Твоя измена. Право на отцовство

Глава 13

После моих слов на лице мужа, так горячо любимого мной, прорезается шок и недоверчивая улыбка.

— Милана, все будет хорошо, все будет хорошо! Ты, наверное, головой ударилась!

Муж гладит меня по руке и смотрит с жалостью, как будто я умом тронулась. Честно говоря, это даже пугает! Поэтому я выворачиваю руку из хватки медика.

— Слва. Я не шучу. Я беременна. Беременна, понимаешь?! По-настоящему! По этому поводу и был устроен ужин, который ты испортил… — бормочу еле связно.

Муж отшатывается.

Его лицо искажается, губы кривятся, открываются. Из его рта вылетают слова какие-то, но я их уже точно не слышу.

Меня накрывает плотной, почти ватной пеленой.

Глухо и темно становится.

Я боюсь лишь того, что мне вколют что-то, что может навредить малышу! Я его так ждала, так хотела…

Приборы тихонечко попискивают. В воздухе витает запах больницы, но на него накладывается легкий аромат роз. Я с трудом разлепила глаза, поворачиваю голову направо: там на тумбе стоит большой, помпезный букет роз и корзина с фруктами. Яркие апельсины, сочные желтые лимоны, зеленые и красные яблоки. Все такое красивое, блестящее, краски кричащие, как будто бутафорские.

Я в больнице.

Обстановка незнакома, но черт их разберет, эти больницы. Они все на одно лицо. Отличаются только состоянием палат и приборами. Судя по всему, я нахожусь в хорошей клинике, потому что лежу в палате совершенно одна. На окне — приятные, светло-голубые вертикальные жалюзи. Я приглядываюсь, узнавая пейзаж за окном, мысленно перебираю варианты известных мне клиник. В этой я точно не была, на ум ничего такого не приходит.

Пытаюсь прийти в себя.

Так хочется узнать, сколько времени прошло с момента, как мне стало дурно.

Как минимум, прошло половина суток. Может быть, даже больше. Я чувствую, что выспалась, но легкая слабость присутствует. Может быть, это от беременности? Я начала чувствовать легкую тошноту, слабость после пробуждения. Вчера мне захотелось засахаренных лимонов. Это волнующие признаки!

Во рту пересохло. Но я без труда дотягиваюсь до стакана воды с высокой трубочкой. Стакан стоит на высокой тумбе, взять его не составляет труда. После нескольких глотков воды чувствую себя намного лучше.

Даже пробую встать с кровати.

Голова немного кружится, зрение такое, словно все плавает в тумане.

Но я слышу голос мужа.

Вернее, его отголоски.

Они исходят из коридора.

Добравшись до двери, я делаю паузу, потом тихонечко открываю дверь и вижу…

Муж сидит на диване.

Рубашка на Славе надета вчерашняя и сильно измята, он уперся локтями в колени и держит руки у лица.

— Не знаю, чему верить, — с горечью произносит он.

На его плечи опускается женская рука, поглаживая:

— Все наладится, Слава. Все будет хорошо! — успокаивает его женский голос.

Как-то тесно они сидят. Близко слишком.

Ее темные волосы касаются его головы. Губы почти у уха.

Я не должна ревновать. Но это касание ее пальцев к широким плечам мужа кажется мне интимным, чересчур близким…

Я застываю в шоке. Возмущение клокочет в горле.

И этот человек обвинял меня в каких-то интрижках?

Сам же в больнице почти открыто обжимается с другой.

Нет, если так подумать, то со стороны выглядит, будто это другая женщина его обнимает, по плечам гладит с трепетом, утешает словесно, а он, бедненький, скорбит.

Скорбит, но позволяет себя утешать…

— Я виноват, — слышу глухой, полный боли голос Славы. — Разговор был на повышенных тонах!

— Не ты один. Отношения — это всегда двое. Всегда! Если у вас что-то разладилось, нужно найти и починить это немедленно, иначе, знаешь, как бывает… По сторонам начинаешь смотреть и видишь то, чего не замечал прежде… — вещает женский голос, в котором я узнаю голос своей подруги Зои.

— Зоя?! Слава?! — вырывается у меня изо рта.

