все, что происходит во дворце.

– Кассим, – продолжала я. – Темнокожий стражник на главных воротах. Я опишу тебе, как он выглядит. Сможешь ли ты его отыскать и осторожно с ним поговорить? Мне нужно будет кое-что ему передать.

Но и в этом Лулу никак не могла мне помочь – выход из женской части дворца для нее был закрыт. Зато на третий мой вопрос, к удивлению, девочка дала положительный ответ.

– Чтобы отсюда сбежать, мне надо будет снять браслеты, блокирующие магию, – сказала ей. – Но я не представляю, где может храниться ключ. Вот, посмотри, – и показала девочке на прорезь замка. – Ключ должен быть тонким и длинным.

– Думаю, я знаю, где он, госпожа Аньез! – отозвалась Лулу, и я возликовала.

Но осторожно возликовала, не без этого.

– Откуда, Лулу?!

– Я… Одно время я убирала у нашего господина и приносила ему еду и питье, когда во дворце случилась Пустынная Лихорадка. Здесь почти все заболели, а несколько девушек даже умерли, но у меня оказался этот… Им… Инн…

– Иммунитет, – подсказала я, и Лулу кивнула.

– Мои родители умерли от Пустынной Лихорадки, но я больше не могу заразиться, потому что уже ею болела. В легкой форме – так сказал мне лекарь. Поэтому, когда все вокруг слегли и даже госпожа Сайрин заболела, она послала меня убирать в покоях нашего господина и заботиться о нем. В его кабинете я видела большую шкатулку, которая встроена в стену. В ней господин Надир хранит всякие ценности.

Сейф, решила я.

– Продолжай, Лулу! – сказала я девочке.

– Господин Надир был слишком слаб, поэтому однажды он попросил, чтобы я открыла ту шкатулку и принесла ему камни, которые обжигали руки.

– Наверное, магические артефакты.

Этого Лулу не знала. Зато предположила кое-что другое.

– Думаю, ваши ключи именно в той шкатулке.

– Но как ты ее открыла?

– Для этого мне нужно было покрутить колесики с цифрами и выставить их в определенном порядке. Я умею читать и писать, – с гордостью произнесла девочка, – меня прадед Хаким научил. И еще я очень сообразительная, и он всегда меня хвалил. Поэтому… я запомнила те цифры, хотя господин приказал забыть о них навсегда, иначе он меня убьет. Но у него был сильный жар несколько дней подряд, и мне кажется, он забыл о том, что я открывала шкатулку. Думаю, господин Надир решил, что сделал это сам.

Какое-то время мы шли молча.

– Лулу, – сказала я ей, – у нас с тобой будет лишь один шанс отсюда сбежать и добраться до Джазана. Для этого я должна снять браслеты и высвободить свою магию, и мне понадобится тот ключ. Единственный, кто сможет его достать, – это ты.

Девочка, немного помедлив, кивнула.

– Господин вот уже третий день как во дворце, – понизила Лулу голос. – Ужинать сегодня вечером он собирается в гареме, поэтому… Все будут заняты, а я постараюсь попасть в его покои, открыть ту шкатулку и принести вам ключ.

Мне захотелось ее обнять, но вместо этого я громким голосом заявила, что мы уже достаточно погуляли и пора возвращаться. После чего искренне поблагодарила Лулу за ее желание помочь, но попросила быть осторожной.

Стоило нам вернуться, как Лулу тотчас же убежала по своим делам, а меня позвали к Сайрин – она хотела со мной поговорить.

К этому времени обитательницы гарема уже начали просыпаться. Я слышала, как из ода раздавались звонкие, а заодно и недовольные голоса. Девушки спорили, кому из них должны принести кофе первой, а потом помочь одеться.

– Мой младший брат – великий человек, – произнесла Сайрин, когда я уселась на разложенные подушки в ее будуаре и мне предложили кофе со сладостями. – Однажды Надир станет султаном Остара, и ради того, чтобы ему служить, я отказалась от своей личной жизни. Вместо этого выбрала заботиться о благополучии брата, чем занимаюсь все эти годы.

