Ты лучше всех

9

Юля ушла в тот же вечер. Папа очень удивился, когда она заявила, что остается у него, но вопросов задавать не стал. Александр Иванович вообще очень уважал свою дочь и всегда, даже когда Юля была маленькой, обращался с ней на равных. Юля очень это ценила и была благодарна отцу за то, что он никогда без разрешения не пытался влезать в ее личную жизнь.

Зато Елена Викторовна просто измучила Юлю расспросами, потом собственными домыслами, потому что Юля наотрез отказалась что-либо объяснять, а в заключение женщина заявила, что вообще отказывается понимать современных подростков. На том все и успокоились. Юля стала жить вместе с отцом и Марининой мамой, а Марина осталась с Генриеттой Амаровной.

На следующее утро Юля собралась буквально за считанные минуты.

— Что это ты так рано? — спросил дочь Александр Иванович, когда та уже одевалась в прихожей.

— Сегодня мне нужно пораньше, — уклончиво ответила девушка.

На самом деле она не хотела признаваться, что идет так рано только потому, что у нее нет никакого желания встречаться с Мариной.

Около школьного крыльца Юля увидела Ежова. Уже подходя к нему, она заметила, как парень кинул в сугроб недокуренную сигарету. Раньше Юля постоянно боролась с этой вредной привычкой, но теперь — и Юлька сама этому удивилась — ей было все равно, курит он или нет.

— Привет, — поздоровался Коля.

— Привет, — кивнула Юля. — Ты почему не заходишь?

— Я это… — замялся Коля, — воздухом дышу, — нашел он не самое удачное объяснение.

— Я видела, как ты выбросил сигарету, — сказала Юля, — так что можешь не врать.

И она, обойдя парня, направилась к дверям школы.

— Я тебе звонил, но Генриетта Амаровна сказала, что ты теперь живешь у отца, — услышала она голос Ежова.

Девушка повернулась:

— Да, ну и что?

— Вы поссорились с Мариной? — вопросом на вопрос ответил Коля.

— Да.

— Из-за чего?

— Не скажу.

— Почему?

— Не скажу, и все, — начала злиться Юлька. — Что за дурацкая манера — вечно доставать меня своими «зачем» и «почему».

— Юля, что с тобой? Тебя в последние дни совершенно нельзя узнать. — Коля подошел к Юле почти вплотную. — Ты хочешь поссориться?

— Я не хочу ссориться, если ты не будешь меня доставать, а ты именно этим в последнее время и занимаешься, — отрезала Юля и не оборачиваясь вошла в школу.

— Я все равно выясню, что с тобой такое творится!

Первое, что сделала Юля, когда вошла в класс, — это пересела со своего места на первой парте, где она сидела вместе с Мариной, на другой ряд. Коля предложил было ей место рядом с собой, но Юля решительно отказалась.

Марина как будто и не заметила перемен. Она как ни в чем не бывало села за свою парту и принялась готовиться к уроку.

Зато Людмила Сергеевна Кошкина, которую Юлька просто терпеть не могла, не преминула спросить, почему это Туполева оказалась на другом месте.

— Мне так захотелось, — с вызовом ответила Юля. — По-моему, у нас места еще не приватизируют.

Юля невзлюбила Кошку с тех пор, как папа Марины, Евгений Николаевич, ушел от Марининой мамы к Людмиле Сергеевне. Юлька до сих пор помнила, какая обида за Марину и ее маму поднялась тогда в ее душе. Именно в тот самый момент она решила, что сделает все, чтобы отравить жизнь Кошке, по крайней мере, хотя бы в школе. И даже то обстоятельство, что спустя некоторое время Евгений Николаевич ушел и от Людмилы Сергеевны, нисколько не умаляло ее вины в глазах Юли.

— Нет, места у нас ни за кем не закреплены, — внимательно посмотрев на Юлю, проговорила Людмила Сергеевна. — Но, может, ты объяснишь, чем тебе не нравится сидеть за первой партой?

— Всем, — буркнула Юля. — Я не хочу никому ничего объяснять.

— Мировая новость — АББА распалась! — съязвил Борька Шустов.

— Заткнись, — повернулась к нему Юля.

— Я прошу прекратить препираться, — ледяным голосом оборвала Кошка. — Хорошо, Туполева, можешь сесть.

