Ты свободен, милый!

Глава 22

Хелен страшилась встречи с Софи вечером в среду. Она знала, что Лео поговорит с ней — хотя бы о том, что она отказалась работать на него, если не обо всем остальном, — и понимала, что каким-то образом ей придется объясниться. Она уже собиралась отказаться, но Рейчел заявила, что они с Нилом заказали еду из китайского ресторана и собираются посмотреть телевизор, а вынести еще один вечер на диване в обществе Мэтью Хелен была просто не в состоянии. Кроме того, она испытывала мазохистскую потребность узнать, что именно Лео рассказал Софи.

Она провела день как в тумане. Как в кошмарном сне. И хуже всего то, что кошмарный сон был ее собственным творением. Ей казалось, сну не будет конца. У нее почти получилось. Она объявила Мэтью, что все кончено, что она больше его не любит. Ей бы потерпеть еще несколько минут — но, может быть, раз она все-таки смягчилась, она добрее, чем думает? Просто здорово. Ну и лапочка же я. Аллилуйя. Наградите меня орденом и позвольте вернуться к прежней колючести. Я буду бросать песок в лицо детям, дергать за хвосты старых собак и сумею выгнать любовника, которого разлюбила. Может, вообще сбежать отсюда? Куда же? У нее нет ни жилья, ни денег, ни работы…

Лора предупредила ее, что назавтра к ним придет Лео для предварительного обсуждения. В половине первого. Она попросилась пораньше уйти на обед, и Лора нехотя отпустила ее. Хелен отчего-то казалось, что Лео должен ей позвонить — правда, непонятно, под каким предлогом, — и огорчилась оттого, что он не звонит и вообще не борется за нее. «Ну и пусть, — твердила она себе. — Значит, не так уж я ему и понравилась. Я просто льстила себе». Все равно ей стало неприятно.

В офисе было тихо. Война против Хелен из бухгалтерии утихла, или, во всяком случае, объявили временное перемирие, а к тому, что сослуживцы игнорируют ее, Хелен уже привыкла. Правда, в спину ей по-прежнему отпускали ехидные замечания, но и они уже надоели.

Когда к ним заходил Мэтью, девицы навострили ушки, но он продолжал как ни в чем не бывало флиртовать со всеми девушками и воспринимал их смех как поощрение. Еще каких-нибудь две с половиной недели — и она пошлет их всех подальше. Хелен огляделась по сторонам. Она точно не будет скучать ни по кому из сослуживцев.

Чтобы отвлечься от печальных мыслей о собственной жизни, она постаралась сосредоточиться на проблеме Сандры Хепберн. Сандра надеялась на номинацию в категории «Самая модная женщина» Асе Awards, не имея никакого заметного таланта. В категории «Самая модная женщина» развернулась отчаянная борьба. И Сандре необходимо как-то выделиться из толпы остальных конкуренток — броских, но вялых красоток. Хелен разделила лист бумаги пополам и начала записывать плюсы и минусы Сандры.

«Плюсы»…

Она задумчиво погрызла карандаш, но не смогла припомнить ничего подходящего. Тогда она принялась заполнять другую половину листа под шапкой «Минусы»:

Нет таланта;

Нет карьеры;

Непопулярна;

Уродлива.

Отличное начало, подумала она. Затем зачеркнула слово «уродлива» и поменяла его на «непривлекательна».

