Ты мой худший вариант

Глава 11. Когда мы даем обещания

– Лучше тебе уехать, – шепчу я Заку на ухо.

– В смысле? – не понимает он. – А что такого?

– Лия! – голос мамы крепнет. – Немедленно слезь с мотоцикла и объясни мне, что тут происходит! Немедленно, я сказала.

Я послушно соскакиваю на землю, приглаживаю волосы и неловко одергиваю юбку, чувствуя себя провинившимся ребенком – как тогда, когда я в пять лет без спроса взяла мамину помаду и разукрасила себе лицо и футболку. Только сейчас все еще хуже.

– Мам, – бормочу я, – это… это не то, что ты подумала. Правда! Я все объясню!

– Я жду, – ледяным голосом говорит она и наклоняется, чтобы собрать выпавшие из сумки вещи.

– Понимаешь, я… мы…

– Мы встречаемся, – вдруг слышу я за спиной уверенный голос Зака. И тут же его руки демонстративно обнимают меня за талию. – И, кстати, здравствуйте, Ольга Григорьевна. Рад с вами познакомиться в новом качестве.

– А я не рада! – взрывается мама, уже не стараясь казаться спокойной. – И не лезьте в нашу беседу, я разговариваю не с вами, Громов. Про вас мне все и так понятно. Садитесь и уезжайте. И чтобы возле моей дочери я вас больше не видела! Лия, а ты домой. Быстро. Нас ждет серьезный разговор.

Я рефлекторно дергаюсь, но руки Зака продолжают меня удерживать.

– Странно, – задумчиво тянет он, – вы так красиво заливали нам на социологии о правах человека, об уважении к человеческой личности, а со своей дочкой разговариваете так, будто она недееспособная.

Мама вдруг краснеет неровными пятнами.

– Это не твое дело! – рявкает она.

– Солнце мое, – обращается ко мне Зак, – ты же совершеннолетняя или я что-то путаю?

– С-совершеннолетняя, – дрожащим голосом отвечаю я.

– Тогда вообще не вижу никакой проблемы, – пожимает он плечами и отправляет моей маме широкую сияющую улыбку. – Может, пригласите нас зайти, если хотите поговорить? Или так и будем стоять на улице?

– Лия заходит домой, – начинает грозно мама, – а ты…

– Или мы вместе с ней заходим, – спокойно перебивает ее Зак, – или вместе уезжаем. У нас в доме много места, я вполне могу поселить свою девушку там. Мне так даже удобнее будет, не придется каждый раз завозить ее домой после свидания. Выбирайте.

Я от ужаса даже рта открыть не могу.

Господи, что он несет, как он вообще может так разговаривать с моей мамой, она же сейчас…Она просто прибьёт нас обоих, и все!

Надо было мягко сказать, надо было уговаривать ее! А этот идиот опять все сделал по-своему!

Ох что сейчас начнется…

Я с замиранием сердца жду маминого ответа, но она почему-то молчит.

Потом наклоняется за выпавшей ручкой, сует ее в карман пальто и смотрит на меня.

– И что, ты правда уедешь с ним? – спрашивает она.

Я глубоко вздыхаю и напоминаю себе, что я все это затеяла ради нее. Надо, чтобы мама поверила в реальность наших отношений, тогда в новом учебном году мы с ней окажемся в Британском колледже, где не будет никакого директора с его мерзкими грязными намеками и где она снова сможет спокойно жить и работать. Без этого постоянного страха во взгляде.

– Мам, ну он мой парень, – выдавливаю я из себя. – А ты даже выслушать нас не хочешь…

– Понятно, – сухо говорит она. – Пойдемте.

Мама достает ключи, открывает подъезд, и мы все втроем в полном молчании поднимаемся на наш этаж. Зак крепко держит меня за руку, и это странным образом поддерживает. Я сейчас не одна, нас двое. Мы должны справиться.

Я так поглощена ожиданием предстоящего разговора, что даже забываю про чувство неловкости перед Заком за то, какая у нас бедная, давно требующая ремонта квартира. Хотя в нормальном состоянии я бы со стыда умерла, если бы он зашел в гости.

Мама проводит нас в зал, усаживает на старый скрипучий диван, а сама берет стул и садится напротив. Все это больше похоже на допрос, чем на разговор, если честно.

– Ну, – неприветливо говорит она, скрещивая на груди руки, – а теперь рассказывайте мне, что у вас за отношения и откуда они вдруг взялись, если вчера еще ничего не было. Только честно!

Мы с Заком быстро переглядываемся, и я обреченно понимаю, что врать в этот раз придется как никогда.

– Мы на самом деле уже давно встречаемся, – начинаю я неуверенно. – Просто…

– Просто мы это скрывали, – подхватывает меня догадливый Зак. – Лия переживала, что вы расстроитесь.

– Насколько давно? – сурово спрашивает мама.

– С января! С лета! – одновременно выпаливаем мы и сконфуженно замолкаем.

Повисает неловкая пауза.

