Три дракона для Снегурочки (СИ)

ГЛАВА 20

Время шло, близился мой восемнадцатый день рождения.

Я родилась зимой – седьмого января. Кажется, мама запланировала грандиозный праздник и приём, на который были приглашены несколько делегаций из-за границы. А заодно решила совместить всё это с Зимним Балом.

Я же аккуратно спросила про делегацию из Григоровского княжества, на что мама ответила, что гонца с приглашением к ним отправили. Но ответа от них пока не было.

К сожалению, мама всегда была в обществе почти всех невесток и личных горничных, и поговорить с ней с глазу на глаз никогда не удавалось. А когда я пыталась ей намекнуть на это, то она либо делала вид, либо реально не понимала, что мне хочется с ней как минимум посоветоваться и просто поговорить.

Поэтому расспросить о том, что случилось три года назад на границе, мне так и не удалось. Мика, к сожалению, ничего не знала, а лезть к мужу она побаивалась с такими вопросами, потому что он всегда реагировал на это крайне агрессивно, сразу же отправляя её заниматься «женскими» делами, а в мужские требуя свой нос не совать.

А для остальных братьев я вообще была почти как невидимка.

Могли поздороваться, перекинуться парой слов и тут же сбегали.

Ощущение было такое, как будто меня уже мысленно выдали замуж и все ждали, когда же я уеду из княжества и перестану мозолить им глаза.

Наверное, только за эти три года я это поняла окончательно.

Было больно и грустно это осознавать, но… все мои родные это показывали мне своим поведением.

А когда я спросила у Мики о том, общается ли она со своими родными из другого княжества, то та всегда отвечала лишь одно: моя семья теперь Нико и все его родные. То есть мы.

А потом просто переводила тему на что-то другое.

Родители вроде бы интересовались моими успехами, но как будто бы вскользь.

Гораздо интереснее им было узнать, каких успехов добились невестки и сыновья. А еще внуки.

Да и раньше у меня, наверное, только с Нико были более-менее близкие отношения, до того самого дня, пока нас не «раскрыли». А после этого он вообще перестал ко мне подходить. И только лишь отмахивался, когда я пыталась хоть о чем-то с ним поговорить, ссылаясь на какие-то дела.

И единственным человеком, с кем я могла общаться и говорить открыто, был Тарок.

Да, мы виделись всего лишь одну неделю три года назад, а потом только общались через письма, но с ним я была близка больше всех своих родных, вместе взятых.

Если бы не он, не представляю, как бы я выдерживала эти три года.

Да, мама разговаривала со мной, но в основном только для того, чтобы чему-то поучать. Постоянно требовала, чтобы я не позорила княжескую семью. Напоминала о том, что, когда войду в чужой дом и там стану хозяйкой, не имею права посрамить наш княжеский род.

И всё в таком духе.

Меня будто уже отдали в жены, готовя к тому, что будет новая семья. А эта семья уже почти не моя.

И поэтому я воспринимала Тарока уже мужем и, когда не была занята работой, позволяла себе мечтать о своем будущем с ним.

Нет, я не была совсем уж наивной. Наблюдала за своими невестками, понимала, что мне так же, как и им, пришедшим в новый дом, надо будет дружить с его хозяйкой – княгиней. Поэтому пыталась в письмах узнать у Тарока о его матери и о том, что она любит больше всего.

Хотелось ей понравиться и надеяться, что она станет для меня хорошей если не матерью, то хотя бы старшей родственницей.

Я видела, как старшая невестка, жена Ирона – Анка, тянется за моей матерью, буквально ходит по пятам и заглядывает ей в рот, ловит каждое её слово. Да и остальные невестки не отстают.

Поначалу мне было смешно это наблюдать, но сейчас, когда я, возможно, скоро стану женой Тарока и войду в новый дом мужа, мне также придется ловить каждое слово его матери и полностью подчиняться её воле, как это делают мои невестки.

Хотя не видела, чтобы моя мама их чем-то особо загружала. Наверное, только старшую Анку. Но она будущая княгиня, ей положено заниматься всем и вся. А та же Мика так вообще была свободна, как ветер, и могла заниматься всем, чем её душа пожелает. Наверное, с удовольствием бы ездила с мужем, которого часто посылали в другие княжества с различными поручениями, но Мика почему-то не хотела. Ей нравилось вышивать и еще готовиться в матери.

Я бы, наверное, с ума сошла от такой жизни. Но… такие женщины были правильными. Их все уважали, любили, ценили.

А я точно не была такой и была рада, что Тарок это в письмах понимал и поддерживал моё желание путешествовать и помогать людям. Лечить их. Больше того, даже восхищался моими успехами, о которых я ему сообщала в своих посланиях.

