Ты свободен, милый!

Глава 5

Когда Мэтью со слезами на глазах рассказывал Хелен, что накануне весь день и всю ночь думал о ней и понял, чего он на самом деле хочет, Хелен, к собственному изумлению, поняла, что думает о замороженной лазанье, которая сейчас размораживается в духовке, и о том, как ей хочется есть. Очень некстати! Она была уверена, что она смажет все впечатление от его монолога, если будет время от времени отщипывать по куску.

— …Когда все было кончено, она заставила меня сесть… пыталась притвориться, будто все в порядке… спросила, есть ли у меня другая женщина, и я рассказал ей о тебе… Признался, что люблю тебя… — в общем, по-дурацки все вышло…

Что он имеет в виду?

— Что ты говоришь? — Хелен попыталась напрячь мозги.

— Я сказал, что она понятия ни о чем не имела. Все эти годы она даже не подозревала.

— Ох.

Хелен смотрела на Мэтью, рыдавшего у нее на диване, и приказывала себе: сосредоточься, он не шутит. Но ей трудно было совместить в сознании образ сломленного стареющего мужчины предпенсионного возраста с образом идеального любовника, которого ей так хотелось получить последние четыре года.

— Я бросил все. Пятнадцать лет брака. Мой дом. И даже… детей! Она обвиняла меня в ужасных вещах; заявила, что я не должен был так поступать с ней, говорить то, что я сказал. Но игра стоит свеч, теперь я понимаю. Я сделал все правильно, разве не так? Пути назад нет.

Хелен рывком поднялась с дивана.

— Пойду выключу духовку.

На кухне Хелен прислонила голову к прохладной дверце холодильника и попыталась понять, что происходит. Сбылось все, о чем она так долго мечтала. Он переехал к ней. Он признается ей в любви. Но… все так неожиданно! Ей бы следовало броситься в его объятия, крича от счастья и благодарности, и с радостью представлять себе, как славно они заживут вместе. Почему же ей так невесело? Почему она не может дать ему утешения, в котором он так очевидно нуждается? И почему все произошло сейчас? Почему не раньше, когда она просила об этом и обхаживала его и иногда, к собственному стыду, даже умоляла? Почему он не позвонил ей раньше и не сказал: «Я хочу уйти от Софи. Как ты на это смотришь?»

Все дело в том, что она не отвечала на его звонки. Притворив кухонную дверь, Хелен набрала номер Рейчел, прикрывая трубку рукой, чтобы Мэтью не услышал.

— Мэтью бросил Софи. Во всем ей признался и ушел от нее и детей. Сейчас он у меня.

— Что? Я тебя не слышу.

— О, черт побери, — сказала Хелен, убирая ладонь с трубки. Она повторила театральным шепотом все, что только что сказала своей подруге.

— Невероятно! — сонно отозвалась Рейчел; Хелен поняла, что подруга недавно занималась любовью.

— А я почему-то не рада… Сама не понимаю, в чем дело, — зашептала Хелен. — Помнишь, что я говорила тебе последнюю пару недель? Все изменилось. Я изменилась. Я не уверена больше, что хочу этого.

На самом деле Рейчел провела столько лет, выслушивая рассуждения Хелен о том, о сем, о сложностях ее взаимоотношений, что теперь она просто пропускала слова подруги мимо ушей, время, от времени вставляя привычные сочувственные реплики:

— Вот ведь как все вышло… М-да-а… Послушай, в таком случае возьми да выгони его.

— Рейчел, ты меня слушаешь? Он во всем признался жене и детям. И что же мне теперь делать? Сказать: «Нуда, именно об этом я тебя всегда просила, но сейчас мне кажется, что ты принял неверное решение. Да, ты пошел мне навстречу — ведь не далее чем две недели назад я предъявила тебе ультиматум. Но сейчас… Может, все-таки вернешься к деткам и жене — как бы она не покончила с собой сгоряча?»

— Почему бы и нет?

— Потому что он поступил так только ради меня. Я виновата в том, что произошло. Что, черт побери, мне делать?

— Не знаю, скажи ему, что тебе нужно подумать. Соври, что у тебя неизлечимая болезнь, и ты скоро умрешь, так что пусть возвращается в семью.

Хелен поняла, что Рейчел не настроена вести долгие беседы — тем более что на заднем плане послышался голос Нила, зовущего ее вернуться обратно в постель.

— Ладно, забудь!

Она нажала отбой. Что же делать? По ее вине разрушена жизнь трех людей — Софи и двух девочек. Хелен вдруг поняла, что помнит имя только одной из дочерей Мэтью — Клодии.

А как же сам Мэтью? На самом ли деле он этого хочет? На самом ли деле этого хотим мы оба?

Она изобразила на лице улыбку и заставила себя войти обратно в гостиную. Мэтью смотрел на нее, как побитый уличный щенок, что прячется от дождя между мусорными баками. Хелен заметила, что на нем довольно симпатичный пуловер, немного похожий на те, что любил ее отец. Внезапно она поняла: раньше она видела Мэтью исключительно в деловых костюмах — дорогих, хорошо сшитых… Или вообще без всего. Мэтью Шеллкросс мог быть либо в деловом костюме, либо голым. А сейчас на нем были джинсы, в которых он смотрелся лет на десять старше, и… неужели кроссовки? Волосы, обычно безупречно уложенные, стояли дыбом, растрепались, словно птичьи перышки, местами сквозь редкие пряди просвечивала розовая, беззащитная лысина. Ей стало его жалко. Она присела на диван рядом с ним и обняла его.

