Твоё наказание

Глава 39

Открывая первый раз глаза в больнице, Нелли не понимает, что происходит, и как она там оказалась. Последнее, что в её в памяти это как она с Ренатом пошла на прием в женскую консультацию по поводу ребенка. Дальше же пустота, словно кто-то специально вырвал целый кусок воспоминаний. Она осознает, что что-то не так, что попала в большую передрягу, едва замечает провода, трубки и мониторы на себе и около. Как будто попала в сериал про врачей, где она — главная героиня, ещё бы понять, как играть свою роль, а мозги-то совсем не варят, видимо, слишком много лекарств. Она их ощущает в своих венах, лёгкую эйфорию и почти никакой боли.

— Как ты? — Подходит к девушке Ренат, показываясь ей на глаза. До этого он лишь наблюдал за тем, как врач проводит процедуру, будя его жену, боясь того, как она отреагирует. Именно поэтому удивляется, когда та оказывается спокойной, как удав. — Всё в порядке?

— Не уверена, — тянет обеспокоено девушка, копаясь в собственной памяти. Но она не дает ей никаких подсказок. — Что-то случилось? Я помню последним, как мы с тобой ходили к врачу, потом вроде бы вышли на парковку, а после — пустота, ничего не осталось.

Теперь перед Соколовым стоит выбор: рассказать ей правду или же придержать её до лучших времён, когда Нелли восстановится, сможет отреагировать адекватно на всё произошедшее. Ну или по крайней мере, пока не будет готова увидеть собственное тело, которое уже не так идеально, как было раньше. «Для неё это будет шок, лучше не спешить», — принимает решение мужчина, тут же озвучивает:

— На меня произошло нападение, машина взорвалась, и ты была рядом, поэтому мы в больнице, — лучше всего лгать, частично говоря правду, тогда она выглядит очень реально, чего Ренат и добивается. С остальными последствиями он разберётся после. — Теперь мы с тобой лечимся здесь, в нашей областной клинике. Врачи делают всё, что от них зависит.

— Да, ты выглядишь как-то не очень радостно, — осматривает его со стороны Нелли, подмечая и гипс, и порезанную голую мужскую грудь, лицо с гематомами, рассечения на голове— полный набор травм. И верит тому, что он говорит. А затем вспоминает, что ещё и беременна, сразу же интересуясь, — а что с малышом? С моим ребенком все в порядке?

— Нашим ребенком, — исправляет жену Соколов, мягко напоминая очевидное, — с ним все лучше, чем было раньше, — осекается, поняв, что ненароком проговорился. Но Нелли никак не реагирует, поэтому спешит продолжить, — развивается, как и положено к его сроку, с органами всё в порядке, никаких аномалий не выявлено, поэтому тебе не о чем беспокоиться.

А самого себя мысленно Ренат спрашивает, настолько ли он урод, чтобы не рассказать жене о том, что её ребёнок чуть не погиб, когда произошла отслойка плаценты? И тут же уверяется: да, пусть и та ещё он тварь, но подарит будущей матери хотя бы несколько дней спокойствия, когда ей не нужно думать о том, что малыш может умереть. Вообще, им обоим не помешало бы немного отдохнуть, прийти в себя, хоть немного порадоваться в жизни, прежде чем снова случится какой-то апокалипсис местного Петрозаводского разлива, когда их существование, Рената и Нелли, опять окажется под угрозой. «Может, действительно пора отойти от криминальных дел? Денег уже достаточно, бизнес приносит чистую прибыль, так почему бы не успокоиться? Или же во мне говорит гордость человека, что окружен с самого молодого возраста врагами и поэтому я не хочу так просто их оставить?» — Рассуждает Соколов, пытаясь осознать, отчего он никак не может жить простой жизнью, — «Возможно, всё дело ещё в том, что этих самых врагов слишком много вокруг, стоит мне лишь немного ослабить хватку, как целая свора шакалов накинется на мою семью, посчитав, что теперь они имеют на это полное право. Такого быть не должно!».

