Твоя измена. Право на отцовство

Глава 26

— А как же твои потенциальные объекты инвестиций?

— Все успеется. Давай встретимся?

Тимофей внезапно оказывается ближе и наклоняется, быстро коснувшись моих губ своими. Я дрожу, надо бы отступить, но я этого не делаю, напротив, распахиваю губы, и он углубляет поцелуй, трогает меня языком, не встретив сопротивления, целует меня глубже и настойчивее, обхватив за затылок по-мужски.

Ох, какой поцелуй…

Тягучий, уверенный, страстный. Но в каждом прикосновении чувствуется, что он может сделать этот поцелуй еще более откровенным.

Голова кружится. Сердце стрекочет. Ноги словно теряют опору. Я начинаю задыхаться и первой разрываю поцелуй.

— Наконец-то, — выдыхает Тимофей, еще раз быстро коснувшись моих губ своими. — Я все гадал, какие твои губы на вкус.

— Теперь узнал?

— Теперь я хочу узнать тебя еще ближе. Ты мне сразу понравилась… Я был в отношениях, пусть даже брак трещал по швам, но не в моих правилах гулять налево. Однако я не мог перестать думать о тебе.

За моей спиной слышно, как начинает тявкать собака родителей. Значит, они скоро выйдут.

— Знаешь, у моих родителей куча вопросов. Давай не будем осложнять все сейчас?

Делаю шаг назад, Тимофей ловит мою левую руку за запястье, удерживая его сильными пальцами.

— А позднее? Я могу позвонить тебе позднее? Давай увидимся завтра? — предлагает напористо.

Его глаза горят, вид воодушевленный, решительный.

У меня чуть-чуть екает сердце. Из-за этого поцелуя я чувствую себя обманщицей, предательницей. Впервые допускаю мысль о другом мужчине, кроме Славы. Впервые поцеловалась с другим. Это и пугает, и будоражит. С Тимофеем вообще все — другое.

— Да, только прежде, чем звонить, напиши мне смс. Я не сохранила твой номер. Перезвоню сама, как освобожусь.

— И на завтра? Все в силе?

Ох, какой… Была бы его воля, он бы меня и сейчас не отпустил, зацеловал, присвоил!

— Давай поговорим об этом вечером?

Лязгает калитка.

— Спасибо, что подвез. Хорошего дня.

За калиткой оказывается папа. Он немного нахмурен и настороженно смотрит в спину уходящему Тимофею, но потом расслабляется.

— Здравствуй, папа.

— Привет, доча.

— Чего ты такой хмурый?

— Услышал мужской голос и подумал, что за тобой Славик примчался, герой этот… — папа сплюнул в сторону. — Сразу настроение испортилось.

— Нет, это не Славик.

— А кто?

— Просто мой знакомый. Встретила в аэропорту, оказалось, что мы летели одним рейсом, только в разных классах. У меня отвалилась ручка на сумке, он предложил подвезти меня.

— Ясно, проходи в дом, а я возьму твои сумки. Мать уже заждалась, вся обревелась, — фыркает папа. — Жалко ей твой развалившийся брак. Уже все лекарства выпила, но до сих пор слезы.

— Мне тоже жалко, я так любила Славу, но теперь все кончено. Дороги назад нет. Ребенок от чужой женщины, к тому же он с ней спал, свекровь плетет интриги, а Слава иногда… Иногда просто как телок ведется на это, надоело! — выдохнула я. — Надеюсь, вы не станете уговаривать меня сохранить брак и пойти на мировую с лжецом и изменником?

Отец чуть-чуть закашливается и сообщает мне приглушенным голосом:

— Милана, ты же знаешь, мне твой муженек изначально не понравился, — заявляет он. — Смазливый слишком, приторный… Имечко, как у маменькиного сынка — Славик. Но ты же настояла на отношениях с ним, вдвоем с мамой на меня как насели… Так что скрепя сердце я дал согласие на ваш брак. Вот как все обернулось… — вздыхает. — Так что насчет меня не переживай. Я точно не буду ратовать за воссоединение с этим козлом, гуляющим налево! Да что ему вообще не хватало?! — возмущается шумно. — Такую умницу-красавицу, как ты, еще поискать надо!

