Туманность Иридии (СИ)

Глава 15

«Меня зовут Жози Минс, я занимаю должность младшего биотехнолога в лабораторном комплексе Иридии.

В мои обязанности входит подготовка биоматериала для дальнейших исследований, обеспечение инструментария, составление отчётности и своевременный контроль за выбраковкой неудачных образцов, с которыми вы уже имели честь познакомиться.

Всё начиналось ещё тогда, когда систему Иридии отрезали от доступа во внешние миры. Не так грубо, конечно, но результата это не меняет. Учёные, программисты, технологи, биологи, кибербиологи и врачи стянулись на платформы лабораторного комплекса для создания новых версий искинов. Работа проходила в привычном режиме, но теперь все её результаты шли на утверждение Альфы, после чего распродавались в Конгломерате. Кредиты на дальнейшие работы предоставлялись скудно, во всяком случае, как нам объясняло начальство. И вот, примерно лет десять назад, когда я только получила назначение на Платформу, как её у нас все называли, сверху спустили приказ о начале других исследований. Увидев то, с чем придётся работать, половина персонала отказалась. Больше мы их никогда не видели. Теперь я понимаю, что вряд ли их отправили домой с достойными выплатами дотаций и позаботились о их семьях, но в прошлом это не вызывало подозрений.

Первыми прибыли два детёныша ксеноформов. Они были не больше кошки, плескались в контейнерах с питательной средой и проявляли мало подвижности. Сильная мускулатура, рефлексы и потрясающая регенерация почти исчезли, или не успели появиться вовсе. Об этом я узнала уже тогда, когда увидела размеры взрослого ксеноформа. Огромное существо, занявшее целый чан в центральной лаборатории, оно неистово билось о скользкие борта своей клетки, пытаясь выбраться наружу. Только тогда мне стало ясно, что пару лет назад моя команда вскрывала и изучала младенца. Вполне возможно, что новорождённого. И что-то мне подсказывает, что вряд ли те военные, которые сопровождали груз, просто нашли этого детёныша или уговорили самку ксеноформов отдать своё дитя. Они убили мать, достали плод и притащили его к нам.

Дальнейшее стало представлять собой череду ужасов и постоянных нервных смен. Мы брали клетки, части тела, ткани и биологические жидкости у животных, скрещивали их с клетками ксеноформов и пытались добиться стойкого результата. Для начала в дело шли мыши и крысы. Потом начались исследования на собаках и кошках. Последними в списке оставались рептилии. С ними, к слову, удалось добиться стойкого результата куда быстрее. Остальные не подошли. За те десять лет, которые я провела в лаборатории, через мои руки прошли сотни, тысячи этих живых существ. Я не могла смотреть на них, забирая на опыты. Собаки, виляющие хвостами, до последнего верящие в то, что человек не предаст, что поможет. Кошки, мяукающие так жалобно, что сводило зубы. Рождённые от них потомства, представляющие собой опасные мутировавшие виды, результаты эмбриональных экспериментов. Матери часто умирали в родах, оставляя котят и щенков, крысят и мышат выживать самостоятельно. Но, если честно, я бы тоже предпочла умереть и не видеть, что произвела на свет.

Многосуставчатые лапы, крошечные головы, покрытые чешуёй или слизью, слепота, острые зубы, рыхлые тела и клоками выросшая на теле шерсть — немыслимо!

Через пару лет я научилась забирать опытные образцы, не глядя на них. Заходила в камеры хранения, пристёгивала поводок или делала укол, перекладывала в контейнер и относила в центральную лабораторию. Опыты над ещё живыми, лишёнными голосовых связок, молча открывающими рты существами стали для меня личной психологической тюрьмой. С Платформы не было иного пути, кроме как ногами вперёд. И мы все поняли это уже через полгода исследований. Эдария, платившая нам раньше за наших искинов жалкие гроши, неожиданно начала поощрять любые проекты, если они касались изучения ксеноформов. Стоило только указать в ведомостях пункт, будто необходимые материалы и оборудование требуется для этого, как уже через пару дней мы получали всё запрошенное.

