Ты мой худший вариант

Глава 12. Когда на улице настоящая весна

– Зак, давай еще раз, я не понял, – жалобно тянет Боря и нервно трогает колечко, которым украшен его вздернутый кверху нос. – Что я должен этой девке сказать, когда она приедет?

– Бля, – Зак едва не рычит от раздражения, – да че ты тупой-то такой? Ничего говорить не надо. Просто уясни, что мы с Лией встречаемся. Прими как факт и не задавай лишних вопросов.

– А вы правда встречаетесь? – опять удивляется Боря. Точно так же, как несколько минут назад, когда мы ему это первый раз сказали.

– Да, блядь!

– А разве можно встречаться со своим телохранителем?

У Зака такое лицо, как будто он сейчас или сам начнет биться головой об дерево, или стукнет об дерево Борю.

– Это шутка была, понимаешь? – бросаюсь я на помощь. – Мы вас просто разыграли.

– Ну ладно, – бормочет Боря недоверчиво и оглядывает меня с ног до головы. – Зак, а как ты с ней мутишь?.. Она же не рыжая.

– Влюбился, – рявкает он. – Просто влюбился. Ясно тебе?

– А, понял, – вдруг успокаивается Боря и облегченно улыбается. – Теперь понял. Так бы сразу и сказали.

В этот момент прямо на пешеходную зону вдруг выезжает какая-то длинная, сверкающая на солнце черная машина, тормозит около нас, распахивается дверь, и оттуда сначала появляются длинные, обтянутые кожаными штанами ноги на каблуках, а потом и сама Жанна.

И я практически слышу, как у бедного Бори падает на землю челюсть, потому что выглядит она ну очень эффектно. У нее абсолютно идеальная фигура – ничего лишнего: стройные ноги с округлыми бедрами, узкая талия и аккуратная грудь, красиво подчеркнутая шелковой рубашкой с расстегнутыми верхними пуговками и коротким твидовым пиджачком. Жанна встряхивает темными, глянцево блестящими волосами и улыбается сначала Заку, а потом и Боре.

– Привет, мальчики! Не опоздала?

Меня она подчеркнуто игнорирует, и я вдруг чувствую себя настолько никчемной и невзрачной, что готова сквозь землю провалиться. А я ведь сегодня постаралась одеться красиво и не так официально, как в колледж! Специально надела джинсы, а к ним объёмный пушистый свитер красивого голубого цвета. Он очень идет к моим глазам, а еще удачно скрадывает мою большую грудь. На учебу я бы его надевать не стала, а вот на свидание… ой, то есть на прогулку! – в самый раз. Я даже впервые накрасилась! Тайком взяла у мамы тушь и провела щеточкой по ресницам, которые сразу стали такими длинными и яркими, что я в первую минуту хотела все это стереть. Но потом рискнула оставить все как есть и была награждена заинтересованным взглядом Зака, который как-то так посмотрел на меня, открывая мне дверцу машины, что я поняла: ему нравится. Ему нравится то, что он видит.

А сейчас, рядом с шикарно выглядящей Жанной, я понимаю, насколько жалкими были мои попытки стать симпатичнее. Такой, как она – я не стану никогда. Даже стараться нет смысла.

– Привет, – Боря вьется рядом с Жанной и едва в рот ей не заглядывает. – Я Боря. Круто выглядишь!

– Я думала, сейчас только подростки красятся в зеленый, – презрительно роняет она, глядя на его крашеные волосы. – Во Франции так уже никто не ходит.

– А как ходят? – не отстает Боря, совершенно не обиженный. – Я готов для тебя перекраситься, мне не сложно!

– Говорил же, – бормочет Зак так тихо, что его слышу только я, – он тащится по таким стервам.

– А ты тоже? – вдруг вырывается у меня, и я тут же заливаюсь краской, сообразив, что только что ляпнула.

Но Зак почему-то задумывается, прищуривая свои зелёные глаза, а потом неожиданно приобнимает меня одной рукой за талию, притягивает близко к себе и интимно шепчет на ухо:

– Кажется, с недавнего времени у меня слабость к хорошим девочкам, солнце мое.

