Ты - наша

64

— Итак, сейчас я вас обрадую! — преподаватель по социологии, веселая тетка средних лет, радостно осматривает группу, и все ощутимо напрягаются.

Потому что то, что радостно для преподши, совсем не радостно для студентов обычно. А уж в ее случае — сто процентов какая-то засада будет.

Я только вздыхаю философски: мне ничего не поможет. Зачет, не зачет… В любом случае, не готова.

Разве что, автоматом мне социологию эту проклятую проставят.

А это вряд ли.

— Вместо зачета у нас будет, внимание! Контрольная! — еще радостней провозглашает преподавательница, — ну что такое? Почему такие лица кислые? Это же интересней! И быстрей! Зачет на несколько часов может затянуться, а контрольная — час — и свободны!

Одногруппники по-прежнему вообще не воодушевлены, но не сопротивляются.

А как тут сопротивляться?

Тут выжить бы…

— Вот каждому задание на листочках, — продолжает делиться радостью социологичка, — пишем!

— А вопросы по контрольной можно задавать? — мрачно интересуется мой тезка Вася с дальнего ряда.

— Конечно, — охотно соглашается социологичка, — что я — зверь, что ли, какой-то? Вопросы задавать можно! Я просто отвечать на них не буду!

— У-у-у… — гудит на разные лады группа, а я понуро перечитываю полученное задание. Пустота в голове намекает, что пролет у меня, похоже, с социологией… Хвост будет. Так неприятно! Если бы общага зависела только от успеваемости, я бы после новогодних праздников полетела впереди своего визга из нее.

Но, к огромному моему счастью, в общаге я по большей степени благодаря протекции Колесника, так что… Главное, с ним теперь не налажать, а то я со вчерашего дня все еще не в голосе и в основательном таком раздрае душевном. Песню не выучила, не повторила дома.

Как прибежала вчера, с бешеными глазами и безумной улыбкой на лице, свалилась от избытка эмоций в кровать… И вырубилась прямо в чем была!

Хорошо, хоть пуховичок и обувь успела стащить с себя.

Сердце так стучало, что думала, вообще не усну, но ничего подобного! Словно за пределы мироздания вынесло в одно мгновение!

Наверно, это стресс, все же, организм защищается, как может.

Вот и защитился.

Утром проспала, подпрыгнула на кровати, заметалась, хватаясь за первую попавшуюся одежду, кое-как умылась, почистила зубы, закрутила косу в большущую гульку и побежала, как курица безголовая, забыв обо всем.

Телефон тоже дома оставила и обнаружила это лишь на паре. Прямо перед зачетом, который оказался контрольной.

Маринка, судя по нерасправленной кровати в общаге, пятнистой шее и натертым губам, тоже не особенно готовившаяся к зачету, подмигивает мне со своего места.

Я лишь вздыхаю.

Как не вовремя со мной это все приключилось!

Некстати!

— Лариса Петровна, — в аудиторию входит Сашка Колесник собственной персоной, — можно вас на пару слов.

Социологичка окидывает наши нестройные ряды внимательным взглядом, улыбается:

— У вас есть шанс, ребятки!

И выходит за дверь вслед за Сашкой.

Мои одногруппники, естественно, мгновенно пользуются предоставившимся шансом, доставая кто телефоны, кто пособия, а самые прилежные — конспекты.

Одна я сижу, дура дурой, и пялюсь с вожделением на дверь. Что-то мне подсказывает, что Сашка не просто так пришел! Что он по мою душу!

А если так, то… Может, пронесет?

Через минуту, глядя на лицо социологички, заходящей в кабинет, я понимаю, что мои догадки вполне подтвердились. По мою душу Сашка пришел…

— Василиса, — зовет меня Лариса Петровна, — сдавай контрольную и свободна.

— Но я же ничего… — начинаю я блеять что-то невнятное, но она меня перебивает:

— У тебя будет другое задание, на сегодня свободна.

Решив не искушать больше судьбу, я собираюсь и, под завистливыми взглядами одногруппников, выскакиваю из аудитории.

Чувствую, если такими темпами дальше все пойдет, то общая любовь и уважение мне обеспечены. У нас же обожают халявщиков!

Сашка, нетерпеливо подпрыгивающий с той стороны двери, не дает опомниться, хватает за руку и тащит за собой.

— Саш… А зачет мой? — я не сопротивляюсь, позволяя утянуть меня в сторону выхода сначала на лестничный пролет, а потом и вниз, в вестибюль.

— Нормально все будет, я договорился, Лариса — мировая баба, — коротко отвечает мне Сашка, — у нас сегодня генеральная, а потом корпорат у таких людей, что мне ректор несколько раз уже звонил и один раз даже на ковер вызывал и мозг имел.