Она попыталась проанализировать проблему Сандры, по ходу дела делая заметки. Насколько она понимала, ей предстоит соперничать со старлетками из мыльных опер и неведомо как затесавшейся в эту компанию поп-певицей. Вокруг сотни хорошеньких девушек. Если честно, Сандра не была красавицей и не обладала ярким характером. Чем она обладала — пышной грудью, которую она обожала выставлять напоказ, как и другие части тела, особенно в присутствии фотографов. Если бы она не скидывала с себя одежду так часто, ее бы вообще никто не знал, потому что она была никто и ничто. Ее прославили безумные выходки, но такого рода славе трудно было позавидовать. Ее презирали женщины, и над ней смеялись мужчины, когда показывали друг другу ее фотографии в рубрике «Упс!» со спущенными бретельками или с подписью «Господи, как мне стыдно!» с грудью, в очередной раз выставленной напоказ. Сандра любила называть себя «моделью» — действительно, она несколько раз позировала для дешевых порножурналов с раздвинутыми ногами — денег на ретушера явно пожалели — да еще с подписями такого рода: «Я люблю заниматься сексом втроем» или «Я получаю по четыре оргазма за ночь». В общем, ее можно было назвать просто ничтожеством. Она ничего собой не представляла, но кое-как сводила концы с концами.

В списке клиентов «Глобал» были сотни подобных девиц. Их амбиции, конечно, совершенно не соответствовали их возможностям, но в каком-то смысле такие клиентки — мечта любого рекламного агента, потому что они готовы пойти на все, чтобы попасть в газеты. Потом они скисали, так как на горизонте появлялась следующая «звездюлька» и публика переключала свое внимание на нее. Прежние любимицы таблоидов месяцами названивали агентам («За что я вам плачу?»). Затем шли слезы: «Пожалуйста, скажите, что мне еще сделать?» — и, наконец, они понимали, что им конец, и никто никогда о них больше не слышал. Известность Сандры клонилась к закату, но Хелен хорошо к ней относилась — Сандра всегда была вежлива, никогда не выходила из себя и не строила иллюзий относительно того, что сумеет еще долго уклоняться от настоящей работы. Пределом ее мечтаний было стать известной и популярной. Пока она добилась только первого.

Хелен осознала с удивлением, что пятнадцать минут пролетели незаметно и что она работает увлеченно. Она всегда хотела иметь работу, в которую можно погрузиться с головой, и завидовала таким людям, как Мэтью: он говорил, что день проносится незаметно, потому что он увлечен тем, что делает. Она начала было по привычке жалеть себя: «Я должна была стать кандидатом», но вовремя себя одернула. Сосредоточься, приказала себе она.

Значит, в честной борьбе Сандре ни за что не победить. Она превратилась для всей страны в своего рода притчу во языцах; и даже если кому-нибудь она действительно нравилась, никто не признался бы в том из страха, что все станут смеяться им в лицо. Хелен записала в блокнот: надо обыграть ее в ином качестве — в качестве девушки, которую можно счесть привлекательной. У них есть недели две — надо, чтобы все начали говорить: «В самом деле… если взглянуть на нее поближе, она не так плоха». Она не умеет петь, она не актриса — даже говорит-то с трудом, если честно. Единственное, чего у нее не отнимешь, — ее тело, точнее, фигура от шеи и ниже. Но даже и тут в ней нет ничего особенного. Все равно, необходимо придать ее модельным претензиям некоторый вид законности. В газетах ее часто называют моделью; может, публика тоже, в конце концов, поверит? Просто так — вряд ли. Значит, придется организовать ей профессиональную фотосессию. Но фотографы не станут снимать ее одетой, зачем привлекать излишнее внимание к ее лицу? И ни один из шикарных журналов ею не заинтересуется. Разве что…

Хелен улыбнулась себе. Она любила это чувство, когда ты систематически разбираешь проблему и приходишь к решению. Это как работа детектива — изучаешь улики и находишь убийцу. Один телефонный звонок — и она готова идти и представить свою идею Лоре. Она встала и едва не наткнулась на Хелен из бухгалтерии, которая нервно шаталась вокруг ее стола. Хелен выдавила из себя улыбку.

— Ты в порядке?

— Да, — нервно сказала Хелен из бухгалтерии, — но я хотела бы знать, не хочешь ли ты пообедать со мной, если свободна.

Сердце Хелен упало. Ее настроение, которое она слегка подняла за последние полчаса, опять снизилось до уровня плинтуса. Она немедленно принялась изобретать благовидный предлог для отказа.