— Милана!

Слава подрывается с места, громко зовя меня по имени, буквально бросается меня обнимать и хватает крепко.

Зоя же медленно опускает руку и снова поднимает ее, помахав мне ладонью, шевеля изящными пальчиками.

— Мы за тебя переживали! — говорит она довольно бодро и звонко. — А ты! Вот она…

Подруга показывает на меня обеими руками, как на демонстрации.

— Как я рада, что с тобой все в порядке, Миланочка!

— Милана, пойдем. Тебе еще прилечь нужно! — заботится обо мне муж. — Пойдем…

Слава отвешивает трогательный поцелуй мне в щеку и заводит меня в палату. Едва закрыв дверь, он подхватывает меня на руки. От удивления и шока я хватаюсь за его шею.

Что это с мужем?

Сто лет он меня на руках не носил, а сейчас…

— Слава! — ахаю. — Поставь меня на место.

— Сейчас, дорогая. Малыш… Сладкая моя! — выдает одно ласковое слово за другим. — Я так виноват… Прости. Прости меня. Я не хочу… Не хочу тебя потерять!

Слава опускает меня на кровать. Муж наклонился, всматриваясь в глаза.

Мои глаза напротив его и кажется, будто он мне не врет, насчет переживаний. Супруг смотрит на меня с глубокой болью и бурлящими чувствами.

— Девочка моя. Малыш… Я чуть с ума не сошел! — говорят его губы.

— Вот как? А Зоя? Она… Она тоже чуть с ума не сошла, когда к тебе прижималась?

Слава трется носом об мой, мурлычет, прижимается щекой к моей щеке. У него колючая щетина, он точно не брился. Выглядит так, словно и душ сутки не принимал.

— Ругайся. Ругайся… Слышать твой голос и знать, что ты меня ревнуешь, так приятно. Значит, чувства не остыли!

Он снова целует меня в щеку и опускается в кресло, подвинув его вплотную к кровати.

Слава ни на миг не выпускает моей руки из своей. Я хотела бы ее отнять, но он не позволяет.

— Зря ты меня ревнуешь к Зое. Она просто позвонила сегодня мне. Потому что до тебя не могла дозвониться. Судя по голосу, она переживала. Чуть не плача, сказала, что вы повздорили из-за пустяка.

— Она гуляет от своего мужа в отместку за то, что он гуляет от нее, — вырывается у меня изо рта. — Мы повздорили потому, что я застукала ее с поличным. Зоя начала нервничать, вести себя, как стерва. Боялась, что я расскажу о ее интрижках супругу. Я тоже наговорила ей мало приятного. Мы впервые поругались так крупно.

— Зоя изменяет Вове? Своему Вовке?! Вока — лопух еще тот! Как он мог ей изменить? Ни за что не поверю… Да и ты могла что-то напутать, — отмахивается Слава небрежно.

Воспользовавшись паузой, я отнимаю руку и переплетаю пальцы между собой.

— Напутать? За кого ты меня принимаешь? За глупышку слепую, которая не понимает, что вокруг нее происходит? Может быть, ты снова скажешь, что я напутала и в момент, когда ты принес домой чужого ребенка?!

Слава вздыхает и грустно ерошит волосы.

— Малыш, я бы хотел, чтобы ты поправилась, прежде чем обсуждать эти сложные темы.

— Нет. Нет. Нет! Слава. Посмотри на меня. Посмотри, черт бы тебя побрал. Молчание — тоже вид эмоционального насилия над личностью. Отмалчиваясь, ты меня уничтожаешь. Ты убиваешь все хорошее, что было между нами. Ты просто рвешь на клочки мое доверие. От него почти ничего не осталось!

— Прости. Я… Я люблю тебя. Не хочу терять. Да, я кое-что сделал. Но делал это ради тебя…

Он разглядывает свои пальцы.

— Я знаю, тебе хочется знать, как это было, и я тебе расскажу. То, что мама узнала об этом раньше тебя, лишь досадная нелепица!

Я хмыкаю недоверчиво.

Челюсти Славы каменеют.

— Пожалуйста… — говорит по слогам. — Пожалуйста, выслушай! Ты хотела правды? Вот она!..