Меня от этих слов окатывает жаром с головы до ног, я беспомощно выдыхаю и чувствую, как внутри все тает, словно горячая карамель.

Я ему… нравлюсь?

Но в ту же секунду дергаю стоп-кран своего разыгравшегося воображения и яростно напоминаю сама себе: это всего лишь игра, Лия! Он просто талантливо играет, мы же обо всем договорились и вместе разыгрываем этот спектакль. Не надо принимать его слова за чистую монету.

– Хватит уже там шептаться, голубки, – недовольно говорит Жанна и надувает красивые губы. – Кажется, мне кто-то обещал показать город?

Зак независимо пожимает плечами.

– Ну пойдёмте.

Мы вчетвером неторопливо идём по центральной улице и, несмотря на не самую приятную компанию в виде красотки Жанны, я искренне наслаждаюсь этой прогулкой. Зак держит меня за руку, моей ладони в его руке очень уютно, и к тому же погода просто замечательная для конца марта: на улице очень тепло и безветренно, а закатное небо выглядит так живописно, что хочется схватиться за краски и начать его рисовать.

Да и не только небо, все вокруг очень красивое! И начинающие зеленеть деревья, и брусчатка мостовой, и вся вот эта атмосфера весны и радости. Мне кажется, что у нас замечательный центр: рядом со старинными зданиями, чуть облупившимися, но всё равно сохранившими в себе красоту прошлого, расположились современные уютные кафешки, а вдоль пешеходной улицы стоят милые скульптуры, которые я просто обожаю.

Но Жанне не нравится ничего.

– О господи, какое убожество, – говорит она в голос, совершенно не стесняясь, – неужели нельзя было хотя бы в центре подкрасить эти облупившиеся стены? А мусор? Он же прямо на дороге валяется, аж противно. Серьёзно? Статуя собаки? Отвратительная пошлость и безвкусица. А это что? Французское кафе? Стойте, я сфоткаю вывеску и отправлю друзьям в Париж. Нет, ну какие идиоты, вы только подумайте, сделать ошибку в простейшем слове! Блин, ну не знаете французский – не беритесь. Нет ну точно, провинция в чистом виде.

Я молчу, но у меня такое ощущение, как будто ко мне домой зашел человек в грязных ботинках и натоптал прямо посреди комнаты. Я понимаю, конечно, что наш город не идеален, но неужели в Париже все настолько круто, что Жанне неприятно даже просто ходить по нашему уютному, залитому тёплым весенним светом центру?

– Зак, – тянет она капризным голосом, – возьми мне кофе и круассан в той кафешке. Хочу сравнить, насколько сильно они отличаются от оригинала.

– Давай я схожу! – Подрывается Боря.

– Пойдём вместе, – бросает ему Зак. – Солнце моё, что тебе взять?

Я молчу, потому что не разу не пила кофе в кофейне и боюсь показаться глупой, заказав не то, что принято. И кажется, Зак это понимает.

– Может, капучино? – мягко спрашивает он.

И я благодарно киваю.

Парни уходят в кафе, а Жанна бесцеремонно делает шаг ко мне и оценивающе смотрит:

– Чуть лучше выглядишь, чем утром, – милостиво выдает она. – Но все равно не дотягиваешь до его девушки.

– А это не твое дело, – вдруг зло отвечаю я.

Но она заливается неприятным смехом, а потом просто отворачивается, достает из сумочки зеркало и начинает поправлять макияж.

Когда Зак и Боря выходят из модного французского кафе (я стараюсь не думать о том, сколько там стоит чашка кофе), мы со стаканчиками в руках направляемся в маленький парк, который тут рядом. И вот там внезапно на нашем пути оказывается довольно грязная лужа. То ли прорвало трубу где-то, то ли просто солнце не успело высушить воду и грязь от растаявшего снега, но обходить лужу приходится по краю бордюра.

– Перенесите меня на руках, – капризничает Жанна. – У меня новые туфли!