Я слушала ее не перебивая. Заодно потягивала кофе – знала, что, когда я отсюда выберусь, мне еще не скоро доведется попробовать нечто столь восхитительное.

Ну и гадала, к чему ведет Сайрин.

– Ты понравилась ему, Аньез, и я уверена, что мой брат уже скоро позовет тебя к себе.

– А если я откажусь от столь высокой чести? – спросила у нее, постаравшись, чтобы мой голос прозвучал не слишком саркастически.

Но, кажется, у меня не вышло, потому что Сайрин нахмурилась.

– Здесь все подчиняются нашему господину и живут по правилам его дома. Для тех, кто посмеет проявить своеволие, существуют наказания. Такие, о которых твоей нежной спине лучше не знать.

– Ах вот как? – склонила я голову. – То есть если я буду не слишком любезна с вашим братом, то меня высекут плетьми?

И ни в чем не ошиблась.

– Но это лишь малая часть того, что тебя может ожидать за непокорность и своенравие. Знаешь ли ты, Аньез, как поступают с домашними животными, которые отказываются выполнять то, что от них хотят хозяева?

– С интересом послушаю, – сказала ей. – Хотя сравнение человека с домашним животным меня позабавило.

Черные глаза Сайрин сузились.

– Даже если это великолепный скакун, стоивший хозяину огромных денег, но необузданный и не подчиняющийся правилам, его отправят на рынок, где продадут за малую цену, лишь бы только сбыть с рук. После этого он попадет туда, где станет таскать тяжелые мешки или всю жизнь ходить с завязанными глазами по кругу, вращая водное колесо.

– Ужасная судьба, – согласилась я. Сделала еще один глоток кофе, зажмурилась от удовольствия: – Вкусно!

– Мы не держим здесь тех, кто противится нашим правилам, – продолжала Сайрин. – Если ты постоянно будешь показывать характер или попытаешься сбежать, то попадешь прямиком на невольничий рынок, где тебя купит толстый купец. Днем ты будешь тяжело и много работать, а по ночам ублажать его в постели. Такой ли ты видишь свою судьбу, Аньез?

– Не такой, – призналась ей. – Совершенно другой.

– Надеюсь, тогда тебе все понятно?

– Понятнее не бывает, – улыбнулась я. – Кроме одного: где сейчас моя горничная? Ее зовут Маиса, мы были с ней в одном караване, и она…

– Твоя служанка уже во дворце. Ее состояние оставляет желать лучшего, но она скоро поправится.

– Можно ли мне ее навестить?

– Нельзя. Она пока еще не допущена в женское крыло, а тебе покидать его запрещено. Но о ней хорошо заботятся. Заодно уже скоро ее начнут готовить к тому, что она будет прислуживать будущей икбал или кадин нашего господина. – Сайрин улыбнулась: – Речь идет о тебе, Аньез, потому что я искренне надеюсь, ты поняла все, что я хотела тебе сказать.

Кивнула.

– Как уж тут было не понять!

– Что же касается тебя… Обычно я готовлю всех гедикли к тому, что их ожидает в спальне господина, но мой брат пожелал… Надир сказал, что сделает все сам.

Мне стало не по себе.

– Теперь можешь идти, – произнесла Сайрин. – Отдыхай и наслаждайся жизнью. Я слышала, тебя интересуют книги – ну что же, вход в библиотеку моего брата для тебя всегда открыт. И вот еще – господин присоединится к нам за ужином, так что выбери на вечер подходящую одежду, а заодно попроси сделать тебе красивую прическу. Пусть она открывает твою шею – нашему господину такое понравится!

Затем махнула рукой, показывая, что наш разговор закончен.

– Почему ваш брат закрывает лицо? – не выдержав, спросила я. – У него какое-то уродство? Или это высшее проклятие?

Сайрин уставилась на меня недоуменно.

– Лицо Надира прекрасно. Все кадин, икбал и гедикли в него влюблены и мечтают лишь о том, чтобы провести с ним ночь.