— О, Хелен, я бы с удовольствием, но… Я должна пойти поговорить с Лорой, это важно, и это единственное время, которое у нее есть за целый день…

— Послушай, если ты не хочешь, так и скажи, — возразила Хелен из бухгалтерии, — но я только что видела, как Лора и Мэтью вместе пошли перекусить.

— Вот как! — Лицо Хелен напряглось, и она попыталась привести его в порядок и скроить более-менее радостную мину.

— Должно быть, она забыла сказать мне. Отлично! Встретимся внизу через две минуты, мне нужно сбегать в туалет, — сказала она, встревоженная, чтобы остальные не увидели их двоих — офисных парий, — уходящих из конторы вместе.

— Это гениально. — Лора уселась за стол, улыбаясь Хелен. — Нет, в самом деле, гениально, черт побери. И ей понравится.

Идея Хелен была до смешного проста. Она исходила из того, что, если Сандру почаще будут называть моделью, люди начнут в это верить. Она видела достаточно пресс-релизов «Глобал», где новые подружки клиентов назывались «бывшими моделями», когда на самом деле все, что они когда-либо делали, — это снимались для каталогов в возрасте пятнадцати лет или участвовали в показе на подиуме в местном магазине, когда им было восемь. Таблоиды часто раскапывали подобные истории. Было очевидно, что с Сандрой слишком поздно начинать утверждать такого рода гламурное прошлое, но что, если они могут издать сообщение, в котором говорится, что она согласилась попозировать фотографу из «Вог»? Можно предъявить и снимки — не слишком крупным планом, конечно, чтобы не подчеркивать недостатки внешности Сандры. Снимки, тем не менее, должны быть качественными, чтобы все поняли, что ее фотографировали не для порножурнала… Допустим, «Вог» никогда не напечатает этих фотографий — на самом деле они вообще ничего не будут знать. Одним из клиентов «Глобал» был фотограф Бен Демано, только что вышедший из наркологической клиники. Он очень хотел, чтобы его снова взяли на работу, но брать его боялись — риск, что он снова слетит с катушек, был слишком велик. Допустим, Сандра ему хорошо заплатит. И тогда выигрывают оба — Сандра получает позитивную рекламу, а Бен получает гонорар и известность; после того как под фотографиями появится его подпись, бывшие работодатели поймут, что он не только жив, но и трудится. Они смутно намекнут на дату публикации и, к тому времени, как все осознают, что фотографии никогда не будут напечатаны в одном из лучших модных журналов, Сандра получит награду, а на остальное наплевать. Главное, чтобы Сандра купила Бена с потрохами за 3 тысячи фунтов.

— Она запрыгает от радости, я знаю, — говорила Лора. — Отлично сделано, честно, отлично сделано.

Остаток дня настроение Хелен прыгало от восторга за то, что она так хорошо справилась с работой, — Лора позвонила Сандре, которая, глазом не моргнув, согласилась уплатить требуемую сумму, которую еще неизвестно где раздобыть — наверное, она еще раз снимется на весь разворот в порножурнале, подумала Хелен. Впрочем, она тут же вспомнила, в каком отчаянном положении находится сама. Она напомнила себе, что ей по-настоящему нужно искать себе работу, но у нее не хватало для этого духу. Она некоторое время поработает где-нибудь вне штата, а пока осмотрится вокруг.

Софи уже ждала ее, когда Хелен прибыла в винный бар недалеко от станции метро «Рассел-сквер». Хелен перестала спрашивать себя, почему она встречается со своей бывшей соперницей для того, чтобы выпить и поболтать, — их посиделки просто вошли в привычку. Она даже стала ждать их с нетерпением. И когда она позволяла себе задуматься, что, в общем, летит в пропасть, она быстро гнала от себя неприятные мысли. Они довольно мило поприветствовали друг друга, но Хелен сразу поняла, что Софи не по себе, и на самом деле, как только они заказали выпивку, Софи перешла прямо к делу.