Самому Ренату уже куда лучше, чем в тот момент, когда он очнулся от ударной дозы адреналина. По крайней мере синяки стали меньше, порезы частично зажили. Хуже всего с селезенкой, которая в одном шаге от удаления, со сломанными костями, что постоянно тянут, с порванными связками, что не дают той свободы движения, что раньше. То, что действительно радует Соколова, так это снятие мочевого катетера — чувствовал себя старым дедом, пока он был у него — невозможно самому помочиться, все по расписанию, словно в дурдоме. С другой стороны, Ренат не может не думать о том, что всё могло быть ещё хуже, например, лежал бы овощем, и кормили бы его через трубочку, давая лишь один прогноз — умереть. Если бы мужчина был сильно верующим, наверняка бы уже возносил молитвы Аллаху за то, что его спас, но, он благодарит лишь себя, что подобрал в свою команду парней, которые даже в случае его не полной дееспособности заботятся о нём и его жене, как Владимир. Этот мальчишка оказался очень даже выгодным вложением денег и сил, не принимает в свои хозяева никого, кроме Соколова, а к Нелли и вовсе относится, как к мудрой старшей сестре. «Может, следует его даже повысить. Много сделал для меня, он это заслужил», — принимает решение Ренат, осознавая, как иногда бывают полезны люди и хорошие отношения с ними. Если бы не Володя, кто знает, что сейчас было бы с Нелли, возможно, лежала бы в канаве, разлагаясь.

— Больно! — криком прерывает размышления мужа девушка. Дёргается на кровати, но свободно пошевелиться ей не дают мягкие перетяжки, что удерживают в горизонтальном положении — врачи предвидели подобное развитие событий. Вскрикивает вновь, теперь не только от неприятных ощущений, но от бессилия. — Развяжи! — догадывается повернуть голову в сторону мужа, буквально умоляет о милости. — Прошу.

Как бы Ренату не было тяжело за этим наблюдать, выдавливает из себя слова:

— Прости, малыш, так надо.

— Ты, сукин сын, не видишь что ли, как мне плохо?!

— Милая, — Ренат снимает свою койку с тормозов и, держась за поручни по стене, подкатывает себя поближе к Нелли, — успокойся. Сама. Пока тебе не вкатили ударную дозу седативных. Вряд ли ты именно этого добиваешься. — Видит, что слова его никак не доходят до чужих ушей, тогда угрожает уже другим, — хочешь, чтобы выкидыш случился, ребенка потерять?

— Я…нет, нет конечно, — кладет голову обратно на подушку и отворачивается, однако, Соколов успевает увидеть блеснувшие в ярком больничном свете слезы, — но мне больно. Не хочу здесь быть. Очень страшно, — на последних словах всхлипывает, не сдержавшись.

Мужчина не знает, что ответить на эту искренность, как успокоить. Он понимает, что ему не под силу это сделать, потому что сам виноват. А виноватым не дано радости покоя, пока они сами себя не простят. «На это уйдёт много времени», — Ренат признает это со всем смирением.

— Я рядом, тебе нечего бояться, — лишь словами может поддержать.

Берет Нелли за руку, стараясь не задеть ни единый провод, сжимает легонько. Чувствует, как бьется чужой пульс под его пальцами, возвещая о том, что он рядом. Ни смотря ни на что.

Через пару минут доктор возвращается, чтобы провести новые анализы и обследования, дабы удостовериться, что все в относительном порядке.

— Есть ты пока не сможешь сама, — стараясь сохранять спокойствие, осматривает рот девушки, фиксируя каждый ожог на слизистой. Оборачивается на Соколова, получает его молчаливое согласие в виде кивка головой, и продолжает, — видимо, попали остатки топлива, придется на внутривенном побыть.

— Да, чувствую, как больно глотать и дышать, — Нелли вторит доктору, — но я готова потерпеть, честно.

— Прости, милая, но не тебе решать. Слушайся доктора, и все будет хорошо, — прерывает чужие возражения Ренат. — Думай о ребенке.

«Кажется, я только и слышу, что волнения о мелком», — неожиданно для себя злится девушка. И внезапно перед ней проносится воспоминание, как она лежит на кушетке в больнице, чьи-то руки водят датчиком по её животу, а в ушах раздаётся сердцебиение малыша. Вновь Нелли охватывает чувство, что происходит что-то странное, что-то, о чем она не подозревает. Нечто неуловимо вертится на самом краю её уставшего сознания, но никак не дает себя поймать.