Я нередко задавала себе вопрос, для того ли училась в академии, работала в центральном госпитале Альфы и спасала жизни людей, чтобы теперь люди, возможно, даже те, кому я помогла, читали где-то на другой планете сухие данные и смотрели таблицы полученных результатов?

Хотите знать, зачем? По какой такой причине всё это было нужно? Мне тоже было это не понятно. Всё, что я знаю, Эдария приказала проводить эксперименты после какого-то замятого случая пленения в течение двух лет одного из военных, заплатила Альфе и пообещала приоткрыть доступ на внешние рынки Конгломерата для наших основных разработок по теме искинов для судов малого и крупного класса. Но, как я успела убедиться, основными эти разработки быстро перестали быть.

Первым, что интересовало заказчиков, было изучение самих ксеноформов. Питание, адаптация, поведение в непригодной среде. Мы искали оружие, средство уничтожения захватчиков. И для кого-то в наших рядах это стало даже престижным. К примеру, для моего куратора и начальника, доктора биологических наук Сардоки. Он пускал под нож десятки ксеноформов, десятки животных, а впоследствии — и людей. Ничего особенного нам создать так и не удалось. А вот потом наши лаборатории принялись за создание гибридов. Скрещивание началось с клеток и тканей, потом перешло на эмбриональную стадию, и перед самым нападением мы уже лишь доделывали те результаты, которых удалось добиться за несколько лет до этого.

У нас получились жизнеспособные гибриды человека и ксеноформов. Не знаю, кто думал, будто бы, имея основной генотип человека, они будут лояльны к своим создателям и целой человеческой расе, но дальнейшее убедило всех в обратном. Редкие и задавленные, как пропагандисты революции голоса, твердившие о злобе и агрессии людей, не переломили сути дела в положительную сторону.

Первые гибридные особи отправились к ксеноформам, после чего, когда несколько военных конфликтов были всё же приостановлены, с нас потребовали ещё.

Мы создали тех, кто не просто продолжил уничтожать нас, а для кого это стало бессознательным, не требующим никаких причин действием, заложенным в генах. В генах любого человека из тех, кто шёл под нож. Или вы считаете, что на Платформу доставляли только добровольцев? Дипломаты, переговорщики, люди без выраженной агрессивности к нам никогда не попадали. Так чего же хотели увидеть в результате в Сенате? Добрых и любящих гибридов, способных выживать в безводном пространстве, чтобы они не требовали свои планеты обратно? Мы скрещивали перепуганных и озлобленных заключённых, недалёких умом, с клетками чужой нам расы, надеясь получить стабильных, добрых и умных полулюдей. А получили только одно: человеческое ДНК действительно оказалось сильнее. Выживаемость выросла, ксеноформы перестали остро нуждаться в водной стихии. А ещё они получили агрессию, злобу, ненависть, иррациональное поведение и жажду убивать. И на фоне всего перечисленного — почти полное отсутствие разума и самоидентификации, как личности.

Это не могло продолжаться долго. Мы все понимали, что эксперимент провалился. Не просто рухнул, а ещё и повлёк за собой последствия. Проблема не решилась, она усилилась. И мы всё ждали, когда за нами придут, явятся подчищать концы, чтобы никто не узнал о том, откуда взялись агрессивные и живучие твари, похожие на привычного врага. И этот день настал.