– Тогда что же он скрывает? – не сдавалась я.

Распорядительница склонила голову, размышляя.

– Ты умная девушка, Аньез, и подмечаешь многое, на что другие не обратили бы внимания. Мой брат рожден от центинки, третьей кадин в гареме нашего отца. Цвет его кожи похож на твой, и даже жаркое солнце Остара не сделало его таким же смуглым, как у исконных жителей нашей страны. Моего брата это немного смущает, поэтому он закрывает лицо на людях, но дома, в своем дворце и со своими женами и избранницами, Надир этого не делает.

На этом наш разговор завершился, и я покинула будуар Сайрин. Но за дверьми на меня тотчас же налетела Дженна:

– Что тебе сказала эта гюрза? Зачем она тебя вызывала?! – накинулась на меня с вопросами новая знакомая.

Пожала плечами – докладывать Дженне о сказанном я не собиралась.

– Я справлялась о своей горничной Маисе, она была со мной караване. Оказывается, с ней все в порядке, но ей пока еще не дозволено находиться рядом со мной.

– До тех пор, пока ты гедикли, за тобой будут присматривать общие служанки, – кивнула Дженна.

– Это мне и сказала Сайрин.

– Могла бы спросить и у меня, – фыркнула Дженна. – Но пойдем поскорее, я покажу тебе наши бани!

– Покажи лучше, где здесь библиотека, – попросила я, но этого Дженна не знала.

Засмеялась, сказав, что мне не стоит забивать голову подобными глупостями – лучше уж отправиться в бани, где приятно провести время до обеда. Затем можно немного поспать или прогуляться по саду, после чего заняться приготовлением к ужину.

На него явится наш господин, и можно будет посмотреть, как Ийлин и остальные станут из кожи вон лезть, лишь бы тому понравиться. О, это будет забавное зрелище!

– Пожалуй, я все-таки схожу в библиотеку, – сказала я Дженне. – Мне нужно немного успокоиться, и книги мне в этом помогут. А потом я приду к тебе в бани.

Ну что же, здешняя библиотека оказалась не такой роскошной, как во дворце Рореда Гервальда. Всего-то три стеллажа с книгами, зато среди них я отыскала настоящие жемчужины.

Например, отлично сохранившийся экземпляр по «Становлению магии от истоков до наших дней» Лефрада, причем «его дни» были примерно четыре столетия назад.

Также я нашла несколько книг по истории Остара и еще пару по военному делу. Но куда больше меня впечатлила полудюжина сочинений по Высшей магии моего деда, Амброуза Райса.

И да, они были на центинском.

Стоило их увидеть, как выдержка начала меня подводить. Украдкой оглянувшись – нет, за мной никто не наблюдал, – я притронулась к кожаному переплету «Экстраполяции Высших магических заклинаний», чувствуя, как щекочут горло, подбираясь к глазам, слезы.

Потому что вспомнила прежнюю свою жизнь в Калинках и подумала об отце, Двейне Райсе, который ни разу меня не подводил и не предавал. Вместо этого он растил меня, заботился и учил.

Хотел, чтобы я была счастлива и в безопасности, но вместо этого я нарушила все его правила, которые он старательно вбивал мне в голову. И даже последнее умудрилась – безответно влюбилась в нашего декана.

Безответно – потому что куда больше меня он любил поиски утерянного артефакта.

Как же это было давно, словно в тумане!

Украдкой смахнув слезы, я запретила себе расклеиваться. Отправилась дальше – шла вдоль стеллажей, притрагивалась к корешкам переплетов, рассматривая названия, пока не натолкнулась на ту самую книгу, которую читала еще в Фисе.

Ну, как я ее читала – тогда мой остарский не был настолько хорош, и я почти ничего не поняла. Зато теперь я знала этот язык намного лучше, жизнь заставила выучить его в кратчайшие сроки.