– Просто я влюблен в тебя с лета, – быстро импровизирует Зак. – И считаю с этого времени. Но ты мне ответила взаимностью только в январе.

– Я просто боялась, что я для тебя очередное развлечение, – мило улыбаюсь я. – Но на самом деле ты мне тоже сразу понравился.

– Я рад, что ты мне поверила, солнце мое. С тобой я понял, что такое настоящая любовь.

– Это взаимно!

Мне кажется, мы источаем столько сахара, что сейчас прилипнем к этому дивану.

Зак взахлеб рассказывает о том, какая я красивая и умная, как я хорошо на него влияю и как твердо он уверен в том, что на этот раз закончит колледж.

– Все ради тебя, солнце мое, – завершает он нежно.

И черт, я прекрасно понимаю, что он врет сейчас, что это все просто спектакль, который мы с ним играем, но на секунду я позволяю себе поверить, что все это на самом деле.

Зак Громов, который сидит на нашем продавленном диване и рассказывает моей маме, как сильно меня любит! Фантастика! Честное слово, как будто кто-то нагло подсмотрел в одну из моих тайных ночных фантазий.

Но в реальность меня возвращает мама.

– Знаешь что, Захар, – говорит она жестко, – ты очень красиво все говоришь, но я тебе не верю. И я против ваших отношений. Твое плохое влияние на мою дочь я прекрасно вижу, как минимум в том, что она мне врала все это время. А вот чтобы она на тебя хорошо влияла – незаметно. Разве не ты недавно опять прославился на весь колледж своим бессмысленным вандализмом в кабинете директора?

Зак запинается, я вижу по его взгляду, что он быстро перебирает возможные варианты ответа, но не находит подходящего.

Зато такой вариант есть у меня.

Жесткая правда.

Которая поможет поверить в ложь.

– Это была я, мам, – тихо говорю я. – Это я на самом деле залезла к директору.

– Что? – вскрикивает мама, прижимая ладонь ко рту. С ее лица мгновенно исчезает вся краска, а глаза становятся огромными и испуганными. Она с силой мотает головой. – Нет, это неправда. Ты не могла, не могла…

– Могла. Взяла у тебя ключ, сделала копию и залезла. Это должна была быть просто шутка, но я случайно разбила этот дурацкий аквариум и… Ну ты знаешь, что было дальше. Это полностью моя идея, Зак тут не при чем, но он взял всю вину на себя, чтобы я не пострадала. Ты же понимаешь, что было бы, если бы директор узнал, что это сделала я….

Мама нервно сглатывает, и теперь в ее взгляде настоящий ужас.

Она понимает. Отлично понимает.

– Кажется, мне нехорошо, – слабо бормочет она.

– Сейчас воды принесу! – подскакиваю я.

– Сиди. Я сам принесу, – Зак легко поднимается и идет на кухню, а я подбегаю к маме и сажусь около нее на пол.

– Зачем? – еле слышно спрашивает она.

– Затем, – упрямо шепчу я. – Я все знаю. Я слышала, что директор говорил тебе, и хотела, чтобы он…

Замолкаю, потому что возвращается Зак со стаканом воды.

– Я налил из-под крана, не нашел, где у вас фильтр стоит.

– У нас нет фильтра, – отвечаю я за маму. – Так что нормально. Спасибо.

Мама пьет воду, смотрит на Зака и отводит взгляд. А потом вздыхает.

– Спасибо, Захар, – говорит она неуклюже. – Я… возможно, не совсем была права. В любом случае я очень тебе благодарна. За Лию. Но с тобой, – тут мама строго смотрит на меня, – мы еще поговорим, юная леди!

Да уж, разговора с глазу на глаз мне не избежать, но я уже не боюсь. Я знаю, почему я залезла в кабинет к директору, и жалею только о том, что все пошло не по плану. А о самом решении – нет, не жалею ни капли.

– Мам, мы сегодня вечером гулять пойдем с Заком, – как бы между прочим говорю я.

Мама трагически вздыхает, но кивает головой, давая понять, что приняла к сведению.

– Отлично, тогда я за тобой в семь заеду, солнце мое, – он так легко и естественно притягивает меня к себе и целует, как будто мы и правда пара. Возможно, в этих поцелуйных тренировках на самом деле был смысл.

– Но никакого мотоцикла! – тут же поднимает голову мама. – У меня всего одна дочь, и я не готова ее лишиться!

– Окей, заеду на машине, – покладисто соглашается Зак.

И мама облегченно выдыхает, успокоенная этим обещанием, а потом даже пытается напоить Зака чаем. Тот вежливо отказывается, снова целует меня и прощается до вечера.

Мы с мамой вдвоем наблюдаем из окна, как он идет, весь исполненный ленивой животной грации, как надевает шлем, как перекидывает ногу через седло мотоцикла и, явно рисуясь, с оглушительном ревом двигателя поднимает его на заднее колесо, проезжает так несколько метров и только потом нормально выезжает со двора.

– Смертоубийство, – недовольно бормочет мама.