Верхние уровни засыпало или смело подчистую. Здания под энергокуполами, такие защищённые и безопасные, оказались размазаны по поверхности Платформы. Спутники не передали сигнал о включение второго уровня защиты, они блокировали попытки открыть ответный огонь по флоту Альфы, выдавая запрет о причинении вреда своим союзникам. А те просто сносили всё на своём пути, разрушая системы жизнеобеспечения, бросая внутрь кратко живущие вирусы и биологическое оружие. Первые подземные этажи залило огнём пополам с каменной крошкой. Половину задавило, вторая задохнулась. Не знаю, как в других зданиях, но в нашем было кое-что странное. С моего этажа, как и с нескольких над ним, собрали всех уцелевших и вывезли в неизвестном направление. Я была перепугана слишком сильно, чтобы доверять кому-то в форме без знаков отличия. И потому я дождалась, когда все уйдут, заперлась в комнате с выбракованными образцами, собрав перед этим немного пищи и воды, и включила аварийный маяк только на пятый день после случившегося».

Карилис выключил запись на своём биокомме. В его кабинете повисла гробовая тишина. Никто не решался нарушить молчание первым. Госсершвейн покряхтел, но промолчал. Парочка наёмников продолжала переваривать услышанное, Аша стояла каменным изваянием, словно эти дела вообще её не касались. Карла и Элвис переглянулись, штурман пожал плечами, бросил в рот очередную жевательную резинку и заработал челюстями.

Янис тоже молчал, постукивая ногтями по столешнице из темной породы дерева. Перед ним на небольшом, выскользнувшем из панели столешницы, экране помигивали точки орбитальной бомбардировки Иридии-Альфа, где Индиго отметился разрушениями выявленных точек скопления гибридов. Все понимали, что этих мер недостаточно, но протокол зачистки обнаруженных очагов заражения требовал принять какие-то меры. И меры были приняты. Те, кто сумел добраться до транспорта и выбраться за пределы орбиты, были приняты на базе подполковника Госсершвейна, и Атарх до сих пор кривился при мысли о состоявшейся встрече брошенными на произвол судьбы людьми тех, кто их и бросил.

— Капитан… — решилась нарушить затянувшееся молчание Карла, — я правильно поняла, что все наши проблемы были созданы на Иридии?

Янис медленно кивнул, не глядя на Карлу. Он почему-то избегал смотреть ей в глаза после того, как она наткнулась на него, выходящего из бокса Жози. Карла разыскивала комитетчика, чтобы сообщить ему, что она доставила на борт последнюю партию животных, а заатмосферный катер уже стоит в ангаре. Карилис удивился, увидев Карлу, и поспешил быстро скрыться прочь, даже не потрудившись выяснить, что ей было от него нужно.

Едва Ян исчез тогда за поворотом, как Карла попросила Индиго дать ей запись из бокса за последние пару часов. Она смотрела молча, всё ещё стоя перед дверями, за которыми находилась под наблюдением приборов Жози. То, что увидела Карла, оставило в ней смешанные эмоции.

Когда капитан Карилис вошёл в бокс, женщина сидела на кровати, обхватив руками колени и положив на них подбородок. Комитетчик сел напротив, какое-то время смотрел на женщину, а потом начал задавать вопросы, попросив Индиго вести запись их беседы и после отправить её ему на биокомм.

В конце рассказа Жози разрыдалась, вскочила с кровати, едва не запутавшись в проводах и не полетев на пол. Ян подскочил и удержал её, чтобы та не вырвала все трубки и не сорвала с тела датчики. Доктор повисла на Карилисе, замершем в нерешительности, после чего утёрла с глаз слезы и начала целоваться с Яном. Процесс длился несколько секунд, в течение которых Жози даже успела расстегнуть на себе рубашку. Янис отстранил её, усадив на кровать и отойдя на безопасное расстояние.

— Извините, мистер Карилис, это всё стресс от пережитого, — всхлипнула Жози, снова начиная плакать. — Я просто так рада, что выжила…

— Капитан, — недружелюбно перебил её Ян.

— Что? — растерянно заморгала женщина.

— Не мистер, а капитан Карилис, — поправил её комитетчик. — Прошу вас, Жози, у нас на судне принято такое обращение.

— Но бывают же и другие места, — неуверенно улыбнулась Жози. — На отдыхе вас тоже называют капитаном? — она поправела волосы, убирая с лица прилипшую прядь.

