Ты нам не нужен

Глава 6

Полина

Я зла, как тысяча чертей! Вот не мог он не лезть в нашу жизнь? Не понимает, что теперь опасность угрожает детям. Про себя уже не говорю. Он живет с закрытыми глазами будто, не видит, какие страшные люди его окружают.

Я не могу усидеть дома, хоть и устала невыносимо. Спускаюсь вниз, приоткрываю дверь подъезда и выглядываю. Уехал. Бегу на остановку. Проезжаю несколько кварталов. В большом новом доме мама работает консьержкой. Она утром на смену заступила.

— Поля, ты чего? — испугалась мама, увидев меня. — Случилось чего?

— Да все то же самое — Чудинов, мам. Он теперь не отцепится от нас. Алименты свои сует. Я отказалась. Так он, знаешь, что придумал?

— Нет…

— Он сам на себя решил на алименты подать, — хожу по небольшому кабинетику мамы, вне себя от злости.

— Ну Поль, это нормально, когда отец, который не живет с детьми, платит на них алименты. Разве нет? — мама удивленно смотрит на меня.

Сказать ничего не успеваю, к окошку подошел жилец и попросил маму принять доставку, сам не может, на работу уходит.

— Да Эдуард Георгиевич, приму вашу доставку, а вечером заберете, — вежливо говорит.

Она у меня такая, ласковая и всех наделяет хорошими качествами. Мою маму послушать, так плохих людей не существует. Вот и на сторону Чудинова переметнулась.

Надо же, какой благородный мужчина! Сразу за все года алименты отдаст. Разбогатеем враз! А потом примчится его папашка и закатает меня в асфальт, как обещал. Я ни слова не забыла. Особенно зол будет, что я его не послушалась и аборт не сделала.

Маму отвлекает посетитель, потом доставка прибыла. Пока она разбиралась со всеми, я уснула на диване за полками с цветами. Больше суток на ногах, вот и не выдержала. Даже забыла, что может позвонить воспитательница, если мальчишки с непривычки капризничать начнут и придется забрать их раньше времени.

Проснулась резко, вцепилась в телефон, пропущенных нет.

— Да поспи еще, не переживай, если позвонят, я разбужу, — успокаивает мама, поправляя очки на носу. В руках вязание, носок кому−то из внуков вяжет.

А я поворачиваюсь на другой бок и сплю дальше. Здесь мне спокойнее, чем дома. Когда мама будит меня, чувствую себя отдохнувшей. Стол накрыт, пьем с мамой чай, перекусывая бутербродами.

— Что ты решила?

— Насчет чего? — жую быстро, уже в детский сад пора, мальчишек забирать.

— Ну алименты… ты согласишься? — мама переживает, нам всегда денег не хватает. Я ее понимаю, тащить на себе детишек сложно.

— Вариантов нет, иначе Чудинов сам на себя в суд подаст, — смеюсь, представляя, как его судят, по собственному желанию. — Сказал, отдаст все до копейки, с рождения близнецов. А еще сказал, что если я не буду давать встречаться с сыновьями, то через суд добьется разрешения забирать мальчишек на выходные.

— Ох−хх… — мама бледнеет, а я прикусываю язык. Вот чего ее пугаю, и так на таблетках, давление скачет. — Полюшка, ты лучше не препятствуй, пусть у нас встречается, не надо, чтобы забирал к себе… мало ли, вот так не вернет? Да и вообще, не груби ему… заберет внуков, я не переживу…

Я тоже этого боюсь. У Макса с женой нет детей, вдруг его снежная королева захочет уже большеньких усыновить. Да и лучше без судов разобраться.

После детского сада мальчишки рвутся на детскую площадку во дворе. Я пытаюсь утащить их домой, соблазняя конфетами, но близнецы не ведутся.

— Сынулечки, мы просто переоденемся и снова выйдем гулять, — целую сладкие щечки моих одинаковых детей.

— Ты обманываешь! Потом дома сидеть заставишь, — толкает меня Матвейка и несется к песочнице, размахивая пластиковым ведерком.