И его письма я хранила под половицами у кровати и перечитывала ночью. Порой по несколько раз.

Хорошо, что целитель взял меня в свои ученицы. Я была безумно этому рада. И да, кстати, он тоже учил меня шить, только на свиной коже, чтобы уметь зашивать аккуратно раны.

Мужчинам плевать, а вот для девушек шрамы – это кошмар.

Помню, я даже как-то одной малышке аккуратно зашивала рассечённый лоб. Как же тогда переживала её мать, что замуж будет трудно девочку выдать – с уродством-то на лице, но я постаралась все сделать очень чисто, и через год шрама у неё не было вообще.

Подозреваю, что всё дело было в моей необычной силе, но я старалась об этом не задумываться. Целитель всегда помалкивал и если и что-то замечал, то ничего не говорил.

А мне было не до этого. Работой он меня загружал по самое не хочу. Одна лаборатория чего стоила… Сколько трав я перебирала да сколько зелий помогала сварить, даже со счета сбивалась.

Но мне нравилось. Я хотела узнавать больше и больше, потому никогда не возмущалась. Да еще и боялась, что целитель может меня однажды выгнать. И тогда я точно сойду с ума от безделья.

Ко дню рождения мне сшили очень красивое платье и шубку к нему – белую, из подстриженного меха, вышитую синими узорами с настоящими драгоценными камнями – голубыми сапфирами, чтобы встречать гостей у ворот как главной имениннице. Мама даже умудрилась выписать из соседнего княжества специального портного с помощницами-белошвейками.

И мне не только это платье сшили, но и сразу несколько еще. Дополнительно для моего приданого. И даже нижнее бельё.

И они целый месяц трудились только над моими нарядами.

Вслух никто не говорил о том, что я должна вот-вот выйти замуж, но раз мне уже приданое шили, значит, подразумевали, что так и будет.

А я ловила эти крохи информации и была счастлива.

Ведь для любой девушки приданое очень важно. Все знали, что самая страшная участь ожидала бесприданниц. А моё приданое было самым лучшим.

Даже мои невестки столько приданого не принесли, сколько за мной отдавали мои родители.

Об этом я узнала от няньки. Конечно, говорила она это шепотом и вроде как не мне, но я всё услышала.

Кроме этого, Мика умудрилась подслушать разговор, где мама признавалась, что мне отец готовит сундук, наполненный голубыми сапфирами доверху. И несколько сундуков с золотом. И еще с чем-то важным именно для меня, для моей работы целителем.

А я весь месяц была в предвкушении и надеялась, что Тарок приедет. И, возможно, мы сразу же поженимся.

И за неделю до начала торжеств мама меня обрадовала, сказав, что делегация из Григоровского княжества к нам приедет. Они прислали ответ.

Ох, как же я была счастлива – словами не передать. Но, естественно, не посмела это показать, ибо знала, что мама терпеть не могла проявление излишних эмоций.

«Негоже будущей княжне как дворовой девке лыбиться», – каждый раз одергивала она меня, когда я, по её мнению, слишком сильно показывала свои эмоции.

При маме даже просто улыбаться, показывая зубы, было опасно, а я уж молчу про то, чтобы смеяться. За этим она очень строго следила. Напоминая мне каждый раз об ответственности перед подданными. И о том, что меня должны все уважать, а не хихикать со мной по углам.

Жаль, что письмо от княжича я так и не получала уже целых два месяца, но я надеялась, что он просто хотел сделать мне сюрприз, поэтому решил не отправлять своего сокола.

И вот настал мой день рождения – седьмое января.

Меня подняли рано утром, устроили мне тотальную пытку для всего тела, но я не особо сопротивлялась, ведь ждала в гости будущего мужа. Поэтому сама хотела быть самой красивой для него.

А потом меня нарядили в платье и сверху еще и красивую шубку накинули.

– Это наша Снегурочка…

– Красавица…

– Невеста…

– Будущая княжна…

– Выросла маленькая…

Слышала я восхищенные слова своих горничных и няньки, а сама внимательно смотрела на себя в зеркало и думала лишь о том, понравлюсь ли я своему будущему мужу. Он не видел меня целых три года. Я немного изменилась, стала взрослее. Но хотя бы не похудела. У нас худых в княжестве никто не любил. Худоба считалась признаком болезненности или бедности.

А я старалась питаться очень хорошо, чтобы не потерять свои пышные формы.