— На отдыхе, — продолжая спокойно смотреть на женщину, медленно произнёс Ян, — меня обычно называют по имени.

— Тогда я тоже буду, — кивнула Жози. Карилис пожал плечами, напомнив Карле Элвиса, и, не прощаясь, покинул бокс. Карла была зла. После того, как она убедилась, что Жози после ухода капитана легла и уснула, она ещё долго стояла, борясь с желанием войти в бокс и сказать этой истеричке пару ласковых выражений бывалого пилота, какими они награждают самых умственно отсталых учеников за штурвалом.

Карла пересилила себя. Да и пискнувший биокомм на её запястье, сообщающий о вызове капитаном, остудил пыл женщины. Пообещав себе пристальней приглядывать за Жози, она отправилась на общий сбор.

Поведение спасённой женщины не нравилось Карле чуть более, чем полностью. Такая разительная смена поведения, настроения и тактики походили на чёткий план, или на припадок сумасшедшего. Жози, конечно, рассказала много интересного, но вот что из этого было правдой. Попытки разобраться убедили всю команду, что правдой было всё.

То, через что пришлось пройти на своей работе Жози, длительный стресс, чудесное выживание, должны были бы сломать даже бывалого хирурга, и этим можно было объяснить её спонтанное поведение и странные реакции. Но Карлу что-то раздражало в этой женщине. Словно нечто невидимое, ощутимое только на уровне запахов, доводило её до бешенства. Ревность? Карла прикусила губу. Возможно, возможно… но признать наличие ревности к Карилису значило бы признать наличие к нему определённых чувств.

И всё же, и всё же… единственное, в чем Карла сейчас уверилась окончательно, так в том, что Жози умна. Весьма умна и весьма хорошая актриса. Быстро смекнув, что женские приёмы действуют хотя бы один раз на каждого мужчину, не ожидающего таких проявлений, Жози поняла, что можно пользоваться не только слезами, как было в подземной лаборатории, но и применить более действенные методы. Она пошла ва-банк, рискнув попытаться давить сразу на главного. Умная, хитрая стерва. Карла была не в состоянии с ней бороться. Привыкшая к простым и прямым решениям, не имеющая опыта противостояния подобным штукам, как методы Жози, она злилась на себя за то, что проигрывает ей, даже не вступив в игру.

Карилис вышел из молчаливого сосредоточения и перестал постукивать ногтями по столу.

— Люди создали тех, с кем мы сейчас и столкнулись. Помнишь, я рассказывал тебе о том, как именно действуют ксеноформы? Мне не давало покоя такая разительная перемена поведения. Сначала они говорят со мной, показывают планету, спасённую ими и даже заявляют права на то, что всегда являлись нашими поводырями, пока не ушли из нашего сектора космоса. А потом начинают жёсткую экспансию, нападают и захватывают целую систему Иридии. Что-то не сходилось, Карла. Они даже не пытались выйти на контакт, не пытались прислать своих переводчиков в балахонах.

— И ты понял, что столкнулся с другими ксеноформами, — сказала Карла. — Похожими на тех, первых, но совершенно с иным поведением.

Янис согласно кивнул.

— Получается, что внешне они неотличимы от прародителей, но в них больше человеческого ДНК и поведенческих реакций, — задумчиво произнесла Аша. — Мы убиваем людей?

Все присутствующие снова замолчали.

— Кхе-кхе, — прокашлялся Лиам, прочищая горло. — И как нам их отличать? Если эти, — он кивнул в сторону, имея в виду платформы лаборатории, — умны, сильны и почти неуязвимы и действуют, как люди, то как вообще нам с ними справляться? Они же теперь способны жить даже на почти безводных планетах, вроде Альфы.

— Что в будущем существенно увеличивает их предполагаемый ореол обитания, — закончил за него Карилис. — И если раньше мы могли хотя бы не допускать распространения ксеноформ за пределы водных планет Конгломерата, то теперь мы даже не можем отличить одного от другого.