— Я просто хочу выяснить кое-что, — сказала она грозно. — Я уверена, у тебя были причины, но почему ты сказала Лео, что у тебя есть бойфренд?

Хелен ожидала разговора о том, почему она отказалась работать на Лео, но только не этого. Ей пришлось быстро соображать.

— Э… потому что это так и есть, в некотором роде. Ну, на самом деле между нами все кончено, я ему так и сказала, но он не принял разрыва. Я в общем и целом считаю себя одинокой — вот почему я никогда не говорила тебе о нем, — но ситуация слишком запутанная, и мне не хотелось ни с кем делиться. Особенно с симпатичными мне людьми.

На лице Софи появилось облегчение. Она немедленно поверила Хелен, потому что принимала все за чистую монету. Ей очень хотелось думать хорошо о тех, кто ей нравится, — что, конечно иногда оборачивалось против нее самой.

— Я знаю, ты просто не хочешь впутывать его. О боже, Элинор, надеюсь, я не навредила тебе! Я сказала ему, что у тебя никого нет, а потом так удивилась, когда он передал мне твои слова…

— Все в порядке. — Хелен готова была сквозь землю провалиться. — В любом случае нет никакой разницы. Пока я не разберусь с собой, мне кажется, нам с Лео нужно держаться подальше друг от друга. Чтобы не привыкнуть раньше времени — ну, ты понимаешь.

— Значит, ты поэтому отказалась работать на него — или действительно слишком занята?

— Я просто думаю, что мы не должны ставить себя в потенциально фальшивое положение. Так что да, боюсь, я ему наврала. Но мне показалось, так будет проще. Мне действительно жаль, что я расстроила его… а тебя поставила в неловкое положение…

— Лео мне небезразличен, — сказала Софи. — И я хотела бы видеть, что он счастлив в отношениях — в особенности с тем, с кем я сама дружу. А вообще мне нужно перестать его сватать. Послушай, я скажу ему, что твой бойфренд существует. Просто чтобы он о тебе плохо не думал.

— Спасибо. — Хелен должна была почувствовать себя лучше, но этого не произошло. Какая разница, нравится ли она Лео, или он ненавидит ее, теперь она не могла иметь с ним отношений.

— Ну, — сказала Софи, — расскажи мне о своем бойфренде. Как его зовут? Что он собой представляет?

О черт. О боже. О черт!

— Сказать честно, мне не очень хочется рассказывать, — неуверенно начала Хелен.

— Ничего, я понимаю. Вы живете вместе?

— Мм… ну да. Я хотела бы, чтобы он ушел.

«И почему я вечно вляпываюсь в истории?» — думала Хелен, яростно пытаясь найти способ перевести разговор на другую тему.

— Боже. — Софи, кажется, прониклась сочувствием. — Не можешь ли ты просто выбросить его пожитки на улицу и сменить замки?

— Я хотела бы. Но я не могу. Он не сделал ничего плохого. Я просто не… хочу быть с ним больше. Он ни в чем не виноват.

— Ты такая хорошая, — сказала Софи, совершенно не представляя, какая ирония заключена в ее словах.

— А у тебя что происходит? — спросила Хелен, меняя тему.

Она попыталась вспомнить, упоминала ли Софи о родительском собрании в последний раз, как они виделись, но решила не рисковать. Как выяснилось, она могла бы не осторожничать, так как Софи сразу ей обо всем рассказала.

— Неужели Хелен в самом деле сказала, что ненавидит, когда девочки приходят? — недоверчиво переспросила Хелен. Вот гад! Изобразил ее негодяйкой (да, да, да, она такая и есть, ну и пусть), только чтобы добиться сочувствия.