— Ой…

— Вот тебе и “ой”, — передразнивает Сашка, — мы должны так показать себя, чтоб универ получил дотации на следующий год! Понятно?

— Ага…

— А ты — нихрена не помогаешь! Фигней страдаешь! Камень еще, блять… Все мозги сожрал!

— Камень? А ты его видел сегодня?

— А то! И видел, и, блять, осязал! Вы поссорились, что ли?

— Н-е-ет…

— А какого хера он с бешеными глазами с утра по универу бегал?

— Не-е-е…

— В любом случае, нам некогда, валим ко мне домой, в студию, там порепетируем. Песню, я так понимаю, вообще не учила?

— Я-а-а…

— Блять, вот почему не люблю работать с девчонками! Вы — дуры все, стоит на горизонте нормальному чуваку нарисоваться!

Он продолжает ругать меня ругательски, пока тащит к гардеробу, пока запихивает меня в пуховик, заботливо перевязывает горло шарфиком.

Я не успеваю ничего даже сказать толком, настолько напор Колесника бешеный и безоговорочный.

Просто лечу за ним по ступенькам вниз с крыльца, прыгаю на заднее сиденье в его машину — вполне себе навороченный джип, где меня встречают уже знакомые все лица.

Парни по очереди здороваются, и дальше мы мчимся по улицам города в неизвестном направлении.

По пути Сашка кратко рассказывает мне о том, что с утра ему пришлось плотно пообщаться с Камнем, который “вообще бешеный дурак”, искал меня по всему универу, затем выдержать интересный разговор с родственником, то есть, с ректором, и получить мощного пинка в сторону работы по укреплению репутации нашего учебного заведения.

— Короче, если херово выступим на сегодняшнем корпорате, то будет жопа, — резюмирует Сашка, и ребята отчетливо напрягаются.

И я напрягаюсь. Потому что, кроме самого очевидного повода, имеется еще и не самый очевидный, но очень и очень серьезный: Лешка, который меня искал. Зачем-то.

До меня доходит со всей кристальной четкостью, что телефон мой, скорее всего, уже взорвался от количества непринятых вызовов, Камень каким-то образом проморгал мой выход из общаги, разминулись мы с ним, похоже.

Я опаздывала, бежала позже обычного, да еще и кратким путем, паркуря через низкий заборчик скверика, который обычно обхожу по периметру, так что запросто могли и разминуться.

На зачет я опоздала, за что Лариса Петровна мне взглядом пообещала особо приятную сдачу, так что, если Лешка искал, то мог пораньше заглянуть, меня не найти и улететь искать дальше.

Черт…

И телефона, главное, нет!

И никто не в курсе, куда я рванула!

Хотя, это, наверно, хорошо даже, потому что сто процентов меня бы по пути перехватили… И плакала моя репетиция…

— Так, Васька, телефон отруби, — командует Сашка, поворачивая в частный сектор, который у нас зовется “Царский поселок”, потому что стоят там сплошь коттеджи богатеев города, — мне тут Камень в качестве подтанцовки вообще не нужен! А! Еще Лис какого-то хера про тебя спрашивал! Ты с обоими, что ли, встречаешься?

Я не успеваю ответить, краснею жутко и воздухом давлюсь.

Рафик, заботливо хлопая меня оп спине, ворчит:

— Это вряд ли… На самоубийцу не похожа. Они же ее пришьют, если друг про друга узнают…

Я кашляю еще сильнее.

— Ты опять чего-то подхватила, что ли? — рычит злобно Сашка, глядя на меня в зеркало заднего вида, — не вздумай даже!

— Не-е-е… — хриплю я на выдохе, — подавилась… А телефон дома… Забыла…

— Вот и отлично, — скалится Сашка, — никто не будет мешать! Сейчас нормально порепетируем, потом пожрем, потом еще раз порепетируем! И так до самого корпората!

— Но я… — пытаюсь я внести правки в сценарий, — вообще не готова…

— А чего тебе готовиться? — удивляется Сашка, — волосы свои распустила и вперед. Главное, чтоб слова знала и в ноты попадала. Но это мы сегодня решим.

— У меня рубашки нет даже… И вообще…

— Рубашку сеструха даст. У нее как раз есть парочка. Тебе, конечно, не особо понравятся, — невозмутимо отвечает Сашка, заруливая во двор через автоматически открывшиеся ворота, — не просвечивают нихрена потому что!

Парни грохают смехом, а я только вздыхаю. Похоже, меня эта байка будет до конца учебы преследовать… Стоит один раз опозориться, и все, намертво ерунда всякая прилипает… И хорошо бы, если б это был единственный такой слух…

Этот позор я как-нибудь переживу, а вот насчет остальных моих… Не уверена.