— А они сами могут отличать? — спросила Карла.

Вопрос повис в воздухе, но комитетчик задумчиво сдвинул брови, глубоко погружаясь в размышления по этому поводу. Было видно, что его самого мучает тот же вопрос, ответ на который мог бы круто изменить тактику поведения одних и других, людей и первоначальных ксеноформов.

«У них есть солдаты, — припоминая рассказ на аудиенции с ксеноформом во время плена, подумал Ян. — Наши умельцы вывели гибрид солдата и заключённого, получив отлично обученного и беспринципного противника. Почему я решил про солдат? Потому, что в плен можно взять только того, кто воюет. А занимаются этим военные, как у людей, так и у них».

— Шеф, много думать вредно для мозга, — подвёл итог Лиам. — Думать это вообще к тебе, как к капитану. А мы можем стрелять, можем не стрелять, — он осклабился, — но лично я не собираюсь допрашивать каждую каракатицу, выясняя, из какого она рода, если та пытается мне голову оторвать.

Госсершвейн согласно закивал. Ему, как человеку военному, вообще были свойственны простые и прямые решения проблем. И если кто-то или что-то пытается нападать, значит его надо уничтожить. В редких случаях можно взять в плен. Атарх сейчас радовался возможности не принимать никаких решений, кроме необходимых на его должности и в его ведомстве. Ведомством у него были все его люди, служившие теперь ударной группой капитана Карилиса. Подполковник впервые с момента атаки на Иридию осознал, как же хорошо не быть главным, а свалить всю ответственность на того, кто тут капитан и кому по должности положено эти решения принимать. Он удовлетворённо потёр протез на левой руке, с тихим жужжанием сжав и разжав механический кулак.

Янис же в очередной раз раздумывал над происходящем вокруг его персоны. Сенат требовал возвращения, Комитет молчал, но в лице генерала Хеме предоставил отсрочку. Он потерял Дариуса, потом получил странные распечатки отчётов, подписанных его именем. И в то же время сейчас он узнал правду о том, почему вообще обострилась ситуация с ксеноформами.

«Вернуться на Эдарию? Попытаться донести до Сената увиденное? — Размышлял он. — Не все же там подписали пакт о молчаливой капитуляции Конгломерата. Не все. А кто? Кто тогда?»

Как раз этого он и не знал. И это ему предстояло выяснить. Пока что Карилис обладал только одним живым свидетелем произошедшего. Да и тот, мягко говоря, находился не в себе. К тому же, Сенат это не Комитет, с которым тоже бывало трудно договориться. Сенаторы не бывают в таких местах, как Иридия. А если и вылезают из судна осмотреться, то топчут поверхность таких планет, как Иридия-альфа, а не Платформа или военные полигоны.

Им будут нужны доказательства, свидетельства, причём, в таком количестве, что проще самому захлебнуться, чем достать всю кипу снимков и отчётности. Обыск на уцелевшем уровне дал только одно: все поняли, что работы велись секретно, разбитые на подуровни и никак не соединённые воедино. Где-то наверху, видимо, все данные сводились воедино. Но куда делся тот, кто этим занимался, где искать накопители данных и как их расшифровывать…

Янис помнил, что у него хранился архив журнала из лаборатории. Толку мало, всё равно нужны пароли и подтверждение доступа, но Жози может поспособствовать.

Янис поиграл желваками, вспомнив о женщине. Когда она набросилась на него и начала целовать, Ян оторопел и не сразу прекратил попытки домогаться его персоны. Усталость, постоянные гонки и перестрелки довели Карилиса до того состояния, в которое попадает каждый мужчина — он устал, и ему требовался отдых. Общество Карлы позволяло немного расслабиться и не чувствовать себя замшелым отшельником, но Жози пробудила в нем естественные мужские реакции, это-то он отрицать не мог.