— Прямо не сказал, но намекнул. Конечно, трудно сразу принять чужих детей, но даже если так… Сказать по правде, я была бы рада, если бы они какое-то время с ней не виделись. У меня такое чувство, что она пытается подкупить их, и поэтому я нервничаю — что, если она преуспеет?

— Может быть, ей не хватает опыта в общении с детьми. Ты знаешь, некоторые люди не уверены, как лучше поступить, — только, ради бога, не думай, будто я ее защищаю, — сказала Хелен, которая именно что защищала себя — настоящую.

— В общем, теперь я не знаю, что произойдет. Он будет водить их в зоопарк или куда-нибудь еще.

— Что, каждую неделю?

— Не знаю… может быть, в парк.

— Почему ты не разрешаешь ему навещать их у вас дома? — Хелен уже предвкушала долгие одинокие вечера у телевизора — мир, покой и никаких рядом озлобленных, угрюмых девочек-подростков.

— Ни в коем случае, — сказала Софи, разбивая мечты Хелен. — Я не хочу уходить из дома каждое воскресенье в ближайшие десять лет.

— Тебе и не нужно будет. Послушай, детям будет только лучше оттого, что Они увидят, что вы способны находиться рядом и не вцепляться друг другу в глотки…

— Но мы будем… еще слишком рано, слишком скоро.

— Ты сама сказала, что тебе уже лучше — и потом, речь идет всего об одном вечере в неделю. Какая альтернатива?

— Что мои дети будут расти в «Макдоналдсе» или со злой мачехой, которая их ненавидит, — неохотно признала Софи. — Может быть, ты права. Мы не обязаны делать так всякий раз, я полагаю, — может быть, правда, пригласить его на ближайшее воскресенье? Посмотрим, как пойдет. Я всегда могу спрятаться на кухне, если он начнет действовать мне на нервы.

— Может быть, он поймет, как много потерял, и захочет вернуться.

— Ну ладно, — сказала Софи. — Хочешь еще выпить?

Позже, когда Софи пропустила еще пару стаканчиков вина, она сказала:

— Знаешь, а ты по-настоящему нравишься Лео. Может, позвонишь ему как-нибудь, когда избавишься от своего… кстати, как его зовут?

— Э… Карло, — сказала Хелен. Ну все, приехали. — Не знаю, честно говоря, я не хочу об этом думать. Пока.

— А ты все-таки подумай. В самом деле. Между прочим, — продолжала Софи, — я убедила его, чтобы он заказал рекламную кампанию фирме Мэтью. Не знаю, почему мне нужно убедиться, что для Мэтью все оборачивается хорошо, — какое мне дело, разорвали они с Лео отношения или нет?

— Ты, вероятно, все еще любишь его.

— Нет!

— Нет, любишь, не могла же ты вот так взять и разлюбить.

— Хрен собачий, — страстно произнесла Софи.

Еще два бокала вина, и Софи перешла в фазу пьяной сентиментальности.

— Ты права, я еще люблю его. Я скучаю по нему. — На глазах у нее выступили слезы. — Не так сильно по тому, какой он сейчас, но я скучаю по тому, что мы были семьей и делили горе и радость. Мне горько от мысли, что у меня была превосходная жизнь, и я была счастлива. Вот что особенно противно — оказывается, меня много лет обманывали. Я думала, что мы счастливы, а оказалось, что все не так.

— Мне очень жаль.

