Твоё наказание

Глава 21

Заниматься чем-то, к чему ты не привык всегда тяжело, но Нелли сидит за учебниками каждый день, пытаясь наверстать знания, что были утеряны, как только она пустилась в полный разгул. Многое подзабыла, хотя раньше могла бы целые параграфы учебника наизусть цитировать, даже разбуди её ночью. Приходится даже обратиться за помощью к репетиторам, чтобы те контролировали процесс, иначе, думается девушке, будет тяжело.

Три раза в неделю с ней занимаются обществознанием, историей, иностранными языками, запихивая в хорошенькую головку Нелли как можно больше информации. Первое время Соколова не очень ладит с учителями: её раздражает их чопорность, а их чужая откровенная тупость. Но со временем они притираются, и тогда учеба входит в размеренную колею. Ренат лишь посмеивается, когда видит старающуюся жену — он не верит, что она после нескольких лет полного раздолбайства сможет с первой же попытки поступить.

Между ними устанавливается шаткий мир. Говорят, что лучше так, чем хорошая война. Теперь мужчину почти каждый день ждёт дома неизменный ужин и теплая постель, согретая телом принарядившейся во что-то особенное Нелли. Ренату нравится, что та старается не только в учёбе, но и в том, чтобы порадовать его собой. В какой-то момент девушка перестает сопротивляться, расслабляется и начинает получать удовольствие, радуя своего мужа стонами и оргазмами, такими же яркими, как и у него. Чувственная жена — чего ещё можно желать?

Оказывается, что такое есть, например, отсутствие проблем с бизнесом, в который отец Нелли, Ахмад Башаров, всё активнее засовывает свой нос. Соколову иногда так и хочется его прищемить со словами: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Но, увы и ах, сделать это очень трудно, потому что действует-то он в рамках их соглашения, просто умудряется их любой мелочи выдать свою выгоду, как сок из лимона под прессом. Ему в этом помогают годы опыта, которых у Рената нет, тот обладает лишь сверхъестественным упорством и желанием весь мир положить под собственные ноги. Масштабно, но не невыполнимо.

Логично, что с каждой подставой от Башарова, Соколов все больше жалеет, что связался с ним. «Хитрый старый жук, что же тебе на пенсии не сидится?!», — с ненавистью думает Ренат, мечтая о том, как засунул бы старика в дом престарелых, будь у него такая возможность. Может, Нелли бы и расстроилась, но он быстро бы сделал так, чтобы она простила — когда найден общий язык, вести супружескую жизнь становится намного проще. Да и насколько успел понять мужчина, его супруга очень сильно обиделась на отца за то, как он её из дома выпнул, выдав замуж, возможно, она бы и сама его богадельню сдала, дай ей кто-нибудь такое право. Ренат даже решается как-то спросить:

— Что не так в ваших отношениях с отцом? Он же раньше позволял тебе творить, что вздумается. Почему это вдруг изменилось? И почему ты их пай-девочки отличницы стала такой оторвой? — пытается выразиться помягче, мало ли какие раны заденет, но выходит плохо. Он это понимает по тому, как лицо девушки принимает безразличное выражение, словно она привычно надевает маску, за которой долгое время пряталась. — Ну не верю я в то, что люди могут так сильно меняться. Ты же сама рассказывала в альбоме, которые мы с тобой вели, что раньше ты была совсем другой, что же должно было для этого произойти, что-то серьезное, повлиявшие на тебя так сильно, что ты так и не отправилась.

Нелли не нравится то, как её пытаются вывести на откровенный разговор. Она в них не мастер, давно уже привыкла скрывать истинные мысли по любому поводу. Проще не давать людям залезать ей под кожу, чем потом страдать, что те предали. И, даже не смотря на то, что с Ренатом они достаточно сильно сблизились, изливать душу она ему ещё не готова, о чем прямо говорит:

— Нет, и не пытайся, — старается при этом не закатить глаза, что удается плохо. Все-таки, девушка полна скептицизма.

Есть ещё кое-что, что она скрывает — противозачаточные таблетки, спрятанные в герметичный пакет, который, в свою очередь, зарыт в почве одного из цветков, что стоит в общей зале. На виду прятать лучше всего, ведь обычно у себя под самым носом никто ничего не замечает. Раньше идея зачать ребенка с этим мужчиной Нелли казалась худшим решением в жизни, чуть ли не богохульством — дать появиться на свет ещё одному извергу, но сейчас, когда узнала Рената лучше, это уже не кажется таким уж страшным делом. Может, дать Соколову то, чего он так страстно желает? «Ни за что. Тогда он точно запрет меня дома, подгузники менять, а не учиться», — с отчетливой ясностью понимает девушка. Зря она что ли занимается, как проклятая? Пока не готова променять возможную мечту на сомнительный приз в виде свертка с вечно кричащим младенцем.

Но, как говорится, все тайное рано или поздно становится явным. Вот и всё грандиозные планы Нелли рушатся в один момент. В тот вечер Ренат зовёт её в кабинет, и она интуитивно понимает, что неспроста именно туда. Предчувствие не обманывает. Мужчина сидит за столом, ей же указывает даже не на кресло для посетителей, а на простую табуретку — видимо, чтобы максимально она чувствовала дискомфорт от разговора. Лицо Соколова непроницаемо, невозможно прочитать по нему, о чем тот думает. И, лишь когда достаёт из верхнего ящика стола тот самый блистер таблеток, Нелли всё понимает. Её раскрыли.

Молчание затягивается. Она не знает, что сказать, а он лишь давит своим взглядом. Первой все-таки решается открыть рот девушка.

— Я понимаю, что ты сейчас думаешь…

— Нет, не понимаешь, — грубо прерывает её Ренат. Чуть ли не шепчет, но его жене все равно всё отлично слышно. — Я хотел ребенка нашего совместного не для страховки, чтобы твой отец меня не кинул, а для себя. Всегда мечтал о семье. А ты меня предала, ещё и заставив думать, что в этом есть и моя вина. Ты поступила очень жестоко.

Она не знала. Не знала, какой он на самом деле. Не хотела его обидеть или задеть. Так почему сейчас Нелли так стыдно? Только в этот момент она осознает, что натворила — разрушила всё то, что только они начали строить. Замок из их общих мечт, неидеальный, но такой реальный, теперь смыт волной глупостью самой девушки. Ей хочется обвинить в случившемся Рената, закричать, что он сам добился того, чтобы она обманула. Рыдать о том, как тяжело было после предательства отца и жестокости самого Соколова в первые недели пребывания Нелли в этом доме. Но сил нет. Мысли не складываются в слова, лишь путают и так испуганное сознание.

— Отныне забудь обо всем, что между нами было. И думай лишь о том, что сама разрушила нашу семью, — а затем Соколов презрительно добавляет, — ну ты и тварь, конечно. Всякого ожидал, но не такой откровенной подлости.