«Как всё просто, как всё просто, — думал Ян, почему-то старательно не глядя на Карлу, сверлящую его взглядом так, будто видела сцену в боксе. — А почему не видела, собственно? Любопытства ей не занимать, а запись лежит в памяти Индиго».

Ему стало понятно, что происходит. Карилис вздохнул и встал из-за стола.

Лиам поймал взгляд капитана и неуверенно спросил:

— Мы отправляемся на Эдарию? В Сенат?

Остальные тоже посмотрели на капитана. Янис выглядел спокойным и сосредоточенным. Он стоял, сцепив за спиной руки в замок, и мучительно решал возникшую проблему. Расскажи он сейчас, какое сообщение прислал Сенат и что их там ждёт, команда явно призадумается. Они, безусловно, последуют за ним куда угодно, а вот про Госсершвейна такого он сказать не мог. Да и расскажи он подполковнику, что Комитет вообще не в курсе его найма, что тогда будет? Атарх не из тех, кто способен закрывать глаза на прямое неподчинение. А Карилис сейчас являлся опальным служителем закона, действующим на свой страх и риск. Понравится ли Госсершвейну такое положение дел? Вряд ли. В лучшем случае, он уйдёт и уведёт за собой своих людей. В худшем, у команды Яна появится серьёзная проблема из двух десятков обученных и сработавшихся военных, способных разобрать их всех на запчасти. Правда или полуправда, промолчать или что-то сказать? Как оправдать тогда тот план, который он собирается предложить?

— Капитан? — посмотрел на него Госсершвейн. Их взгляды встретились.

— Мы отправляемся не на Эдарию, — медленно роняя каждое слово, произнёс комитетчик, не отводя глаз от подполковника. Тот понимающе кивнул. Теперь настала очередь Атарха идти на сделку с совестью и бороться со своими демонами.

— Почему? — спросила Аша, нахмурившись и разглядывая Карилиса. Янис вздохнул. Ему придётся всё рассказать. И лучше сделать это сейчас, чем где-то далеко от Конгломерата.

— Мы отправляемся на переговоры с ксеноформами…

Лиам выматерился, подполковник поддержал его порыв, Аламхадка только покрепче сжала ремень с пистолетом, висящем на нем. Элвис продолжал жевать и разглядывать обстановку кабинета. И только Карла заметила, как потемнели глаза комитетчика. Она знала, как нелегко говорить правду, зная, что это положит конец всему, что было с таким трудом получено до сих пор.

— Почему? — переспросил Ян. — Сенат против нашей миссии и отзывает меня на допрос. Сейчас расскажу подробности…

На судне оставались только команда и обслуга. Все прибывшие находились где-то на планете, посещая представителей чужой расы с дипломатической миссией. Скучавшие инженеры и команда корабля замерли в тех позах, в которых их застали мужчины с оружием. Мрачный, вываленный в грязи и крови Карилис и Хамад, нерушимой стеной возвышавшийся рядом. Старпом комитетчика оставался внешне спокойным и сосредоточенным, но Ян знал, как сильно тот устал. Направив на стоящих в рубке людей длинную трубу своего плазменного ружья, Хамад тихо приказал:

— Взлетаем.

Никто не пошевелился. Тогда Хамад пожал плечами и, направив раструб ружья в стену, нажал на спуск. Яркий шарик плазмы прожёг перегородку и выжег узел кабелей и проводов. По рубке поплыл запах дыма от сгоревшей изоляции и оплавленного пластика. Вперёд выступил невысокий усатый мужчина в форме эдарианского флота. Он смерил Хамада взглядом и молча кивнул остальным. Люди мгновенно порхнули по своим местам, врубая движки корабля и начиная предстартовый отсчёт.

Янис уселся прямо на пол, для верности взяв в руку энергокнут и продолжая присматривать за командой. Хамад, коротко поклонившись своему капитану, удалился проверять остальные помещения. Где-то ещё должны были оставаться люди, хотя судно и было оснащено полноценным искином, но пассажиры требовали некоторых условий, которые явно не собирались обеспечивать себе сами.