Юлька демонстративно отвернулась к окну, при этом краем глаза заметив, что Марина даже не обернулась в течение всего этого скандального диалога.

— А теперь начнем урок. — Кошка, усевшись за учительский стол, раскрыла журнал: Так, кто пойдет к доске?

Все разом замолчали и притихли.

— Шустов, ты уже сегодня подал голос, горло прочистил, поэтому, думаю, для тебя не составит труда ответить домашнее задание, продолжала говорить Кошка.

— Я? — удивленно вскинул брови Шустов, как это обычно всегда и бывало, когда его вызывали к доске. — А почему я?

— Потому что домашнее задание существует для всех, и для тебя в том числе тоже.

Шустов нехотя поднялся и поплелся к доске.

— Все из-за тебя, Туполева, — прошипел он, проходя мимо Юлиной парты. — Я с тобой еще разберусь…

Шустов получил двойку, и, как только прозвенел звонок с урока и Юлька, взяв сумку с учебниками, вышла из класса, перед ней возник Борька.

— Слушай сюда, Туполева, — начал он. — Ты это, давай бросай Кошку доводить.

— Я никого недовожу, — покачала головой Юля. — Ты бы лучше учил уроки, Шустов, тогда и к доске не страшно выходить.

— Но, но, поговори еще, — сразу набычился Шустов. — В общем, я тебя последний раз предупреждаю: если еще раз Кошку разозлишь — в глаз получишь.

— От тебя, что ли? — высокомерно спросила Юля.

— От меня.

— Ну давай попробуй.

— И попробую…

— Отойди от нее. — Рядом с Борькой возник Ежов.

— Чего?

— Того, отойди, — повторил Коля.

— Ты чего, Колян, совсем сдурел? Из-за зубрилки на старых друзей бочку катить? Сэр, эта любовь вас погубит, — захихикал Шустов.

— Я, по-моему, ясно сказал, чтобы ты отстал от нее, — все тем же угрожающим тоном продолжал Ежов, и Юлька увидела, как он сжал руки в кулаки.

Шустов, по всей видимости, совершенно не ожидал такого. Он посмотрел на Колю, потом на Юльку, потом снова на Колю.

— Придурки, — наконец изрек он и, повернувшись, пошел прочь по коридору.

— Ты так и будешь за мной шпионить? — накинулась на Ежова Юлька, как только Шустов скрылся из виду.

— Я не следил, я случайно мимо проходил, — нисколько не смутившись, ответил Коля. — Я просто не мог ему позволить угрожать тебе. Я хотел помочь.

— Помог? Вот и спасибо. — С этими словами Юля развернулась и ушла, а Коля беспомощно смотрел ей вслед.

После школы Юлька прямиком отправилась в фотоателье, чтобы проявить пленку и сделать фотографии, на которых был Митя. Как-то так получилось, что из-за всех событий, которые случились за последние два дня, Марина совершенно забыла о пленке. Зато Юля прекрасно о ней помнила. Юльке было даже на руку, что они с Мариной поссорились, потому что теперь она спокойно может заполучить фотографии любимого человека.

Где-то в глубине души у Юльки было предчувствие: все, что она делает, — совершенное безумие, Митя никогда не будет с ней. Однако ничего поделать с собой она не могла. Ее как будто затягивал черный омут, не позволяя даже на минуту задуматься о последствиях, о чувствах тех людей, которым она делает больно.

Ближайшее ателье находилось в большом универмаге, и Юля зашла в него. Дожидаясь, пока проявят пленку, она решила прогуляться по магазину.

В одном из отделов Юлька наткнулась на красивую рамку для фотографий и, поддавшись порыву, купила ее. «Я вставлю в нее Митину фотографию и никому ее не покажу», — решила она.

Через два часа Юлька пришла домой, бережно прижимая к груди пакет с отпечатанными фотографиями.

Дома был только Александр Иванович.

— Как дела на учебном фронте? — весело поинтересовался он.

— Хорошо, — кивнула Юля.

— Обедать будешь?

— Потом, у меня дело есть.

Заперевшись в комнате, Юля начала перебирать фотографии, разглядывая их, особенно те, на которых был запечатлен Митя. Правда, на всех, кроме двух сделанных Юлей, снимках Митя был с Мариной, и от этого у нее опять испортилось настроение. Однако, взяв себя в руки, Юля отложила две фотографии, где Митя был один, остальные убрала обратно в конверт и, выглянув из комнаты, крикнула:

— Пап, можно тебя на минуточку?