— Спасибо, папа! — обнимаю своего родителя. — Главное, чтобы и мама была такого же мнения, а то знаешь, как она реагировала, когда узнала о размолвке…

— Правильно, — снова поддакивает папа. — Наша мать всегда за сохранение семьи, сохранение ее от всякой ерунды, типа ссор по мелочам. Но тут дело идет о серьезном. Ребенок на стороне! Шутка, что ли?!

Мы уже входим в дом, мама хлопочет, судя по звукам, на кухне, но выходит меня встретить. Видно, что она плакала, глаза покрасневшие, припухшие…

Мое сердце сжимается, мне не хотелось бы, чтобы мама с папой за меня до слез переживали, но увы… Так вышло, мама! Так вышло… Больше терпеть и молчать я была не в силах.

— Вот ты и приехала, красавица моя! — обнимает крепко-крепко.

— Мать… — негромко просит папа. — Ты бы завязывала со слезами! Ну, сколько можно?

— Все-все, Миша! — вытирает мама полотенцем уголки глаз. — Я так и не планировала сырость разводить. Но позвонил этот… И я не сдержалась.

— Кто позвонил, мама? — спрашиваю я и на сердце холодеет.

— Славик твой! Кто же еще… Наговорил мне, ох…

Мама сильно бледнеет, хватается за сердце и медленно оседает на стул.

— Мама!

Первые сутки прошли в страхе и беготне по больнице вместе с помрачневшим отцом.

— Не первый раз у матери сердце шалит, — скупо сказал он.

— Почему вы молчали? — удивилась я. — Ничего не говорили!

— Проблемами грузить не хотели, сами бы справились потихоньку. Галя и насчет операции узнавала. Хотела планово, на очередь встать.

— Какая очередь, какая плановая операция? — от отчаяния я заломила руки.

Поговорив с врачом, мы пришли к выводу, что операцию стоит провести и, чем быстрее, тем лучше. Поэтому я, недолго думая, сняла все свои сбережения и накопления на черный день, отдав за операцию для мамы. Все, что угодно, лишь бы спасти родного человека.

В суете дней о Тимофее я совсем забыла, честно говоря, было не до него. У меня и на саму себя времени не было…

Только когда операцию провели успешно, и маму перевели в общую палату, я выдохнула спокойнее, расплакалась от облегчения. Нас пустили к ней повидаться немного. Я обняла маму, а она больше ахала и охала.

— Миша, ты совсем нашу девочку загонял! Уставшая такая… Вы хоть кушаете? — забеспокоилась она. — Милана, тебе надо кушать. За двоих. Все, прекращай бегать. Добегалась уже, одни глаза на лице! Хватит в больнице ошиваться, возвращайтесь домой, отдохните. Миша… — снова произнесла с укором.

— А что я? Милана сама упрямая. Если что-то придумала, с намеченного пути не сворачивает.

— Простите, — всхлипнула мама. — Не стоило мне так близко к сердцу принимать слова Славки этого…

— А что он тебе такого наговорил, мама? Только спокойно, без нервов, пожалуйста, — попросила я.

— Чего он мне только не наговорил, — вздохнула она и вытерла слезинки уголком салфетки. — Слава говорит, будто видел тебя с мужчиной, и ему предоставили доказательства твоей измены. Еще наплел что-то про вред и заявление в полицию…

— Какое еще заявление?!

— Якобы ты навредила кому-то, и если не вернешься с извинениями, он примет меры и заставит тебя раскаяться за содеянное. Милана, о чем он таком говорил, а?

— Я натворила только то, что когда он принес ребенка, нагулянного на стороне, попробовала сохранить семью! Потом, узнав об измене, подала на развод. Точка. Все остальное — возни свекрови.

На лице мамы написано сомнение. Это злит. Я не должна на нее злиться, она всегда желала мне счастья, а Слава ей сильно нравился.

Не должна злиться!

Удерживаю эмоции внутри.

Уговариваю себя не злиться по пустякам.

Но мама добавляет еще одну несколько фраз.