Хелен слегка запнулась, подойдя к опасной черте. Ей неприятно было, что подруга в таком состоянии, и, все из-за нее — ну, и из-за Мэтью тоже. Но ведь именно Мэтью обещал любить и уважать Софи, а она оказалась «третьей стороной треугольника». Она, Хелен, ворвалась со стороны и разрушила их брак, хотя, наверное, Мэтью обошелся бы и без ее участия. Хелен не сомневалась: если бы она его отвергла, он связался бы еще с какой-нибудь симпатичной женщиной. На самом деле она знала, что не была первой женщиной, угрожавшей браку Мэтью и Софи. Еще до того, как они стали любовниками, Мэтью рассказывал, что, когда Софи ждала Сюзанну, у него была интрижка со случайной знакомой из местного тренажерного зала. Он изменил Софи потому, что не мог спокойно смотреть на ее огромный живот. Именно поэтому, пояснил он, его и привлекла накачанная женщина-инструктор. Однако, узнав о том, что у Мэтью имеется беременная жена, его новая подружка быстро дала ему отставку. Хелен помнила, что Мэтью был ошеломлен таким исходом. Теперь она со стыдом вспоминала, что тогда посмеялась над его историей. Тогда ей ненавистна была сама мысль о его жене, и ее забавляло, что он относится к ней абсолютно без всякого уважения. Вдруг она почувствовала настоятельную потребность во всем признаться Софи. Под воздействием спиртного она осмелела и решила, что так будет правильно. Когда Софи переживет первоначальный шок, Хелен сможет выразить свое раскаяние; Софи ее обязательно простит, и все будет хорошо.

— Мне действительно, действительно жаль, — начала, было, она снова.

К счастью, Софи была слишком погружена в себя, чтобы сделать паузу в собственном монологе.

— Я думала, он любит меня, но он меня не любил, — говорила она. Когда она, наконец, раскрыла душу, ей трудно было остановиться. — Я обычно смотрела на своих подруг и думала: я точно знаю, что ваши браки не так хороши, как мой, я знаю, вы обижаетесь на мужей, изменяете им или подумываете о том, чтобы уйти. Я была самодовольной…

— Погоди… — Хелен еще раз попыталась привлечь ее внимание.

— Я хотела, чтобы все шло, как идет. — Софи шмыгнула носом. — Я хочу вернуться к тому времени, когда мы, четверо, были семьей. Я не могу начать сначала в моем возрасте и с двоими детьми. Теперь мне суждено остаться одинокой до конца жизни.

— Нет. Нет, этого не должно случиться… — Хелен глубоко вздохнула. — Софи…

Софи перебила ее:

— Поганая шлюха! Тупая корова! Честно говоря, если я когда-нибудь с ней встречусь, я ее убью. Правда-правда. Жду не дождусь того дня… Проклятая жаба! Дрянная вонючка! — Софи перевела дух и заметила, что Хелен как-то затихла. — Ну и напилась же я… Перешла все границы дозволенного, разве не так? Я затыкаюсь. Умолкаю. Прости.

Позже, когда они обе говорили заплетающимися языками и выпили больше чем по полторы бутылки на каждую, Софи сказала:

— Знаешь, есть еще одна причина, почему я хочу, чтобы Лео воспользовался услугами «Глобал». Я ведь не просто стремлюсь ему угодить.

— Да? — удивилась Хелен.

— Он познакомится с той сукой Хелен и расскажет мне, что она собой представляет. Я попросила его внимательно к ней присмотреться. Сука!

— Чертова сука, — согласилась Хелен, слишком пьяная, чтобы беспокоиться.

И еще позже:

— Я хочу, чтобы он вернулся, — рыдала Софи, когда они прощались. — Я действительно этого хочу. Я хочу, чтобы он вернулся домой.

Хелен проснулась в три часа ночи. Голова гудела, как котел; она прекрасно помнила слова Софи: «Я хочу, чтобы он вернулся». Вот он — превосходный план. Она знала, что ее подруга ни за что не призналась бы в своем желании, будучи трезвой, но понимала: Софи говорила серьезно. Если Мэтью и Софи сойдутся снова, она вернет себе свою жизнь. Мэтью не будет испытывать унижения оттого, что его бросила женщина, ради которой он отказался от всего… Наоборот, пусть думает, что сам бросил Хелен, — а Софи вернет мужа.

«Превосходно, — подумала Хелен. — Я просто гений».

Но все нужно продумать так, чтобы Софи и Мэтью не догадались, как она намерена поступить.