Вытащив книгу – это был сборник остарских легенд и пророчеств, – я уселась с ней за стол. Принялась перелистывать, разыскивая страницу, текст с которой привлек мое внимание во дворце Рореда, и я выписала его на листок, решив перевести вместе с Кассимом.

В голове снова появились непрошеные, печалившие меня мысли.

Я думала о том, где сейчас мог быть мой телохранитель. Может, он в Фисе и прячется от головорезов Рореда Гервальда? Или давно уже в могиле? Либо сквозь мглу песчаной бури я разглядела Кассима здесь, на воротах дворца Пустынного Ястреба, и мне ничего не почудилось?

Этого я не знала, но к глазам снова прилили проклятые слезы!

Наконец отыскала легенду об Искре. Тогда, в Фисе, я почти ничего не поняла из написанного, зато сейчас мне все было предельно ясно. Кроме одного – как я могла пропустить появление в библиотеке Пустынного Ястреба?!

Он подошел незаметно и совершенно бесшумно. Опустился на соседний стул, и я отшатнулась, уставившись на него в полнейшем изумлении.

– Не бойся, – мягко произнес Надир на центинском, и его рука легла рядом с моей.

Ну что же, пусть на нем были остарские одежды, но платок, скрывавший его черты, сейчас отсутствовал, и я могла отлично рассмотреть лицо Пустынного Ястреба.

Сайрин не соврала. Ее младший брат был красив – хищной, уверенной мужской красотой.

Насчет цвета лица – как по мне, Надир сильно загорел и ничем не отличался от жителей этой жаркой страны. Да и глаза у него были такими же, как у всех остарцев, – черными, пронзительными, словно прожигающими меня насквозь.

– Как ты, Аньез? – спросил Надир на центинском. Едва заметно нахмурился, когда я убрала свою руку. – Рад, что вчерашняя буря не причинила тебе серьезного вреда. Я спрашивал о тебе у доктора, – пояснил он. – Но расскажи мне о своем самочувствии.

Выходило, он обо мне тревожился и сейчас тоже проявлял заботу – искреннюю или наигранную, я этого не знала.

Заодно я не собиралась радоваться интересу того, кто завел себе целый гарем, присылая красный платок той, с кем собирался удовлетворить свою страсть. Пусть это было в местных традициях, зато никак не вписывалось в мои.

– Со мной все в порядке, – ровным голосом сообщила ему. – Но я бы почувствовала себя намного лучше, если бы с моих рук сняли вот это. – И показала Надиру блокировавшие магию браслеты, уставившись ему прямиком в глаза.

Сайрин предупреждала, чтобы я ни в коем случае не грубила ее брату и не огорчала его своенравием, иначе меня ждало суровое наказание.

Но разве я грубила? Всего лишь ответила на его вопрос.

– Очень часто самые красивые цветы вырастают как раз в неволе, – отозвался он, – потому что за ними старательно ухаживают и заботятся. Но стоит этим цветам попасть на свободу, как они…

Но я его перебила.

– Если они попадут на свободу, им от этого будет только лучше, потому что для них жизнь в неволе – это никчемное и бессмысленное существование.

– Ты привыкнешь, – неожиданно произнес Надир, перестав играть в иносказание. – Я окружу тебя любовью и заботой. Ты получишь все, что только пожелаешь, и твоя жизнь будет полна неги и удовольствия. Взамен ты родишь мне сильных и магически одаренных сыновей, Аньез Гервальд! В моих детях будет течь королевская кровь Центина, о чем я давно мечтал, так что ни о какой свободе для тебя не может идти и речи. Точно так же, как и о непослушании!

Сказав это, он поднялся на ноги и ушел, а я… Я осталась наедине с книгой.

Уставилась в нее, пытаясь вернуть себе душевное равновесие. Принялась читать о некой Искре, которая может разгореться только в Аль-Убари. И еще о том, что однажды эта Искра спасет мир, вернув в него божественное равновесие.

Но сделать это она сможет лишь тогда, когда познает истинную любовь. И сила этой любви будет такова, что позволит ей превратиться в Божественное Пламя.