Карилис думал о тех, кто не дождался возвращения домой. Джон Майерс, Ольга Заски, Кейси Стоклер, десяток людей из штурмовой бригады Хамада, техники, парочка учёных, прилипших к команде комитетчика перед очередным рейдом…

Много имён, слишком много имён, за каждым из которых стояла целая история. Глупая, банальная, скучная, яркая, но разная. Янис понял, что он плачет только тогда, когда капли упали ему на руку, в которой он сжимал энергокнут. Он зло и быстро стер с лица влагу, поджал губы и упрямо уставился на команду судна, поднимающегося над планетой. До выхода в открытый космос оставалось недолго.

— У нас проблемы, — заявил со своего места капитан корабля. Тот самый усатый мужчина в форме эдарианского флота. Он ткнул пальцем в экран, на котором разворачивалась трёхмерная карта взлётного поля. С трёх сторон по периметру уже поднимались каплевидные транспорты ксеноформ. Система оповещения сообщала о том, что по ним собираются ударить сразу с трёх сторон. Карилис закрыл глаза. Всё было кончено. Их не выпустят с планеты, не дадут уйти так просто. Действительно, зачем было охранять площадку взлёта, если автоматизированная система уже готовит к перехвату сторожевые катера?

— Я должен вернуться, — прошептал он, — меня ждут.

В мыслях возникло лицо Линды. Она улыбалась Карилису, подмигивая и дразня соблазнительным платьем из серого атласа.

— Меня зовут Янис Карилис, Комитет по Контролю за ксеноформами, — вставая на ноги и вытягиваясь во весь рост, произнёс Ян чужим голосом. — Приказываю вам открыть огонь по чужим кораблям из всех орудий и вывести корабль на стационарную орбиту. После чего вы должны доставить меня в пределы Конгломерата.

Янис удивлялся, откуда в его голосе взялось столько металла и тяжёлого отчаяния, но думать о своих переменах было уже некогда. Вернулся Хамад и доложило том, что он нашёл несколько человек и запер их в кают-компании. На рукаве старпома виднелась дырка, из которой сочилась кров от рваной раны на плече. Заметив взгляд капитана, Хамад только кивнул на руку и сказал:

— Там оказалась охрана из дипломатической миссии. Не все, слава Пророку Аммаду, но пришлось нескольким объяснить, что мы свои.

Янис кивнул в ответ. Он не стал спрашивать, что стало с теми, кому Хамад это объяснял. Да он и не хотел этого знать. Идея вернуться обратно, оказаться дома настолько захватила его, что он и не заметил, как начали исполняться его приказы.

Первый корабль смело ударами из пушек судна, на котором находился Ян, буквально через полминуты после того, как они оказались вне пределов атмосферы и замерли на стационарной орбите, прокладывая дальнейший курс. Планета ксеноформ находилась совсем близко от границ Конгломерата и называлась Гефея. От неё до ближайшего мира людей можно было добраться за пару недель хорошего хода. Если бросить на двигатели всю мощь реактора, не жалея его и людей за пультами, время сокращалось вдвое.

Второй сторожевой катер немного оцарапал краску на борту «Милании», как называлось судно усатого капитана Родерика, и был подбит ракетой с антивеществом в ближнем бою. Третий катер предпочёл уйти на посадку, прекратив преследование. «Милания» взяла курс на Кронар и сразу дала полный вперёд на всех мощностях. Карилис и Хамад сидели спина к спине до тех пор, пока к ним не подошёл капитан Родерик и не сказал, нагнувшись к мужчинам:

— Вы можете опустить оружие и разместиться в гостевых каютах, если желаете. И если не собираетесь просидеть здесь две недели.