– Ага, – поддакиваю я, но в моем голосе столько восхищения, что скрыть его не особо удается.

Мы обе молчим.

– Чаю? – наконец осторожно спрашивает мама.

– Давай.

Мы чинно идем на кухню, обмениваясь ничего не значащими репликами. Я спрашиваю, почему она так рано пришла с работы, она объясняет, что у нее мигрень и поэтому она отменила четвертую пару, и я ей сочувствую. Она вскользь замечает, что с распущенными волосами мне красивее, чем с пучком, я с удивлением принимаю этот комплимент и говорю, что тогда надо подровнять волосы, и мама со мной соглашается.

Но ровно в тот момент, когда мне кажется, что к серьезному разговору мы так и не приступим, мама вдруг резко звякает ложечкой об край кружки и спрашивает глухим, совсем не похожим на нее голосом:

– Ты пыталась отомстить ему?

Я сразу понимаю, что она о директоре.

– Типа того, – неохотно отвечаю я и делюсь с ней своим изначальным планом, который включал в себя гигантских тараканов.

К моему удивлению, у мамы на лице появляется слабая улыбка.

– Ох Лия-Лия, – качает она головой. – Только ты могла придумать такое! Ну детский сад же! Я думала, ты только в детстве мне жару давала, а ты, оказывается, ни капли не поменялась.

– Жару давала? – удивляюсь я.

– О да, – мама вдруг смеется. – Я с тобой еле справлялась. Не помнишь разве, как ты вырезала плащ для куклы из моего нового платья? Или как клей мне на стул налила? Или как бабушке усы нарисовала, пока она спала?

Я мотаю головой. Ничего не помню. Да и бабушку помню смутно, они с дедом погибли в автомобильной аварии, когда я еще в школу не пошла. Так странно… Никогда бы не подумала, что я была неугомонным ребёнком, мама мне об этом никогда не рассказывала.

– Но ты же понимаешь, что то, что ты сделала, это уже не шалость, а преступление? – серьезно спрашивает мама. – У меня чуть сердце не остановилось, когда я узнала.

– Понимаю, мам.

– Тебе повезло, что Громов оказался таким… в общем, не таким, как я думала. Но в следующий раз его может не быть рядом. А я тебя не спасу. У меня нет таких возможностей.

– Я понимаю. Правда.

Она тяжело вздыхает.

– Лия, ну неужели не нашлось никого попроще? Он же слишком… слишком не нашего круга. И слишком неразборчив в связях.

– Так получилось, – говорю я, практически не кривя душой.

– Я не одобряю ваши отношения, – честно говорит мама, и ее голос звучит глухо и устало. Я сразу вспоминаю про мигрень, из-за которой она ушла сегодня с работы. – Мешать вам не буду, но очень прошу тебя: будь осторожной.

– Хорошо.

– И предохраняйтесь, ради бога!

Я краснею, как помидор. Ну конечно, мама решила, что мы уже… ну это логично, конечно, но все равно ужасно неловко.

– Мы предохраняемся, – вру я и краснею еще сильнее, потому что невольно думаю, как это могло бы быть. С ним. С Заком.

Ох черт…

– Лия, ты правда его любишь?

– Мам, ну что за странные вопросы!

Она опять вздыхает.

– Я очень переживаю. Ты у меня наивная и неопытная и легко могла поддаться его обаянию, когда он решил тебя совратить.

Так, ну это уже перебор.

– Подожди, мам. Я сейчас.

Я иду в комнату, нахожу там все свои комиксы, которые до этого старательно прятала от мамы, и приношу ей. Все пятнадцать альбомов, где почти на каждой странице нарисован красивый и смелый маг, в лице и фигуре которого легко угадываются черты Зака.

– Я рисую это с первого курса, – говорю я ей честно. – Как думаешь, почему? Я давно на него смотрела. Раньше, чем он сам меня заметил.

Мама растерянно листает альбомы.

– Так красиво… Я думала, ты больше не рисуешь. И что просто так говорила про худграф.

– Не просто, – как я ни стараюсь сдержаться, но горечь все равно прорывается, и мама это замечает.

– Лия, рисование от тебя никуда не уйдет, а хорошую профессию получить очень важно! – говорит она, убеждая в этом то ли себя, то ли меня. – Чтобы зарабатывать! На комиксах ведь не заработаешь много.

– Ага.

Дальше мама листает комиксы молча, а я пью чай, совершенно не чувствуя его вкуса.

– Лия, но ты же не собираешься переезжать к нему, правда? – вдруг спрашивает она.

– Нет.

Мама облегченно выдыхает и откладывает комиксы в сторону.

– Будь с ним осторожна, ладно? – просит она тихо и ласково. – Я очень за тебя переживаю. Не хочу, чтобы он разбил тебе сердце.

Я киваю.

На самом деле мама права, мне стоит быть осторожнее. Для фальшивых отношений я слишком много думаю про Зака и слишком остро реагирую на его прикосновения.

А еще жду нашей вечерней прогулки так, будто это будет мое настоящее первое свидание.