— Слава так убедительно рассказывал. Надеюсь, ты ничего такого не натворила сгоряча? Я тебя знаю, и иногда ты действуешь необдуманно.

Я замираю, сжав пальцы в кулаки.

— Галя, тебе лучше поспать. От наркоза еще не отошла, что ли? Чушь несешь, — негромко заявляет отец. — Милана пошли, пусть мать отдохнет. Подумает, — говорит с нажимом.

Я отмахиваюсь от его руки.

— Я никогда не нравилась свекрови, но раньше у нее не было особенных поводов, чтобы влезать. Теперь появилась девушка, которую она очень сильно хочет свести со Славой. Мама его малыша. Он с ней спал. Надеюсь, этих объяснений тебе достаточно? Или будешь верить всем гадостям, что обо мне говорят? Славику поверишь? Так, если поверила, может быть, и поможешь молодой семье с малышом понянчиться? Мальчишка тебе чужой, правда, но ничего… Зато будет кого обсудить за чашечкой чая, обмыть косточки неблагодарной Милане!

Резко схватив сумочку, я вылетаю из одноместной палаты. Глаза жжет слезами.

Как нехорошо на душе. Я последние сбережения отдала ради спасения мамы, а первые слова, что она мне говорит, едва открыв глаза, это сомнения с намеком, мол, сама виновата?!

Даже из коридора слышно, как с мамой начинает спорить отец.

— Ты что несешь, мать? Совсем кукухой поехала? У дочери муж гулящим козлом оказался, девок по койкам тискает, а ты его выгораживаешь?!

Я не слушаю дальше, просто хочу выйти. Выйти и оказаться как можно дальше.

Мне надоела атмосфера больницы.

Ключи от дома у меня есть, я еду туда и сразу же залезаю в ванну, наполнив ее приятной теплой водой, потом пью зеленый чай и падаю без сил в кровать.

В голове пустота.

Что дальше делать, ума не приложу…

Зря я приехала.

Зря…

Пытаюсь уснуть, но получается лишь вздремнуть, а мысли так и крутятся на поверхности.

В дверь спальни осторожно стучат.

— Милана, это папа. Ты не спишь?

— Не сплю. Входи…

Отец замирает на пороге.

— Я на минутку. Тебе отдохнуть надо. На маму не обижайся. Она ничего дурного в виду не имела, просто перестраховщица… Все воспитывает и воспитывает, нотации даже мне читает. Такая уж она, — разводит руками. — Плохого сказать не хотела. Пыталась тебе позвонить, а у тебя телефон отключен. Поговори с ней, а?

— Не буду.

— Она места себе не находит.

— Как и я. Приехала в дом к родителям, — усмехаюсь. — Зря. Уже жалею. Отдохну и посмотрю, когда билеты обратно.

— Милана… — расстраивается отец. — Подожди недельку? Там и маму выпишут, помиримся. Она пожалела, что ненароком обидела тебя.

— Мне так будет лучше. Извини, не могу остаться. К тому же мне с работы написали, — вру. — Сложный клиент под моей ответственностью.

— Ясно. Ну ты подумай, не руби с плеча, — просит отец. — Все, больше не отвлекаю. Спи…

Поворачавшись без сна еще немного, я включаю свой телефон на зарядку и жду, пока немного прогрузится. Потом начинаю просматривать сообщения и пропущенные звонки.

От мужа много звонков. Больше сотни. Столько же сообщений!

Кошмар…

Не глядя, удаляю чат с ним. Без всяких сожалений.

Он довел маму до сердечного приступа. Она, конечно, иногда та еще клуша, которой легко внушить что угодно, но все-таки она — моя родная мама, а Славе стоило бы думать прежде, чем очернять меня. или именно на такой эффект он и рассчитывал?! Чтобы мама начала отговаривать меня от развода?

Как он это себе представляет? С одной стороны беременная жена, с другой стороны мать его ребенка и чуть-чуть любовница?!

К черту его.

Листаю дальше, и сердце перескакивает с привычного ритма на ускоренный, когда я вижу сообщение, судя по аватарке, отправленное Тимофеем…