На меня накинули красивую шубку и заставили надеть такие же красивые сапожки, вышитые голубыми сапфирами, что добывали в наших горах, а еще малый венец на голову, опять же с голубыми сапфирами, и мы с мамой отправились встречать на улицу уже подъезжающие делегации из соседних княжеств.

И только няня ругалась и говорила, что не дело это – одно место морозить, пусть бы во дворце всех встречали, но мама решила, что так будет правильнее.

Встреча у ворот в город – это какой-то там священный ритуал, принятый еще в стародавние времена, когда только-только само княжество было создано. Мол, дань самому богу – Морозу. Я, как княжна и дочь правителя, обязана встречать на свое совершеннолетие не только гостей, но и самого бога, которому мы все поклонялись. И благодаря ему могли выживать в столь суровом краю.

Я не вслушивалась, тем более что уже знала эту легенду с детства, мне хотелось поскорее увидеть Тарока – моего жениха. Ведь я так долго его ждала.

Мне даже сон о нем приснился, только немного странный, но я списала это на то, что просто нервничаю, вот и выдумываю себе всякое.

Делегации прибыли вовремя.

Это были другие княжества. Я мельком что-то знала о них, да и стоящая рядом мама подсказывала.

Я кланялась, улыбалась и приглашала всех въезжать в главные ворота.

Там их уже должны были встречать другие служки, чтобы забрать лошадей, кареты и заселить в гостевые комнаты.

Всего к нам должно было приехать восемь делегаций из ближайших княжеств.

Семь из них я уже встретила, и все почему-то приехали с молодыми княжичами, которые задаривали меня комплиментами.

Но я лишь дежурно улыбалась и кивала, а затем так же, как и других, передавала в заботливые руки наших слуг.

А вот самой главной делегации почему-то не было видно.

А затем показались и они.

Как я устояла на месте и не рванула навстречу, одному Морозу известно.

И лишь наличие рядом мамы и её строгого взгляда останавливало меня от необдуманного решения.

И наконец они подъехали ближе, из кареты вышли посол и… сам княжич Тарок.

Он был именно таким, каким я его запомнила. Почти не изменился. Лишь небольшой шрам появился на щеке, но он его нисколько не портил. Да и сам рассказывал в письме, что на охоте напоролся на сук. А в остальном такой же красивый, мускулистый и, самое главное, желанный…

Увидев меня, он сразу же улыбнулся, и я растаяла, чуть не сделав шаг вперед. От этого меня уберегла мать, резко схватив за руку и заставив ждать мужчин на месте.

Посол раскланялся, как и сам княжич. А Тарок взял мою руку, снял варежку и мягко поцеловал прямо в костяшки пальцев, заглядывая мне проникновенно в глаза.

– Я так рада нашей встрече, – пролепетала я, чувствуя, как краснеют мои щеки, и не от мороза, а от смущения и поднявшейся волны легкого возбуждения внизу живота.

– Я тоже счастлив вновь лицезреть вас, Снегурочка, – тихо сказал мне мужчина.

А дальше на себя общение взяла мама и передала делегацию из Григоровского уже служкам, чтобы те определили их на постой.

А мы наконец-то отправились обратно в дом, чтобы подготовиться к вечернему приему и балу. Ну и пообедать, конечно же.

Время до вечера тянулось для меня целую бесконечность.

Ужасно хотелось поговорить с Тароком, но я понимала, что он с дальней дороги устал, ему надо отдохнуть, прийти в себя.

У нас как-то так получилось, что все делегации приехали день в день и перед самым балом. И им вроде бы на целую неделю отец приготовил различные празднества. Сегодня будет бал, завтра – званый обед, послезавтра – ярмарка, так как делегации приехали со своими купцами и товарами. Ярмарка должна была продлиться целых три дня. А потом будет завершающий праздник для всех горожан.

Ну и я еще надеялась, что будет моя помолвка с Тароком.

Точнее, не просто надеялась, а ждала этого.

Перед балом ко мне опять пришла мама и, строго осмотрев мой внешний вид, сказала:

– Не забывай, Снегурочка, что ты прежде всего дочь князя и будущая княжна. Веди себя соответственно. Не посрами честь нашего дома.

А затем мы отправились в приемный зал.

И там меня уже посадили на малый трон, на ступеньку ниже отца и матери, как именинницу.

Я, признаться, никогда там еще не сидела, поэтому слегка нервничала.

А затем появилась первая делегация, и это были Григоровские.

Их посол долго читал поздравление и преподнёс мне в подарок шкатулку с необычной драгоценностью – очень красивой заколкой.

Правда, про сватовство даже не заикнулся. Но я решила не переживать по этому поводу, ведь у них еще целая неделя впереди. Возможно, предложение о помолке поступит чуть позже.