А меня так все это раздражает, что я решаю показать ей, что не все тут изнеженные принцессы и, не дожидаясь помощи Зака, обхожу ее и делаю решительный шаг на бордюр.

Но внезапно обо что-то запинаюсь, не удерживаю равновесие и… неуклюже взмахнув руками, шлепаюсь коленками прямо в эту грязь. Мне мокро и очень-очень грязно. А на свитере к тому же расплывается горячее коричневое пятно от выплеснувшегося на меня кофе.

– Лия! – Зак хватает меня за руку и поднимает, а я едва не плачу, особенно когда натыкаюсь на торжествующий взгляд Жанны.

– Аккуратнее надо быть, – нараспев проговаривает она, и тут я вдруг понимаю, о чью ногу я только что так неудачно споткнулась.

– Это ты, – медленно говорю я и смотрю прямо в ее бесстыжие глаза. – Ты поставила мне подножку.

– Я? – картинно удивляется Жанна и обиженно поджимает губы. – Ничего себе! Вот это новости. Сама неуклюжая как корова, падает на ровном месте, а я вдруг виновата. Интересно! Захар, ты бы как-то придержал свою замарашку, а то она уже на людей бросается.

– Рот закрой, – грубо обрывает ее Зак. А потом подхватывает меня на руки, прямо так, всю мокрую и грязную, и небрежно бросает: – Мы поехали. Гуляйте дальше сами.

– В смысле? – взвизгивает Жанна. – Что за кидалово! Ты обещал показать мне город! А сам оставляешь меня непонятно с кем.

У Зака каменеет челюсть.

– Моей девушке, – его голосом можно сейчас алмазы резать, – нужно переодеться в сухую одежду. Поэтому мы уезжаем.

– Пусть вот этот с ней поедет, – не успокаивается она и тычет наманикюренным пальцем в Борю. – А ты останешься.

– Я не поеду, – тут же открещивается Боря. – И вообще… я лучше тоже домой пойду. Завтра же в универ надо.

– Эй! Вы охренели?! А я?! – уже в голос вопит Жанна.

– Вызовешь такси, – жестко говорит Зак. – И не ломай комедию, ты сама виновата. Если хочешь в клуб, Боря отвезет. Поедешь?

Секунду они буравят друг друга взглядами, и Жанна сдается первая.

– В клуб так в клуб, посмотрим, что там за гадюшник, – цедит она сквозь зубы.

Боря вздыхает, кажется, он уже не рад, что на все это подписался.

А я ничего не хочу говорить и просто прячу лицо на груди у Зака.

Он несет меня к машине так легко, как будто я ничего не вешу. А потом пытается усадить на заднее сиденье, но тут я начинаю сопротивляться:

– Я вся грязная и мокрая, а у тебя светлый салон. Давай я на автобусе лучше…

– Не неси херню, – грубовато сообщает мне Зак и буквально заталкивает меня в машину. – Это вообще не проблема.

Он садится рядом со мной, захлопывает дверь, и из-за того, что у машины тонированные стекла и на улице уже темно, кажется, что мы сейчас только вдвоем в этом маленьком пространстве, и вокруг нас – ничего и никого.

– Снимай все это.

– Что?

– Лия, – он раздраженно хмурится. – У тебя мокрая одежда. Ты заболеть хочешь? Плюс ты кофе на себя вылила. Вдруг у тебя там ожог?

– Нет, нормально все, ожога нет. Свитер толстый, а там еще футболка под ним, – лепечу я. – Все нормально, правда…

– Ты что, меня стесняешься? – усмехается Зак. – Я же твой парень, забыла?

Он сидит так близко, что, несмотря на полумрак, я вижу каждую черту его красивого лица. Темные кольца волос, резкие скулы, чуть приоткрытые чувственные губы, которыми он меня целовал. И крохотный серебряный дракон в ухе, которого мне ужасно хочется потрогать.

Зак невероятный, он такой классный, что рядом с ним я еще острее чувствую, какая я сейчас жалкая и ничтожная. А мне не хочется, чтобы он меня жалел! Я не брошенная собачка!