— Что случилось? — спросил Александр Иванович, входя в комнату.

— Пап, у меня есть просьба. Я тут фотографии отпечатала… Ты бы не мог отнести их Марине? — попросила Юлька и покраснела под внимательным взглядом отца.

— Отнесу, — кивнул Александр Иванович, взял у нее конверт, но уходить не собирался.

— Ты что? — вопросительно взглянула на него дочь.

— Юля, может, ты мне все-таки расскажешь, из-за чего вы поссорились с Мариной? — ласково спросил он.

— Ни за что! — замотала головой Юлька.

— Это личное?

— Да.

— Ну как знаешь, — вздохнул отец и повернулся, чтобы уйти, но Юлька вдруг кинулась к нему на шею и заплакала.

— Папа, папочка, что мне делать? Я так запуталась, — глотая слезы, бормотала она.

— Ну-ну, тихо, солнышко мое, тихо, — гладил дочку по голове отец. — Все будет хорошо. — Не будет, — продолжала всхлипывать Юля, — теперь уже не будет, и я во всем виновата.

Александр Иванович, не отпуская Юльку, уселся за письменный стол и посадил ее к себе на колени, как делал, когда она была совсем еще маленькой.

— А теперь давай вытрем слезы, и ты мне расскажешь все по порядку, — сказал Александр Иванович, доставая из кармана большой клетчатый платок и вытирая им Юлькины мокры е щеки.

— Папа, Марина меня теперь всю жизнь будет ненавидеть, — обреченно прошептала Юлька, немного успокоившись.

— Это почему же? — мягко спросил отец.

— Да потому, что я влюбилась в Митю.

И Юлька рассказала всю историю от начала до конца, начиная с того момента, когда ей пришлось вместо Марины ехать в аэропорт.

— Ну вот, а теперь я даже не знаю, что делать. Я сама себя не могу понять, но и поделать со своими чувствами тоже ничего не могу, — закончила свой рассказ Юля.

— Такое бывает очень часто, — подумав, сказал Александр Иванович. — Просто ты еще с этим не сталкивалась. Но мне почему-то кажется, что то, что ты испытываешь не любовь а всего лишь влюбленность. Вот ты можешь сказать, что именно тебе нравится в Мите?

— Ну… — протянула Юлька и задумалась. Честно говоря, вопрос этот застал Юльку врасплох. Раньше она никогда над этим не задумывалась.

— Наверное, глаза, — наконец сказала Юля после долгого размышления.

— Глаза. Раньше ты не видела его глаз, и Митя тебе не был нужен. Глаза — это не главное в человеке.

— А что главное? — спросила Юля.

— Главное — душа, характер, внутренний мир. За это любят человека.

— Внутренний мир? Папа, о чем ты говоришь? Я люблю его, и не спрашивай меня, за что, — отрезала Юлька.

— А как же Коля? — неожиданно спросил Александр Иванович.

— Коля, а что Коля? — подняла заплаканные глаза дочь. — Коля добрый, хороший, но он не такой, как Митя. Он не такой… — Она помолчала, подбирая подходящее слово. — Не такой яркий, что ли.

— Яркий? — недоуменно поднял брови Александр Иванович.

— Ну да, он какой-то слишком занудный, его постоянно приходится воспитывать, хотя мне с ним всегда спокойно, как будто мы знаем друг друга уже тысячу лет.

— И все же я думаю, что ты просто влюблена в Митю, а не любишь его, — Александр Иванович снял Юлю со своих колен и поднялся. — Вот увидишь, скоро это пройдет. Выше нос, — улыбнулся он и, взяв пакет с фотографиями, вышел из комнаты.

Теперь Александр Иванович знал, как помочь дочери и ее горю.

А Юлька вытащила две фотографии из-под кипы книг, куда спрятала их перед тем, как позвать отца, и принялась разглядывать уже более внимательно. На одной лицо Мити получилось крупным планом, но он был в очках, так как фотография была сделана на улице. А вот на второй — Юля сфотографировала Митю уже в кафе, где он был без очков, его глаза были хорошо видны. Именно эту фотографию она решила вставить в рамку, а рамку положила в школьную сумку. «Теперь его фотография всегда будет со мной», — подумала она.