А вот следующая делегация меня знатно удивила.

Во главе встал сам княжич, которому было уже далеко за сорок, тоже прочитал поздравление, преподнёс мне подарок, а затем уже посол предложил моим родителям его как жениха.

А я была в легком шоке. Потому что даже имя его не запомнила.

Да и толком ничего о нем не знала.

Отец же, выслушав предложение, благосклонно кивнул, чем заставил сильно занервничать, но обещаний никаких давать не стал, лишь витиевато высказался, что подумает над предложением молодого княжича.

Я решила было, что это единичный случай, но нет… все остальные шесть княжичей тоже приехали свататься ко мне. И все они дарили довольно дорогие украшения.

Которые сразу же уносил стражник.

И каждый раз отец благосклонно кивал, сдержанно улыбался, но ничего не обещал.

А затем он объявил начало бала и первым позвал меня на танец.

Никогда в своей жизни я не танцевала с отцом, он вообще был для меня кем-то… недосягаемым. Почти как сам бог Мороз.

А когда он заговорил со мной, то я вообще растерялась и не сразу нашлась с ответом.

– Как тебе женихи? Кто-то понравился? – спросил он меня.

– Я не знаю, батюшка, – смущенно ответила я. – Они для меня все незнакомцы.

Говорить о Тароке я не спешила, ведь он единственный не посватался ко мне, в отличие от остальных княжичей.

– Ну у тебя есть семь дней, князей тоже семь, можешь успеть со всеми пообщаться и к последнему балу определиться, – добавил он, и я почувствовала в его словах бескомпромиссные нотки.

– Ну а вы что думаете? – настороженно произнесла я.

– Для меня они все равны, – спокойно ответил отец. – Мне важно услышать твоё решение. Но можешь посоветоваться с матушкой, – добавил он и, поклонившись, вернул меня обратно к моему малому трону.

Следующим меня пригласил старший брат. И с ним я уже побоялась о чем-то говорить.

Я перетанцевала со всеми братьями, они приглашали меня по очереди. Это была традиция, и мне пока было запрещено, как незамужней и не сосватанной девушке, танцевать с кем-то, кроме родных или жениха. Поэтому остальное время я в основном стояла и слушала, как сплетничают невестки. Не понимая, что вообще происходит, и мечтая хоть одним словом перекинуться с Тароком.

Только и общаться мне с мужчинами было запрещено. Это считалось неэтичным. И мои невестки зорко следили, чтобы я не вздумала куда-то отойти, и ко мне никого не подпускали.

Как наседки какие-то…

Я злилась на них, но и понимала, что они правы.

Здесь слишком много было незнакомцев, которые могли быть опасны.

И только Мика чувствовала, что со мной что-то не так, и осторожно поглаживала меня по плечу, а под конец вечера быстро прошептала на самое ухо:

«Я бы самого старого выбрала, у него матушки в доме нет, ты будешь там единственной хозяйкой, и уважать он тебя будет сильнее».

А затем она быстро сбежала к своему мужу и, взяв его под руку, чинно пошла к выходу.

Сказать, что я была в шоке от всего происходящего, – значит не сказать ничего.

За этот день мне показалось, что весь мир перевернулся с ног на голову.

Я три года ждала, что стану женой Тарока, а он почему-то даже не пожелал свататься ко мне. Как такое возможно вообще?

В конце концов я решилась поговорить с мамой и понять, что происходит.

И настояла на разговоре, пройдя к её личным покоям поздно вечером.

– Тарок? – удивилась она, когда я произнесла его имя.

– Ну да, я думала, что он будет тоже свататься.

– Отец ему отказал два года назад, – спокойно ответила она.

– Что? – в шоке уставилась я на мать. – Но почему?

– Я не знаю. – Мама внимательно посмотрела мне в глаза. – Я не стала вмешиваться и привыкла доверять его решениям и чутью. Если он сказал «нет», значит, нет.

– Но, мама… – прошептала я, не веря в случившееся. И добавила: – Он мне понравился.

– Детка. – Мама посмотрела на меня снисходительно, как на малое дитя. – Не говори глупостей. Выбирай из семи, вон сколько бравых мужей. Пообщаешься с ними, скажешь своё решение через семь дней, и к Масленице свадьбу сыграем, когда зиму будем провожать.

– Но я не хочу! – не сдержавшись, громко сказала я, еще и ногой со злости топнула.

На что мама посмотрела на меня очень недобро и ответила:

– Чтобы больше и близко не слышала от тебя подобных слов. Иди в свою комнату. И будь благодарной дочерью!

И, развернувшись, ушла.