Отпускаю и Андрейку, с ужасом смотрю, как они сыплют песок друг на друга. Ругаться на близнецов бес толку, поэтому смиряюсь. А я раскатала губу, что и завтра в этих костюмчиках сходят в сад. Со вздохом плюхаюсь на скамейку.

Ладно, есть новые летние комплекты, с шортиками. Погода теплая стоит, не должны замерзнуть утром.

К моей малышне снова пристал соседский мальчишка. Вот противный, всегда достает. Мой Матвей долго не думает, всегда сразу с кулаками бросается на противника. А тут еще пластмассовая лопатка в руке. Не мешкая срываюсь с места, в секунду преодолеваю расстояние в пять метров.

— Ай−яй… сынулечка, нельзя драться, — успела подставить руку, иначе реву было бы. — Малыш, я что тебе говорила? Драться — плохо!

— Драться не плохо, — слышу позади, вздрагиваю. Чудинов снова приперся. — Но не лопатой. Дай обидчику кулаком в челюсть, если достает.

— А че Глебка на Андрейку говорит, что он картавый! А он просто букву «р» не может говорить, — объясняет малыш, поглядывая на своего отца. Он, оказывается, за братишку вступился. — А я как дам по башке, чтобы не обзывался.

— Правильно, своих нельзя в обиду давать. Молодец! — жмет ручонку Максим, а я злюсь.

— Ты, воспитатель! Не надо мне тут сына настраивать… сейчас мамашка бы на рев примчалась и снова скандал был бы, как было недавно.

— Ты воспитываешь пацанов как баба, — усмехается Чудинов, — представляю, кто из них вырастет.

— А ты не представляй, родите там с женой себе и воспитывайте. А я уж как могу, — зло топая иду к скамейке.

Вот чего лезет? Мы среди людей живем. А у моего старшенького характер как у родного деда. Бешеный. Уже сейчас подраться любит. А что дальше будет. Даже представлять не хочу. Ладно хоть Андрейка мягкий мальчик, спокойный, противоположность брату.

Я понимаю, что для мальчиков нужно мужское воспитание, которое я дать не смогу, как бы не старалась. Но не такие вот советы нужны — драться, это хорошо.

— Полин, поговорить бы? — стоит рядом, а я наблюдаю за сыновьями.

Сосед−обидчик сначала сбежал, но вернулся, сидит на бортике и язвительно шипит, дразнит мирно играющих близнецов. Он старше года на два, строит из себя умника. Странно, что матери нет рядом, или бабушки.

— Глеб, отстань от мальчишек! — строго говорю, вставая. Вот реально, руки чешутся, нахлопать по одному месту. — Пусть играют, отойди от них!

Глеб оборачивается на меня. Потом залезает на горку и оттуда уже что−то тихо говорит. Матвей насторожился, встал в песочнице, лопатку бросил, но ручонки сжал в кулаки.

— Матвей! — одергиваю малыша. — Угомонись, иначе домой пойдем.

Малыш решил выяснить важный вопрос, подбежал к нам. Закусив губу смотрю, как вытирает ладошки об коричневые спортивные штанишки, оставляя пыльные полосы. Но при Чудинове язык не поворачивается отругать сына.

— Мамочка, а где наш папа? — разводит ручонки Матвейка, впервые задавая этот вопрос. — Папы же есть у всех. Так Глебка сказал. А у нас с Андрейкой нету... — оборачивается на Глеба, показывает ему кулак. — Он опять обзывается.

— Как?

— Говорит, что мы с Андрейкой безотцовщины.

Смотрю на озадаченного Максима, который так не вовремя явился поговорить. Как сказать сынишке, что его отец стоит рядом? Он не захотел знать пять лет назад, что я беременна им и его братишкой. Приказал охране выставить меня из ресторана, когда я пришла сказать новость. Их папашка в это время женился на другой, целовал ее под крики горько.

— У всех есть папы, а у вас нет. Так бывает. Вас мне аист принес, — улыбаюсь, присаживаясь перед Матвейкой на корточки.

А потом с вызовом смотрю в голубые глаза бывшего возлюбленного. Предатель.