На следующее утро Хелен встала рано, потому что у нее в постели был незнакомец — во всяком случае, так ей казалось. Она провела большую часть ночи, пытаясь сообразить, как случилось, что вчерашний вечер не стал самым счастливым в ее жизни, и почему при виде Мэтью, который спит сном младенца, ей хочется плакать. Кстати, он храпит — до сих пор Хелен и не подозревала о его недостатке, потому что никогда не имела удовольствия раньше провести с ним целую ночь.

Вид ее крошечной гостиной, заваленной коробками и чемоданами, навеял безрадостные мысли о будущем. Для мужчины, который покидал дом в спешке, он умудрился упаковать массу вещей. Захватил даже лыжи и — Господи, спаси! — гитару. Порывшись, она обнаружила среди свертков комплект для чистки обуви. В самом деле — самая нужная вещь в хозяйстве. Даже переживая самый серьезный кризис, настоящий мужчина не забудет увезти к любовнице крем и щетки для туфель! Взгляд Хелен упал на маленький фотоальбом; она раскрыла его и тут же поняла, что поступила неразумно. С фотографий ей улыбалась счастливая семья. Ясно, что, в спешке пытаясь не забыть драгоценные щетки для обуви, Мэтью не успел вынуть из альбома снимки Софи. Наконец-то Хелен увидела свою соперницу! Оказывается, Софи совсем не похожа на образ, созданный в ее воображении. Хелен не знала, что ее больше потрясло: то, что Софи оказалась намного моложе, чем она думала, или тот факт, что она существует на самом деле. Она плюхнулась в кресло и начала пролистывать альбом с самого начала.

В предыдущей жизни Хелен рассмотрела бы каждый снимок как под микроскопом; она изучила бы соперницу во всех подробностях, чтобы было чем потом себя мучить. Она бы была шокирована видом Софи, она бы высматривала признаки их с Мэтью взаимной любви. Сегодня же она видела на снимках только девочек, которые, очевидно, обожают своего папочку, и приветливую, симпатичную женщину. Она выглядела уверенной в себе, очевидно не имея никакого представления о том, что ее жизнь вот-вот разрушится. Снимки делались в хорошую минуту: вот мать семейства обнимает дочерей, вот она стоит, опершись на руку мужа. Интересно, кто их фотографировал? Кто еще мог оказаться рядом с супругами в минуту близости? А может, Мэтью и Софи всегда были такими наедине. Ей нужно поговорить с Мэтью. Если это не то, чего она на самом деле хочет, она не имеет права лишать его семьи.

Хелен прокралась в спальню и посмотрела на спящего Мэтью, пытаясь разобраться в своих чувствах. То возбуждение, какое она всегда испытывала раньше, находясь рядом с ним, исчезло, сменившись чем-то другим… Но чем?

Жалостью?

Раздражением?

Мэтью во сне сунул палец в ноздрю и немного поковырял в носу.

Фу!

Когда она его разбудила, он выглядел так, словно не сразу понял, где находится. Затем быстрая тень паники пробежала по его лицу. Хелен решила взяться за дело сразу и, присев на край кровати, погладила его по плечу.

— Ты все еще можешь вернуться домой — если решишь, что погорячился. Я все пойму. Скажи Софи, что ты был пьян и наболтал лишнего или что-нибудь еще.

— Не говори так! Что ты? Я сделал это ради тебя. Теперь я не могу вернуться домой, особенно после того, как я вел себя с ними последнюю пару дней.

— Я просто говорю, что если ты думаешь, что совершил ошибку, тогда все в порядке. Я поддержу тебя, каким бы ни было твое решение. В любом случае торопиться не стоит.

— Торопиться? Ты четыре года только об этом и просила! Я поступил так ради тебя, — сказал он в первый, но — понятно — не в последний раз. — Скажи мне, что я все сделал правильно.

Затем он задал самый неуместный в данной ситуации вопрос:

— Ты хочешь меня?

Хелен больше не могла отталкивать его. Он был такой жалкий и потерянный, что просто необходимо было как-то его утешить.

— Боже… Мэтью… ну конечно! Ничего другого мне не надо. Я просто хочу, чтобы ты был уверен, что таково и твое желание тоже и что ты не бросил семью просто потому, что я на тебя надавила.

— Я хочу, чтобы мы с тобой были нормальной парой, — заявил Мэтью. — Я хочу, чтобы мы жили вместе. Я хочу встречаться с твоими друзьями, и чтобы ты встречалась с моими. Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой и засыпать так каждую ночь.

Хелен казалось: стены ее и без того крохотной квартирки сдвигаются, давят на нее, душат…

— Я тоже.

Он поцеловал ее; потом они занялись любовью — вышло как-то робко и неуклюже. Хелен была несколько обескуражена, уловив его несвежее утреннее дыхание.