Ян поднял на капитана взгляд, потом посмотрел на Хамада. Из раны на руке у него до сих пор шла кровь, пропитывая грязную форму шахтёра. Карилис поднялся на ноги, помог встать своему другу и спросил Родерика:

— Какие у меня гарантии, что я доживу до конечной точки полёта, при условии, что лягу спать в гостевой каюте?

Родерик распушил усы и фыркнул.

— Слов о том, что вы являетесь представителем Комитета по Контролю, разве уже недостаточно? — возмущённо спросил он. Хамад белозубо улыбнулся шутке капитана. Он подошёл к нему, смерил того взглядом и ответил:

— Уважаемый, вы только что стали свидетелем того, как представители Комитета вылезли из подземных шахт, где держат рабов. И мы там, поверьте на слово, не в дипломатию играли. И что-то никто не проявлял к нам положенного уважения. Так что, в наше время слова о принадлежности к Комитету, скорее, гарантируют обратный эффект, нежели целость и сохранность.

Родерик задумался.

— Всё равно, вы не просидите тут две недели, — пожал он плечами, отходя к своему креслу. — Когда надоест, вас проводят до ваших кают. И, уважаемый, — ядовито ввернул обращение Родерик, — можете мне тоже поверить на слово, мне никогда не нравилось то, чем мы занимаемся, посещая Гефею тайком.

— Вы помогаете из солидарности? — спросил Ян.

— От безысходности, — сухо обронил Родерик, начиная разгон для прыжка в подпространственный карман из заданной точки. — Думаете, мистер Карилис, мы все не приговорены к смерти после того, как доставили сюда миссию? Или вы реально считаете, будто нас всех отпустили бы по возвращении? Если уж умирать, так хотя бы рядом с людьми. А не с дипломатами от Сената, — процедил он, по-военному отдавая честь комитетчику. Карилис вздохнул. Ещё одна правда в копилку новых знаний. Пилоты, штурманы, техники, инженеры, навигаторы, чёртова туча обслуги и ремонтных бригад, созданные, воспитанные и обученные годами на Эдарии — зачем? чтобы в один прекрасный день группка в отглаженных костюмах и с кожаными папками в холеных руках ткнула в «Миланию» пальцем и зарезервировала судно для полёта в один конец, обрекая всех, кто на борту, на смерть. Форма Родерика давала понять, что он и его корабль состоят на военной службе Эдарии, выполняя транспортные рейсы и перевозя некрупные грузы для Конгломерата. Свидетели дипмиссии были не нужны, а вернуться можно и на кораблях союзников, если всё пройдёт хорошо.

— Капитан, — раздался напряжённый голос корабельного искина, — за нами следует тяжёлый крейсер. Какие будут указания?

Все замолчали. «Милания» вышла к точке прыжка и теперь сверяла последние данные перед тем, как войти в подпространственный карман курсом до Кронара.

— Крейсер ксеноформ проявляет враждебность? — задал вопрос Родерик. Искин выдал отрицательный ответ.

— Они тоже готовятся к прыжку, капитан, — сказал он.

— Тогда не предпринимать никаких действий, только увеличить мощность главного двигателя.

— Это может повредить реактор.

— Выполнять! — рявкнул Родерик так, что у Яна заложило уши. Искин замолчал и подчинился. Родерик посмотрел на комитетчика со своего места и сказал:

— Постараюсь дотянуть до Кронара, но будьте готовы прыгать в капсулу по первому же сигналу. Подвезу поближе, насколько смогу.

Янис услышал те же слова, что говорил на прощание Стоклер. Кровь внутри него заледенела настолько, что Ян поразился, как он не покрылся коркой льда. Самое страшное, что он осознавал — эти изменения не уйдут. Пройдёт время, пройдёт много времени, но то, чем он стал сегодня, останется навсегда, изменит его и вывернет наизнанку.

— Ты выберешься, — сказал Хамад, — обещаю. Разве я тебя подводил когда-то? — блеснул белыми зубами старпом. Внутри Яна с хрустальным звоном треснула последняя связующая нить.