Я хочу… Хочу совсем другого.

А получаю только это дурацкое сочувствие и шуточки.

И из глаз сами собой начинают капать слезы.

– Солнце мое, ну чего ты ревешь, – Зак тянется ко мне, приобнимает, и я инстинктивно поднимаю лицо, почему-то надеясь, что он меня поцелует. Но он вместо этого коварно стягивает мой свитер одним уверенным движением.

– Зак!

– Ну вот, я же гово… – он вдруг зависает на полуслове. И шумно сглатывает.

Я прослеживаю направление его взгляда и быстро прикрываюсь руками. Тонкая футболка все же промокла и теперь обтягивает все так, что это уже совершенно неприлично. Жаль, что мою грудь, в отличие от бюста той же Жанны, руками не прикроешь. Хотя если бы это были широкие ладони Зака… ох господи, ну о чем я думаю!

Я пытаюсь отвернуться, но он не дает. Наоборот – аккуратно, но настойчиво отводит в стороны мои руки и пытается снять с меня футболку.

– Тихо, тихо, не бойся, – медленно и успокаивающе шепчет Зак, и от его низкого хриплого голоса у меня мурашки по коже. – Я просто посмотрю… посмотрю, нет ли там ожога…ну солнце мое, ну хорошая моя, ну я ничего не сделаю, правда…

В глазах у меня еще стоят слезы, в душе полный кавардак, но я почему-то позволяю этому опасному шепоту себя заворожить и перестаю сопротивляться.

Зак снимает с меня футболку. Длинно, с шумом выдыхает, а потом почти беззвучно шепчет:

– Немного… обожгла…

Я опускаю глаза вниз и вижу у себя чуть ниже ключиц неровное красное пятно. Машинально трогаю его и кривлюсь. Да, чуть-чуть больно. В каком же шоке я была, что даже ожога не ощутила?

Зак почему-то отводит от меня взгляд и что-то сбивчиво бормочет про аптечку, в которой должен быть пантенол. И я вдруг чувствую укол обиды от того, что ему неприятно на меня смотреть. Ну да, наверное, это ужасно выглядит: огромная тяжелая грудь, еле сдерживаемая лифчиком, но котором теперь тоже некрасивые коричневые пятна от кофе.

Понимаю, что сама себе противоречу, ведь еще минуту назад я не хотела, чтобы Зак на меня смотрел, но ничего не могу с собой поделать.

– Вот крем, я нашел, – его голос звучит как-то сорванно. – Давай намажу.

– Не надо, я могу…

– Нет, – он вдруг поворачивает голову, смотрит мне в глаза и низким, властным, пробирающим до мурашек голосом говорит: – Я хочу сам.

Это не вопрос. Не просьба. Зак ставит меня перед фактом, что он меня сейчас потрогает.

И я, дрожа, киваю.

Пальцы осторожно касаются чувствительной обожженной кожи, и от прохладного крема так приятно, что я не удерживаюсь от короткого полустона-полувздоха.

– Лия, – почти рычит Зак. – Блядство, я ведь не железный!

Зелень его глаз почти полностью исчезла, поглощенная чернотой зрачка. И в этой темноте я вижу пламя, вижу опасность, вижу… желание?

– Тебе нравится? – растерянно шепчу я. – Я…нравлюсь тебе?

– Ты еще спрашиваешь? – хрипло шепчет он.

Его пальцы, закончив с лечением ожога, нагло спускаются ниже и проводят по краю лифчика, слегка забираясь под кромку ткани. Меня как будто током бьет от этих касаний, я прикусываю губы, но все равно издаю какой-то тонкий неясный звук.

И Зак низко рычит мне в ответ.

– Хочу разложить тебя прямо здесь и облизать, – жарко выдыхает он. – Облизать твою охуенную грудь, которую ты от меня так долго прятала.

С этими словами он накрывает губами мой сосок, прямо через ткань, и от этого влажного неприличного невозможного прикосновения у меня в мозгу происходит короткое замыкание. Все искрит, вспыхивает, сладко тянет, и я просто перестаю думать. Совсем.